Что бы ты ни делал, будь тотальным

О

. Ты говорил нам о сдаче, но часто в моем мозгу рождаются разные отговорки, мешающие мне во всем следовать твоим словам. Я говорю себе: «Мастер не может знать, что ситуация уже изменилась». Или: «Мастер не понимает, каковы ресыии западной жизни». Должен ли я буквально следовать всему, что говорит мастер, или есть ситуации, где мне следует действовать по своему усмотрению ?

Ты должен следовать моим словам или абсолютно, или вообще их не слушать. Компромисс здесь недопустим, ведь все, что делается без должной уверенности и энтузиазма, является или бесполезным, или вредным. Вред здесь вот в чем: подобные неуверенные действия рождают в тебе внутренний раскол. Ты должен оставаться неразделенным целым.

Так что, или ты полностью сдаешься... тогда тебе нет нуж ды думать самому; слепо следуй за мной. Я подчеркиваю слово слепо — так, как будто у тебя нет глаз; у тебя есть поводырь — человек с глазами. Тогда ты останешься единым и неразделенным целым, а будучи неделимым, целостным, ты растешь.

Или если ты чувствуешь, что это невозможно и неосуществимо, то не следуй моим словам вообще. Слушайся только себя. Тогда ты тоже останешься неразделенным. А в этом и заключается цель, конечный результат. Подходят оба пути — в конце концов, ты придешь к тому же. Если ты можешь справиться один, без мастера, если можешь следовать советам своего сознания, куда бы оно тебя ни завело, то это тоже самое, результат будет тот же. Так что все зависит от тебя.

Но ум всегда говорит: делай и то, и другое. Ум твердит тебе: следуй за мастером, но при этом размышляй. Делай только то, что ты считаешь верным.

Тогда о какой сдаче может идти речь? Если ты взял на себя роль судьи и решаешь, чему следовать, а на что не обращать внимания, то где же тут сдача, где доверие? Тогда лучше слушать свое сознание. Но не плутуй, по крайней мере, никаких уловок здесь быть не должно; иначе ты будешь и дальше слушать себя, полагая при этом, что следуешь за мастером.

Если решающий фактор — ты сам, если выбор остался за тобой, если ты должен что-то принять, а от чего-то отказаться, то ты следуешь своим установкам. Но при этом можно обманывать самого себя и создавать у окружающих впечатление, что ты следуешь за мастером. Тогда ничего из всего этого не выйдет. Ты не вырастешь, так как ложь и обман не могут привести к росту. А путаница в твоей голове будет нарастать, ведь если ты должен решать, что делать, а что нет, если тебе приходится выбирать из всего того, что говорит мастер, то получится полнейший беспорядок. Поскольку советы и наставления мастера, о чем бы ни шла речь, обладают внутренней цельностью. Каждое наставление связано с другим. Все они представляют собой органичное единство. Нельзя что-то отбросить, а чему-то последовать; тогда тебя ждет крах и разрушение. Даже если будет отвергнут один-единственный элемент учения, то пострадает все целиком. Ты не знаешь, как все друг с другом связано и переплетено.

Поэтому вот что я тебе предлагаю: оставайся единым, неразделенным. Прими решение. Если тебе нужно что-то решить, то реши так: «Я буду слушать самого себя». Тогда не сдавайся, в этом нет необходимости!

Об этом на протяжении лет сорока, а то и пятидесяти говорил Кришнамурти: «Не становись ничьим последователем». Можно всего достичь, ни за кем не следуя, но путь этот долог и труден, ведь ты не готов принять чью-либо помошь или послушать чужого совета. А это могло бы убрать с твоего пути много ненужных препятствий. Об этом говорил Криш- намурти. Никто этого так и не сделал.

Это проблема человеческого ума. Ум может принять совет «Не становись ничьим последователем», но не потому, что он его понял, а оттого, что это очень тешит твое эго — ни за кем не следовать. Никто не хочет ни за кем следовать. В глубине души эго этому сопротивляется. Поэтому вокруг Кришна- мурти собралось множество эгоистов. Они опять обманывали самих себя. Они думали, что не являются ничьими последователями, ведь им была очевидна тщетность ученичества, они поняли, что этот путь нужно пройти в одиночку, что никакая помощь здесь невозможна, никто не сможет тебе помочь или направить тебя. Ты должен идти по этому пути совершенно один. Они думали, что все это уже поняли, вот почему они ни за кем не следуют. Но все это не совсем гак — они обманывались. Они не следовали за мастером, поскольку этого не допускало их эго. И все же они продолжали слушать Криш- намурти. На протяжении многих лет они снова и снова собирались, чтобы видеть его.

Если помощь невозможна, то зачем же вы в который раз приезжаете к Кришнамурти? Если никто не может вас направить, то зачем опять слушать его речи? Какой в этом смысл? Это совершенно бессмысленно. Ведь даже идея о том, что свой путь ты должен пройти в одиночку, пришла не в твою голову — ее сообщил тебе Кришнамурти. Исподволь он стал твоим мастером. Но ты продолжаешь твердить, что не являешься ничьим последователем. Это вранье.

Такой же обман может случиться и в противоположной ситуации. Ты приходишь ко мне и думаешь, что уже сдался, но все еще продолжаешь выбирать. Если я говорю что-то, что тебя устраивает — то есть устраивает твое эго, — ты следуешь этому наставлению. А если мои слова твое эго не удовлетворяют, ты начинаешь рассуждать: «Наверное, это не для меня». Поэтому ты чувствуешь, что уже сдался, но на самом деле этого не случилось.

Люди, собирающиеся вокруг Кришнамурти, думают, что ни за кем не следуют, но все обстоит наоборот. А ты, находясь рядом со мной, полагаешь, что следуешь моим наставлениям, но это не так. Ум всегда обманывает. Куда бы ты ни направился, он может тебя обмануть, поэтому будь бдителен.

Я говорю тебе: ты можешь достичь, ни за кем не следуя, но этот путь будет очень долог и одинок. Он не может быть иным. Достичь таким образом можно, нельзя сказать, что это недостижимо, у некоторых получалось. Вот и я достиг, ни за кем не следуя, ты тоже способен на это. Но помни: твой путь не должен стать утехой для твоего эго; иначе ты никогда не достигнешь.

Есть мастер или его нет — не это главное. Главное — это «я», твое «я». Если «я» исчезает — ты сможешь достичь и без всякого мастера. А с ним даже Будда тебе не поможет. Или полностью следуй за мастером, или не следуй за ним вообще. Но будь тотален. Решение остается за тобой. Пусть твой ум не обманывает тебя, загляни вглубь себя. Осознавай то, что делаешь. Если ты сдаешься, то сдавайся.

Помню случай, который произошел в группе последователей Гурджиева. В ней занималось несколько учеников. От них требовалось, чтобы они полностью сдались. Гурджиев сказал ученикам, что они должны исполнять любые его приказы. Группа начала выполнять одно упражнение, которое называлось «стоп-упражнение». Когда Гурджиев произносил «Стоп!», нужно было остановиться, что бы ты при этом ни делал. Если ты шел и поднял одну ногу, то, услышав «Стоп!», должен был замереть в этой позе. Если ты разговаривал и твой рот был открыт, то при слове «Стоп!» нужно было застыть с открытым ртом. Ты не должен был больше двигаться, не мог изменить свою позу на более удобную, ведь тогда это был бы обман. А кого ты обманул, кроме самого себя?

Однажды утром, когда ученики занимались разными упражнениями за пределами лагеря, Гурджиев, который в это время сидел в своей палатке, внезапно произнес «Стоп!». Несколько человек как раз бежали по руслу канала. Ученики замерли. Четверо из них стояли на дне канала. Он был пуст, воду в него не запустили, так что ученики остановились.

Но вдруг шлюзы канала открылись, и в него стала поступать вода. В головах учеников завертелась мысль: «Что же делать? Гурджиев сидит в палатке, он не знает, что мы стоим на дне канала, а вода все прибывает». Но они медлили, так как ум может немного подождать.

Когда воды стало по шею, один из учеников выпрыгнул на берег. Он произнес: «Это уже слишком. Гурджиев не знает, что происходит».

Канал продолжал заполняться водой. Когда воды стало по нос, на берег выбралось еще двое... Они рассудили просто: так недолго и утонуть. Ты на их месте сделал бы то же самое. Они были на грани гибели... а мастер сидит в палатке и ничего не знает!

Остался только один. Вода уже поднялась выше его головы, а он продолжал стоять. Тогда Гурджиев выбежал из своей палатки и вытащил ученика из воды. Человек был почти без сознания. Пришлось откачивать воду из его легких, он стоял на пороге смерти. Но когда его глаза открылись, это был другой человек. Он прежний и в самом деле умер; произошла трансформация. Он стал тотально другим.

Что случилось в то мгновение, когда он чуть не погиб? Он принял мастера. Он отказался от своего собственного ума и всех его рассуждений. Он отверг свою жажду жизни. Он отверг свой глубинный инстинкт выживания. Он отказался от всего. И сказал себе: «Я остановился, когда мастер велел мне сделать это. И теперь ничто не может сдвинуть меня с места».

Должно быть, это было очень сложно, невероятно сложно — почти невозможно. Но, совершая невозможное, ты преображаешься. Умирая, он не позволил своему уму вмешаться. Он смотрел смерти в лицо, но принял это, предпочтя ее своему рассудку и суждениям.

Он уже никогда не был прежним, никто больше не видел того, старого человека. Тогда другие ученики поняли, что упустили величайшую возможность. Те трое, которые выбрались на берег, очень многое потеряли.

Речь идет о полной сдаче. Здесь вопрос не в том, нравится происходящее твоему уму или нет. Соглашается с этим твой ум или нет. Сдаваясь, ты отказываешься от любой возможности сказать «нет». Как бы ни складывались обстоятельства, ты никогда не скажешь «нет». Твое абсолютное «да» означает, что ты сдался. Это нелегко! Вот почему трансформация так труднодостижима. Это непросто; вот почему духовное рождение — такая сложная вещь.

Но я не говорю, что ты не сможешь достичь этого в одиночку. Этого можно добиться и одному, и с мастером; ты сможешь достичь этого и в составе группы, и сам по себе. Перед тобой открыты все возможности. Я не выступаю ни за то, ни за это. Решать тебе, и прими решение, не обманывая себя.

Помни: Восток и Запад здесь ни при чем. В основе своей человеческий ум одинаков; все различия поверхностны. Восточный или западный ум — все это внешнее, оболочка. Существуют культурные и расовые различия, но они наносные. Глубинная сущность человеческого разума неизменна. Не имеет значения, откуда ты родом.

Сдайся или выбери для себя полное одиночество, но и тот, и другой путь можно пройти, лишь следуя ему абсолютно. Будда достиг просветления в одиночку. Следуя его примеру, многие тоже достигли просветления.

Я не поборник какого-то одного метода. Я не говорю подобно Кришнамурти: «Вот — единственный путь». Я не говорю, как iVlexep Баба: «Можно идти только этим путем». Я прекрасно знаю, что все это они говорят для того, чтобы помочь тебе. Ведь если ты поймешь, что путей множество и здесь могут быть варианты, ты запутаешься. Тогда ты начнешь метаться — иногда ты будешь думать так, иногда эдак. Вот почему мастера говорят «Этот путь — единственный». Это лишь для того, чтобы не смущать твой ум. Иначе тебя станут привлекать и другие возможности. Ты и дальше будешь менять свою точку зрения. Мастера настаивают на единственном пути, чтобы сделать тебя цельным, тотальным.

Но я говорю, что верны оба пути. Почему? Потому что все эти утверждения устарели и стали расхожими штампами, ты так часто слышал, что «этот путь — единственный». Теперь это не помогает. Раньше помогало, а теперь нет, ведь мир стал настолько единым. Земля превратилась в одну большую деревню, любая религия известна любой другой религии, все пути и дороги уже разведаны. Теперь человечество узнало, где пролегают все пути, оно знакомо со всеми возможностями и вариантами.

В прошлом люди знали лишь один путь, данный им от рождения. Когда вокруг твердили, что «этот путь — единственный», то здесь была своя польза: ведь в человеке появлялась уверенность, рождалось доверие. Но теперь ситуация совершенно иная. Индуист читает Коран, христианин в поисках себя едет в Индию, мусульманин знает о Гите и Ведах. Ни один из путей не является больше тайной. От этого возникла большая путаница: если тебе скажут, что «этот путь — единственный», это уже не сработает, ведь ты знаешь о существовании и других путей. А еще тебе известно, что многие достигали и достигают сейчас, следуя теми путями. Вот поэтому я и не отдаю предпочтение ни одному из них.

Ты можешь принять мою помощь, если сдашься, можешь принять ее и не сдаваясь. Но ты должен определиться. Если ты принимаешь решение сдаться, то должен беспрекословно следовать за мной. Если же ты предпочтешь не сдаваться, то пусть твое решение будет твердым. Я могу стать твоим попутчиком, но делать меня своим мастером не нужно. Я могу быть просто твоим другом по странствию — или даже не другом.

Ты находишься в поиске и встречаешь совершенно неизвестного тебе человека, незнакомца. Ты спрашиваешь его: «Где здесь река? Как пройти к ней? Какой путь ведет туда?» Человек тебе ответит, ты поблагодаришь его и двинешься дальше. Я могу быть просто таким незнакомцем. Здесь не нужны даже дружеские отношения, ведь к другу ты тоже привязываешься. Можешь принять мою помощь: она безусловна.

Я не говорю: «Сделай так, тогда я тебе помогу». Я не говорю: «Сдайся, только тогда я приду тебе на помощь». Но вот что я должен сказать: делай то, что тебе нравится, но делай это абсолютно. Если ты тотален, трансформация становится ближе. Если же ты разделен, то она практически невозможна.

ш Когда Вакуан увидел изображение бородатого Бодхидхармы, он с сожалением в голосе произнес: «Почему у этого человека нет бороды?» Ошо, почему у тебя нет бороды?

Традиция дзэн воистину прекрасна. У Бохидхармы была борода, а ученик задает вопрос, почему у него нет бороды. Этот вопрос великолепен, но только дзэнский ученик может его задать: ведь борода принадлежит телу, а отнюдь не Бодхи- дхарме. Человек безбород, поскольку его тело — это лишь обиталище. На первый взгляд, этот вопрос абсурден, но в нем заключен глубокий смысл, и такие вопросы задавались неоднократно.

Будда постоянно говорил — утром, вечером, в полдень; в этой деревне, в следующей, все время в движении, сорок лет беспрерывных бесед. Однажды Шарипутра спросил его: «Почему ты молчишь? Почему не говоришь с нами?» Явный абсурд! Будда рассмеялся и ответил: «Ты прав». Но ведь он говорил, никто не говорил так много, как Будда. Но Шарипутра был прав, ведь все эти разговоры происходили вовне, а сам Будда хранил молчание.

Один дзэнский монах, Риндзай, говорил так: «Этот человек, Будда, никогда не рождался, никогда не ходил по этой земле и никогда не умирал. Он — просто сон». Каждый день Риндзай ходил в храм и склонялся перед статуей Будды.

Тогда ему сказали: «Риндзай, ты просто спятил! Ты постоянно твердишь, что этот человек никогда не рождался, не умирал, никогда не ходил по этой земле, и при этом ты посещаешь храм и бьешь поклоны».

Риндзай ответил: «Вот потому, что этот человек никогда не рождался, никогда не ступал по этой земле, никогда не умирал, я и хожу в храм склониться перед его статуей».

Но собеседник был настойчив, он гнул свою линию: «Я тебя не понимаю. Тут или ты сошел с ума, или я, но мне непонятно, что ты имеешь в виду?»

Риндзай ответил: «Рождение этого человека было для него лишь сном. Его пребывание на этой земле тоже было для него сном. И смерть не была для него реальностью, а только окончанием долгого сна. А сам человек, центр его существа, оставался за пределами рождения и смерти».

Говорят, что Будда всегда оставался на седьмом небе. Он никогда не спускался оттуда, здесь было только его отражение. И это истинно так! Но это истинно также и для тебя. Ты никогда не приходил в этот мир, здесь только твое отражение — но ты настолько отождествил себя с ним, что просто забыл. Ты думаешь, что пришел в этот мир. Но ты не можешь этого сделать, невозможно выпасть из своей сущности.

Представь, что ты смотришься в гладь реки и видишь свое отражение: ты можешь настолько с ним слиться, что решишь, будто находишься под водой. Ты будешь сильно от этого страдать; почувствуешь, что тебе не хватает воздуха, и тебе может показаться, что ты вот-вот умрешь. Но ты по-прежне- му стоишь на берегу, а в воду никогда и не погружался, ведь ты попросту не можешь этого сделать!

Поэтому я говорю тебе: не только Будда — никто и никогда не спускался с седьмого неба. Но многие зацикливаются на своих отражениях, отождествляют себя с ними. Именно это индуисты называют майей, иллюзией, миром отражений. Мы остаемся в брахмане, в изначальной реальности, наша истинная сущность пребывает там вечно. Никто и никогда не приходит в этот мир. Но мы можем отождествить себя с отражением, с иллюзией.

Поэтому ты совершенно прав, когда спрашиваешь меня о бороде. У сидящего перед тобой человека нет бороды. Когда ты смотришь на мое тело, то смотришь не на меня. Если бы ты посмотрел на меня, то понял бы. Борода не может вырасти сама по себе. Она растет только на теле. На самом деле борода — это символ: душа жива, тело наполовину живое, а наполовину мертвое, в бороде же почти ничего живого нет. Волосы — это омертвевшая часть твоего организма. Вот почему ты можешь их отрезать и не почувствуешь при этом никакой боли. Попробуй отрезать себе палец — тебе будет больно. Волосы — это часть твоего тела, но, отрезая их, боли не испытываешь. Клетки волос мертвы. Поэтому иногда бывает, что на кладбищах... если пойти на кладбище и вырыть там тело, то человек, умерший безбородым, теперь окажется с бородой. Борода может отрастать даже у мертвецов, ведь волосы сами по себе мертвы, это просто омертвевшие клетки.

Хорошо ходить с бородой, ведь тогда, стоя перед зеркалом, ты сможешь увидеть все три составляющие твоего существа: полностью мертвое, полумертвое-полуживое и совершенно живое. Борода материальна, состоит из материи, вещества. В человеческом теле встречаются материя и дух. Эта встреча всегда происходит непросто, но тело — это лишь место встречи духа с материей. Когда встреча прерывается, нарушается баланс — и ты умираешь. Материя поглощается материей, дух возвращается к духу.

У парня, сидящего перед тобой, тоже нет бороды.

Смысл вопроса заключается в следующем: почему Бодхи- дхарма — это не материя? А ответ таков: потому что дух не может быть материей.

Дзэнские ученики задают особенные вопросы. Нигде больше таких вопросов не задают. Нельзя спросить у христианского священника: «А почему у этого парня, Иисуса, нет бороды?» Такой вопрос посчитают богохульным; быть с Иисусом на короткой ноге нельзя. Ты не можешь назвать Его «этот парень»; это будет неблагочестиво. Твое поведение воспримут как оскорбительное. Но в дзэне все по-другому. Правила дзэн гласят: если вы любите своих мастеров, можете над ними смеяться; если вы любите их, в вас не должно быть никакого страха, даже перед святым человеком. Если вы их любите, страх исчезает.

Поэтому когда христианские теологи впервые узнали о традиции дзэн, они не могли поверить, что такая религия вообще может существовать, ведь дзэнские монахи смеялись даже над Буддой. У них иногда вырываются такие словечки, что просто невозможно себе представить! Они могут сказать «этот глупец». И это о самом Будде! А если их спросить, то они ответят: «Да, он был глуп, ведь пытался сказать о том, о чем сказать невозможно, он пытался изменить нас, а мы совершенно безнадежны. Он был глупцом — он пытался сделать невозможное!»

Мастера дзэн использовали слова и выражения, которые не может использовать ни одна религия. Но именно поэтому я и говорю, что ни одна из религий не сравнится с дзэн в своей религиозности. Ведь если ты любишь по-настоящему, куда девается твой страх? Ты можешь шутить, смеяться, а просветленный — такой, как Будда, — будет смеяться вместе с тобой. И здесь не существует никаких проблем. Он не почувствует никакой обиды. А если он чувствует себя обиженным, тогда он никакой не просветленный. Он не скажет: «Не говорите этих богохульных слов», ведь для Будды любая речь — сплошное богохульство, только тишина священна. Поэтому ему совершенно все равно: назовешь ты его глупцом или пробужденным. Язык сам по себе — это богохульство. Только тишина священна. Что бы гы ни сказал, это не имеет значения.

Вакуан, дзэнский ученик, спрашивает: «Почему у этого парня, Бодхидхармы, нет бороды?» Бодхидхарма — первый мастер дзэн. Он создал эту вечно текущую, бесконечно обновляющуюся реку дзэн.

Тысячу четыреста лет назад Бодхидхарма отправился в Китай. Когда он пересекал границы этой страны, то одну из своих сандалий нес на голове. Одна была у него на ноге, а вторая — на голове, Сам император прибыл, чтобы приветствовать Бодхидхарму. Но увидев мастера, он пришел в замешательство: «Странно, что за тип?» Он так долго ждал, думал, что встретит великого святого, высокодуховного человека, мудреца — а он ведет себя как шут! Император чувствовал себя очень неловко, он был взволнован. При первой же возможности он спросил у Бодхидхармы: «Что вы делаете? Люди же смеются, и они смеются надо мной, ведь я прибыл, чтобы приветствовать вас. Но ваше поведение совершенно неподобающе; вы должны вести себя, как полагается святому!»

Бодхидхарма ответил: «Как святые ведут себя только те, кто святыми не является. А я — святой». Только ненастоящие святые ведут себя как святые — здесь он прав, ведь ты следишь за своим поведением, только когда оно неестественно и в нем нет спонтанности.

Император произнес: «Я не могу понять, зачем вы одну сандалию положили себе на голову — так вы похожи на шута».

Бодхидхарма отвечал: «Да, все, что доступно зрению, выглядит как клоунада. Лишь невидимое... Ты стоишь здесь с видом императора, на тебе соответствующая одежда, корона. И все это тоже клоунада. Вот для того, чтобы сказать тебе об этом, я и нацепил одну из сандалий себе на голову. Все вокруг — это лишь игра и шутовство. Настоящее — не здесь, на периферии. Посмотри на меня, не нужно разглядывать мое тело. То, что я одну сандалию ношу у себя на голове — очень символично. Тем самым я говорю, что в этой жизни нет ничего святого и ничего нечестивого. Сандалия так же священна, как и твоя голова. Я несу ее как символ».

Говорят, что император был поражен, но произнес такие слова: «Это уж слишком! Я хотел спросить вас только об одном: что мне делать со своим умом? Как обрести легкость и беззаботность? Я так раздражителен и взбудоражен, что просто не нахожу себе места».

Бодхидхарма ответил: «Приходи ко мне в четыре часа утра, а свой ум захвати с собой. Я приведу его в порядок».

Император его не понял. Он стал размышлять: «Что этот человек имеет в виду: “Захвати свой ум с собой”?» Когда император спускался по ступеням храма и проходил мимо Бодхидхармы, тот снова повторил: «Запомни: не приходи один, а иначе кого я буду приводить в порядок? Возьми с собой свой ум. Приходи в четыре часа — но ни охраны, никого другого с собой не бери».

Император не мог заснуть всю ночь. Он все думал: «Похоже, что этот человек немного ненормальный. Если я приду к нему, то, естественно, что и мой ум будет со мной. Так почему же он несколько раз повторил: “Захвати свой ум с собой”?» Временами ему казалось, что лучше никуда не ходить. Ведь кто его знает, если они будут одни, то этот человек может его побить или натворить еще что-то. Его поступки непредсказуемы.

Но в конце концов император решил, что пойдет, так как в Бодхидхарме было что-то по-настояшему притягательное. Что-то особенное пряталось в его глазах, какой-то огонь, не земной, а из каких-то других сфер. И в его дыхании было что-то такое, какая-то запредельная тишина. И вот император, как загипнотизированный, отправился на встречу. Первым делом Бодхидхарма спросил: «Хорошо, ты явился. А где твой ум?» Он сидел перед императором, и в руке у него была большая палка. Император ответил: «Но если я пришел, то и мой ум пришел вместе со мной. Он же внутри меня. Это не вещь, которую я могу принести».

Бодхидхарма отвечал на это: «Хорошо. Значит, ты думаешь, что ум находится внутри тебя. Тогда сядь, закрой глаза и попытайся отыскать место, в котором он расположился. Ты мне покажешь это место, а я наведу там порядок. Вот видишь мою палку, я быстро успокою твой ум. Не переживай: он у меня замолчит». Император закрыл глаза и попытался заглянуть внутрь себя. Бодхидхарма сидел прямо перед ним. Император все пытался и пытался, он старался изо всех сил. Время шло, взошло солнце, а его лицо совершенно ничего не отражало. И вот он открыл глаза. Бодхидхарма спросил: «Тебе удалось отыскать его?»

Император рассмеялся и сказал: «Ты таки привел мой ум в порядок, ведь чем больше я пытался найти его, тем больше понимал, что его там нет. Это просто тень, а внутри меня мой ум был только потому, что сам я никогда туда не попадал. Он был лишь моим отсутствием. Когда я зашел внутрь себя, он исчез».

Этот Бодхидхарма и вправду необыкновенный человек. Его ученики могли смеяться над ним, отпускать в его адрес шутки, а он этим наслаждался!

Просветленный человек — это постоянный смех. Он не серьезен, как обычно считают. Если ты сталкиваешься с серьезным выражением лица, то знай: здесь что-то не так, ведь серьезность — это признак болезни. Ни один цветок не будет серьезен, пока не заболеет. Ни одна птица, если она здорова, не будет серьезна. И здоровое дерево никогда не будет серьезным. Серьезность появляется, когда что-то идет не так. Это — болезнь. Когда все в порядке, рождается смех.

Бодхидхарма всегда смеется, и его смех — от души, это громкий хохот. Его ученики любили задавать вопросы, на которые никто, кроме Бодхидхармы, не мог дать ответа. И я повторяю: у того парня не было бороды, и у парня, сидящего перед тобой, тоже ее нет. f>

. Гэсо говорил: «Встретив на дороге мастера дзэн, ты не можешь ни заговорить с ним, ни пройти молча». Так что же делать? Ошо, что нам делать, когда мы встречаем на лужайке мастера из мастеров ?

Да, так и есть. Встретив на своем пути мастера дзэн, ты не сможешь поговорить с ним, ибо что ты можешь ему сказать? Ваши миры совершенно отличны, ваш язык принадлежит к двум разным измерениям. О чем ты будешь с ним говорить? Какие вопросы задашь? Есть ли среди них такие, которые действительно стоило задавать? Есть ли у тебя вопрос, который и вправду имеет какой-то смысл? О чем ты будешь говорить с мастером дзэн, когда встретишь его? Все, что ты мог бы с ним обсудить, принадлежит этому миру, это приземленные темы: дом, семья, покупки. Все твои разговоры, все, что ты собой представляешь, — поверхностно и пусто.

Это правда. Когда ты на дороге встречаешь мастера дзэн... а его можно встретить только в пути, ведь он всегда находится в движении. Нигде больше ты с ним не встретишься. Помни, мастера ты всегда встречаешь на дороге, поскольку он постоянно перемещается. Он — река, никогда не замирает и не стоит на месте. Если ты не способен двигаться вместе с ним, ты его пропустишь. Он всегда на ногах. И ты всегда встречаешь его на дороге.

О чем ты будешь с ним говорить? Но и хранить молчание тебе не удастся, ведь тишина — это почти недостижимое для тебя состояние. Разговаривать с мастером ты не можешь, поскольку он принадлежит к другому миру. Молчать ты не можешь тоже, ведь твой мир не бывает молчаливым. Твой ум продолжает свою болтовню. Он у тебя болтун и пустозвон, который не останавливается ни на минуту. В твоей голове роятся тучи мыслей, связных и бессвязных, их движение бесконечно, они бегут по замкнутому кругу.

Ты не можешь ни молчать, ни говорить. Так что же тебе делать? Если ты начнешь разговор, то это будет выглядеть нелепо. Если же попытаешься хранить молчание, для тебя это будет невозможно. Лучше не принимать решение самому. Спроси у мастера о том, что делать. Скажи ему: «Мы не можем разговаривать, поскольку принадлежим к разным мирам. От любого моего вопроса не будет никакого проку, а тех вопросов, на которые Ты мог бы ответить, я задать не смогу. Что бы я ни спросил, все будет бессмысленным, мои вопросы даже не стоят того, чтобы на них отвечать. Но и молчать я не могу, ведь мне неведомо, что такое тишина. Я никогда ее не знал; тишина со мной никогда не случалась. Я знаю одну разновидность тишины, ту, которая появляется между двумя мыслями, тишину, живущую между двумя словами, как провал, как промежуток между ними».

Наша тишина — это как перемирие между двумя войнами. Это не настоящий мир, а всего лишь подготовка к следующей войне. Как можно назвать миром промежуток между войнами? Война просто меняет свое обличье, уходит в подполье, вот и все. Это холодная война, но никак не мир. Наша тишина именно такова.

Поэтому скажи мастеру: «Я не могу ни молчать, ни говорить. Скажи, что мне делать». Ничего не предпринимай по собственной инициативе, ведь все, что бы ты ни затеял, будет неверным. Разговор или молчание — что бы ты ни стал делать, все будет не так. Пусть все решит мастер, а ты просто спроси его: «Что мне делать?» Если он скажет «говори», начни разговор. Если же велит тебе хранить молчание, попытайся это сделать. Он знает, и он попросит тебя лишь о том, что для тебя возможно.

В конце концов он потребует от тебя и невозможного. Но это никогда не случается в самом начале. Он попросит невозможного в самом конце, ведь тогда это тоже станет осуществимым. Но вначале он потребует от тебя только возможного. Постепенно мастер будет подталкивать тебя к краю бездны, в которой случается невозможное. Если он скажет «говори», то начинай говорить. Теперь даже твой разговор будет полезным. Но тогда ты в сущности ни о чем не спрашиваешь, ты просто говоришь, и происходит очищение, катарсис. Ты вытаскиваешь свой ум наружу, выражаешь его действием. Ты открываешься. Ты не задаешь никаких вопросов, а раскрываешь себя. И это раскрытие очень тебе поможет. Ты освободишься от тяжкого груза.

Вот мастер оказался рядом с тобой, и если тебе удастся быть до конца искренним, если ты начнешь говорить все, что приходит тебе на ум... Пусть это будут какие-то путаные и бессвязные мысли, но ты не станешь их контролировать, не будешь заботиться о том, как выглядишь... Оказавшись рядом с мастером, ты можешь говорить абсолютно все, что приходит тебе в голову. Это будет какая-то тарабарщина: если ты не управляешь своей речью, она становится похожа на бред сумасшедшего. Но если в присутствии мастера ты искренен и открыт, если ты — настоящий и раскрываешь свой ум, то мастер проникнет в тебя через черный ход. Через парадный вход сейчас выходит твой ум, а через черный в тебя заходит мастер.

Так что, встретив меня на лужайке, будь искренним и правдивым. Не задавай мне заумных вопросов. От них нет никакого проку. Метафизика — это самая бесполезная на свете вещь. Не нужно никаких метафизических вопросов; в них нет истины, они не твои. Наверное, ты о них слышал или читал, но они — не часть тебя. Вытащи на свет всю свою чепуху и чушь, какой бы она ни была. И не пытайся управлять ею. Не пытайся придать ей разумные формы и выставить в привлекательном виде. Пусть она будет настолько сырой и не обработанной, насколько это возможно, ведь перед мастером ты должен предстать обнаженным. На тебе не должно быть никакой одежды, и ты не должен прятать себя.

Это раскрытие, и если ты будешь говорить, полностью открывшись, ни о чем не спрашивая, а просто распахнув свое сердце, — то после этого наступит тишина. Она нисходит на тебя, когда ты раскрываешь свой ум и переживаешь катарсис. И эта тишина — совершенно иного рода, она не вынужденная, не контролируемая, она не требует от тебя никаких усилий.

Когда твой ум оказывается раскрытым нараспашку и высвобождается все его содержимое, наступает тишина. Она опускается на тебя, завладевает тобой; ее нельзя понять, она выходит за пределы твоего существа и принадлежит целому, а не отдельному человеку. Тогда ты можешь быть и тем, и другим. Теперь, встретив на своем пути мастера дзэн, ты сможешь и говорить, и хранить молчание.

На сегодня достаточно.

Глава 13

Ум — источник проблем

Вчера Ты четко дал понять, что мы должны буквально следовать всему, что скажет мастер. Но мы не можем спрашивать Тебя о каждой детали. Как можно выбрать верный путь, если ум всегда ищет самый легкий выход?

Истинная проблема заключается не в том, как часто ты можешь задавать вопросы мастеру, а в том, как стать более медитативным, ведь физическая оболочка мастера не так уж и важна. Если уровень твоей медитативности высок, ты в любую секунду можешь обратиться к мастеру с вопросом. Физическое присутствие для этого совершенно не обязательно, оно требуется лишь, когда ты не медитативен. Поскольку ты отождествляешь себя со своим телом, то в твоем уме мастер тоже неразрывно связан с собственным телом. Ты думаешь, что ты — это твое тело, поэтому тебе кажется, что и мастер — это его тело. Мастер — это не тело, и когда я так говорю, то имею в виду, что он не связан рамками времени и пространства.

Здесь вопрос не в том, чтобы находиться в присутствии мастера. Если в тебе есть медитативность, то, где бы ты ни был, мастер будет рядом с тобой. Можно задавать ему вопросы, даже если его больше нет в живых. С Буддой советуются по сей день, и ответы приходят. Но это не значит, что Будда где-то сидит и отвечает на твои вопросы. Просто, пребывая в состоянии глубокой медитации, ты сам становишься буддой. Раскрывается твоя сущность будды, она-то и отвечает тебе, а Будда больше не связан никакими формами и рамками. Это означает, что слепец нигде не найдет его; но для тех, кто способен видеть, Будда пребывает везде.

Где бы ты ни был, ты можешь находиться в контакте со своим мастером. Секрет не в том, чтобы пойти к мастеру, а в том, чтобы отправиться внутрь себя. Чем глубже внутрь себя ты попадешь, тем глубже ты проникаешь в мастера.

К тебе будут приходить ответы; ты вдруг осознаешь и почувствуешь, что они получены не от твоего разума. Это будет качественно иной уровень. Эти ответы будут настолько радикально отличаться, что ошибки тут быть не может. Когда отвечает твой ум, тебе кажется, что ты сам даешь ответ. Если же ум отсутствует, ты просто пребываешь в состоянии медитации; тогда ответ приходит как будто со стороны, он не твой. Ты его слышишь. Вот в чем заключается тайна Корана. Мухаммед думал, что услышал его, и был прав.

Но когда твой разум безмолвен, из самых глубин твоего существа возникает ответ. И он настолько глубок, настолько выходит за рамки так называемого ума, что тебе кажется, будто ты его услышал. Ответ пришел к тебе, он был тебе явлен.

Ты всегда отождествляешь себя с поверхностью, а ответ приходит из глубины. Ты не знаешь своей собственной глубины, вот почему тебе покажется, что отвечает Бог или мастер.

В каком-то смысле ты прав, ведь если ответ пришел из глубины твоего существа, то он получен от мастера. Индуисты всегда говорили, что твой настоящий мастер, учитель, находится внутри тебя, а внешний мастер просто пытается вытянуть твоего внутреннего учителя наружу, заставить его работать. Когда учитель, сидящий внутри тебя, наконец-то примется за дело, работу внешнего мастера можно считать выполненной. Внешний мастер — лишь представитель учителя, который прячется внутри тебя.

Я есть твоя глубина. И как только она заработает, я тебе больше не понадоблюсь. Как только я почувствую, что твоя глубина начала отвечать тебе, я перестану давать ответы на твои вопросы. В сущности, мои ответы не имеют прямого отношения к твоим вопросам. Их цель — вызвать отклик внутри тебя, чтобы твоя внутренняя глубина начала говорить с тобой, чтобы твоим мастером стало твое собственное сознание.

Стань более медитативным. Более безмолвным.

Позволь тишине и неподвижности все глубже и глубже проникать в тебя.

Что следует для этого делать? Как достичь большей меди- тативности? В известном смысле, ты с этим ничего поделать не можешь, ведь если это делаешь ты сам, то вмешивается твой ум. Если ты попытаешься хранить молчание, то у тебя ничего не выйдет, ведь это старается твой ум. Атам, где ум, там суета и беспокойство. Ум — это воплощенное беспокойство и шум. Так что, сколько бы ты ни старался добиться тишины, все это будут попытки твоего ума. Ты создашь еще больше шума, только теперь он будет иметь отношение к тишине. Ты попытаешься еще, подумаешь, сделаешь то, попробуешь это и растревожишься еще больше.

С тишиной ничего нельзя сделать. Она уже здесь, ты просто