Культура существует благодаря и вопреки природе.

* * *

Развитие общества идет через борьбу людей за иллюзорные цели. Этой “энергией заблуждения” должен обладать любой человек дела, в особенности политик. Для философа достаточно истины и понимания. Но это не обязательно “тоскливое всепонимание”.

Begraifen ist beherrschen .

* * *

Весь мир театр, писал Шекспир в ХVI веке. Теперь надо обязательно добавлять: Абсурда. Абсурдистское искусство XX века возникло, конечно, не случайно. Аб-сурд, в буквальном переводе означает “не слышу” , то есть “не понимаю”. Когда мы глухие не на уши, а на души.

Гласностью называется состояние общества, когда все кричат. И крик каждого – это глас вопиющего в пустыне. Говоря по-другому, стоит чудовищный информационный шум и передать или принять нужный сигнал также трудно, как если бы его не было. “Inter- net”.

Музеи и экскурсоводы – главные источники лжи о прошлом. Место, где его искажают наиболее профессионально. Это опошленная, идеологизированная история. История для масс. Массистория как элемент масскультуры. Как же было все “на самом деле”? Кому как нравится сейчас. Прошлое – заложник настоящего. Интерес перешибает хребет любой логике и морали.

* * *

Честность политика и откровенность дипломата свидетельство профессиональной непригодности. Однако настоящий политик никогда не лицемерит. Он лжет искренне и убежденно. Смутившийся, покрасневший от стыда политик – самая нелепая картина, которую только можно представить. Он сохраняет вид победителя при любом обороте дела. Он должен обещать лучшее будущее, хотя бы возглавлял светопреставление.

Сейчас, к счастью, государственные отношения уже не портятся из-за носа Клеопатры и алмазных подвесок. Любовь и чувства утратили свою прежнюю роль в истории. Она, к сожалению, обесчеловечивается.

Новые цели общественного развития легче всего воспринимают поверхностные люди. Дилетанты. Они и составляют основную силу любых перемен. А побуждают к ним – фанатики.

Фанатики общественной жизни – неудачники жизни личной, собственной. Состоявшийся человек не может быть фанатиком. Он – обыватель. Он – “уже”. А для перемен нужны – “еще”.

Части-цы жизни: нет-еще-да-уже.

* * *

Социальная жизнь стала “сверхсложной”. И любая случайность, даже опоздание автобуса, запускает целую цепь нарушений планов и намерений человека. Особенно трудно привыкнуть к стечению таких случайностей и нелепым совпадениям событий. Для многих это стечение кажется каким-то “судьбоносным”, роковым. Но его не надо сакрализировать. Это не личное счастье или вина человека. Это нелинейность современных социальных систем. Их связи настолько запутаны, а при моральной оценке можно сказать – коварны, что люди должны быть готовы жить под девизом: наше дело правое – мы проиграем.

Конечную цель познания видят в прогнозе, предсказании хода событий. Чтобы успеть вмешаться, принять меры. Этому придается решающее значение и отсутствием своевременного предвидения объясняют чуть ли не все проблемы. На самом деле оно играет гораздо меньшую роль. Почти минимальную. Никакому прогнозу не внимают, пока в обществе не обнаружится потребность или массовый интерес к обсуждаемым процессам или явлениям. До этого про них просто не хотят слушать, каким бы грозным предвидение не было. Его не замечают. Кассандра – вот реальная общественная роль философа,политолога и прочих гадалок цивилизации. Практически бесполезная. В этом же одна из причин, что из истории не извлекают уроков.

* * *

В хаосе политических речей, деклараций и заявлений то и дело слышны высказывания о “веере возможностей”, “праве на выбор”, “альтернативах развития”, которые упустили оппоненты. А любой свой поступок – и чем сомнительнее, тем чаще – объявляют “единственно возможным”, безальтернативным (см. оправдания в связи с роспуском Советского Союза). И прячутся от ответственности за фатализм. О жалкие, о мелкие твари! Что человек – марионетка истории, я был уверен давно. Так было всегда (см. Гегель). Ново и обидно для меня то, что оказывается, это безнадежно самонадеянная марионетка. Она ничему не учится.

Глядя на историю России, хотя бы последних лет, теоретикам, политикам, философам, которые продолжают утверждать, что человек свободен и сам выбирает направление развития, мне хочется дать в морду. Больше того, надо бы давать в морду и тем, кто считает его разумным, sapiensом. Какой тут разум, когда хочется дать в морду. Самому себе!

* * *

В период индустриализации нашей страны был выброшен лозунг: “Техника решает все”. Потом он сменился на “Кадры решают все”. Наконец, энергия революционной эпохи кончилась, и мы вернулись к общему принципу современной жизни: “Деньги решают все”. Они аккумулируют и переносят социальную энергию, вырабатываемую в результате поляризации людей на бедных и богатых. Если общество хочет стать богатым, оно должно решиться стать бедным.

Из истории капитализма в России. В бане, когда хорошо поддали пару, какой-то парень вместо “ой” или “ох” восхищенно произнес: “АО МММ”! А вместо Аминь теперь говорят “Сертифицировано”.

Сбросив с себя оковы социалистической добродетели, искусство России совершило ликующий танец вседозволенности. Освобождение от запретов всколыхнуло творческую энергию и привело к опустошительному взрыву. Если через 5 минут после начала киносеанса на экране никого не убили и не раздели, фильм провалился. Взрываются наши души. Горе художникам, кто их еще имеет. Они чужие на коммерческо-технологическом пиру, этом празднике победы над духовностью.

* * *

Экономическое общество. Потребительское общество. Все стало товаром. С этой точки зрения все и оценивается. Дети? Это “долговременное потребительское благо”. Человеческие мысли – “интеллектуальная собственность”. Его чувства – “затраты энергии”. Он не учится, не воспитывается. И даже не получает образование. Он “пользуется образовательными услугами”. Средний американец стоит 250 тысяч долларов. А мы, несчастные, да если еще “не средние”? Девиз времени: быть – это потреблять. Потребители-истребители. Потреблятели.

Рыночная идиллия: стоят продавцы счастья, с мешками и сумками, оптом и в розницу.

Взвесьте мне килограмм красоты, сто граммов добра, помягче который, кусочек правды и налейте стакан веры. Или лучше коктейль: добавьте туда надежды. В дорогу, пожалуйста, бутерброд с любовью.

Вот тогда я бы стал рыночником. А раз нет – увольте: за рынок, но не рыночник.

* * *

Почему я не завидую богатым? Потому что за это приходится платить ослаблением творческого начала. Потерей критического отношения к действительности из-за отрыва от того, чем живут люди, основной народ. Даже кратковременное пребывание в привилегированном положении – случается и такое – плохо влияет на мой образ мыслей. Возникает ощущение жизни за стеклом, в аквариуме. Скрытое самодовольство. Нет остроты взгляда на мир. Как будто очки запотели. И чувства пошлеют. Так что бог с ним, с богатством. Оно сколько дает, столько и забирает. Дает извне, а отнимает изнутри, особенно у тех, кто его “получил” – украл или от родителей. По большому счету этим людям надо сочувствовать. Они паразиты – без корней, строятся на чужом фундаменте и со второго этажа. По/д/-саженные. Большинство из них делает не то, что хочет. Это значит живет не своей жизнью. Людис отношениями, но без свойств.

Почему я не завидую бедным? В это положение человек попадает все-таки из-за слабости Духа. Души. Из-за нереалистического отношения к миру. Из-за недостатка воли, ума. По болезни. Жизнь своя, но плохая. Бедным надо помогать и сочувствовать. Ведь все люди не железные, а если железные, то не все время. Богатство и бедность – это Сцилла и Харибда социальности. Богатство рождает наглость, а нищета – подлость. Провести корабль не разбив душу о скалу богатства и не утонув в водовороте бедности, это и есть искусство плавания по морю жизни. Этому завидую.

Благо-твори-тельно-(сть)

Труднее всего купить любовь, здоровье, настроение. Все остальные блага – социальны, т.е. продажны.

Деловые, богатые: признают, что есть деньги, но жалуются, что нет времени их тратить. Что тут удивительного. Оно действительно превратилось, преобразовалось в деньги. И заключено в них. Да еще и упрощают. Им не хватает не только времени. Нет души. “Дело” – съело. Отсюда у некоторых возникает потребность в благотворительности. Это потребность не только в социальном уважении. Это вызов господству денег над собой. Попытка сохранить в себе другое, неденежное измерение жизни, подтвердить, что “я не раб своих денег”. Это стремление сохранить душу. Благо-душие. Но таких единицы, а нулей – 1000000.

* * *

Да есть ли на свете честные и порядочные люди? Кругом одни подлецы!

Вот именно, что кругом. А в центре восклицания Мы.Всегда честные и порядочные. Подлецы – всегда другие.

Спорили как-то два борца за правду. Остались при своих убеждениях. Да и как они могли договориться. Ведь один был лизоблюд, а другой блюдолиз.

Социальный кризис особенно ярко обнаруживает как много в обществе честных и талантливых людей. И как много подлецов и дураков. В разгар борьбы первыми у власти оказываются почему-то вторые. Занимаются популизмом, делают пакости, расставляют ловушки, в которые потом сама власть и попадает. Постепенно это все надоедает и наиболее одиозных личностей “уходят”. Мавр сделал свое дело. Но честные и талантливые тоже куда- то исчезают. Или опять оттесняются в оппозицию. Власть приобретает IQ среднего человека. Наконец-то общество может вздохнуть спокойно. Кризис миновал.

Чтобы выжить в определенной системе отношений, надо перестать быть личностью. Есть виды деятельности, особенно в “аппарате”, в “журналистике”, в “коммерции”, где вы обязаны потерять чувство собственного достоинства. Это условие профессиональной пригодности и отслеживается при тестировании. В некоторых случаях надо перестать быть человеком вообще. Тем более “настоящим мужчиной” как носителем чести, смелости и мужества. Не требуется. Их и нет.

Либо ты человек, либо ты преуспел.

Спешить – это суетиться. Унижение человеческого достоинства или если человеку угрожает опасность.

Все спешат.

ПиСи. Распространяется, особенно в Америке, феномен “политической корректности” (political correctness), когда приоритет отдается неграм, слабым, меньшинствам, национальным, сексуальным, старикам, женщинам – всем, кроме и в пику WASP (белым, англосаксам, протестантам). Выравнивают. “Новый социализм”. Искусственные квоты, административные привилегии, дискредитирующая пропаганда. Это необходимый этап самоотрицания человека, его снятия техникой и технологией. Расчистка места. Удар направляется в сердце, через пи-си, по ценностям, которые без иерархии бессмысленны. Мультикультурализм.

* * *

В древности по улицам восточного города бежал гонец и кричал: Пади, пади! Дорогу слонам султана! В феодальной Европе по улицам скакали всадники и кричали: На колени, на колени! Дорогу карете короля! В социалистическом Советском Союзе по улицам носились машины с мигалками и гаишники в мегафон орали: К обочине, к обочине! Прекратить движение. Дорогу для колонны (правящих бюрократов). При демократии “большие люди”, презрев земной муравейник, летают по воздуху на личных самолетах. Кто еще тут сомневается в социальном прогрессе?

* * *

Раньше русская интеллигенция все народ жалела. Была жертвенной. А теперь все себя. И жалеет, и воспевает, и денежек больше хочет. Жертву требует! И лжет почем зря. “Творчески”. Одним словом – либералы. А в конце концов придет расплата и ее опять принесут в жертву. Саму.

Индивидуализм – это социальный онанизм. Онанизм это самодостаточность, независимость и свобода, доведенные до своего логического конца. “Я сам(а)”. Идеал Открытого общества.

У нас больные души. На Западе – продуктивное бездушие. Задача нашей реставрации: вырвать стершиеся зубы русско-советско-социалистической духовности и заменить их вставными (и стальными) челюстями европейско-американского рационализма.

* * *

Свобода противоположна рациональности. Как не сводится она и к познанию необходимости. Значит наиболее рационализированное общество наименее свободно. Это – Запад. К/р/ичащие-ся о свобод/е/-ой – рабы. Только в безличной форме. Их хозяева – вещи, их господа – отношения. Какой парадокс: прогресс в движении человека от необходимости к свободе упирается в стену необходимости. Только новой. От необходимостей природы через разные степени свободы в культуре к необходимостям технологии. Завершение цикла.

Основной вопрос социальности – противоречие между равенством и свободой. Разрешается в “третьем члене” – братстве, любви, солидарности. Но для общества иметь такой член – утопия.

Быть добрым становится неприлично. А не слишком ли я забочусь о чем-то и о ком-то? Вроде нехорошо, перебор. Надо подумать, как бы представить, что мне это выгодно. И перед собой, и перед другими. Тогда все понятно, тогда ты вписался в рыночное общество с его сознанием “ты мне, я тебе”. Придумал! Пришел в норму. Доволен. Соответствую.

* * *

Был в роскошной бане-сауне. Для “больших людей”. Разные варианты температуры, лежанки индивидуальные, мраморные, с подогревом. Зеркала. Простор. Но ощущения, что это баня – не было. Ни на месте, ни потом. Скорее, то ли как на заседании, то ли на презентации. Ну их, такую роскошь. Больше не пошел. Все это для фальшивых людей.

Когда роскошно, почти всегда скучно. Скушно. Роскушная жизнь. Ро-скушенная жизнь. Уже, не говоря о том, что она антиэкологична и значит – безнравственна.

Говорят, что баня – единственное место, где все равны. Увы, это тоже не так. Бани-то разные. Места, где все равны, на земле нет. Люди не хотят быть равными даже в смерти. Умереть по первому классу и попасть на лучшее кладбище – последняя жизненная цель честолюбца.

* * *

Искусствоведческие статьи, литературная критика, рассуждения публицистов, вообще интеллигенции – как мало искренности, порядочности, заботы о реальных делах и людях, переживания за страну – и как много выпендрежа, оригинальничания, погони за остроумным заголовком и сенсацией, прожектерства и надуманности. Все время вые...ваются. И все под аккомпанемент разговоров об особой роли интеллигенции в обществе и об интеллигентности как высшем качестве человека. Может эта роль и особая, но лучшая ли? Может эта интеллигентность уже ядовита? Вопрос оставлю без ответа, так как ни один пишущий не без греха. А я пишу.

* * *

Статистика показывает, что у журналистов довольно низкая продолжительность жизни. Чуть ли не как у шахтеров. Часто гадают – от чего? При этом забывают важнейший фактор – слишком уж много приходится лгать. Этим напрягаются. Им бы надо платить за вредность, хотя быть может, им вообще за нее только и платят. А ведь еще недавно была уважаемая профессия, но... рынок. Торговать взглядами, как и любовью – труд одинаковый, легкий, но тяжелый. Потому что грязный. Несправедливо их презирают, что “продались и служат капиталу”. Они теперь сами капитал-исты. Это новая информационная буржуазия. Но несправедливо сказать, что все. Там тоже есть честные и бестолковые – низший класс. Информационные маргиналы, бомжи, трудящиеся. Люди с совестью.

* * *

Совсем не считающийся с общепринятыми нормами поведения опасен и достоин наказания. Он преступен и асоциален. Считающийся со всеми общепризнанными нормами поведения жалок и достоин презрения. Он труслив и аиндивидуален.

Благополучие и порядок – это благо, к которому стремятся люди. Кризис общественных учреждений расценивается как зло. Однако многие рады кризису, так как появляется больше свободы для реализации тех потребностей, которые в обычное время они подавляют. Ведь каждый человек существо не только общественное, но и антиобщественное. В период общего кризиса легче переносить личные неурядицы. Кризис – праздник недовольных и недовольной части души благополучных.

* * *

В XIX веке спорили, кто творит историю: личности или массы. Герои или толпа. Марксизм довольно убедительно обосновал решающую роль народов, социума перед индивидуумом. Теперь опять можно спорить о том, кто творит историю, так как проблема уже стоит по другому: люди или – кто? У Маркса – люди, но не как им вздумается, а исходя из унаследованных отношений. Теперь стало ясно, что дело не в одной традиции. Новации не зависят от человека – вот где зарыта собака. Ни как от индивида, ни как от родового существа. Люди – материал движения. История – процесс саморазвития наукотехники посредством человека. Отсюда и “конец истории” (человеческой), в сравнении с “концом предыстории” у Маркса.

У меня тоже есть предложение по реформе грамматики. Желая выделить в тексте слова, их пишут с заглавной, Большой буквы. Тем самым придавая особо важное значение. Но иногда нужно подчеркнуть низкий характер явления, выразить уничижительное отношение к нему. Предлагаю ввести в норму написание с уменьшенной буквы. В полроста. С такой полубуквы стоило бы писать даже некоторые имена и фамилии. Особенно б ольших людей.

* * *

Читал очерки Н. Михайловского о жизни в сельской глуши, в ссылке. “Часто собирались и пели”. Пели! Мужчины. Трезвые. Для удовольствия. Унтер Пришибеев у Чехова ходит по деревне и запрещает: “песен не петь, огня не зажигать”. Теперь по первому пункту он был бы совершенно спокоен. Не поют даже пьяные. Ни в городе, ни в деревне. А если какая-то компания, группировка молодежи запоет на улице, то хочется позвать милицию уже самому. Как-то неловко. Да и поют ужасно. Голоса все замкнутые, зажатые. Совершенно перестали петь в передовых странах Запада, американцы. Для них это – “фольклор”. (Разумеется, если не учитывать бизнес-пения). Теперь цивилизуемся и мы. Все сводится к говорению и еде. Это единственное, что еще делаем сами. Остальное отдано специалистам. Душу отдали. Пока технике. А может уже и Богу, только механизм этого события – дьявольский.

* * *

Чуть не каждый второй взрослый американец посещает своего психотерапевта. Можно подумать, что половина Америки больна или на грани сумасшествия. Вовсе нет. Они просто хотят пообщаться. Заплати 100 долларов и тебя послушают, даже поговорят. “Платные стоянки для отдыха на трассе гонки по кругу функционирования”. Это та половина американцев, которая до сих пор не научилась обходиться без души. Пол-Америки – и не роботы. Компьютера, им, видите ли, мало. Какая отсталость! А о нас так и говорить нечего. Время транжирим, будто оно даром дано. Большинство не имеет расписанной программы действий не только на год, но и на день. Живем как трава растет. Каменный век!

Эпидемия ресторанов Макдональдс. Пандемия. У всех одинаковый стол. А каков сегодня мировой стул? Как и вчера. Стул-макдональдс. А настроение? “О, на биггамбургер!” Общечеловеческие ценности.

* * *

Кажется, в паспорта больше не будут вписывать национальность. Значит наций больше нет или их вот-вот отменят. Официально. Кажется, что в ХХI век Россия вступит без русских. Разве только по инерции будем употреблять это слово. Не будет у нас, впрочем, и татар, чукчей, евреев, других народов, хотя дело может кончится неожиданным результатом: подъемом национальных чувств. Но фактически объявлена “новая историческая общность” – россияне. Помнится, при социализме несколько лет спорили о новой исторической общности советском народе. Так все и утонуло в дискуссиях. Теперь этносы хотят ликвидировать явочным порядком, никого не спрашивая. Очевидно, что при следующем обмене (или отмене) паспортов, ликвидируют запись пола. Чтоб ни “м”, ни “ж”, ни нации. Семейное положение указывать не будут тоже. Или все это будут знать только компьютеры. А для людей будет просто некто. Нечто. Оно. Общечеловек. Важен просто “человек” – радуется искусственная интеллигенция. Однако из каких свойств этот человек складывается? В чем заключается его самость? Не пугайте, возразят они, считающие себя либералами и во всем насаждающие стандарт. Различие останется. Сохранится. У вас будет Номер! Вы, например, 123456789, а я 123456790! Чем мы не Личности? “Цифрочеловек”.Числовек.Во всяком случае компьютеры будут узнавать нас прекрасно. А это главное. Это – все.

* * *

Греха он не боится – говорили о нарушителе социальных норм, когда верили в Бога.

Совести у него нет – упрекали человека, когда регулятором жизни стало общественное мнение.

Он не испытывает чувство вины – сетуют на особенно распоясавшегося эгоиста в обществе вседозволенности.

Это уже последняя попытка опереться на духовность, остатки которой сохраняются у современного человека скорее по наследству. Но наследства надолго не хватит. И тогда человек должен стать или совершенным, вернее, совершенно рациональным, или вновь придется прибегать к регуляторам извне. Они уже будут технические.

В Америке часть преступников стережет электронный браслет на руке. Его можно запрограммировать и против нарушения моральных норм...

Не только в магазинах, но и в целых кварталах городов устанавливают следящие телекамеры. “Телескрины” Дж. Оруэлла начали свое победоносное шествие. Когда это описывалось в романах, ужасались, а когда это происходит в действительности никто не замечает.

Машинный контроль за людьми без чувства страха, совести и вины. За людьми без души. Роботы за роботами. Техницейское общество.

Антисемитизм

Регистратура хозрасчетной поликлиники в Москве (когда они были еще недорогие). Полно приезжих.

– Бабка, к какому врачу тебя записать, к кому?

– Запиши, милая, к мужчине.

– Так у нас и мужчин много, по какой болезни-то, выбирай давай скорее.

– Вот чтобы к еврею запиши. Они лучше понимают, обходительные.

Некто посылает в журнал свои статьи. Отказы. Если он русский, говорит – евреи засели, своих печатают. Если еврей – зажимают, антисемитизм. Одна знакомая дама пробивает докторскую диссертацию, уровень не в дугу. И вот начала “уставать”: не пропускают, потому, что я женщина. Да что Вы, говорю. К женщинам при защите всегда более снисходительны, при всех очередях и обсуждениях ставят вперед. Задумывается... Ну наверное, потому, что я татарка (а осаждаемую ею кафедру возглавляет член-корреспондент К. – то ли татарин, то ли азербайджанец). – Никто не видит причин в себе.

Почему во всех областях деятельности евреи достигают больших успехов? Прежде всего это феномен диаспоры. Ведь они веками вынуждены бороться за выживание. Даже русские, известные из-за своих природных богатств и пространств увальни, попав в чужую среду, становятся цепкими. Как и другие народы, когда возникает дополнительная мотивация к деятельности. Еврейская мама в России не мыслит, чтобы ее ребенок не окончил ВУЗа. В Израиле уже мыслит. Частично все это передается потомству. Ламарк и Лысенко, настаивавшие на наследовании приобретенных признаков, в чем-то правы. Детеныш современного человека намного чувствительнее, психически тоньше и болезненнее, чем например, в начале нашего столетия.

* * *

Чтобы хорошо писать, надо чтобы плохо публиковали. Раньше, в дорыночную, допродажную эпоху, так и было. Духовный порядок. Прибрано как в казарме. Сухо и стерильно. Столы писателей выровнены по линейке. Все отчитываются перед всеми. Сейчас опубликоваться можно запросто, были бы деньги. А попавшие в обойму (“поп-ные”), издаются прямо с колес. Океан духа кипит: выбрасывая гейзеры грязи, лопаются пузыри слов и статей; дымят свалки гнилых мыслей; громоздятся горы поломанных и выброшенных теорий. Никто ничего не убирает. Инфекции. Духовная дизентерия. И вот попробуй тут хорошо писать. Попробуй быть здоровым – без цензуры, без дворников, без санитаров. Зато свобода. Свободно больное общество. Больно свободное общество? Спасает только собственный иммунитет. Но ... распространяется СПИД – синдром приобретенного иммунодефицита; СХУ – синдром хронической усталости ... Человека. Его культуры.

* * *

Мораль – это только всеобщее и привычка. Голый человек на улице вызывает осуждение. Он странен, он нарушитель, бросающий вызов обществу. Но не менее странен и одетый среди голых. Как-то зашел один такой в баню, в мыльный зал и что-то там искал. Всем было неловко, в том числе ему. Хотелось улюлюкать: смотри, одетый. Он тоже бросил вызов нашему голому обществу. Морально только одно: быть как все.

Преследуя открытое нарушение норм, общество более снисходительно к тайному. “Свет не карает заблуждений, но тайны требует для них” – А. С. Пушкин. Это не случайно. Тайно нарушающий норму признает ее правомерность, но делает исключение для себя. Открыто нарушающий норму, не почитает ее саму, подрывает ее. Он принципиальный нарушитель и в ответ получает такое же осуждение общества.

Запретный плод сладок. Чем больше запретов, тем слаще жизнь? Горькое общество вседозволенности; скучная жизнь, когда можно все; одинок человек, который независим ни от кого. Запреты мешают удовлетворению потребностей. Удовольствие, это когда нельзя, но можно. А вот как и насколько можно, каждый определяет сам. В этом его выбор и свобода. В этом “интерес”.

Сексуальность перестает быть опасной для целостности общества. Впервые за всю его историю она начинает сознательно культивироваться. Тревожный симптом. Потому что стихийно и автоматически подавляется всем современным образом жизни. Выдавливаясь на его поверхность, она перестает быть тайной личности и превращается в “отправление потребностей”. Дело дошло до сексуального воспитания детей. Только никакое это не воспитание. Это обучение технологии обмана жизни и первый роковой удар по способности к любви, один из мотивов перверсионного поведения: “по-наученному” не хочется.

* * *

На Западе давно имеется, а у нас появился новый вид деятельности: сексуальные услуги. И термин такой – характерный. Это означает, что секс становится формой быта. Публичные дома работают как общественные бани, ремонтные мастерские и парикмахерские. В них висят прейскуранты цен, зависящие от фасона и сложности “любовной” услуги. Уличные проститутки предлагают их индивидуально и специально. Но дело, видимо, идет к тому, что будут комбинаты бытового обслуживания, которые включат секс в ассортиментный минимум. Чтобы все комплексно. Сдал белье, побрился, помылся, пое... и пошел. Куда? Домой, “к семье”. Возможно. А наверное, где-то уже существует самообслуживание с предоставлением материалов и инструментов: резиновая женщина, резиновый ххх – для онанизма. Раз есть в магазинах, то почему не быть в прокате или не создать условий для пользования на месте. Богатое и свободное общество должно обеспечивать любые запросы потребителя. Все возможности для “любви”. Никогда, никогда, никогда не было таких условий для ее процветания. Гибельного процветания. Распад...

* * *

Начало XXI века: жизнь становится утопией. Утопия – это место, которого нет. Или не будет. На фоне разговоров о крахе утопий, мы вступаем в эпоху их торжества.

Утопии особенно нужны для утопающих. Человечество тонет, а веры нет – свирепствуют суеверия. Суетопия. Во всех смыслах. И томление духа – из-за “бездуховности”.

Говорят, что если человек живет созерцательной жизнью, достаточно внимательно посмотреть ему в затылок и он оборачивается. Не знаю, правда ли. Но что вот нынешнему деловому человеку в глаза смотришь, а он в упор тебя не видит – это правда. Все в себе. Или “не в себе”? Это одно и тоже.

* * *

Говорят о ренессансе религии, Христианства. Не верю. Все поверхностно. Если еще в начале XX века люди своими глазами видели и лично сталкивались с ангелами и дьяволами, прибегали, испуганные, и рассказывали как им удалось выпутаться из этого переплета, то сейчас нет. Лично сталкиваются уже с инопланетянами и достоверно видят их. На небе обычно видели кресты и принадлежности религиозной службы, то теперь только тарелки. Вместо крыльев и рогов – скафандры и антенны... Тип мифологемы не христианский. А миф – это главное для существования того или иного религиозного направления.

Всегда удивлялся общераспространенной трактовке библейской фразы “Блаженны нищие духом”. В том смысле, что бездуховность – благо. Церковь обосновывала ею вред гордыни учености в пользу духовного смирения, атеисты же считали оправданием невежества. Мне ее смысл представляется совершенно иным: нищие, неимущие блаженны (довольны, радостны) духом, в отличие от богатых, которые довольствуются материальным достатком. И более правильный перевод этой мысли будет: “Нищие блаженны духом”. Это возвышение духовного над материальным, вечного над тленным, что и приличествует религиозному сознанию.

Две тысячи лет назад Христа распяли на кресте. Он умер, но потом воскрес. Сейчас его распинают на эстраде. Фарисеи и гонители христианства стали теле-проповедниками, его нищие апостолы – миллионерами. Нет ничего более антирелигиозного, профанного и атеистического, чем эти сборища во дворцах спорта и на стадионах, вдохновляемые чудовищной рекламой и “миссионерами от бизнеса”, шоуменами и дискжокеями бога, с ловкостью конферансье соединяющими бесовскую игру с духом партийно-профсоюзного собрания.

Недавно я видел приглашения на встречу каких-то христиан по проблеме “Бог и ваши финансы”. Вот уж действительно “христопродавцы”. Православная церковь до такого еще не дошла. Но все равно:

Это смерть Христа, после которой не будет воскресенья. Нужны новые мифы или наоборот, старые – “консервативная революция”. Возврат к Традиции.

* * *

Социальное скорочтение. Скорочтение жизни. Скоротечная жизнь. Но до сих пор есть педагоги, которые учат детей чувствовать, распредмечивать мир, развивать интуицию. Формируют человека, личность. Тогда как для социального успеха надо готовить роботообразных. Все эти выдающиеся учителя – отпетые консерваторы и реакционеры. Пора, пора их заменять педагогическими технологиями.

С трудом привыкаю, что социальные отношения, как всякая техника, требует смазки, ухода. Хотя бы в виде комплиментов. Издается ли книга, покупается ли товар, даже общение с близкими. Сколько потеряно от того, что я долго был социальный идиот! И только теперь – полуидиот. К концу жизни я, пожалуй, совсем перестану быть идиотом. И что произойдет? Ничего. Одним идиотом на Земле будет меньше. Все.

* * *

Деяния вождей, программы, решения – все это рябь, верхняя волна над движением глубинных течений исторического развития. Волна может захлестнуть каких-то пловцов или, наоборот, поднять их, но в целом движение определяется течением, которое мало зависит от волн и от собственного барахтанья пловцов. Кто управляет нами и ведет нас, людей малых и рядовых? И кто в конце концов вершит судьбами мира? – Это делает Великий Никто! Все “кто” подчинены “никому”.

Или поставим вопрос по-иному. Человек в мире: нами управляют или мы управляем? Нас дергают или мы дергаем? Ни то, ни другое. Мы дергаемся сами. Человек – это свободная, самостоятельная марионетка.

HOMO NON SAPIENS

Начало мира – Бог.

Но не творит ли также Дьявол?

Да. И разделение труда:

Бог творит, а Дьявол вытворяет.

* * *

Разгар реформ: экономическая деградация, социальная смута, игра политиканов, болтовня демагогов... Но самое тяжелое впечатление на меня производит болезнь Духа, засилье, и как следствие, катастрофа его разума. Разума народа, масс, общества в целом. Люди готовы верить откровенной чепухе, проглатывают самую нелепую газетную ложь, всерьез обсуждают любые бредни. Тут и ежедневные прилеты инопланетян, и неутомимая активность барабашек, назначение и откладывание конца света, ежедневные пророчества астрологов, каждый райцентр обзавелся “космическим разумом”, миллионы людей пожирают “заряженные” шарлатанами газеты, лечатся “молчанием по радио”, из пробуренных скважин, как заботливо сообщает центральное телевидение, выскакивают черти и т.д. и т.п.

Неудержимые потоки пустых домыслов, обмана и самообмана. Место мифологии заняла “информация” а в истории, пожалуй, не было еще столь дезинформированного и легковерного человека, как современный. Не было такого разгула суеверий и ересей. Создается впечатление, что находишься в сумасшедшем доме. Этот безумный, безумный, безумный мир. И никакого, никакого, никакого значения не имеет образование. Зачем изучать науки, философию, когда ученые и философы, кандидаты и доценты в первых рядах беснующихся, когда ядовитой оказывается сама культура и, в отличие от века Просвещения, уже не на что надеяться. Это не только у нас. Похожее, хотя в более “усовершенствованном” виде, творится на Западе. На рынке духа ложь дороже правды. Ведь правда одна, а лжи может быть много. Она и продается. Культурный кризис развертывается как интеллектуальная де/мо/билизация личности.

* * *

Содержание мыслей умного человека примерно можно охарактеризовать так: 90 % – чужие, заемные, воспроизводящие социальную норму – идеологические, 9 % свои, субъективные, выражающие собственные желания и настроение – надуманные. 1 % – отражающие объективное положение дел, реальные тенденции развития истинные. В зависимости от социального положения пропорции меняются. Особенно мала доля истинных мыслей у теоретиков, интеллигенции. Но поскольку мышление является их постоянным занятием, то результат иногда может оказаться выше. Вообще же, духовная элита не любит простоты и глубины. Она предпочитает сложность и поверхностность. Путать, разбирать путаное и вновь запутываться – ее стихия. Впрочем, как говорил Г. Честертон, умного человека можно встретить даже среди интеллектуалов.

Профессионал: чтобы стать в чем-то умным, он стал дурак во всем остальном. Так закаляется научная сталь.

Только немногие существа являются субъектами своих мыслей. Большинство повторяет чужие. Иметь по всем вопросам свое мнение – задача непосильная. Приходится верить и повторять, хотя у каждого должна быть сфера, где он чувствует себя творцом, благодаря чему может выработаться способность к самостоятельному восприятию чужого. Вера как доверие к миру. Как творческая вера.

* * *

Отходы, грязь – это обычное вещество, только ему не нашли применения. Дурак – это обычный человек, только не на своем месте. Чем отличается современный дурак от дурака прошлого? Дурак пошел “умный”, то есть ученый. Там и надо его в основном искать – в науке. Дурак – социальная роль. Быть на некоторых постах умным – значит совершать непрерывное должностное преступление. “Преступно умен” – говорю я о некоторых людях. Глупо умен – о других. А кое о ком – умнее помолчать.

О цельности современного человека, об истине, которую он выражает: думаем первое, говорим второе, делаем третье, получается четвертое, о котором мы думаем, что оно первое. И на этой “гранитной” почве – второй виток самообмана.

... Но надобно помнить, что иногда люди мыслят.

* * *

Видя как малоценна человеческая жизнь: сотни тысяч людей гибнут под машинами, от преступников, от случайной болезни, как быстро хоронят и стремительно забывают умерших, как почти никто никому не нужен, а с другой стороны, как врачи борются за спасение очевидно недоношенных младенцев, как пересаживают органы больным старикам и тратятся миллионы для излечения кого-то от экзотической болезни – трудно отделаться от мысли, что это делается вовсе не из-за возросшей ценности личности, а по биотехнологическим основаниям. Наука потакает всем извращенным потребностям обезумевшего общества вплоть до таких экспериментов, как смена пола. Она культивирует их. Предложение создает спрос.

Когда-то был популярен лозунг: мы не можем ждать милостей от природы. Взять их у нее – наша задача. Хотя без природы мы не выживем. В наше время он мог бы звучать так: мы не можем ждать милости от науки. Спастись от нее – наша задача. Хотя без науки мы не проживем.

* * *

Прочитывать больше одной газеты в день – преступление против лич