Софисты и сократ. сходства и различия

Высшего расцвета древнегреческая философия достигает в период со второй половины 5 до конца 4 в. до н.э. Это время наибольшего расцвета греческой рабовладельческой демократии и полисной системы в Древней Греции. Наиболее влиятельный и развитый древнегреческий полис во второй половине 5 в. до н.э. – Афины, не только политический, но и экономический, и культурный центр Древней Греции. Афинская рабовладельческая демократия давала возможность всем свободным гражданам полиса принимать непосредственное участие в управлении государством, что требовало от афинян владения целым рядом специфических знаний. Растущая необходимость в знании компенсировалась ростом числа профессиональных учителей. Они обучали не только риторике, судопроизводству и политике, но и знаниям во всех других сферах, которые гражданин мог использовать практически. В системе обучения они не придавали значения систематическому овладению знаниями. Но их главной целью было обучение использованию приобретенных знаний в дискуссиях, и поэтому столь серьезное значение придавалось риторике. Современники называли этих учителей мудрости софистами ( греч. Sophos - мудрость). Софисты не только разработали риторические учения, но и переориентировали философию от проблем поиска первоначала, созерцания природы к проблемам человека и общества.. Среди наиболее видных софистов выделяют Протагора, Горгия, Гиппия, Продика. Наиболее известно изречение Протагора: «Человек – мера всех вещей, существующих, что они существуют, несуществующих же, что они не существуют». Протагор провозглашает человека единственной мерой истинности суждений. Если человек – мера всех вещей, то все становится относительным: за точку отсчета принимается система оценок каждого конкретного человека. Этот принцип касается не только знания, но и этических норм и религиозных представлений. Таким образом, становится неважно, говорит ли человек истину или ложь – относительно любого предмета можно сформулировать два противоположных утверждения, при этом оба они одинаково истинны. Вещи ни хороши, ни плохи сами по себе, - они приобретают некоторые качества только сквозь призму взгляда отдельного человека. Софист Горгий выдвигал три основных тезиса: 1)ничего не существует, 2)если что-то и существует, то его нельзя познать, 3)если это и можно познать, то знание о нем другому передать и объяснить нельзя. Доказывая свои утверждения, Горгий прибегал к манипуляции с речью, с логической и грамматической структурами предложений. То же было характерно и для других софистов. Горгий утверждал, что речь – наилучшее и совершеннейшее орудие человека. Сократ, современник софистов, иронизировал, говоря, что, уча мудрости, нужно самому быть мудрым. Однако Сократ, подобно софистам, ставит в центр своей философии не проблемы «архэ», а проблему человека, а также этическую и познавательную темы. Несмотря на то, что он ничего не писал, он оказал огромнейшее влияние на своих современников и дальнейшее развитие философии. Сократ противопоставлял свою позицию софистам, считавшим себя мудрецами и многознающими. Он принял образ ничего не ведающего человека. Он говорил: «я знаю только то, что ничего не знаю» и «Познай самого себя». Прежде чем заниматься познанием природы, нужно познать самого человека. Он считал себя не мудрецом, а всего лишь любящим мудрость. Избранный метод философствования Сократ сравнивал с повивальным искусством. Свой метод Сократ называл диалектикой (искусством спора). Отправной его точкой была ирония. Подшучивая и иронизируя над собеседником, Сократ надевал маску невежи, заявляя о своем незнании: «Я знаю только то, что ничего не знаю». Своего многознающего собеседника Сократ просил обучить его или просветить по поводу какого-либо простого вопроса. Путем вопросов и шуток он подводил собеседника к выводу, что тот в действительности ничего не знает, а затем тот вместе с Сократом пытался найти правильные ответы на вопросы. Сократ тесто связывает понятия добродетели и знания. Лишь тот, кто знает, что собой представляет справедливость, только человек, имеющий представления о добродетели вообще, способен поступать согласно справедливости. «Познай самого себя», - неслучайно Сократ повторял эти слова столь часто. Знание и добродетель – всегда одно, они носят абсолютный, а не относительный (как у софистов) характер. Сократ выступал против релятивизма (методологический принцип анализа и интерпретации познания, мировоззренческих систем, культуры, состоящий в абсолютизации качественной нестабильности явлений, их зависимости от различных условий и ситуаций)софистов. Софисты пользовались риторическими практиками, чтобы убедить собеседника в своей точке зрения, Сократ подводил собеседника к самопознанию.

Философия Платона

Платон ученик Сократа, учитель Аристотеля. Основоположник Академии философской школы в Афинах, основоположник объективного идеализма.

Платон – первый философ, у которого есть уже сложившаяся философская система, а не просто он изучал отдельные элементы. Он рассматривает все основные элементы бытия – и само мироздание, и человека, и общество. Истоки объективного идеализма следует искать уже у Сократа, которого считают предтечей объективного идеализма (и в принципе идеализма вообще), который уже начал говорить о существовании некого общего уровня в сознании человека, неких общих идей в сознании, которые присущи человеку вообще, как роду. Но у Сократа это не научная система, это были просто какие-то размышления, он только подошёл к этому, а Платон уже разработал систему и изучил. Платон всё же иногда вынужден прибегать к мифу, это была вынужденная мера, так как не был ещё достаточно развит понятий аппарат науки. Платон писал свои работы в форме диалогов, когда философы (Сократ, в основном – часто присутствует, как один из персонажей, или ученики) они берут какую-то проблему и рассматривают её. Диалог носит характер в какой-то степени и художественный, литературное произведение – это переходный этап от отдельных каких-то работ (ранее все носили характер поэм, полухудожественные-полунаучные произведения), что-то такое присутствует и у Платона и только Аристотель начнёт писать именно научные трактаты. «Как возможны общие понятия?» То есть человек вообще, дерево вообще, животное вообще и так далее – общие понятия. Платон задумался, как существуют эти общие понятия и что это такое. Греки не считали, что разум – это функция мозга, считалось, что существует некий божественный разум, общий, абсолютный разум, и в человеке лишь его часть, а человек сам на это не способен. Проблема соотношения общего и единичного начинается с Платона и, строго говоря, уже в Новое время только получает решение в диалектике. Платон наделил общие понятия онтологическим статусом, то есть наделил их, иначе говоря, истинным бытием. Он сказал, что истинны первичны, существуют именно эти общие понятия, которые он называл идеями, отсюда у нас «идеализм». Платон говорил, что это – «условный мир идей, некое условное пространство, постижимое только с помощью разума, где и находятся эти общие идеи». Соответственно, если мир идей первичен, то мир наш реальный естественный чувственный мир (мир вещей) вторичен. Таким образом, есть мир вещей и мир идей.

Характеристики этих двух миров. 1)Мир идей вечен, а мир вещей временен. 2)Идеи неподвижны (это абстракции, какое уж тут движение), а в мире идей присутствует движение. 3)идеи совершенны (отсюда «идеал»), а мир вещей, вещи – несовершенны, соответственно. 4)Идеи неизменны (так как они уже совершенны, так что меняться им некуда и ненужно), а мир вещей, соответственно, изменчив.

То есть, иными словами, мир идей мы ещё можем назвать «мир бытия», а мир вещей – «мир становления». Как говорил Платон: «В мире вещей всё изменяется, становится, изменяется… Но никогда не есть – мы никогда за хвост не поймаем и никогда не зафиксируем вещь, она никогда не остановится, а вот мир идей – он есть, он неизменен, вечен и неподвижен, это мир идеалов, совершенства и абстракций».

Почему же мир вещей такой? А всё очень просто – мир вещей состоит из материи, вещи они именно вещи, они телесны и изменчивы. Именно материя и «виновата» в том, что вещи изменчивы. Сама по себе материя для познания вещи ненужно, как из пластилина – нам не важно, из какого пластилина сделана вещь, нам важна её сущность: пластилин может быть разным, а сущность вещи от этого не меняется.

Чтобы познать вещь, нужно только одно – познать её идею, то есть познать, к какой идее вещь причастна. А познать это можно только с помощью разума, но никак не опыта.

Идея кошки – познал её и автоматически познал суть кошки, и абсолютно, совершенно неважно, какова каждая конкретная кошка – рыжая, белая, чёрная, пушистая, гладкошёрстая… Это не важно – кошка она и есть кошка. Эти идеи можно изучать годами, пытаясь понять их сущность.Вообще-то одна вещь причастна не одной идее. Поэтому кошка причастна и к кошке, и к животному, там ещё и можно найти млекопитающим… В общем, вещь как матрёшка – она причастна не к одной идее. Скажем, прекрасная ваза, прекрасная девушка, прекрасная лошадь – лошадь прекрасная идее лошади, девушка – девушек, ваза – вазе, но все они причастны и ещё общей характеристикой идеи «прекрасная». В конечном счёте прекрасное – это гармоничное сочетание, соотношение структуры, формы… В конечном счёте под прекрасным понимается гармоничная пропорция. Идеи, кстати сказать, имеют иерархию. Высшей идеей Платон считал идею блага, но, опять же, он считал, что для человека идея блага – это одно, а для животного – другого. Благо разное для всех, но идея блага высшая и всё к ней стремится. Возникает ещё один вопрос, самый сложный вопрос для Платона – откуда берутся вещи, проблема соотношения идеи и вещей, и это притом, что у Платона они разведены категорически. И именно здесь, решая эту проблему, Платон был вынужден прибегнуть к мифу, так как рационально он обосновать это не мог.Платон вводит фигуру демиурга. Демиург – это так называемый «божественный ремесленник». Бог христианский творит мир актом воли, всё творит. Вообще. Вот демиург не имеет сил христианского бога, он не творит идеи – идеи вечно существующие, на творение идей сил у него нет. Божественный ремесленник – у него есть силы на что-то определённое, но не на всё. Но он достаточно могущественен, чтобы их непосредственно созерцать, созерцать идеи в мире идей. И, глядя на них, как на образец, творит материальный мир.

Демиург – он могущественен, но не всемогущ, он не может отобразить весь мир идей, потому что творит он из материи, а материя несовершенна. Вещь всегда хуже идей, они никогда не достигают уровня идей. Вещь всегда связана с идее в меньшей или в большей степени. Ещё раз подытожим: 1)Идея, во-первых, выступает как сущность вещи (онтологический аспект; если уж демиург делает кошку, то она всё же кошка, в большей или меньшей степени соответствия идеи). 2)Также идея выступает как понятие вещи (гносеологический аспект). 3)Третий аспект (идея как замысел, план, набросок, проект и так далее).

8. Аристотель. Учение о форме и материи
По Аристотелю, для нашего понятия и познания единичное бытие есть сочетание «формы» и «материи». В плане бытия «форма» — сущность предмета. В плане познания «форма» — понятие о предмете или те определения существующего в себе предмета, которые могут быть сформулированы в понятии о предмете. Согласно Аристотелю, то, с чем может иметь дело знание, есть только понятие, заключающее в себе существенные определения предмета. Чтобы знание было истинным, оно, по Аристотелю, не только должно быть понятием предмета. Кроме того, самим предметом познания может быть не преходящее, не изменчивое и не текучее бытие, а только бытие непреходящее. Такое познание возможно, хотя отдельные предметы, в которых только и существует непреходящая сущность, всегда будут только предметами преходящими, текучими. Однако такое познание может быть только познанием или понятием о «форме». Эта «форма» для каждого предмета, «формой» которого она является, вечна: не возникает и не погибает. Допустим, мы наблюдаем, как, например, глыба меди становится статуей, получает «форму» статуи. В «форме» Аристотеля соединяются вечность и общность. Установление этих определений «формы» дает .возможность продолжить исследование субстанции, или самобытного единичного бытия. Для того, чтобы «форма» могла стать «формой» такого-то единичного или индивидуального предмета, необходимо, чтобы к «форме» присоединилось еще нечто. Но если к «форме» присоединится нечто, способное быть выраженным посредством определенного понятия, то это вновь будет «форма».

Отсюда Аристотель выводит, что присоединяемый к «форме» новый элемент может стать элементом субстанции только при условии, если он будет совершенно «неопределенным субстратом» или «неопределённой материей». Это тот субстрат (материя), в котором общее («форма») впервые становится определенностью другого бытия. Всякий предмет, приобретающий новое свойство, которое может быть выражено в новом определении, до этого приобретения, очевидно, не имел этого свойства. Поэтому, чтобы ответить на вопрос, что такое «материя», или «субстрат», необходимо уяснить следующее: «материя» есть, во-первых, отсутствие («лишенность», «отрицание») определения, которое ей предстоит приобрести как новое определение. Иначе говоря, «материя (' ulh )» — «лишенность» «формы». Однако понятие «материи» не может быть сведено как к единственной характеристике к «лишению» или к «отсутствию» формы, к «отрицанию» формы. Когда в «материи» возникает новая определенность, новая «форма», например, когда глыба меди превращается в медный шар или в медную статую, то основанием этой новой определенности не может быть простое отсутствие («лишение» — отрицание) формы шара или формы статуи. С другой стороны, новая «форма» возникает в «материи», которая не имела ранее этой «формы». Отсюда следует, заключает Аристотель, что «материя» — нечто большее, чем «лишенность» («отсутствие»). Откуда же берется в «материи» новая «форма»? «Форма» эта, отвечает Аристотель, не может возникнуть, .во-первых, из бытия. Если бы она возникала из бытия, то в таком случае нечто, возникающее как -новое, возникающее впервые, существовало бы еще до своего возникновения. Но «форма» эта, во-вторых, не могла возникнуть и из небытия: ведь из небытия ничто произойти не может. Выходит, что-то, из чего возникает «форма», не есть ни отсутствие «формы», ни уже возникшая, действительная «форма», а есть нечто среднее между отсутствием («лишенностью») «формы» и «формой» действительной. Это среднее между отсутствием бытия и действительным бытием есть, согласно Аристотелю, бытие «в возможности» ( dunamei ). «Материя» («субстрат») заключает в себе два определения: 1) отсутствие «формы», которая в ней возникнет впоследствии, и 2) возможность этой «формы» как уже действительного бытия. Первое определение («лишенность») всего лишь отрицательное, второе («возможность») — положительное. В отличие от «материи», которая есть бытие «в возможности», «форма» есть «действительность», т. е. осуществление возможного. Аристотель различает в понятии «материя» (субстрата) два значения. Под «материей» он разумеет, во-первых, субстрат в безусловном смысле. Это только «материя», или, иначе, чистая возможность. И во-вторых, под «материей» он понимает и такой субстрат, который уже не только возможность, но и действительность. Аристотель различает первую и последнюю материю. «Последняя» материя, согласно разъяснению Аристотеля, — это та «материя», которая не только есть возможность известной «формы», но, кроме того, будучи такой возможностью, есть одновременно и особая «действительность». В отличие от «последней» материи, «первая» материя есть «материя», которая может стать действительностью, однако не так, как становится ею «последняя» материя.