Глава 7. плотности и пустоты

Видение мостошей есть по сути своей видение напряжений тела или сознания. Но что

такое напряжения? В сущности, это более плотные участки той среды, в которой

существуют, попросту, плотности.

Плотность - понятие философское, хотя, насколько мне это известно, ни один философ

его не исследовал и, наверное, даже не распознал как существенное. Философы

занимались веществом, пространством, временем, энергией… Однако плотность - это

именно то, что позволяет нам понять вещество и пространство. И рождается это понятие

раньше всех остальных, потому что все раннее детство именно плотности, заполняющие

пространство, куда пришел ребенок, создают основу его образа мира. Эта основа

называлась у мазыков Материк.

Материк, как образ мира, - неизменен. Все остальные наслоения, воспринимаемые

нами как образы мира или его картины, вроде научной картины мира, лишь достраивают

себя на основании Материка. Но при этом они все исходят из него, и без него были бы

неполноценны. Думаю, что вся достоверность религиозной или научной картин мира в

действительности строится на том, что люди узнают их материковую основу как

соответствующую действительности. А благодаря этому начинают верить и более сложным,

поверхностным составляющим.

Иными словами, любой образ мира, который будет придуман людьми, будет

ощущаться истинным или, по крайней мере, возможным, если он будет непротиворечиво

разворачиваться из Материка.

Но основа Материка закладывается именно как отражение плотностей, с которыми мы

сталкиваемся с самого рождения. И сталкиваемся всем своим телом - спиной, лбом, носом,

локтями и коленями, ступнями…

Смешно, но философы потому и любят рассуждать о философическом прогуливаясь,

что при этом они ощущают ногами плотность земли, и так восстанавливают записанные в

ступни простейшие образы материка. Иными словами, философия, созданная в

философских прогулках, обязательно имеет связь с действительностью, поскольку в нее

непроизвольно закладываются образы плотностей, записанные в наши философические

ступни… Кстати, именно так рождались философии Платона и Аристотеля, в них скрыто

присутствует вкус дорожек Академии, где они гуляли…

Плотности, входящие в наше сознание как исходное знание того, что ограничивает во

время земного существования полет души, создают в сознании некую клетку из образов,

сквозь которые нельзя двигаться. Это очень важное знание. Стены, полы, потолки не пропускают тела. Но когда человек оказывается вне тела, он тоже не может проходить

сквозь них, потому что ЗНАЕТ!..

Даже оказавшись вне тела, мы живем по тем законам, что предписывает нам Материк,

даже полное разрушение всей прошлой жизни и сносящее все барьеры осознавание себя

духом, не в силах убрать его из нашего сознания. Требуется время, чтобы понять: мир не

такой!

Что же говорить о нас, пока мы в телах. Надо быть полным дураком, чтобы пытаться

проходить сквозь стены. Но если показать загипнотизированному воображаемую стену, он

точно так же будет очень умно хихикать в ответ на предложение пройти сквозь нее. И,

пожалуй, даже сумеет сделать себе синяки и шишки, если его заставить сквозь нее идти. Но

стены нет… есть знание плотностей, лежащее в самом основании наших представлений об

истинном устройстве мира.

Может ли философия или наука людей, выросших с таким знанием действительно

искать иные пути и исследовать какое-то иное устройство мира? Разве что для

развлечения!..

Однако человек в той же мере плотен, в какой и пустотен. Мир вообще больше состоит

из пустоты, плотность - редкий гость в этих пространствах. Ее еще надо суметь встретить во

время путешествий по бескрайним пространствам пустого космоса. Я подозреваю, что души

именно потому и воплощаются в этом мире так охотно, что это одно из редких мест, где

можно познать вкус плотности… Впрочем, как и телесности.

Не знаю, не буду фантазировать.

Но знаю точно: видение плотностей и пустот очень полезно для познания себя и для

боевых искусств. В боевых искусствах видение это позволяет обыгрывать противника. И

потому пустоты и плотности наших тел легче всего познавать именно в борьбе.

Если во время любошной схватки переключиться на пустотно-плотностное видение

человека, он становится похож на головку сыра с большими дырками. Вдоль по плотностям

он жесткий, поперек - мягкий и податливый. И его легко можно сложить в этих местах, даже

вложить в самого себя…

Я очень много показывал подобных работ на своих семинарах, и потому не в силах

сейчас говорить об этом - работе с плотностями и пустотами надо посвящать отдельную

работу. Тем более, что в любках было особое искусство боя, называвшееся Пустенье. Это

работа, подобная Накату - то есть воздействию на другого без касания, прямым давлением

сознания. Но в Пустенье ты воздействуешь, не давя, а создавая пустоту на пути противника.

Пустоту, которая затягивает.

Что затягивает? Как затягивает?

Вопросы, на которые не так просто ответить. Я бы хотел их исследовать. Гораздо

проще показать в жизни, как идущий к тебе противник вдруг начинает заваливаться, словно

попал в воздушную яму. И даже обучить этому проще, чем объяснить. Собственно говоря,

меня самого обучили, как это делать, а сейчас я ощущаю себя дурак дураком, потому что

могу передать это искусство, и не могу его толком объяснить…

Но смогу однажды. Я это знаю и не отступлюсь, пока не стану хозяином тому, что знаю, и

самому себе.

Глава 8. Сила

Можно видеть человека сотканным из плотностей и пустот, но с таким же его можно

видеть состоящим из токов силы.

Что такое плотности в человеке? Не те, что даны нам исходно, а те, что мы создаем,

чтобы жить в этом мире телесно, а по сути, чтобы обеспечить душе возможность жить в

теле? Это напряжения в том, на что мы можем оказывать воздействия - в мышцах. Но

напряжения сами по себе не рождаются, их надо создать. А как?

Напрячься. То есть сделать усилие. Но как делается усилие?

Со всей очевидностью можно сказать, что усилие идет на то, чтобы сокращать

определенные мышцы. В итоге наши суставы либо сжимаются, либо разжимаются, и мы

оказываемся напряженными в каком-то направлении, скажем, толкая камень. При этом, что

тоже очевидно, сила зависит от объема мышц - человек с мощными мышцами толкает

камни сильней…

Это какой-то обман, но развеять его не просто. Однако мы все знаем, что объем мышц

никак не спасает такого быка, чтобы крошечная бабеночка, однажды избравшая его своей

собственностью, правила им и была с очевидностью сильнее. Понятно, что тут речь идет о

какой-то "иной" силе. Но сила в ней определенно есть, и немалая.

Но не все чисто и с силой, прячущейся в мышцах. Мышцы обладают только весом. Они

сами не могут ничего, только лежать и, наверное, расти. Сила не исходит из мышц, у нее

явно иной источник. Это ясно видно хотя бы потому, что для того, чтобы сокращаться,

мышце надо получить соответствующий импульс от нервной системы. И сокращаться он

будет с той силой, с какой поступает импульс!

Сила явно связана не с мышцами, а с тем, что ими повелевает. В больших мышцах

просто больше того, что может сокращаться. Иначе говоря, они просто могут произвести

больше работы с той же силой, в итоге, будет передвинуто больше камней или шкафов.

Но сила была та же, что у человека хлипкого, который не смог сдвинуть даже одного камня.

Однако мы все знаем, что в случае ужасной опасности в нас вдруг высвобождается

огромная сила, и мы можем невероятно бегать, прыгать или сгибать стальные прутья такой

толщины, что, очнувшись, не верим своим глазам. И это все с теми же мышцами.

Значит, где-то либо в теле, либо, что лучше, - в нас есть источник силы, который мы

можем вскрывать с помощью особых состояний сознания. Но с точки зрения точного

рассуждения, это означает, что сила вообще не в мышцах. Она лишь приходит в них из

какого-то внешнего по отношению к ним источника.

Внешний он в той же мере, в какой и внутренний. Нам кажется, что он внутри нас, но

внутри только Я. Я и высвобождаю эту силу, когда очень нужно. Но где я ее беру?

Мазыки говорили, что Сила разлита вокруг нас в мировом пространстве. И ее надо

уметь пропускать сквозь себя. Просто пропускать. Время от времени рождаются люди,

которые как-то естественно или противоестественно умеют это. Они подымают невероятные

тяжести, рвут пополам толстые книги, гнут деревья…

Однажды в поезде, добираясь до места очередного семинара, мы встретили пожилого

человека, ехавшего в Костромскую область. Настроение перед семинаром было хорошее, и

мы баловались молодецкими забавами, играли силушкой. Он поглядел на нас, а потом

рассказал, что у них в деревне был дедушка, который шутил такую шутку. Когда молодежь

перед работами начинала баловать, он подходил к углу ветряной мельницы, подымал его

одной рукой и клал туда свою фуражку, приговаривая:

- Вы баловники. Так понадежней будет.

И шел работать.

А, возвращаясь с работы, так же забирал ее оттуда.

Естественно, что в промежутке все парни пытались ее достать, но так никому и не

удалось…

Насколько я понимаю, дедушка унес свою тайну с собой

Когда я гляжу на подобных людей, слушаю такие рассказы, я прихожу к тому, что в

человека встроен какой-то сильнейший ограничитель, не позволяющий ему пользоваться

силой, сверх меры, нужно для выживания в обществе. И не то, чтобы человек не дорос до

своей силы, она с ним, она всегда здесь. Но ему запрещено, как и летать. Иначе он не мог

бы временами вдруг становиться многократно сильнее самого себя.

Раз это удается в особых состояниях, значит, сила всегда есть, и ты умеешь ею

пользоваться и управлять, но это не нужно и неполезно. И к тому же, мы не знаем, как это

делать.

Мои учители говорили мне: хочешь иметь силу, научись ее видеть. И ты будешь

удивлен, насколько много лишней силы тебе все-таки разрешили!

Я долго не понимал, что это значит.

Но когда Поханя начал работать со мной одними указательными пальцами, что-то

стало доходить и до моего упертого ума. Вот он выставляет вперед ладонь и говорит:

- Упрись посильней.

Я упираюсь грудью в его ладонь.

Он прикасается пальцем к моему плечу, и я падаю… Недоумение мое полное, я

восхищен и готов признать его величайшим мастером, но от моего вида лицо его становится

слегка кислым. И я понимаю, что разочаровал его. В чем дело?

- Ты восхищаешься такой ерундой! За этим вообще ничего нет. Просто разуй глаза!

Смотри: вот я надавил тебе на грудь, что ты делаешь в ответ?

- Упираюсь.

- Ты не просто упираешься, ты направляешь свою силу в тело так, чтобы оно

напряглось. И оно не просто напрягается, оно напрягается против моей руки. Оно всё теперь

выстроилось, как стрела силы, точно в одном направлении. И сила твоя равна моей.

- Верно.

- А что в других направлениях? - и он снова касается меня пальцем, слегка надавливая

на плечо сбоку. - Там силы ноль… Это называется обжалить.

И я лечу на землю. Я опять поражен, но теперь поражен собственной слепотой: если

надавить на человеческое тело в каком-то направлении, вызвав у него сопротивление, то

вся сила его перестроится, и будет равна силе давления. Хуже того, тогда я становлюсь

опорой для противника.

С одной стороны он теперь висит на мне, с другой, сила его течет острием точно туда,

куда я ее направляю своим давлением, и отсутствует там, где не нужно бороться с

помехами. Там она просто равна нулю, потому что не требуется.

И это значит, что, обжалив, то есть собрав силу противника в острое и узко

направленное жало, я делаю его бессильным во всех остальных направлениях. И мне не

нужно прилагать к нему, чтобы уронить, силу, равную его мышцам. И даже равную моим!

Мне достаточно приложить силу, отличную от нуля… и он начнет падать.

Он будет падать медленно и долго. Но если я буду при этом удерживать его

обжаленным, если я не изменю давления, а значит, не дам ему возможности усомниться в

своей силе, в своей способности сопротивляться внешним давлениям и стоять на ногах, мой

противник рухнет, ошарашенно наблюдая за собственным телом, на которое ничто не давит.

Я много, даже очень много играл с этим на семинарах, роняя и одиночных бойцов и

целые толпы, которые тщились удержать шлепок детской руки. Просто выставлял человек

двадцать-тридцать здоровенных мужиков, обжаливал в каком-то направлении, а потом

просил ребенка тихонечко их толкнуть.

Он толкал, все равно как и куда. Главное, что они были в это время заняты мною, моим

давлением. И вот представьте, как эти богатыри наблюдали за приближающимся

дитенышем, который тыкал в чью-нибудь огромную и напряженную ножищу крошечной

ручонкой и стремглав убегал прочь. Ничего не происходило. И ничего не могло произойти.

Они же это знали. Их столько раз толкали и били многократно более сильные противники, и

они стояли. Поэтому это не могло иметь значения.

Но оно имело!

И они всем своим огромным, многоножным и многоопорным тело вдруг начинали

медленно, но неуклонно оседать. Это могло длиться долго. Они боролись, они кряхтели и

потели, напряжение их росло, но сила сносила их крепость…

Сила одного крошечного ребенка.

Вот вам пример того, насколько мы не понимаем силу и самих себя.

Другой пример - это крестьянская способность работать, не уставая. И передвигать

самые тяжелые вещи легко. Всего лишь подумав, как это можно сделать. У каждой вещи

есть слабины, как есть они и у человека. Когда умеешь видеть силу, бывает достаточно

присмотреться, чтобы понять, как эту вещь будет двигать тяжело, а как легко. И она

двигается.

Сейчас, когда мы строим Академию самопознания, нам много приходится использовать

это умение. И мы заставляем себя не трудиться тяжело. Как это ни смешно, но человеку

проще, когда ему трудно. Мы ужасно не любим работать легко, хотя потом плачем, когда

видим, что просто предаем себя. Просто загоняем себя в ад, намеренно усложняя

собственную жизнь, хотя могли бы, если и не жить в раю уже на земле, но, по крайней мере,

блаженствовать от работы, которую делаем…

Глава 9. Лухта

Я уже писал, Лухтой мазыки называли такое состояние вещества, которое можно

сравнить с жидкой кашей. Именно так видел человеческое тело Поханя. Видел и умел

использовать в бою. Это было поразительное ощущение, когда я попадал ему в руки.

Трудно даже описать. Сам он говорил про него:

- Не надо человека ломать, он должен таять у тебя в руках, как горячая свеча…

Как это возможно? Если видеть человека состоящим из костей и напряженных мышц, его придется ломать,

потому что иначе с костями ничего не сделаешь. Но если осознать, что кости наши,

собранные в остов, стоять не могут, появляется возможность для поиска. Как сейчас

говорится, у этого сооружения слишком много степеней свободы. Попросту говоря, слишком

много суставов и сочленений, чтобы можно было достичь устойчивости. Удержать себя

стоящим можно только постоянным напряжением огромного числа мышц. И это тем

сложнее, чем яснее ты увидишь, что стоит каждое сочленение вовсе не на опор, толщиной с

ногу, а на крошечном участке шара, которым в действительности является суставная кость.

Мало того, что костей слишком много, так они еще и опираются чуть ли не на

булавочные головки, если попытаться рассмотреть места приложения сил и веса. Это

значит, что человек только кажется твердым и напряженным, а в действительности он -

бесконечная игра движений и смен напряжений. Одни мышцы напрягаются, другие

расслабляются, тут же всё меняется, и уже другие мышцы напряжены. Человек - это

бесконечное движение мышц.

А мышцы состоят почти целиком из жидкостей.

Человек - это водоворот жидкостных движений. И это можно использовать.

Но если к этому добавить то, что в нем постоянно меняются опоры, текут плотности,

разверзаются пустоты, играют силы…

Если это научиться видеть и использовать, человек действительно будет таять в твоих

руках, как разогретая свеча. Но показать это легче, чем рассказать. Потому что рассказ о

Лухте потребует отдельной книги.

Поэтому я обрываю рассказ о скрытом составе человека. Думаю, я дал достаточно

подсказок и намеков, имеющим глаза и желание исследовать и познавать. Дальше мои

книги пойдут разными путями.

Заключение

Я рассказал о скрытом составе человека не все, что знаю, гораздо меньше того, что

мне показывали, и несопоставимо мало в сравнении с тем, что есть человек на самом деле.

Я старался рассказывать лишь о том, что достаточно очевидно, и что каждый может

обнаружить сам при достаточной мере наблюдательности и желания.

Но я просто не знаю, как рассказать, к примеру, об устройстве сознания, не требуя при

этом принять всё на веру. Я могу делать какие-то вещи, которые, к примеру, делают

видимыми ту же ауру, как ее называют эзотерики. Точнее, нечто, что узнается ими как аура,

хотя я подозреваю, что этим словом обозначается множество различных явлений по одному

признаку: они видны вокруг человека.

Я знаю, как совершая определенное усилие - знать бы еще чем! - изменить состояние

сознания человека и вызвать у него определенные способности. Но я лишь могу повторять

за своими учителями, что я делаю это с помощью сознания и изменяя сознание. Я не могу

просто предложить посмотреть в себя или понаблюдать за собой в разных жизненных

случаях. Для того, чтобы сделать подобные явления очевидными, нужно создавать условия

для опытов и прикладных исследований.

И даже тогда они будут очевидны лишь участникам. Доказать что-то человеку, который

никогда этого не испытывал, все равно не удастся. И значит, наука прикладного

самопознания навсегда будет обречена считаться лженаукой. По крайней мере, среди тех,

кому выгодно не подпускать ее к общественной кормушке, которую они захватили.

К счастью, пока мне кажется, что самопознанием все-таки будут заниматься ради себя,

а не ради общественного признания и материальных благ. Оно сильно очищает от подобных

желаний.

Как бы там ни было, я надеюсь, что поселил надежду в тех, кто прочитал этот раздел:

мы можем знать и видеть очень тонкие, можно сказать, философские вещи и состояния. И

это вовсе не тайноведение и не заумь. Это просто желание жить в действительном мире.

Однажды я позволю себе рассказать, как мазыки видели духовный состав человека, как

устроены сознание и душа… Правда, этот рассказ не простой. Мой дед, оставивший мне

записи о мазыкской Хитрой науке, не смог обойтись без мифологических образов. И я

подозреваю, что без мифологии себя не понять. Древние видели лучше нас, и скрыли

многие ключи к самому себе в образах, которые мы теперь считаем чуть ли не сказочными.

Боюсь, дальнейшее познание себя возможно только через ту землю, которая манила

наши души в детстве. Сказка ложь, да в ней урок, добрым молодцам намек…