Концепция единства физического и психического
Работа Маха начинается словами: “Не желая быть философом, ни даже называться им, естествоиспытатель чувствует сильную потребность изучить процессы, через посредство которых он приобретает и расширяет свои познания” [Мах, 1909, с.1].
Пути для такого изучения Мах видит в исследовании роста научного знания и мотивов, которые руководят исследователем.
Мах убежден, что природа науки связана с биологической природой человека, и в связи с этим делает акцент на психологии исследовательской деятельности.
Он считает, что животные познают мир, как и человек, но возможности человека качественно отличаются в силу того, что помимо органов чувств человек обладает памятью (см.: [Мах, 1909, с.2—9]). По Маху, специалисты-исследователи расширяют свои горизонты с тем, чтобы человек лучше ориентировался в мире: “…...все специалисты в совокупности стремятся к мировой ориентировке при помощи объединения всех своих специальных областей” [там же, с.11].
Рассматривая проблему физического и психического, Мах находит действительно физическое только в том, что нам дают органы чувств: “Все физическое, находимое мною, я могу разложить на элементы, в настоящее время дальнейшим образом неразложимые: цвета, тоны, давления, теплоту, запахи, пространства, времена и т.д. (вспомним термины “протокольные высказывания опыта”, “атомарные высказывания” следующих за Махом позитивистов. — В.К.) …...Так как ощущения моих соседей столь же мало даны мне непосредственно, как и им мои, то я вправе те же элементы, на которые я разложил физическое, рассматривать и как элементы психического” [там же, с.17]. Другими словами, во второй части вышеприведенного вы-сказывания Мах утверждает, что физическое (в рамках его определений, конечно) есть то же самое, что и индивидуально-психическое.
Программная мысль Маха высказывается также следующим образом: “Нас может интересовать только одно: познание взаимной зависимости элементов” [там же, с.38].
В данном высказывании имплицитно содержится старая-престарая и неразрешимая философская проблема доказательства существования мира вне субъекта и предлагается также не новый вариант ее решения, который восходит к античному скептицизму и ясно выражен у Беркли в его “существовать — значит быть воспринимаемым” (эта сторона гносеологии Маха подробно анализируется в “Материализме и эмпириокритицизме” В.И.Ленина).
В ходе аргументации своей психофизической теории познания Мах широко использует два знака: “Я”, обозначающий сферу нашего индивидуального сознания, и U, обозначающий пространственную ограниченность нашего тела. Второй знак уже сам по себе показывает особенность эпистемологии Маха — понимание человеческого познания как реализации некоторого природного инстинкта, свойственного всем живым организмам; или, другими словами, познание для Маха — это приспособление к биологическим потребностям.
Позитивистская позиция Маха ясно им обозначается: “Наша точка зрения не дает философу ничего или дает очень мало. Она ведет только к устранению ложных, мешающих естествоиспытателю проблем и остальное представляет позитивному исследованию” [Мах, с.24]. Эта позиция также видна из следующего высказывания, которое содержит и мысль сведения знания к эмпирии, а также любимый и, на мой взгляд, самый мутный термин позитивистов “факт”: “Наш опыт развивается через идущее вперед приспособление наших мыслей к фактам действительности. Через приспособление наших мыслей друг к другу возникает упорядоченная, упрощенная и свободная от противоречий система идей, к которой мы стремимся как к идеалу науки” [там же, с.28]. Все программные установки позитивизма здесь налицо: эмпиризм (приспособление мыслей к фактам действительности); сведение философской эпистемологии к логике и прагматизму (“приспособление наших мыслей друг к другу” и “упорядоченная, упрощенная система идей”).
Он также пишет, поясняя свою теорию познания: “Представления постепенно так приспособляются к фактам, что дают достаточно точную, соответственно биологическим потребностям, копию их” [там же, с.169]. Относительно заблуждений он отмечает: “Неблагоприятные же обстоятельства могут направлять наше внимание на несущественное и поддержать ассоциации, не соответствующие фактам и вводящие в заблуждение” [там же, с.95].
Сведение эпистемологии к биологическим факторам у Маха просматривается во всех частях работы. В частности, в разделе, рассматривающем гипотетическое знание, Мах дает следующее определение понятию “гипотеза”: “Предварительное допущение, сделанное на пробу, в целях более легкого понимания фактов, но не поддающееся еще доказательству, мы называем гипотезой” [там же, с. 241]. Далее он устанавливает связь деятельности по выдвижению гипотез с животными инстинктами: “Кошка, которая ищет за зеркалом свое изображение, в нем имеет, хотя инстинктивно и бессознательно, гипотезу о его телесности и отправляется за зеркало, чтобы проверить ее правильность... В действительности, естественнонаучное образование гипотез есть лишь дальнейшая степень развития инстинктивного, примитивного мышления, и между первым и вторым могут быть указаны все переходные этапы” [Мах, 1909, с. 338]. пример, приведенный Махом, с научной точки зрения, я уверен, неубедителен: 1) не доказано, что кошка в зеркальном отражении узнает именно кошку; 2) не всегда кошка ищет что-то за зеркалом после рассмотрения своего зеркального отражения; 3) случаи, когда кошка действительно после рассмотрения своего отражения в зеркале далее идет смотреть, что находится за зеркалом, могут найти и более правдободобное объяснение, например, поведение кошки можно объяснить ее охотничьим инстинктом: сначала кошка осматривает то, что доступно ее взгляду, а потом обходит все препятствия с целью найти что-то за ними (поэтому кошки, если нет специфических запахов и шорохов, лезут и под пол, и на чердак, и за шкаф наугад и ведомы они охотничьими инстинктами, а не гипотезами).
Эмпиризм позитивистского типа провозглашается Махом также часто, как и биологический подход к научно-философской теории познания, или эпистемологии. Помимо сказанного это видно по следующим высказываниям Маха:
“Развитие науки имеет целью все лучше и лучше приспособить теорию к действительности” [Мах, 1909, с. 454].
“Факты вовсе не обязаны соответствовать нашим мыслям. Но наши мысли приспосабливаются к другим мыслям, а именно к понятиям, которые мы образовали о фактах (курсив мой — В.К.)” [там же, с. 454].
“Идеалу однозначной определенности соответствует только та теория, которая изображает факты наблюдения, всегда сложные и зависящие от многообразных побочных обстоятельств, проще и точнее, чем то может быть достигнуто собственно наблюдением” [там же, с. 455].
“По происхождению своему “законы природы” суть ограничения, которые мы предписываем нашим ожиданиям по указаниям опыта” [там же, с. 447].
В целом получается, что и характерно для позитивизма, вопрос об истинности знания в учении Маха не ставится, а научным знанием признается знание, основанное на фактах, причем предпочтительным знанием о том или ином объекте будет наиболее простое знание из всех возможных знаний об этом объекте, если эти знания равным образом соответствуют эмпирическим фактам.
Субъект и объект в психофизическом подходе Маха неразделимы. Надо сказать, что это характерно для любого скептицизма, и протагоровское изречение: “Человек есть мера всех вещей” — так же психофизический подход.
В итоге из контекста работы Маха можно определить один источник познания и два основных этапа в познании, которые он выделяет: 1) ощущения, даваемые отдельными органами чувств, которые он называет элементами и которые все вместе в человеческом сознании составляют комплексы ощущений (это источник познания); 2) “приспособление представлений к фактам действительности” [Мах, 1909, с.169] (это эмпирический этап познания); 3) “приспособление представлений друг к другу” [там же, с.169], т.е. познание взаимной зависимости элементов и упорядочивание их в наиболее простую систему (это теоретический этап познания). Причем мотивом познавательной деятельности является “биологический интерес”.
Вот и вся теория познания Маха в кратчайшем изложении.
Глава 2. Э.Гуссерль. “Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология”
Эдмунд Гуссерль (1859—1938), как и ряд других создателей “сухих” наукообразных философских учений, яркий пример этому поздний Витгенштейн, в заключительный период своего творчества приходит к “вечно зеленому древу жизни”. Получив известность как создатель своеобразного направления в философии, названного им феноменологией в труде “Идеи чистой феноменологии и феноменологической философии” (1913), он в итоговой работе “Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология” (1936) завершает свое философское творчество концепцией “жизненного мира”.