Язык сми и новые проблемы герменевтики
При первом приближении к исследованию информационных текстов, которые типичны для СМИ, герменевтика чувствует некоторую проблематичность использования своего аппарата, потому что почти все философские допущения, связанные с вышеописанным классическим пониманием Произведения, и вырастающий на их базе инструментарий оказываются почти непригодными для работы. Герменевтикой предполагается думающий исследователь, всегда готовый вступить в диалог-толкование, в ходе которого будет и проясняться и даже рождаться смысл, истина, являющая себя в споре.
В текстах СМИ очень часто наблюдается перетряхивание клише, не связанных даже между собой, что ведет к дисперсии смысла и к отсутствию единой логики. В силу этого используемые в языке СМИ слова не образуют ни смыслового поля, ни относительно единства или хотя бы непротиворечивости многочисленных информационных сообщений, поэтому концептуальное осмысление и обобщение не являются необходимостью. Нельзя назвать такие слова и «понятиями», потому что понятия предполагают связь слова с мыслью, за которой просматриваются языковые модели мира, очерчивающие границы всего того, что в этом мире встречается.
Тексты СМИ дают богатый набор подобных слов для опознания. К их числу относятся, например, словосочетания «переходный период», «трудности переходного периода» для объяснения и обозначения нынешней ситуации в России. Переход должен быть процессом от чего-то к чему-то. От чего? От реального социализма? Но такого в реальности не было, как и не было его дефиниции. Что требуется менять, кроме передела государственной собственности, не выяснено. Далее. Переход к чему? Говорят, к демократическому государству. Но понимание его не соответствует не только общепринятому в развитых государствах, но и историческим реалиям российской государственности. У нас существуют противоречия даже в Конституции. Они не раз обсуждались в центральной прессе. Но после высказывания президента, что Конституция хорошая и менять в ней ничего не нужно, обсуждение темы о противоречивости законов резко пошло на убыль. Если же демократия понимается как всеобщие выборы, то таковые существовали и при социализме.
Поэтому «переходный период» из ничего в ничто просто обозначает ситуацию нестабильности и является неологизмом, закрывающим обсуждение неприятного вопроса о том, что же происходит. Слова-маркеры, служащие для отсылки к определенному контексту, не позволяют анализировать далее конкретную тему. Инструментарий герменевтики не предназначен для такого рода работы, так как герменевтика исходит из того, что жизненный мир обладает подлинностью и что мышление есть самоизложение этого мира. Слова-маркеры относятся к неподлинному и несовершенному изложению. Знаменитое хайдеггеровское описания состояния «man», когда пользуются словами по привычке, даже не задумываясь, – не предмет герменевтики, а «болтовня» (das Gerede). Такого рода ситуация характерна для СМИ. Тезисы о «смыслах, которым мы вверяемся», которые заставляют звучать в унисон родственно настроенные человеческие организмы, о понимании как уразумении сути оказываются не совсем адекватными при анализе языка СМИ, так как в нем нет того, что позволило бы почувствовать некое духовное родство.
Не столь просто обстоят дела также собственно и с инструментарием анализа. Последний предполагает, что Произведение втягивает нас в игру, которая разыгрывает себя и может существовать только потому, что сама есть движение смысла и саморепрезентация бытия, к которому она относится. Даже в радикальных вариантах герменевтики (например, в Беньяминовском или в современной интерпретации Ницше как герменевта) остается допущение о неслучайности игры. При этом наш вопрос к тексту является одновременно обращением текста к нам. Открытость чужому воззрению предполагает готовность к диалогу, введение в игру своих предрассудков и даже изменение собственного горизонта, умение считаться с правотой другого. При этом для работы с понятиями, для их понимания предлагается стратегия погружения понятий в историю, пройденную ими в качестве слов естественного языка, и в конечном итоге погружение в жизненный мир как универсум первоначальных очевидностей, априорных по отношению к моделям мира. Результатом этого будет обретение Произведением голоса и осознание границ правильного горизонта вопрошания для тех вопросов, которые ставит перед нами Произведение. Понимание есть процесс слияния горизонтов.
Однако это предполагает знание как попытку выговорить некие открывшиеся смыслы, попытку, которая может быть понята благодаря тому, что другой тоже пытается двигаться в своем вопрошании в поле этих же смыслов. Даже если предполагается, что то, что выговаривается, не может быть сформулировано как теоретическое знание, оно все-таки остается знанием-жизнью, которое Аристотель впервые обозначил как «фронесис».
Новая массмедийная структура текста не поддается анализу на этом пути. Однако это не значит, что тексты СМИ просто ущербны и незаконно циркулируют в культуре. Массмедийная эпоха характерна тем, что кем-то сделанные «картинки» «реальности как она есть» и кем-то введенные в оборот слова для опознания, слова-маркеры не просто функционируют в мышлении – они могут репрезентировать «мышление» ряда членов сообщества. Отсутствие вдумывания, отсутствие логики возникновения понятий и целостного, внутренне непротиворечивого мироотношения – черты, не случайные для текстов СМИ. Ведь отсутствие принципов тоже принцип, как справедливо заметил А.П. Чехов.
Герменевтический инструментарий, таким образом, нуждается в серьезной модификации. Если центр тяжести переносится на поиск «резонансных» точек, точек «совпадения» в смысле и они произвольны (ведь в пространстве коммуникации допускать идею общих всем смыслов и сходных механизмов их обработки у нас нет оснований), то можно как-либо описывать пространство общения (коммуникации), где это совпадение возможно.
Стратегии такого описания исходят из того, что текст – момент проведения границ, определенной интерпретации. Соответственно, если мы опишем этот процесс, мы покажем и логику функционирования (диалога) текстов в культуре. Не будем задавать вопросов о подлинной действительности, адекватности ее репрезентации – попробуем исходить из жеста, в котором мы не будем вслед за Морисом Мерло-Понти различать лингвистическую, эмоциональную и прочие составляющие. Есть только жест, который нацелен на мир и впервые позволяет обозначить границы вещей и тела. Этот жест к тому же обращен к другому. Поэтому язык теперь может быть проанализирован не как сообщение, т.е. исходная причастность общим смыслам, а через фиксацию моментов проведения границ, определения.
Однако Мерло-Понти предполагает целостную логику жестов (по крайней мере, в рамках одной человеческой жизни), но в пространстве текстов СМИ она вовсе не является обязательной.
Если мы будем исходить из этого «одноразового» жеста, то слова в данном случае ни к чему не отсылают. Они, как и жест, презентируют проведение границ. Не случайно речь ведущих становится уверенной скороговоркой, в которой трудно разобрать не только смысл, но и отдельные слова. А бессмысленные слоганы рекламы встречаются все чаще («не тормози – сникерсни»).
Если мы спросим: «Почему же жест интересен кому-либо другому?», то здесь и появляется важный вопрос о приятии этого мира, о согласии с таким проведением границ. В текстах СМИ вопросы: «Это твой мир? Или это – твой?» – как раз и ставятся. Существует вторая компонента этого жеста – провоцирование на повторение другим (зрителем, читателем, слушателем). И задача такова: проанализировать жест, а также его «привлекательность» для повторения другим.
Новизна этой задачи связана с тем, что жест вовсе не пытается быть вписанным в какую-либо уже существующую структуру сознания, как-либо воздействовать на нее и пр.; «прицепляясь» к какому-либо фактору сознания, «жестовое воздействие», скорее, по-видимому, синэргетично, т.е. предполагает неустойчивость системы и точки бифуркационных изменений.
Модификации традиционного аппарата герменевтики теперь можно представить так: речь не идет о поиске общих смыслов, выражением которых был бы данный текст, а о специфическом проведении границ мира данным текстом-жестом (насколько это можно выяснить по данному тексту). Центр же тяжести переносится на возможные точки «смыслового резонанса» текста и культуры интересующей нас группы. Соответственно востребован инструментарий психологической герменевтики, говорящий о логике порождения текста, о факторах социокультурной обусловленности текста и т.д.
Модифицируется понятие герменевтического круга, под которым понималась техника постижения смысла текста через особую диалектику целого и части. Существует несколько типов такой техники. Первое понимание герменевтического круга: конкретный текст – целое, его структурные элементы – части. Второе понимание герменевтического круга: конкретный текст – часть, корпус текстов автора – целое (особо важен для литературоведческих комментариев и сравнительного политического анализа). Третье понимание герменевтического круга: конкретный текст – часть, социально-политическая группа, партия, движение и пр. – целое. Четвертое понимание герменевтического круга: конкретный текст – часть; две разновидности целого: а) социокультурный контекст автора, б) социокультурный контекст реципиента.
Специфика состоит в том, что герменевтический круг используется только в одном направлении от известного заказчику или автору смысла целого к попыткам его постижения через части.
Своеобразие герменевтических методов интерпретации текстов в СМИ зависит от видов информационных текстов (дескриптивная информация, интерпретационно-аналитическая информация, концептуальное обобщение с выдвижением объяснительных гипотез, теоретическая информация с одновременной проверкой выдвинутых гипотез с целью их верификации или фальсификации).
Дескриптивная информация является особым типом информационного сообщения, в котором основной смысл явным образом не задается именно потому, что главной целью сообщения является описание определенного события. Герменевтические методы исследования (например, грамматическая интерпретация или методы раскодировки визуальных образов) используются здесь в минимальной степени, которая гарантирует «считывание» значения поверхностных структур информационного сообщения. Ситуации непонимания такого сообщения у реципиента практически не возникает, поскольку цель сообщения слишком проста.
На основе дескриптивной информации по мере ее количественного накопления во всех источниках массовой информации осуществляется аналитическая обработка информационных сообщений с целью представления целостной смысловой картины описываемого события. На данном этапе исследования возможно частичное непонимание отдельных эпизодов события. Таковое может быть устранено при помощи обращения к более широкому контексту. Контекстуальное толкование предполагает проверку отдельных деталей и всего события в целом в конкретных условиях их осуществления. Объяснительные гипотезы, выдвигающиеся при этом, выдерживают проверку, если они не противоречат всему общему контексту. В противном случае они или уточняются, или отбрасываются и заменяются новыми. Систематическое толкование с использованием методологических требований с использованием техники герменевтического круга должно проводиться до тех пор, пока все гипотезы, претендующие на объяснение причины непонимания, не будут проверены и не будет установлен факт противоречия хотя бы одной из них смыслу целого. Таковы основные моменты герменевтического подхода к текстам СМИ.