Глава 8. Четвертое созерцание души

Созерцание души, как особого тела, которое может выходить из тела физического, из

Тели, а может ощущать и внутри него, возможно. Это не простое упражнение, но оно

случается. И все же, когда я задаюсь вопросом: душу ли я при этом созерцал, - остается

неудовлетворенность.

Вот еще один пример.

Я сплю. Наверное, неглубоко, но вижу сны. Это я понимаю чуть позже, когда приходит

осознавание. Я лежу на спине, слева от меня дверь. В нее стучат первый раз. Я это слышу,

но не слышу. Что слышал уже первый стук, я понимаю позже, когда раздается второй, и я

осознаю его. И то, что я при этом видел сны, и что был первый стук, я вспоминаю чуть

позже.

В тот же миг, когда второй стук доходит до моего осознавания, я замечаю, как нечто,

только что погруженное в сон, живущее в нем и присутствующее всем своим естеством,

словно бы оттягивается из сна через лицо вглубь тела, а там собирается в тревожный комок

у левого края грудной клетки, замерев в напряженном внимании. Оно слушает стук!..

Кто оно? Душа ли это? Или же это какое-то тело, в котором лишь скрывается моя душа,

еще один такой же скафандр, как и Тель, лишь позволяющий душе жить в теле? Я не знаю,

я не имею достаточно определенного понятия души, чтобы узнать в том, что во мне жило и

двигалось именно душу.

Что же делать?

Придется снова погружаться в источники народной мудрости, в язык, которых хранит

наблюдения поколений. До этого я приводил определения души, взятые из словарей. Но

определения - это попытки вполне определенных личностей передать своё понимание, это

частный способ описать понятие. Именно понятие!

А люди имели не только понятия, но и наблюдения. И закрепляли их в изречениях.

И там описано всё, что распознается ими как душевные движения и проявления души.

Пересмотреть все подобные языковые выражения и будет способом проверить себя, узнаю

ли я душу так же, как мой народ.

Итак, снова Даль.

Человек с сильною, слабою душой, или просто сильная, слабая душа…

Мне откровенно непонятно это выражение, хотя я понимаю, что в определенном

сочетании с другими высказываниями, или в каком-то жизненном положении, я бы его

понял. К примеру, если бы речь шла не о душе, а о человеке, который сохраняет какие-то

важные качества, несмотря на давление общества или удары судьбы. Но действительно ли

это относится к душе?

Думаю, да. Сила души в данном случае оказывается ее верностью тому, ради чего она

пришла и живет. Верностью своему мировоззрению, ценностям и так далее. Но чтобы

сделать это очевидным, придется проделать немалый путь, раскрывающий все понятия,

составляющие скрытую часть этого высказывания. Для меня оно не очевидно, и я его

пропускаю.

Взять что-то на душу, на совесть; принять в чем-либо клятву, присягу; ручаться. Взять

грех на душу, сделать что-либо самоуправно, приняв на ответ.

Взять грех на душу, - это так знакомо и, как кажется, понятно. Преступление против

совести, это всего лишь преступление против "совместной вести", то есть против того, что

люди нашего сообщества договорились считать недопустимым. Но при этом оно каким-то

необъяснимым образом ложится грузом на душу. И я это чувствую. Вот это я чувствую. И

знаю.

Это действительно показывает душу, потому что я ощущал изменения состояния, когда

совершал подлые поступки и даже когда лишь обдумывал, не совершить ли их. При этом

тяжесть эта была не умственная, она вполне "телесна", потому что я ощущаю, как

сжимается что-то в моей груди, и не дает мне дышать свободно. Будто этот груз

действительно давит на душу и не дает ей дышать полной грудью, а она, в свою очередь,

передает это состояние на тело. И тело начинает немножко умирать…

В нем много души, в его сочинениях много души, чувства…

Душа как чувство. С душою написано, с душою сделано. Мы узнаем сделанное с

душою, хотя не сразу понятно как. Возможно, у сделанного с душой есть какие-то внешние

признаки, вроде тщательности отделки. Но когда говорится, что в его сочинении много души,

это не об отделке и не о старательности. Для русского это, скорее всего, означает, что писалось это с болью, которая рвалась из души писателя.

Чувство, которого много в русских книгах, это почему-то всегда боль. Или печаль.

Но ее трудней рассмотреть как чувство, про которое можно сказать: много души вложил.

Русский писатель вкладывая душу, либо пишет о погибели Земли русской, либо показывает

что-то прекрасное, как пример того, что мы могли бы еще жить. Но за этим печаль, потому

что могли бы, да не живем…

Русский писатель - это человек, чья душа болит за Россию. И это чувство он и

выкрикивает миру…

Быть душою беседы, главным двигателем ее…

Тут, как будто все ясно. Это лишь образное выражение, но образ этот доступен

пониманию. Глядя на "беседу", мы в действительности видим сообщество. Сообщество

же, как и весь народ или толпа, всегда воспринимается нами существом, имеющим свое

тело… и душу!

Это означает одно: мы никогда не теряли видения одушевленных тел, как тел, в

которых живет душа, которая ими и движет. И стоит нам увидеть образ какого-то тела, пусть

общественного, как мы начинаем прозревать в нем душу. И ведь она действительно есть -

это душа того человека, который увлек всех, почему и ощутился душой общества.

Но то, что он стал двигателем толпы, мне не важно, важней то, как он им стал. Ведь он

увлек не тела, он увлек души. Для этого он предложил некий способ общения или его

предмет, который стал всем любопытен, захватил не только их внимание, но и вызвал

душевный отклик. Это значит, что душа беседы не только предлагает темы, но предлагает

их так, что остальные души оказываются захвачены и увлечены…

Как видите, само языковое описание того, что делают души, является описанием неких

тел. Просто тел, хотя и духовных, которые захватывают и захватываются, увлекают и

увлекаются…

Душа-человек прямой и добродушный, откуда и привет: душа моя…

Душа пряма и прозрачна, личность хитрит, изворачивается, лжет… И мы всегда

чувствуем, когда проходим не по душе, то есть не так, как это ей нравится. Мы видим это и

всегда умеем распознать это душевное движение, которое можно назвать: не нравится, не

по душе!

Какой огромный путь для исследования души открывается через эти простые слова:

душа пряма и незлоблива. Что значит пряма? Как это свойственно природе души? Это

относится к тому телу, которое легко увлекается образами, и летит к ним прямо, как видит?

А личность ее останавливает и говорит: не всегда прямой путь к желанному самый короткий,

давай-ка, душенька, схитрим, если действительно хочешь достичь этого.

И душа сжимается, сгибается и течет по кривой, понимая, что надо учитывать условия

жизни в этом мире. По прямой короче, да не всегда доступно…

Что это дает мне? Еще одно подтверждение, что душевные свойства, чувства и

порывы, все же есть лишь отражение того, что душа, как духовное тело, чрезвычайно легка

и подвижна, и не умеет тянуть с исполнением желаний? Она просто срывается с места, как

только видит то, что желает, и летит в единой порыве…

Мы же притормаживаем ее, и говорим себе: вижу, как моя душа рвется навстречу

мечте, но вынужден сдерживать ее порывистость, чтобы она не уничтожила этим мое тело.

Душа моя молода и отзывчива, надо ее обучать…

И вот наша жизнь превращается в борьбу с порывами души, чем, кстати, так много

занимались христианские аскеты и йоги, обуздывая свои души и обучая их отказываться от

желаний. В итоге, души наши меняются. Не скажу, черствеют, но становятся

беспристрастней и, наверное, чище…

Это всего лишь пример, пример упражнения на созерцание собственной души. Он не

доказателен. Пока. Чтобы он стал бесспорным, надо повторить его много-много раз. И

каждый, кто решил познать себя, должен будет делать это упражнение, пока вдруг однажды

не осознает, что отчетливо видит свою душу и умеет жить ею прямо внутри собственного

тела.

Часть вторая. Дух