Образы Анимы и Анимуса в сновидениях

Дальнейшее продвижение по пути индивидуации приводит к встрече с одной из самых загадочных фигур бессознательного — с архетипом Анимы/Анимуса. Эти архетипы компенсируют мужскую или женскую природу индивида. Юнг считал, что в бессознательном каждого мужчины скрыта женская личность, а в бессознательном женщины — мужская. Анима и Анимус живут и функционируют в более глубоких слоях бессознательного, они чужеродны и привносят в сознание загадочные психические содержания, принадлежащие далекому прошлому. "Это дух наших неизвестных предков, их способ думать и чувствовать, их способ познавать жизнь и мир, богов и человека. Факт наличия этих архаических слоев является предположительно корнем веры в реинкарнацию и в возможность воспоминаний из "прошлых существований"... Анима и Анимус живут в мире, совершенно отличном от внешнего, где пульс времени стучит бесконечно медленно, где рождение и смерть индивида не идут в счет. Не удивительно, что их сущность — чужеродна, и столь чужда, что их вторжение в сознание часто равнозначно психозу" (67, с.205).
Архетип Анимы привлекал Юнга очень сильно. Ее образ постоянно присутствовал в его собственных снах и видениях, так что представления об одержимости мужской психики Анимой, о многочисленных и сложных проблемах, порождаемых ею, имеют, безусловно, глубоко личностную природу. Он сам описывает это так:
"Меня крайне занимало то, что какая-то женщина существует внутри меня и вмешивается в мои мысли. В самом деле, думал я, может она и есть "душа" в примитивном смысле слова, и я спросил себя, почему душу стали называть "anima", почему ее представляют как нечто женственное. Впоследствии я понял, что эта "женщина во мне" — некий типический, или архетипический образ в бессознательном всякого мужчины, я назвал его "Анима"...
Сперва я обратил внимание на негативные аспекты Анимы. Я испытывал страх перед нею, будто от присутствия чего-то невидимого. Затем я попытался посмотреть на себя со стороны и подумал, что все мои записи и наблюдения над собой — не что иное, как письма, адресованные ей, т.е. той части Я, чей взгляд на вещи отличается от моего — сознательного — взгляда и самому мне представляется необычным и неожиданным... Каждый вечер, записывая свои фантазии, я думал: если я не запишу, моя Анима не сможет удержать их" (57, с. 187-188).
Негативная Анима в мифологии, сновидениях и фантазиях представлена образами коварных колдуний, ведьм, злых фей. Часто они имеют отношение к воде (символу бессознательного) — таковы русалки, ундины, сирены, вилии, Мелюзина, Лорелей, отчасти Цирцея (живет на острове и с помощью колдовства превращает мужчин в свиней). Опасные аспекты Анимы отражаются посредством сексуальных действий (ведьмы на шабаше, суккубы — "мертвецы, вступающие в связь со спящими юношами, высасывая из них жизнь), мучений и убийств. Негативная Анима в сновидениях изображается фигурами ведьм, злобных колдуний, различными чудовищами женского пола. В реальной жизни ее проекция создает роковых, демонических женщин (femme fatale), отношения с которыми могут погубить мужчину. Широко известные образы Кармен, леди Макбет, Настасьи Филлиповны (в "Идиоте" Достоевского) воплощают разрушительную силу Анимы. Снежная Королева из сказки Андерсена иллюстрирует холодную и неумолимую Аниму, превращающую жизнь в ледяную пустыню. Совершенно классическим типом негативной Анимы является Магда, главная героиня "Камеры обскуры" В.Набокова. Этот роман — одна из самых ярких литературных иллюстраций того, как складывается и чем заканчивается жизнь мужчины, попавшего под власть "черной" Анимы.
Положительные стороны Анимы не менее многочисленны, чем ее отрицательные свойства. Архетип Анимы воплощает идею красоты и духовности, не надо забывать, что Анима — это прежде всего Душа. Позитивные аспекты Анимы связаны с тем, что она обеспечивает компенсаторное равновесие сознания и бессознательного, посредничая между ними. В Аниме заключается полнота и цельность бессознательной душевной жизни: "Анима — не философское понятие, но природный архетип. Только он способен удовлетворительным образом свести воедино все проявления бессознательного, примитивных духов, историю языка и религии... С нею ничего нельзя поделать; она всегда есть a priori настроений, реакций, импульсов, всего того, что психически спонтанно. Она живет из самой себя и делает нас живущими. Это жизнь под сознанием, которое не способно ее интегрировать — напротив, оно само всегда проистекает из жизни" (56, с.116). Анима есть воплощенная духовность, недаром очень часто она изображается в виде воздушного, летающего существа — эльфа, бабочки, птицы. Одно из самых поэтических изображений Анимы-души — Психея, прелестная героиня всем известной сказки.* (См. посвященную ей работу Р.А.Джонсона "ОНА") Совершенно потрясающий по своей художественной силе и точности образ Анимы создал Осип Мандельштам:

Когда Психея-жизнь спускается к теням
В полупрозрачный лес вослед за Персефоной,
Слепая ласточка кидается к ногам
С стигийской нежностью и веткою зеленой.
Навстречу беженке спешит толпа теней,
Товарку новую встречая причитаньем,
И руки слабые ломают перед ней
С недоумением и робким упованьем.
Кто держит зеркало, кто — баночку духов.
(Душа ведь женщина, ей нравятся безделки.)
И хор безлиственный прозрачных голосов
Скупые жалобы кропят как дождик мелкий.
И в нежной сутолоке, не зная, что сказать,
Душа не узнает старинные дубравы.
Дохнет на зеркало и медлит передать
Лепешку медную с туманной переправы.

Анима — фактор наивысшей важности в психологии мужчины, где всегда действуют эмоции и страсти. Она усиливает, преувеличивает, подделывает и мифологизирует все эмоциональные отношения к профессии и противоположному полу. Лежащие в основе этого фантастические хитросплетения — ее рук дело. Вот пример сновидения, где многоликая Анима является в самых различных ипостасях:
Ночь. Я в старом, заброшенном доме, который стоит на пустыре. Комната темная, запущенная, с обветшалыми облезлыми стенами и грязным деревянным полом. Мебели нет, только два окна, на правую и левую сторону. Я один. Гляжу в правое окно и вижу на улице ведьму. Это старуха лет 60-65 с совершенно жутким лицом, не страшным, а именно жутким. Она молча смотрит на меня, мне становится страшно, даже как-то безысходно, беспросветно. Чувство обреченности, отчаяния и неизъяснимого ужаса. Я кричу так сильно, что просыпаюсь, и оказывается, что мой крик разбудил отца и мать.
Затем сон продолжается. Я в той же комнате, все по-старому, но вместе со мной мать, отец, сестра и прабабушка (покойная). Все молчат, в комнате гнетущая атмосфера, как будто кто-то умер или случилось нечто непоправимое. Неуютно, плохо, похоже на то, как люди вынуждены куда-то бежать (эвакуация?) Я гляжу в левое окно и вижу ту же самую ведьму, она смотрит на меня немигающими глазами, видит насквозь — прежний ужас возвращается. Я кричу, прабабушка пытается меня защитить, протягивает руку, но от ведьмы по воздуху пролегает каменный поток — и бабушка застывает, окаменевает, так и стоит с протянутой вперед рукой, закрывая меня от ведьмы. Я достаю крестик, который висит у меня на шее, пробую молиться, и ведьма исчезает. Я просыпаюсь. Это самый ужасный сон в моей жизни.
Сновидение приснилось молодому человеку (Сергею П.) в кризисный период его судьбы. Он остро переживал одиночество, отчужденность от окружающих людей. Разрыв с любимой девушкой (они были вместе полтора года) усилил тоску, пронизывающую сон. Актуальная жизненная ситуация отражена образом пустыря, заброшенного дома, грязной запущенной комнаты. Усталое, измученное эго не может препятствовать вторжению бессознательных содержаний. Ужасная ведьма ассоциируется с девушкой, которую Сергей бросил и испытывал вину, угрызения совести. Внешне разрыв не выглядел произошедшим по его инициативе, но на самом деле это было именно так, и ведьма "смотрит так, как будто все это знает". Ведьма-Анима определяет эмоциональный фон сновидения, она все знает и видит все насквозь. Этот пронизывающий взор невыносим и ужасен.
Внутренний мир П. активно ассимилировал бессознательные содержания, вина и угрызения совести сделали его чувствительным по отношению к своим ранее неосознаваемым чертам и мотивам. Бессознательное изменило самооценку и образ Я, Сергей понял, что у него есть негативные, теневые черты, и их довольно много. "Черная Анима" сновидения поистине ужасна.
В первом эпизоде сна показано, как замкнутое пространство комнаты (эго сновидца) начало расширяться, дифференцироваться (окна). Однако этот процесс оказался мучительным и болезненным — Сергею страшно заглянуть в глаза реальности собственной теневой природы. Анима-защитница (прабабушка), обладающая позитивной семантикой, указывает на то, что в поисках спасения сновидец зашел слишком далеко — фактически "спустился" в коллективное бессознательное. Там, в царстве мертвых, покойная бабушка пытается — и не может его защитить. Индивидуация, личностный рост предполагает разрушение старых детских образов хтонической материнской природы, в сновидении символически показано, что они не способны совладать с ведьмой, ее демонической мощью. Образы родителей, возможно, символизируют неинтегрированные комплексы, сестра — еще одна (позитивная) ипостась Анимы, в данном сне она пассивна и нейтральна.
Последний эпизод сна (спасение с помощью нательного креста) отражает архетипический христианский мотив спасения души — через боль, страх и страдания. В целом сновидение соответствует этапу индивидуации, связанному с интеграцией Анимы, ее темной, хтонической стороны.
Юнг считал разрешение проблем с Анимой важнейшей частью психотерапевтической работы и процесса индивидуации. Не освободившись от анимистической зачарованности, мужчина не станет самостоятельным и цельным, не научившись взаимодействовать с Анимой, он не сможет испытать счастья в любви и семейной жизни. Этот архетип широко представлен в сновидениях и чрезвычайно важен для их толкования. Вот сновидение юноши, который только начинает свое "разбирательство с Анимой":
Я лечу, вернее — парю в небе на каком-то очень легком аппарате, рассматриваю окрестности, встречаю теплые потоки воздуха. Чувство полета вызывает радостный крик, но я не слышу своего голоса. Вижу горы (невысокие, скорее холмы), покрытые зеленой травой. Постепенно холмы вырастают (но они по-прежнему зеленые), я понимаю, что это настоящие горы, и я парю очень высоко. Солнце садится, окрашивая небо в оранжевый цвет, меня переполняет чувство бесконечности пространства, благоговения и красоты. В то же время я знаю, что где-то за моей спиной находится городская свалка. Удивлен, что в таком месте — так красиво, думаю: как я далеко залетел!
Продолжаю парить и на одном из холмов внизу замечаю девушку. Спускаюсь пониже, парю над ней, описывая круги, и вижу, что это моя сестра (двоюродная). Она говорит, что я должен взять ее с собой, но мне сильно не хочется. Я пытаюсь ей объяснить, что самолет у меня маленький, одноместный, и двоих просто не выдержит. Но все же беру ее с собой, и мы летим вдвоем, точно в обратном направлении. Я уже не чувствую прежнего восторга, мне неудобно и страшно, более того, я вижу, что мы падаем. Дельтаплан зацепляет крылом холм и разбивается вдребезги. Мы сидим вдвоем, и я упрекаю свою попутчицу в том, что все это — из-за нее. На этом просыпаюсь.
Это сон символически изображает страх перед началом очередного этапа индивидуации — интеграции Анимы. Полет на дельтаплане, оставшаяся позади свалка (Тень), зеленые холмы относятся к типичной символике процесса индивидуации. Характерным является и выбор сестры для манифестации Анимы. Реально сновидец готов признать, что в его жизни есть проблемы, связанные с девушками, он чувствует себя недостаточно компетентным в этой сфере жизни. В действительности он боится женщин и не доверят им, что и показано в сновидении.
Встреча с Анимой — трудное испытание, из которого не многие мужчины выходили с честью. Такая встреча может произойти во внешнем мире — поскольку черты и свойства Анимы проецируются на реальных женщин, или в мире внутреннем — интеграция с Анимой является необходимым этапом процесса индивидуации "Связь с Анимой является пробой мужества и огненной ордалией для духовных и моральных сил мужчины" (56, с.118). Непонятная и таинственная Анима, являясь мужчине в сновидениях в виде загадочных, частью обольстительных, частью ужасных женщин, обычно проецируется на противоположный пол. Сюда относятся все случаи "роковой любви", необъяснимой и безумной страсти, которая захватывает мужчину тем сильнее, чем более разумную и сознательную жизнь он привык вести. Брак с Анимой (женщиной, душевный склад которой дает особенно сильные основания для проекции мужской Анимы) сулит вступившему в него райские наслаждения и адские муки, он может закончиться самоубийством или кровавой драмой.
Юнг отмечает четыре ступени в развитии Анимы. На первой она воплощена в образе Евы, олицетворяющей стихийное природное начало, не способное к рефлексии и моральным размышлениям, недальновидное, находящееся в рабстве у чувственных впечатлений. Это глубоко бессознательная ступень, живущая в невинности и неведении райского сада, не различающая добра и зла. Она воплощает слепую бессознательную силу инстинктов, соблазн, искушение (история с яблоком). Анима-Ева —- это природная биологическая жизнь в ее тотальности.
Вторая ступень — это Елена Троянская, Прекрасная Елена, олицетворяющая красоту и эротическую привлекательность, страстную романтическую любовь. Такая любовь слепа и не думает о последствиях, она способна на жертвенность и не лишена духовности. Но союз с Еленой, как мы помним, не принес счастья ни Менелаю, ни Парису. Обычно влюбленные гибнут, становясь жертвой рока или судьбы. Сюда же можно отнести образы Грайне, Изольды, Джиневры, Джульетты.
Третья ступень соответствует Деве Марии, плодотворящей любви, поднимающей эрос до высот духовности. Воплощенная в женщине, она одновременно Мать и Дева — заботливая, любящая, прекрасная, духовно богатая.
Наконец, четвертая, высшая ступень — это София, Премудрость Божия (у Юнга она называется Sapientia). Образ Мудрости, идущий еще от гностиков, прекрасно описан в православной христианской традиции.
Как и любой архетипический феномен, Анима сочетает в себе позитивные и негативные черты, божественную и демоническую природу. К ней неприложимы расхожие представления о добре и зле. Все, относящееся к Аниме, нуминозно, т.е. безусловно значимо, опасно, табуировано, магично. "Это змей-искуситель в раю тех безобидных людей, что переполнены благими намерениями и помыслами. Им он предоставляет и самые убедительные основания против занятий бессознательным. Причем нередко в этом есть доля истины, хотя бы потому, что жизнь сама по себе не есть благо, она также является и злом. Желая жизни, Анима желает и добра, и зла. В эльфической жизненной сфере такие категории просто отсутствуют. И телесная, и душевная жизнь лишены скромности, обходятся без конвенциональной морали, и от этого становятся только более здоровыми. Анима верит в каллокагатию (прекрасное и доброе — прим. авт.), а это первобытное состояние, возникающее задолго до всех противопоставлений эстетики и морали" (56, с. 117).
Процесс индивидуации не может происходить без содействия Анимы, осознание которой создает возможность компенсации антагонизма Самости и Персоны. Анима часто выступает в спасительной роли в ситуациях, которые кажутся человеку безвыходными. "Анима, — пишет Юнг, — принадлежит к тем "пограничным явлениям", которые происходят, главным образом, в совершенно особых психических ситуациях. Подобные ситуации всегда характеризуются более или менее внезапной ломкой образа или стиля жизни, которые до этого казались необходимым условием и фундаментом всего индивидуального существования. Когда разражается подобная катастрофа, для человека не только отрезаны все пути к отступлению в прошлое, но и нет, кажется, никакого пути для движения вперед, в будущее. Он оказывается один на один с беспросветной и непроницаемой тьмой, чья бездонная пустота внезапно заполняется неким видением, осязаемым присутствием какого-то чуждого, но способного прийти на помощь существа" (58, с. 150). Эту функцию Анимы-спасительницы Юнг подробно описывает в работе "Парацельс как духовное явление". Он рассказывает средневековую легенду об Аниме-Мелюзине, водной фее, давшей мудрый совет рыцарю Раймонду, который случайно убил на охоте усыновившего его знатного и богатого графа Пуатье и оказался именно в такой ситуации, как было описано выше. Пример сновидения с помогающей Анимой:
Я знаю, что должен куда-то уезжать, внезапно и быстро, нет времени на сборы и подготовку. Может быть, это бегство. Я ухожу вечером, долго иду по пустынной местности, и оказываюсь в очень большом городе (как Москва), но уже как бы днем. Ярко светит солнце, много людей, но все они меня не замечают и не понимают, вернее, не слышат, когда я с ними заговариваю. Я чувствую одиночество и грусть. Наконец, решаю, что буду просто ходить по городу и рассматривать памятники. Их очень много, и это все одиночные фигуры, стоящие, никаких скульптурных групп или там конных фигур нет. Одна из скульптур стоит в центре большой круглой площади, где нет машин и людей. Я подхожу ближе и вижу, что это женщина в старинном платье с короной на голове. Видимо, какая-нибудь императрица. Я сажусь у подножия монумента и чувствую, что здесь мое место. Мне очень спокойно, одиночества больше нет. Думаю: как стемнеет, я должен ей помолиться, и все будет хорошо. Конца сна я не запомнил, но проснулся успокоенный, с ощущением, что все будет хорошо.
Здесь процесс личностного роста изображен скитаниями по городу ("большой" мир = столица), сознание не оказывает эго существенной помощи (днем, при ярком свете люди не заговаривают со сновидцем). В тоске и грусти (экзистенциальное одиночество) он решает обратиться к коллективной памяти (памятникам), и среди архетипов бессознательного выбирает один из самых сильных (Анима-королева, ее нуминозная мощь символизируется атрибутами царской власти). Конец сновидения обещает эго ее защиту и помощь, но при условии непременного активного взаимодействия ("я должен ей помолиться, и все будет хорошо).
Интегрированная Анима становится уникальным посредником между сознанием и бессознательным, она есть центральный фактор, обеспечивающий психическое равновесие индивидуальности, приблизившейся к Самости. Эта вожделенная гармония символически представлена божественной сизигией, женско-мужской парой, слиянием обеих начал, называемых на Востоке Ян и Инь. Мужчина, осознавший и интегрировавший свое женское начало, достигает полноты и цельности, воплощаемой архетипом Самости.
Процесс индивидуации предполагает интеграцию архетипов Анимы и Анимуса, чья негативная роль сочетается с позитивными сторонами и свойствами, абсолютно необходимыми для полноценного развития Самости. Женская и мужская персонификация бессознательного воплощают принципы соответственно Эроса и Логоса, компенсирующие преобладающую сознательную установку. Анима как "женщина внутри" детерминирует эмоциональные аспекты мужской личности, управляет жизнью его чувств и несет ответственность за всевозможные аффективно обусловленные катастрофы — неуместные влюбленности, разрушительные привязанности, неудачи в браке и в интимной жизни. Анимус у женщины тяготеет к сфере разума и убеждений, формирует мнения, участвует в принятии важных решений и, в определенной степени, структурирует весь ее жизненный путь. Влияние Анимуса сказывается в сфере ценностей и идеалов, в установках, связанных с воспитанием детей. Типичная сфера его власти — профессиональная карьера женщины или ее светская жизнь.
"Если бы мне нужно было одним словом обозначить то, — пишет Юнг, — в чем состоит различие между мужчиной и женщиной в этом отношении, и, таким образом, то, что характеризует анимус в отличие от анимы, то я мог бы сказать только одно: если анима производит настроения, то анимус — мнения, и как настроения мужчины появляются на свет из темных глубин, так и мнения женщин основываются на столь же бессознательных, априорных предпосылках. Мнения анимуса очень часто имеют характер солидных убеждений, поколебать которые нелегко, или принципов, которые якобы неприкосновенно общеобязательны" (66, с.276).
Негативный Анимус, по словам Юнга, "представляет собой квазиинтеллектуальный элемент, который лучше всего определяется словом "предрассудок" ("предубеждение"). Так же, как Аниму мужчины составляют низшие аффективные привязанности, Анимус женщины состоит из второсортных суждений или, лучше сказать, мнений... Худший вариант Логоса в Анимусе выражается как что-то совершенно бессвязное, либо как непоколебимый пред- рассудок, либо как мнение, которое — что довольно сильно раздражает — не имеет ничего общего с существом предмета" (60, с. 139). Проекцией Анимуса можно объяснить многочисленные примеры жестоких и опрометчивых поступков, совершаемых внешне благополучными женщинами. В сновидениях этот аспект Анимуса представлен мертвецами, разбойниками, убийцами. Литературными иллюстрациями негативного Анимуса являются мертвый жених из баллады Шиллера "Ленора", Синяя Борода, Анатоль Курагин, чуть было не погубивший Наташу Ростову, Гилберт Озмонд в романе Г.Джеймса "Женский портрет"* (См. Приложение 3), Черномор из сказки Пушкина "Руслан и Людмила".
Подобно Аниме, Анимус также характеризуется четырьмя ступенями развития. На первой стадии он воплощает телесную красоту и физическую мощь мужчины (всякого рода супермены, герои боевиков, киноактеры типа Сильвестра Сталлоне или Арнольда Шварцнеггера и их герои —Тарзан, Терминатор, Джеймс Бонд и т.п.). На второй ступени к внешней красоте добавляется духовное содержание, и перед нами романтический герой, подобный Байрону, благородный разбойник или, наоборот, детектив-сыщик, отважный путешественник. Прекрасный пример — герой французского фильма "Искатели приключений", которого играет Ален Делон. Третья стадия соответствует социально успешному, часто богатому и удачливому в делах мужчине, такой Анимус проецируется на видных общественных и политических деятелей, бизнесменов, писателей и проповедников. Хорошей иллюстрацией может служить современный петербургский политик Анатолий Собчак. Наконец, четвертая стадия представлена фигурой мудрого учителя и советчика, духовного руководителя, подобного Л.Толстому, М.Ганди.
Сновидение 35-летней Елены С, в котором символически представлены эти четыре ступени:
Сон состоит из нескольких отдельных эпизодов, но они воспринимаются как единое сновидение. Сначала я вижу мой дом и сад, как в детстве. В спальне человек с внешностью моего мужа (но во сне я знаю, что это отец) что- то делает с полом — то ли чинит, то ли чистит. Как раз на том месте, где обычно стоит моя кровать. Делает он это долго, хотя кажется, что работы не много.
Затем я вижу своего первого мужа, он сидит у нас в саду, на деревянной лестнице, и моется в тазу. Голову уже помыл (волосы мокрые), моет торс до пояса. Помывшись, надевает майку ярко-оранжевого цвета — такие обязаны носить дорожные рабочие поверх своих ватников.
Далее я гуляю в балке (тоже реминисценция из детства) с молодым парнем, который явно зависим от меня. Я уже хочу уходить, но он настойчиво просит меня пройти чуть дальше, и показывает на склоне балки огромные плоды (оранжевые, похожие на апельсины), и говорит, что они принадлежат мне, и урожай надо собрать. Я думаю, что, если учитывать перспективу (плоды видны издали), то они должны быть величиной с тыкву. Они и растут так, как дыни или тыквы — на плетях, стелящихся по земле.
Потом я оказываюсь где-то на железной дороге, в хоздворе. Со мной мужчина средних лет, он явно какая-то социальная фигура (начальник?) Мимо проходит поезд, вагоны грузовые, закрытые. Мой спутник спрашивает, что в этих вагонах, не письма ли? Нет, отвечаю я, в них вещи, а письма будут видны. И действительно, в последующих вагонах (у которых обращенная к нам сторона затянута сеткой) видны огромные кипы писем, целые груды. Я говорю: какая огромная работа (нам предстоит)! Он успокаивает меня: мол, ничего, справимся. Тут оказывается, что это мой знакомый СЮ.
В этом сновидении присутствуют все перечисленные выше четыре ступени. Анимус на первой из них — это бывший муж сновидицы, красивый, но крайне примитивный в духовном плане парень. Во сне, как и в действительности, акцентировано телесное совершенство (оранжевая майка — сигнальный цвет — привлекает внимание к его полуголому торсу). Следующий эпизод соответствует второй ступени, выбрана фигура довольно романтичного молодого человека. Фактически для Елены обе эти стадии являются "давно пройденными", что и отображено в сновидении. Романтические плоды — на самом деле тыквы (нечто большое и безвкусное — связь с таким Анимусом будет означать инфляцию).
Анимус на третьей ступени относится к актуальной жизненной ситуации сновидицы. Она нашла новую, интересную работу у выведенного сновидением СЮ. Работа интересная, творческая, но сложная, ее "много" (груды писем). Анимус-3 как будто бы обещает поддержку, но что будет на самом деле (что там внутри закрытых, запломбированных вагонов), пока не ясно. СЮ. первоначально "замаскирован" сновидением, это пока что "темная лошадка".
Высший (четвертый) уровень во сне не случайно оказался на первом месте. В действительности ему соответствуют отец сновидицы и ее муж (мудрый, намного старше нее). Обе фигуры укрепляют основу существования Елены С. (пол в ее комнате). Работы там и правда много. Этот эпизод, скорее всего, главный — бессознательное намекает на то, что в реальной жизни Елена недооценивает старания и усилия своего мужа.
Фигура Анимуса, в особенности его позитивный аспект вообще мало описаны Юнгом в сравнении с Анимой. Упоминается влияние Анимуса на межличностные отношения: "Анимус, так же, как и Анима — ревнивый любовник, способный поставить на место действительного человека мнение о нем, мнение, явно сомнительные основания которого никогда не подвергаются критике. Мнения Анимуса всегда коллективны и стоят над индивидуумами и индивидуальными суждениями, точно так же, как Анима с ее антиципациями и проекциями чувства встает между мужчиной и женщиной" (66, с.277). Описаны также некоторые особенности проецирования Анимуса ("Отношения между Я и бессознательным"), восточные варианты этого архетипа и его алхимическая символика ("Тайна Золотого Цветка", "Дух Меркурий", "Парацельс как духовное явление").
Безусловно, наилучшим примером образа, воплощающего позитивный аспект Анимуса, является личность самого Карла Густава Юнга. Эта идея слишком очевидно приходит в голову его внимательным читательницам, к числу которых относится и пишущая эти строки. Сам Юнг, предвосхищая наши восторги, скромно заметил в последней главе своей автобиографии: "Когда мне говорят, что я много знаю, или называют мудрецом, я не могу принять это на свой счет. Представьте, что кто-то зачерпнул шляпой воду из потока. Что с того? Я ведь не тот поток. Я лишь стою рядом, но не делаю ничего. Другие стоят тут же, и большинство из них знают, что им делать. Я же не делаю ничего. Я никогда не считал себя тем, кто способен позаботиться о семенах и колосьях. Я стою и удивляюсь тому, на что способна природа" (57, с.350).
Анима и Анимус в сновидениях представлены фигурами противоположного сновидцу пола. Поскольку генетически эти архетипы тесно связаны с отцом и матерью ребенка, то в сновидениях они могут принимать родительские образы. Семантика Анимы/Анимуса будет негативной или позитивной в зависимости от актуальной жизненной ситуации, реальных проблем, степени односторонности сознательной установки и способов реализации половой роли. Уровень духовного развития мужчины определяет наличие у него неразвитой, капризной, мнительной, грубо эротизированной и деструктивной Анимы или же тонкой, чуткой, обаятельной, с ярко выраженным творческим, созидающим началом. Психологическая зрелость женщины выражается в том, чем для нее является Анимус — злым духом, чье разрушительное влияние способно погубить любое начинание — от брака или карьеры до жизни в целом, или мудрым советчиком и надежным помощником, вселяющим уверенность в собственных силах.
Метафорически интеграция Анимы/Анимуса, союз сознания и бессознательного изображается с помощью иерогамии, священного брака, ребенком которого является божественная Самость. Соответствующие образы и символы будут появляться в сновидениях человека, успешно продвигающегося по пути индивидуации. Такие сны могут знаменовать благоприятное окончание кризисного периода в жизни и служить провозвестниками грядущего физического и духовного исцеления. В автобиографии Юнга эти видения описаны как исход его длительной и опасной болезни:
"Я парю в пространстве, будто я скрыт в недрах вселенной, в совершенной пустоте и совершенном блаженстве. "Это и есть вечное блаженство, — думал я. — И это невозможно рассказать, так это прекрасно!"
...Сам же я был в Пардес-Римоним, в гранатовом саду, и там происходила свадьба Тифэрет и Малхут (олицетворения Красоты и Царственности — прим. авт.). Еще я был рабби Шимоном бен Иохаи, чей мистический брак праздновали сейчас. Это было именно так, как это изображали каббалисты. Я не могу рассказать, как это было удивительно. Я только твердил себе: "Это гранатовый сад! И здесь, сейчас празднуют соединение Малхут и Тифэрет!" Я не знаю точно, какова была моя роль. Но я чувствовал себя так, как будто я сам и есть — это празднество, и я испытывал блаженство.
Постепенно отзвуки событий в гранатовом саду умолкли во мне. Затем последовало заклание пасхального агнца в празднично украшенном Иерусалиме. Я не в состоянии описать это, но это было прекрасно. Был свет, и были ангелы. И я сам был Agnus Dei.
Затем и это исчезло, и явился новый образ, последнее видение. Я дошел до конца широкой долины и оказался перед цепью покатых холмов. Все вместе это составляло античный амфитеатр. Он чудесно смотрелся на фоне зеленого пейзажа. И здесь, в этом театре, праздновали иерогамос. Танцовщицы и танцовщики выходили на помост, и на убранном цветами ложе представляли священный брак Зевса и Геры, как это описано в "Илиаде" (57, с.291).