Фридрих II Гогенштауфен был очарован стайным поведением птиц.
Вот рисунок из его книги:
Στέφανοσ – тоже стая: полёту сонетов свойственна впечатляющая упорядоченность.
ДИПТИХ
Л.А. Сугай
Это два моих любимейших ярославских храма.
От Николы Рубленого до Спаса на Городу рукой подать. Между ними – скамеечки: люблю, сидя на них, предаваться созерцанию сказочного Ярославля. И писать стихи.
Именно здесь – в этом коротком пространственном интервале – 20.03. 2014 я потерял записную книжку с находившимся в работе новым венком, как раз вступавшим в принципиально важную фазу своего развития. Закончил восьмой – переходил к девятому сонету: кардинальное порубежье! Достигнув его, ощущаешь радость: главная часть пути уже за плечами.
До слёз обидно!
Потерять своё дитё – ещё недоношенное: это по сердцу режет.
Память моих стихов не хранит – даже если они только что написаны. Восстановить исчезнувшее невозможно.
На другое утро я уехал в Москву.
Думал, что оставил книжку в храме Спаса на Городу – там покупал сувенирные изразцы. Связался с прихожанами. Чуткие и добрые люди, они не принесли мне радостной вести.
Как быть?
Это мой принцип: негатив превращать в позитив – бросать вызов року.
Утром при подъезде к Москву – импульс дала Троице-Сергиева Лавра – я начал писать новый вариант.
Какие-то фрагменты из потерянного – прежде всего начальные строки магистрала, несущие в себя пружинный заряд замысла – были повторены: или точь-в-точь – или в иных разворотах.
Это не было припоминание.
И не было воссоздание!
Рождалась по сути совсем другая вещь.
Жизнь поставила со мной интереснейший опыт, укрепивший меня – уже доказательно, с убедительной верификацией – в моём давнем убеждении: венок есть самоорганизующаяся система – его становление эмерджентно. То есть непредсказуемо: как на всех промежуточных фазах становления, так и в конечном результате.
Повториться невозможно!
И если я изредка слышу упрёки в том, что будто бы перепеваю себя, то могу это принять с таким уточнением и ограничением: как и в музыке, в писании венков большую роль играют различные инварианты – рефрены, блоки рифм и т.п.
Сколько раз аналогичные структуры проходят через музыку И.С. Баха или В.А. Моцарта? Легко узнаваясь, они ничуть не умаляют новизны произведения – скорее поддерживают это качество.
Да здравствует комбинаторика!
Креативная комбинаторика!
Свободная стохастика здесь очень красиво переплетается с твёрдостью канона.
Замечу, что двойная спираль ДНК – в её проекции на эволюцию – работает по тому же принципу.
Венок витален!
В пятницу 21.03.2014 я писал венок в Третьяковке – на выставке Зинаиды Серебряковой и её детей: Александра и Екатерины.
Как раз напротив «Русской бани» был удобный стул.
А в субботу 22.03.2013 я весь день с упоением работал в Греческом дворике ГМИИ им. А.С. Пушкина – под сенью обожаемого мной Эрехтейона.
Что-то написал рядом с фаюмскими портретами.
Приехав домой, я остро ощутил: в новом венке как-то увяла, отошла на задний план важнейшая тема потерянных сонетов – вздымающая, духоподъёмная тяга, создаваемая органной музыкой.
И я взялся за ещё один венок!
Это было сознательное повторение первого стихийного опыта.
Теперь я как бы имитировал потерю!
Смутно помня второй магистрал, я на его основе – нарочно не перечитывая – стал плести стефанос вроде бы как на ту же самую, но существенно видоизменённую тему. Она сама собой – не слишком слушаясь меня – трансформировалась в нужном ей направлении. Но всё же я старался не упускать главной цели: приблизить звучание венка к звучанию органа – причём задать своей музыке восходящий, как бы вертикальный характер.
Венок я увидел изоморфным органу – 210 рифм обернулись трубами, связанными в разнообразные регистры.
Мне кажется, что в потерянных стихах акустика была лучше – увы, сравнить невозможно. Однако где-то я взял выше.
Бог взял – но и вернул. Если не сторицей, то вдвойне!
Нечаянно я сделал маленький вклад в стефанологию.
Одна досада: в двух венках, компенсирующих потерю, пропала тема царевны Таиах, совершенно неожиданно – но очень изящно, с абсолютной органичностью – вошедшая в утраченный стефанос.
Как восполнить?
Сегодня поднял соответствующий материал.
Быть может, во мне завяжется венок «Таиах» – и я ещё раз продемонстрирую уникальность троекратия.
ОРГАННОЕ – I
(венок сонетов)
Магистрал
Кого во сне я вижу за органом?
Нетварная энергия в перстах.
Открылось мне в наитьи безобманном:
Для ангелов сейчас играет Бах.
Когда и где? В инобытийном, странном!
До времени! Иль в чуждых временах.
Склоняется Творец над нотным станом –
Обдумывает мир невторопях.
В начале Мелос! После грянет Слово.
Первичен звук – зиждительная нота.
Вот партитура! Лишь потом чертёж.
Что вырезал из тростника простого?
Тебе вложиться в музыку охота!
Ты космос из дыханья создаёшь.
Кого во сне я вижу за органом?
Поправил кантор свой седой парик –
И взял аккорд! В гуденьи первозданном
Пробрезжил смысл! И я в него проник –
Я целиком захвачен Божьим планом.
Как он и совершенен, и велик!
Но это стало долей и таланом:
Мы видим в мире только черновик –
Его перебелила кисть Ван Гога,
Преобразила рифма Пастернака.
Сомнений нет: воскреснет утлый прах.
Ты по призванью – соработник Бога!
Далёкий сполох. Пореденье мрака.
Нетварная энергия в перстах.
Нетварная энергия в перстах.
Святая ночь. Высокие светила.
Вот Ригель! Вот Капелла! Вот Сиррах!
Вселенной благогласие внушила
Не флейта ль Пана? И восторг, и страх
Я чувствую. Какая это сила –
Скрипичный ключ! Художник при вратах –
Путь в бесконечность музыка открыла.
Рождаются планеты из токкат.
А жизнь на них затепливают фуги!
Дышу космогоническим туманом –
Как он альтернативами богат!
Где Крита-юга? Царство Кали-Юги
Открылось мне в наитьи безобманном.
Открылось мне в наитьи безобманном
Паденье наше! Торжествует зло –
Над иудеем, эллином, брахманом
Оно опять нависло тяжело.
То мы под ханом, то под басурманом.
За родину обидно мне зело.
Ах, что копаться в трупе бездыханном?
Но вдруг внезапно током обожгло –
И это чудо вовсе не Гальвани
Свершил сейчас, а гений «Пассиона».
В самом себе я отвращаю крах –
И возрождаюсь в этом порываньи!
Всё спит вокруг. Но Эрато бессонна.
Для ангелов сейчас играет Бах.
Для ангелов сейчас играет Бах.
Предвечное! Был в замысле творенья
Минорный лад. Пав ниц, молюсь в слезах.
Что благодатней полного смиренья?
В регистре нижнем – гулко, на басах –
Проходит эта тема. В ней боренья
Моей души – она растёт впотьмах.
Но вот внезапно – вспышка озаренья!
Рембрандтовскую помнишь светотень?
Её подобье ты найдёшь в кантате.
Какой контраст! Ты был отмечен саном –
Ты стал ничто! К Спасителю воздень
Смычок и альт! Вершится сораспятье.
Когда и где? В инобытийном, странном.
Когда и где? В инобытийном, странном!
Там нет координат. Равно и дат.
Скрыт занавесом – спрятан за экраном –
Навеки отчуждён от всех утрат
Заветный Китеж. В нём о несказанном,
Поднявшись над тщетой, не говорят.
Считать лакуну вымаркой, изъяном?
Суть в паузе! Куда важней цитат –
Сверхтишина! Не знаю абсолютней.
Она апофеозом органиста
Мне кажется. В ней к нам Господь воззвах,
Всё ж одарив и сирингой, и лютней.
Была ли эта роза не терниста
До времени? Иль в чуждых временах?
До времени – иль в чуждых временах –
По мановенью этого хорала
Я миф творю. В эонах не зачах
Источник тайный – вечность напитала
Мой главный ствол. Он в сказках и мечтах
Пустил свой цвет! И Вырий, и Валгалла –
Его плоды. Ни виселиц, ни плах
Нет на Земле – она любви взалкала.
У этого органа сколько труб?
Их мириады! Я клавиатуру
Хочу украсить розовым тимьяном.
Кто проектант? Бесспорно, жизнелюб,
Свободой одаряющий натуру!
Склоняется Творец над нотным станом.
Склоняется Творец над нотным станом.
Он на него наложит Млечный Путь.
– Да будет Свет! – В том возгласе гортанном
Энергию доселе зачерпнуть
Мы можем щедро. Я о невозбранном –
Я о желанном: захотел подуть
В свистульку эту? Клекочи орланом!
Звени овсянкой! Рощу взбаламуть
Экстазами любви тетеревиной!
Доверясь Мусагету и Орфею,
В оркестр включаешь сонмы вешних птах.
Сейчас могу узреть в цепи причинной,
Как Демиург, взирая на идею,
Обдумывает мир невторопях.
Обдумывает мир невторопях
Его Создатель… Повторив трикраты
Заветный клич, он придаёт размах
Орбитам этим – что-то от сонаты
Есть в космосе… Гляди: как на дрожжах,
Восходит вещество! Миры закляты
Гармонией! Пусть междометье «Ах!»
Всё выразит! И меры, и форматы
Усвоены природой в первый миг.
О, эта ослепительная точка!
Как можно из ничтойного, пустого
Содеять Всё? Ядра я не постиг –
Но мне о многом скажет оболочка.
В начале Мелос! После грянет Слово.
В начале Мелос! После грянет Слово.
Два принципа! Меж ними унисон
Возникнет сразу. Ладно и толково
От века согласует Аполлон
Напев и стих. Кифара! Это ново.
А это гармоничнейший пэон
Звучит ей в такт. Эффекта хорового
Хочу добиться, чудом потрясён,
В своём венке. Я речевой поток
Не вниз, а вверх направлю по каскаду!
Любой сонет – подобье водомёта:
До неба досягают струи строк.
Нет энтропии! Хаосу! Разладу!
Первичен звук – зиждительная нота.
Первичен звук – зиждительная нота.
В бездонном «до» я чувствую зачин
Вселенских циклов. Круг солнцеворота!
Его потом прославит Элевсин.
Все травы – от нарцисса до осота –
К мистерии причастны. Божий Сын
Прошёл их путь. А мы? Одна забота:
Смерть одолеть – и обрести притин
Под сенью Рая. Не оттуда ль сирин?
Записывал его сказанья Клюев –
По-новому поэта перечтёшь.
Орган взмывает. Он уже надмирен.
Что вам сыграть, эдемское учуяв?
Вот партитура! Лишь потом чертёж.
Вот партитура! Лишь потом чертёж.
Что намечают волны звуковые?
Их отпечаток всюду ты найдёшь:
Витой моллюск – увиден как впервые –
Тебя приводит в радостную дрожь.
А это проступают вихревые
Галактики? Но здесь один и то ж
Геометризм. Спираль! Они живые,
Мои венки! Единый архетип
Зазывно просквозил в их дивном строе!
Всё для свершенья синтеза готово –
Истоки вспомню: спящей птицы всхлип;
Вспых метеора; всплеск на водопое.
Что вырезал из тростника простого?
Что вырезал из тростника простого?
Ужель из жилы делаешь струну?
Как бытие к живущим ни сурово,
Их уводя в земную глубину –
Есть шанс у нас: рванём назад рисково,
Доверившись проросшему зерну.
Искусство нам – вне брения мирского –
Нездешнюю дарует новизну.
Ты дудочку в цевницу превратишь –
Потом в кларнет. Великолепный жребий!
В исканиях доходишь до фагота.
И вот – орган! Играть на нём – престиж.
Бемоль на крыльях бабочек-эребий?
Тебе вложиться в музыку охота!
Тебе вложиться в музыку охота –
И более того: в ней запропасть –
Исчезнуть, кануть! Не отыщешь лота,
Чтоб эту бездну – ей дана всевласть –
Промерить! И познать. Она вне счёта –
Вне наших шкал! Но надышаться всласть
Мы можем ею! Словно грани сота –
Связь этих рифм. Я маленькая часть
Огромного космического улья.
Но целое во мне без умаленья
Представлено! Воистину хорош
Твой метод, Боже! Чад не карауля,
Им волю даришь. Возношу моленья.
Ты космос из дыханья создаёшь.
Ты космос из дыханья создаёшь.
Ах, что мой стих? Подобье стетоскопа.
Могучий выдох! Золотится рожь.
Могучий вдох! Лишь только углекопа
Ошеломить не сможет чёрный сплошь
Кромешный фон! Вот утлая канопа –
Останки в ней. Озирис, подытожь
Мой скорбный путь! Я не любитель трёпа –
Я твёрдо говорю: нам суждено
Надёжное бессмертье. Прочь, печали!
Жить ради славы? Бредить чистоганом?
Вот подлинное: Бог и ты – одно.
Форсируй «ми», нажавши на педали –
Кого во сне я вижу за органом?
21–22. 03. 2014
ОРГАННОЕ – II
(венок сонетов)
Магистрал
Кого во сне я вижу за органом?
Звук быстро и стремительно растёт,
Истаивая в горнем, несказанном
На уровне немыслимых высот.
За ним тянусь – и вижусь великаном.
Земная тяжесть! Где её пригнёт?
Забудь о веке, злом и окаянном –
Душа свой облик ангельский вернёт.
Не будет зла. Поверь: не будет Ада.
Я убеждён: опомнится Денница –
Попросится под белое крыло.
Мир без мучений! Космос без разлада!
Всё пагубное самоустранится –
Как нынче на Земле ни тяжело.
Кого во сне я вижу за органом?
Седые букли. Чопорный камзол.
О высшем, о святом, о богоданном
В лад с музыкой я речь свою завёл.
Лес гулких труб! Он в росте непрестанном –
Уже под ним и Лебедь, и Орёл.
Бог мне предстал сегодня меломаном –
Уверен я, что в Бахе он обрёл
Апостола. Кто чутче, достоверней
Вник в музыкальный замысел творенья?
Родился дивный космос из пустот –
Ах, почему шипов, стрекал и терний
Всё больше в нём? Я жажду воспаренья –
Звук быстро и стремительно растёт.
Звук быстро и стремительно растёт,
Захватывая душу и вздымая
В ночной зенит! Как не было тенёт:
Где притяженье? Дерзкая прямая
Меня вдоль Axis Mundi унесёт
За грань Вселенной! Скорлупу ломая
Последней сферы, обойму вот-вот
Всю беспредельность – ни конца, ни края.
Что я прозрел? Чудесный иномир!
Ни пагубы – ни горя – ни остуды.
Обратно не затянешь и арканом –
Постыло это: рамки и ранжир.
Куда зовут хрустальные прелюды,
Истаивая в горнем, несказанном?
Истаивая в горнем, несказанном,
Пропало замирающее ля –
Так схоже с уходящим караваном!
И с полным раствореньем корабля
Близ окоёма! Я в ином и странном –
В невыразимом! Полный мрак суля,
Кто небо застеклил обсидианом?
Где Зодиак? И Солнце? И Земля?
Нас в чёрную дыру уводит фуга?
Но это ведь подобье коридора!
Далёкий брезг в конце пути встаёт.
Мы разлучились? Мы найдём друг друга
Среди миров, не знающих раздора –
На уровне немыслимых высот.
На уровне немыслимых высот
Парят свирели! Счёт на мириады –
На биллионы издавна идёт!
Прекрасно резонируют Плеяды
В широком интервале всех частот.
Забудутся и боли, и досады
По мановенью этих дивных нот!
Я рад и счастлив – счастливы и рады
Мы все как есть – нам имя легион.
О поколенья, вставшие из праха!
На языке отточенном, чеканном
Свидетельствую: мир преображён.
Проводником я выбираю Баха:
За ним тянусь – и вижусь великаном.
За ним тянусь – и вижусь великаном.
А ведь пигмеем был ещё вчера.
Всё изменилось! В Господе закланном
Твердыню абсолютного добра
Мой дух находит! Я бесовским кланом
Подкуплен был – я лгал. О, как остра
Боль осознанья! С чем сравнить – с вулканом
Прорыв прозренья? Треснула кора –
И магмой захлестала метанойя!
Сгораю от стыда. Но тайно чую:
В огне моя душа приобретёт
Кристальный строй! Не ведаю покоя –
И узы рву! И плачу! И ликую!
Земная тяжесть! Где её пригнёт?
Земная тяжесть! Где её пригнёт?
Космический корабль напоминая,
Орган к другим галактикам плывёт –
И музыка струится неземная.
А ну-ка оглянись: тут целый флот –
Ансамбль органов! Хаос оттесняя,
Играем Баха! Высшее влечёт.
На пажитях небесных посевная
Сейчас в разгаре – славная страда!
Вот семена любви. А это зёрна
Прощения! Ужель пред истуканом
И ты молился? Канула беда.
Органу в такт звучит моя валторна.
Забудь о веке, злом и окаянном.
– Забудь о веке, злом и окаянном.
– Я не могу. Душа моя скорбит.
– Пусть обернётся прошлое обманом!
– Пока не в силах я избыть обид.
– Ворвёшься в дом гонителя с наганом?
– Палач наказан – без суда убит.
– О Рае ты мечтал обетованном?
– Он для меня заведомо закрыт.
Так сам с собой я непрерывно спорю –
Что напряжённей этих тайных прений?
Я вымотан! Иду в разнос! Бойкот
Я Богу объявил, привыкши к морю
Сиротских слёз – но кто Его смиренней?
Душа свой облик ангельский вернёт.
Душа свой облик ангельский вернёт –
Не верю в бесконечное паденье!
Тут есть предел – исчерпанность, излёт.
Ужель и Люцифер на Возрожденье
Способен всё же? Нет страшней тенёт,
Чем власть гордыни! Но моё раденье
О наилучшем! Это шанс: рванёт
Как динамит – неся освобожденье –
Больная совесть! И прозреет вдруг.
Замру на самой линии обрыва –
Ах, почему для внутреннего взгляда
Здесь луг открылся? Лань кормлю из рук.
Возможна ли такая перспектива?
Не будет зла. Поверь: не будет Ада.
Не будет зла. Поверь: не будет Ада.
Навеки воцарится новизна.
Ведь что органа старого громада?
Она моя защитная стена.
Летейского бояться надо ль хлада?
Кладбищенская яма не страшна –
Вот черенки для будущего сада!
Всё по Родену – «Вечная весна».
Я примулами ныне засадил
Весь Млечный Путь! Потом пойдут левкои.
Мне дороги и мак, и медуница.
Мир добр по сути. Он для сердца мил.
Откуда искаженья, срывы, сбои?
Я убеждён: опомнится Денница.
Я убеждён: опомнится Денница –
И мы совместно высветим испод
Вселенной нашей! Там тоска гнездится –
Там бесы перекрыли кислород.
Но вот орган! Он как Самсон! Зарница
Блеснёт над ним – и веянье свобод
Мы ощутим. Где вервь? Посторонится
Вся эта нечисть! Морока приплод
Отпрянет от широкого наплыва
Тягучих звуков! Будто вал девятый
Вдруг накатил – и в миг один смело
Всё лживое, пустое. Как бурлива
Мелодия! Ужель и враг заклятый
Попросится под белое крыло?
Попросится под белое крыло
Воронки этой гибельной владыка –
По спускам столько грешников прошло!
Дант не сдержал отчаянного крика –
Его ли эхо Баха потрясло?
Экспрессия одна! Достигли пика
Стенания Земли. Гляди: жерло
Без разницы – от мала до велика –
Засасывает всех! Но мануал
Наполнен всклень духоподъёмной тягой!
Кто первым вырывается из чада?
Я Ланчелота издали узнал –
Что видит рыцарь, движимый отвагой?
Мир без мучений! Космос без разлада!
Мир без мучений! Космос без разлада!
Орган сейчас и вправду невесом –
Внизу его прародина Эллада:
Эвтерпе за искусство воздаём.
Люблю играть во время звездопада!
Вращаемы хрустальным колесом,
Построились планеты для парада –
Уверен я: мы Баха донесём
До слуха Ориона и Тельца.
Пускай в концертных залах Водолея
Его услышат! Здравствуй, семерица
Плеяд-сестёр! С высокого крыльца
Рукоплещите нам, благоговея!
Всё пагубное самоустранится.
Всё пагубное самоустранится –
Сойдёт на нет! Из флейты долго рос
Мой Ванамакер! Где предел, граница?
Решительно снимается вопрос –
Lim иллюзорен! Что вчера? Цевница
В руках у нимфы! А теперь колосс
Желает с бесконечностью сравниться –
И превзойти её! Не прячу слёз,
Внимая многогласому напеву.
Где мы сейчас – вблизи от Эмпирея?
И подхватило вдруг, и вознесло.
Тут явно вторит Мировому Древу
Труба любая! Свет несём, добрея –
Как нынче на Земле ни тяжело.
Как нынче на Земле ни тяжело,
Однако мнится, что исчезла масса –
И ввысь куда-то кирку повело!
Бисируют с галёрки Волопаса.
Ведь за полночь! Но почему светло?
Клавиатура видом как терраса –
Над принципалом вспыхнуло гало!
Мы ждали заповеданного часа –
И грянул он! Вписался инструмент
В надмирный фон Синая и Фавора!
Соприкасание с Альдебараном
Я уловлю в прекраснейший момент.
О. торжество вселенского мажора!
Кого во сне я вижу за органом?
23–24. 03. 2014
ПОСТСКРИПТУМ
Венок «Органное – I» в катренах точно повторяет характер рифмовки первого венка ( -аном и -ах). Но сам набор созвучий существенно другой.
Венок «Органное – II» использует на этом участке иную мужскую рифму.
Но я начисто забыл рифмовку терцетов!
В их память написал отдельный сонет.
IN MEMORIAM
Кого во сне я вижу за органом?
Бояться нам не следует утрат.
О вечном, о нетленном, о сохранном
Сейчас регистры все заговорят –
И «Пассион» промчится ураганом!
Ты мне сестра. Навек! А ты мне брат.
Что обретаем в чувстве покаянном?
Пусть фуги Баха нас преобразят.
Воистину могучая растучесть!
Возвышенному радостно мирволю,
На низменное наложив табу.
Приемлю восхождение как участь!
Приветствую бессмертие как долю!
Теозис воспеваю как судьбу!
ТАИАХ
(венок сонетов)
О.И. Федотову
Магистрал
Мне колоссальным видится органом
Луксорский храм на нильских берегах.
Колонны в окружении барханном!
Здесь каждый камень вечностью пропах.
Смешно кичиться званием и саном.
Что впереди у всех? Сыпучий прах.
Я о высоком! Я о несказанном!
Когда-то здесь молилась Таиах.
Что горестней руин Ахетатона?
Вернулись вы назад: в родные Фивы.
Единый Бог? Вам лучше Пантеон.
Власть хаоса! Тут воля беззаконна.
Ужель напрасны дерзкие порывы?
Мной ход часов назад переведён.
Мне колоссальным видится органом
Святилище в лучах прожекторов.
Царица в одеяньи златотканном!
Её певцом я сделаться готов.
Фантазию нельзя назвать обманом –
В ней явлена игра первооснов.
Ах, что за мысль жила в поэте странном?
Как если б вовсе не было веков –
И можно было вмиг из Коктебеля
Попасть в Египет. У тебя свиданье
Назначено? Желаешь второпях
Здесь бросить всё – рвануть не канителя?
Ещё пока не миф и не преданье –
Луксорский храм на нильских берегах.
Луксорский храм на нильских берегах!
Идёт метаморфоза, превращая
Колонны – в трубы. Срочно вызван Бах.
Назначена премьера мировая.
Нет времени. В часах, календарях
Нужда исчезла. Мало чем от Рая
Фаюм отличен. Потерпела крах
Смерть лютая, планету оставляя –
В небытие отпрянула навек.
Вражда исчезла – и со львом я лажу,
И запросто беседую с вараном.
Ужель все негативы ты отсек?
И сбросил с плеч скорбей своих поклажу?
Колонны в окружении барханном!
Колонны в окружении барханном
До сей поры мистерию творят!
Зачем поник и чувствами, и станом?
Воспрянь сейчас – и боль своих утрат
Избудь немедля. Звался Иоганном
Великий кантор. Фуги нам сулят
Преображенье. Сет! Мы с интриганом
Покончим разом – как он виноват
Пред нами. Рядом кто? Конечно, Каин!
Варьируют одну и ту же тему
Тысячелетья. Люди на ножах.
Мир сплошь погост – воистину бескраен
Но вот оазис! Я влекусь к Эдему.
Здесь каждый камень вечностью пропах.
Здесь каждый камень вечностью пропах –
И напитался памятью сверх меры.
Чьи лики проявились в облаках?
Их значимость поймут и маловеры –
Учует их реальность и феллах.
Задолго до начала нашей эры
Кто вызвал вдруг брожение в умах,
Провозвестив единство ноосферы?
Аменхотеп IV! Не его ль
Могучая идея осенила?
Всё в мире этом – добром, осиянном –
Восходит к Cолнцу! От химер уволь.
И вот – провал! И ранняя могила!
Смешно кичиться званием и саном.
Смешно кичиться званием и саном –
Подводит нас под общую черту
Бог Танатос! Но в импульсе спонтанном
Я новую надежду обрету.
Воистину немыслимым романом
Живёт поэт! Волошина я чту.
Что в этом изваяньи безымянном.
Он увидал? Иного красоту!
Иного свет! Иного мановенье!
Никто восстановленью андрогина
Не помешает! Ложен смертный страх.
Надолго ли удержано мгновенье?
Ушёл восторг – своё взяла кручина.
Что впереди у всех? Сыпучий прах.
Что впереди у всех? Сыпучий прах.
Я помню эти образы Афона –
Глядит на жёлтый череп схимонах:
Субстанция останков благовонна –
Вот праведник… А ты? На всех парах
Мчишь в пропасть! И не слышишь перезвона –
Джон Донн взывает! Ты из растерях –
Похерил смысл, который Персефона
Высвечивает каждый год весной.
Ужель опять распустится нимфея?
Лесная свежесть будет бить нарзаном?
Я счастлив неизбывной новизной,
Предела в упованьях не имея.
Я о высоком! Я о несказанном!
Я о высоком! Я о несказанном!
С органом вместе в небо воспарю –
Над звёздным проплываем Эриданом!
Он отражает вечную зарю.
Хочу неувядаемым ладьяном
Венок завить! Приблизясь к алтарю,
О самом заповедном и желанном
Сейчас одновременно говорю
С потомками и предками своими.
Все вместе! Гесиод и Баратынский,
Есенин и Ронсар. В ночных мечтах
С разрывами покончу роковыми.
Храм вдохновляет – гулкий, исполинский.
Когда-то здесь молилась Таиах.
Когда-то здесь молилась Таиах.
Точней – Мутнеджемет. Не знал Волошин
Такое имя. На его устах
Как это родилось? Был разворошен
Слой архетипов? Сущее в пластах,
Незримых взгляду!.. Крик в ночи истошен –
Крым бедствует. У пагубы размах
Превысил меру! Несколько картошин –
Вот весь обед. Походит на ковчег
Поэтов дом. Особая каюта
Отделена от нашего эона –
Там высшая из всех возможных нег!
Пусть вне царевны и печаль, и смута –
Что горестней руин Ахетатона?
Что горестней руин Ахетатона?
Ваял блестящий скульптор двух сестёр –
Вот старшая! Она взамен канона.
Вот младшая! К ней длани ты простёр.
Из одного они явились лона;
Об этом знает мир с недавних пор –
Поэт не ведал. Ваша связь исконна!
Хоть лёг меж вами – гибельный раздор.
Будь, Нефертити, музой на века!
Ты, Таиах, супруга Хоремхеба –
Он резко закрывает перспективы:
Жрецы реванш возьмут наверняка.
Свершается бессмысленная треба.
Вернулись вы назад: в родные Фивы.
Вернулись вы назад: в родные Фивы.
Свершается обиднейший откат –
Нелепый реверс. Лопаются шкивы?
По швам сейчас конструкции трещат?
Был выход в космос! Были перевивы
Лучей и строк! Был бытия охват –
Широкий, яркий. Как несправедливы
Твои лжесудьи! Жаль, что адвокат
Сюда придёт с огромным опозданьем –
Аж тридцать три столетья миновало.
Но строю мост – но навожу понтон.
Пронизан я чудесным осознаньем:
Нас примет недробимое начало –
Единый Бог! Вам лучше Пантеон?
Единый Бог? Вам лучше Пантеон.
Но истины не знает многобожье.
Атона руки! Лаской утолён,
Отметишь ты: соцветие похоже
На жёлтый диск! Мне ныне эталон
Монизма – нахожу одно и то же,
Хоть разностью масштабов удивлён –
Ромашка эта. Если плодоложе
Рассмотришь зорче – высветишь спираль.
Какая совершенная кривая!
Она нигде не будет монотонна –
Она в зенит поднимет не тебя ль?
Но ропщет люд, к минувшему взывая.
Власть хаоса! Тут воля беззаконна.
Власть хаоса! Тут воля беззаконна –
Повсюду диссонанс и разнобой.
Единый зов! Дни токованья, гона.
Единый ритм! Стих движим сам собой.
Единый спектр! Он в красках анемона.
Единый гимн! Вознёсся над борьбой
Вселенский лад – семантика бездонна.
Фон изначально выбран голубой –
Вот золотой мазок на обелиск
Ложится звучно! Ты объял всецело
Сады и рощи, пажити и нивы.
Философ-царь, ты очень любишь риск!
Но большинство для нови не созрело.
Ужель напрасны дерзкие порывы?
Ужель напрасны дерзкие порывы?
Однако впереди грядёт Синай –
У мира нет иной альтернативы:
Средь многого Единое познай.
Органа широчайшие наплывы!
Пусть ненароком – будто невзначай –
Догадка вспыхнет: мы всесвязью живы!
Мы сообща – как нас ни разлучай:
И звери, и растения, и птицы,
И люди! Мы пульсирующий узел –
Мы вместе! Эманирует радон,
Создав среду, где сняты все границы.
Что сделал Хоремхеб? Всё сжал и сузил.
Мной ход часов назад переведён.
Мной ход часов назад переведён –
И вижу я: Амарна в апогее.
Отточен вкус! И благороден тон!
Я вспомнил о священном скарабее –
Я восклицаю: восходи, Атон!
Повсюду – в мотыльке и орхидее,
Бросая свет на пик и на затон –
Присутствуй всё полнее и щедрее.
Но что такое? Есть Мутнеджемет –
Нет Нефертити. Неужели ссора?
Волошин здесь даётся первым планом –
Всех примирить сумеет наш поэт.
Час близится! Громадина Луксора
Мне колоссальным видится органом.
29–30. 03.2014
СХОЛИИ
Карнак, зима 1870 г.
Огюст Мариетт находит парную статую, посвящённую Аммону и Мут, в центральной части карнакского храма Аммона – между IV и V пилонами: здесь – в святилище богини Уаджит, которая покровительствовала плодоносной дельте Нила и символизировалась уреем в виде красной кобры – происходила коронация фараонов.
Именно Мут назвалась М.А. Волошину как Таиах.
Поэт увидел статую в 1904 г.
Заказал гипсовую отливку.
Зажёг над прекрасным образом ауру серебряного века.
За изображениями богов в древнеегипетском искусстве нередко стояли реальные персонажи.
Отождествление в нашем случае заставило себя ждать до 2000 г.
Мут – царица Мутнеджемет, младшая сестра Нефертити.
Амон – царь Хоремхеб: некогда ближайший сподвижник Эхнатона, впоследствии предавший его дело. Быть может, ярче и полнее всех других предателей он воплощает суть реакции – попрание всех новаций и резкий откат в прошлое.
Хоремхеб превратил Ахетатон в каменоломню – уничтожил гробницу своего покровителя – кайлом вымарал где только можно его имя.
Что в это время чувствовала Таиах?
Она отлично знала: её сестра была вдохновительницей реформы – заявила себя ещё более категоричной сторонницей преобразований, чем сам фараон.
Сколь сложные коллизии стоят за ликом улыбчивой царицы!
Русские туристы спрашивают в Каирском музее: где находится статуя Таиах?
Сотрудники недоумевают: это имя ими ново.
Таиах – миф поэта.
Романтический, укоренённый в глубинных архетипах миф!
PS
Это третье эхо потерянного венка. В катрены притянулось много новых созвучий. Невозможно повториться один к одному! Вариативность бытия защищает его от стагнации.
Проделанное мной – попытка воскрешения.
На вербальном уровне!
За словом – дело. Фёдоровское общее дело.
III
ОТ СОСТАВИТЕЛЯ БИБЛИОГРАФИИ
Здравствуй, предполагаемый читатель!
Уже то обстоятельство, что эта статья начата и написана, явление несколько необычное. Необычное по нескольким причинам – «сочинитель» этой статьи, человек весьма далекий от литературы, поэзии, а тем более, от литературоведения.
Тема – о весьма сложной форме поэзии, которой «теоретически» без малого 800 лет, и которая, за последние два-три десятилетия, получила новую жизнь, переживает необыкновенный бум и Величается – Венок Сонетов!
Уже то обстоятельство, что с просьбой о написании статьи ко мне обратился человек, отдавший 30 лет своего творческого бытия этой удивительной форме поэзии и готовящий монографию промежуточного – 30-ти летнего итога, ставит меня в очень сложное положение. С одной стороны – отсутствие необходимого объёма знаний для критического разбора произведений, с другой стороны – восторженность, с которой я отношусь к этой удивительной форме и творчеству Ю.В. в частности. Колоссальная ответственность и перед автором и перед читателем. Недопустимо ни пересолить или перелить патоки словесной, но и недосолить или недолить меда... тоже недопустимо.
Статья о творчестве философа, поэта и автора непостижимого объема – философского, литературного и поэтического наследия и, в частности, Венка Сонетов, о Юрии Владимировиче Линнике – авторе 615 Венков Сонетов!!!
Первое упоминание о существовании автора с таким заоблачно-большим количеством Венков Сонетов было озвучено в 2010 г. когда началось мое увлечение этой формой поэзии и состоялось знакомств с петербуржским коллекционером Венков Сонетов В.П. Тюкиным. Первые публикации в моей библиотеки появились от Одесского Музея Рерихов, где Ю.В. читал лекции. Первое впечатление было весьма недоверчивое – как один человек мог написать такое количество Венков Сонетов.
По мере ознакомления с творчеством рос и интерес к личности Ю.В. И вот, наконец, в мае 2011 состоялась наша первая встреча. Встреча произошла в Петрозаводске, куда я и приехал по приглашению Ю.В. Потрясение, которое я пережил, от встречи с этой выдающейся личностью, даже спустя три года – периода нашего знакомства и достаточно частых контактов, сл