Фальсификационизм: метод проверки теорий и демаркации науки и ненауки

В итоге Поппер предлагает свою концепцию критической проверки теорий, которую он относит к дедуктивному пути проверки теорий:

“Можно, как представляется, выделить четыре различных пути, по которым происходит проверка теории.

Во-первых, это логическое сравнение полученных следствий друг с другом, при помощи которого проверяется внутренняя непротиворечивость системы.

Во-вторых, это исследование логической формы теории с целью определить, имеет ли она характер эмпирической, или научной теории или, например, является тавтологичной.

В-третьих, это сравнение данной теории с другими теориями, в основном с целью определить, внесет ли новая теория вклад в научный прогресс в том случае, если она выживет после ее различных проверок.

И, наконец, в-четвертых, это проверка теории при помощи эмпирического применения выводимых из нее следствий” [Поппер, 1983, с. 53].

Особое значение имеет четвертый тип проверки. Процедура такой проверки является дедуктивной. Так, из проверяемой теории выводятся сингулярные высказывания, “которые можно назвать предсказаниями”, а далее производится проверка предсказаний “путем сравнения их с результатами практических применений и экспериментов”. Далее, если проверка дала положительный результат, то теория на данный момент может считаться верифицированной, но если результат отрицательный, т.е. следствия теории (предсказания) оказались фальсифицированными, “то фальсификация их фальсифицирует и саму теорию, из которой они были логически выведены” (см.: [Поппер, 1983, с. 53—54]).

После изложения (без сомнений, вполне понятного метода проверки теорий) Поппер переходит к другой важной методологической проблеме: “Проблему нахождения критерия, который дал бы нам в руки средства для выявления различия между эмпирическими науками, с одной стороны, и математикой, логикой и “метафизическими” системами — с другой, я называю проблемой демаркации” [Поппер, 1983, с. 55].

Поппер отмечает, что современным позитивистам удалось “выработать более ясный взгляд на науку”, “Для них наука — не система понятий, а система высказываний” [Поппер, 1983, с. 55]. При этом они признают научными только высказывания, сводимые к атомарным высказываниям, протокольным предложениям и т.п. Словом, можно сказать, что позитивисты действительно выработали критерии демаркации науки и ненауки, но только для “науки” в их узком понимании.

Для позитивистов (в контексте — это все направления позитивистского древа: аналитическая философия, логический позитивизм и т.п.) осмысленными являются только слова “имеющие значение”, а бессмысленными “не имеющие значения”. На это Поппер замечает, “что все попытки позитивистов уточнить значение выражения “имеющий значение” приводят к одному и тому же результату — к такому определению “имеющего значение (осмысленного) предложения” (в отличие от “бессмысленного псевдопредложения”), которое просто повторяет критерий демаркации, свойственный отстаиваемой ими индуктивной логике” [Поппер, 1983, с. 57].

Он отмечает, что различие между наукой и метафизикой лежит не в природе вещей, как полагают позитивисты, что это вопрос конвенции. Не понимая этого, позитивисты “постоянно пытаются доказать, что метафизика по самой своей природе есть не что иное, как бессмысленная болтовня — “софистика и заблуждение”, по выражению Юма, которую правильнее всего было бы бросить в огонь” [Поппер, 1983, с. 56]. В качестве аргументированного отклика на эту распространенную в западной философии позицию Поппер высказывается следующим образом: “Если бы мы не вкладывали в слова “бессмысленный” и “не имеющий значения” иного смысла, чем, согласно их (позитивистов. — В.К.) определению, “не принадлежащий к эмпирической науке”, то их характеристика метафизики как бессмысленного нонсенса была бы тривиальной, поскольку метафизика обычно и определяется через ее “неэмпиричность” (курсив мой. — В.К.). ...Слова “не имеющий значения” и “бессмысленный” передают и предназначены именно для того, чтобы передать уничижительную оценку. Не подлежит сомнению тот факт, что вовсе не успешная демаркация науки и метафизики является действительной целью позитивистов. Они скорее стремятся упразднить и уничтожить метафизику” [Поппер, 1983, с. 56—57].

Можно сказать, что вопрос демаркации науки и ненауки, по Попперу, имеет не онтологический, а эпистемологический, или методологический статус, причем статус конвенциальный. В первом приближении это верно. Ведь что мы обозначим под словом “наука”, то и станет термином того или иного контекста. В контексте работ позитивистов “наука” — это одно (то, что эмпирически верифицируется), а в контексте критического рационалиста Поппера — другое (то, что дедуктивно-эмпирически фальсифицируется). думаю, что для эмпирических наук фальсификационизм Поппера более универсален.

Напомню, что в этом “жарком” для философии науки месте моя концепция демаркации изложена в ряде разделов данной книги и критерий Поппера в ней принимается, но как второй по значимости (после критериев “осознанный метод” и “системность”).

В результате детальной разработки проблемы демаркации Поппер утверждает: “С моей точки зрения индукции (в сноске подчеркивается, что речь здесь не о математической индукции, а о так называемых “индуктивных науках”. — В.К.) вообще не существует. Поэтому выведение теорий из сингулярных высказываний, “верифицированных опытом” (что бы это ни означало), логически недопустимо... Вместе с тем я, конечно, признаю некоторую систему эмпирической, или научной, только в том случае, если имеется возможность опытной ее проверки. Исходя из этих соображений, можно предположить, что не верифицируемость, а фальсифицируемость системы следует рассматривать в качестве критерия демаркации” [Поппер, 1983, с. 62—63].