Философская беседа. Ваза. Музей античности. Берлин

Правда, и сам философ не был свободен от «недостатков»… Он любил женщин и мужчин. Любил необузданно и страстно. К примеру, в письме к Леонтии он восклицал: «Владыка Аполлон! Каким шумствованием полны мы были, милая Леонтия, читая твое письмецо!» К жене Леонтея, Фемисте, обращал нескромный свой призыв. Привечал даже цветущего мальчика Пифокла: «Что ж, буду сидеть и ждать прихода твоего, желанного и богоравного!» Ко многим гетерам сочинял он пламенно-чувственные письма. Диотим насчитал у него 50 писем «развратного содержания». В сочинении «О конечной цели» есть такое признание: «Не знаю, что и помыслить добром, как не наслаждение от вкушения, от любви, от того, что слышишь, от красоты, которую видишь». Эпиктет бранил его последними словами и обзывал «развратником». Данте, вряд ли пытавшийся всерьез разобраться в его взглядах, и уж тем более в философских, в «Божественной комедии» сказал о нем нелицеприятно: «Вот Эпикур, прославивший разврат, учения которого гласят, что с телом дух погибнет без возврата…» Недруги утверждали, что на чревоугодие он ухитрялся в день тратить целое состояние. Может быть, потому, что ему принадлежат слова: «Начало и корень всякого блага – удовольствие чрева; даже мудрость и прочая культура имеют отношение к нему». Стоит добавить, что на самом деле он многие годы жил на строгой диете. Страстная любовь Эпикура к жизни – в ее чувственных, дионисийских проявлениях – вызывала восхищение всех нормальных людей и влекла к нему многих мыслителей. Как метко выразился Аркесилай в ответ на вопрос, почему это философы разных школ идут в стан Эпикура, а не обратно: «Из мужчин можно сделать евнухов, но из евнухов мужчин не сделаешь». Пока в тебе горит огонь желаний и ты что-то можешь, о современник, будь эпикурейцем!

Застолье эпикурейцев

Что же до брани в свой адрес, то философ должен воспринять ее спокойно. Эпикур ведь и сам называл учеников Платона – Дионисиевыми лизоблюдами, Платона – златокованым мудрецом, Протагора – дровоносом и деревенским грамотеем, Гераклита – мутителем воды, Демокрита – Пустокритом, Пиррона – невеждой, киников – бичом всей Эллады, Аристотеля – мотом, который пропил отцово добро и пошел наемничать и морочить людей. Как видим, даже философы и писатели – довольно занятная публика.

Чтобы утешить тех, кому доставалось от злых на язык философов, напомню, что и им, в свою очередь, ох как крепко досталось от язвительного Лукиана, – Эпикуру, Демокриту, Пифагору и другим.

В диалоге «Vitarum auctio» Лукиан выводит на продажу с аукциона руководителей различных философских школ. Цены, скажем прямо, – если и не совсем бросовые, то явно не очень-то высокие для мудрецов: Сократ идет за 2 таланта, Пифагор – за 10 мин, Диоген – за два обола, а Демокрита и даром не берут. Оно и понятно, ведь философ – не евнух, не кастрат, не наложница, и даже не политик.

Эпикуру

Жизнь – книга с чистыми листами,

Что подарил нам случай, а не Бог…

И вот на ней за столь короткий

срок, —

Пройдя ее роскошными кругами,

Познав любовь, омыв ее слезами, —

Должны мы подвести итог

Всему, что прожито,

прочувствовано нами.

В. Миронов

Шли годы. Жизнь приближалась к концу. Эпикур преподавал в Саду разума. Он учил людей не терять здравый смысл и благоразумие, которое считал «дороже даже философии». Популярность его была так велика, что его считали почти божеством. Среди его слушателей были те, кто жил достойной, умной жизнью, кто были демократами на деле, а не на словах, кто не принял новых порядков, сытое и наглое самодовольство тех, кто захватил в руки собственность страны (тех, кто не прочитал ни одной толковой и умной книги, но зато теперь пишет их пачками). Его любили ученики. Они были «прикованы к нему словно песнями сирен». Один из таких учеников даже пал на колени после одной из его речей, так что Эпикур сказал с усмешкой: «Теперь придется мне в свою очередь воздать тебе поклонение и божеские почести». И хотя он предпочитал «жить скрываясь», со всех сторон греческого мира шли к нему люди за советами и уроками. В действительности Эпикур был гораздо ближе к простому народу, ибо уж он хорошо знал, что такое нелегкая жизнь ради куска хлеба. К несчастью, все эти политики и богачи, болтуны и их пособники, не знают, что такое жизнь народа, того народа, что постоянно ложится и встает с одной лишь мыслью о том, как и чем ему сегодня кормить семью и детей.

Все болезни – от злоупотреблений

Один из его последователей (Диоген из Эноанды) на главной площади города запечатлел слова учителя: «Нечего бояться богов. Нечего бояться смерти. Можно переносить страдания. Можно достичь счастья». Заслуга Эпикура в том, что он поставил во главу задач общества потребности, интересы человека, достижение им человеческого счастья (Курц). Когда в старости стали одолевать болезни и жизнь перестала его радовать, он, как и подобает философу, стал готовиться к смерти.

Эпикур оставил сад и книги Гермарху, отдал указания, чтобы философы его круга имели достаточно средств для занятий любимой наукой, отпустил рабов на волю. Затем лег в ванну, где и закончил жизнь, повторяя любимую фразу: «Хорошо мы пожили» и «Всякий уходит из жизни так, будто он только что родился». Поэт и философ Лукреций Кар (96—55 гг. до н.э.) в поэме «О природе вещей» скажет так о жизни великого Эпикура: «О украшение Греции! Ты, что из мрака впервые светоч познанья извлек, объясняя нам радости жизни». Поистине это был философ от бога.

Первые некогда злак, приносящий

плоды, даровали

Жалкому роду людей осиянные с

лавой Афины;

Жизнь обновили они и законы

для всех учредили,

Первые подали всем утешения

сладкие жизни,

Мужа родивши, таким одаренного

сердцем, который

Все объяснил нам, из уст источая

правдивые речи.

Даже по смерти его откровений

божественная слава,

Распространившись везде,

издревле возносится к небу…

Вследствие этого он правдивою

речью очистил

Людям сердца и конец положил

он и страсти и страху;

В чем состоит, объяснил он,

высшее благо, какого

Все мы стремимся достичь,

и путь указал по тропинке,

Какою его достигаем мы прямо

и быстро…

И хотя эпикурейское учение не прижилось на римской почве, а в 173 году до н.э. его последователи даже были с позором изгнаны из Рима (по обвинению, что чрезмерно «предавались наслаждениям»), оно не только не умерло, но и мощно проявило себя позднее. Хотя надо прямо сказать: христианская мысль и церковь также одно время признавали в Эпикуре опасного врага веры, яростного противника их господства. Климент Александрийский писал: «Если апостол Павел нападает на философов, то он имеет в виду только эпикурейство». Платон-идеалист для Церкви казался менее опасным, та его даже зачислила в союзники. Оно и понятно: Платон строил свое идеальное царство в высотах Разума, Церковь – в недостижимых высотах Небес. Поэтому и платоновские мечты (при легкой доработке) перевоплощались в «откровения» христиан.

Оплакивание умершего

На какое-то время учение Эпикура «как бы впало в спячку»… Но уже в эпоху Ренессанса один из деятелей той поры, Раймонди, напишет великолепную «Речь в защиту Эпикура – против стоиков, академиков и перипатетиков». В ней сказано: «Относительно Эпикура существуют большие разногласия не только в наше время. Все древние философы и главным образом школы академиков, стоиков и перипатетиков объявили ему, главе остальных, преступную войну и так набросились на него, что не пожелали отвести ему в философии какого-либо места, а все труды его отвергли, побуждаемые, на мой взгляд, завистью, так как в его школу приходило гораздо больше учеников, чем к ним». Эпикуровская философия – глубоко оптимистична. В этом суть! Воспевая наслаждение, он имел в виду наслаждение ума, творчества и любви. Числом написанных книг он превзошел многих (300 свитков).

Эпикур-мыслитель не был забыт потомками и в XVII веке, когда «эпикурейство» стало еще популярнее, чем в древности. К их числу относились вольнодумцы, среди которых встречались сторонники гедонизма (богемного образа жизни). К эпикурейцам причисляли философа-материалиста Т. Гоббса. Как бы там ни было, а именно Эпикур, ратовавший за разумно-трезвый мир, обрел немало сторонников среди протестантов. Поэт XVII века Хр. Гофмансвальдау писал, обращаясь к нему:

Ты, сладострастье – сахар наших дней.

Чтоб усладить наш век, безрадостный

и краткий,

Нам в жилы льется твой напиток

сладкий…

Кто Эпикура не избрал в друзья,

Утратил вкус пленительной свободы,

Тот изверг, мразь, тот пасынок

природы,

И человеком звать его нельзя!

Докучливы труды ученого авгура.

Но как щекочет нас ученье Эпикура!

Музеи Рима, Неаполя, Лондона, иных городов доносят до нас ныне (в статуях и геммах) образ этого древнейшего греческого педагога и философа. Его идеи нашли отражение в трудах немецких просветителей. Приверженцами его идей были Руссо, Гассенди, Фейербах. К натурфилософии Эпикура часто обращался и К. Маркс. Его цитировали Ломоносов, Радищев, Новиков, Герцен и Ленин. Ряд гипотез Эпикура предвосхитили и основные положения молекулярной теории. Поистине он один из тех, которого А. И. Герцен называл «роскошью истории»… «Революции потрясают нашу землю, – писал А. Боннар. – Они изменяют, они торопят ход истории. Новые классы, новые народы (уже без классов?) шествуют по миру. Наследие Эпикура – для них, оно ждет их… Эпикур возникает снова, он всегда верен сам себе. И (он) так же неизменен, как (и) Млечный Путь». Это был философ жизни и человеческого естества. Не потому ли и Вольтер скажет: «Мы имеем сотню эпикурейцев на одного платоника».

Древнегреческий канделябр

Последним в ряду великих греческих философов стал Плотин (204—270 гг. н.э.). Он был уроженцем Ликополя, что основан Птолемеями на восточном берегу Нила, почти в самом центре Египта. Родители его были греками и богатыми людьми. Сын получил прекрасное образование не только в школе, но и у специально нанятых педагогов. К знаниям, полученным из книг, добавились сведения, почерпнутые им у оракулов и магов. К тому же и дома была приличная библиотека. После смерти отца он перебирается в Александрию (232 г. н.э.). Порфирий писал о его жизни: «Что касается жизни своей, то в беседах с нами он рассказывал вот что. Молоком кормилицы он питался до самого школьного возраста и еще в восемь лет раскрывал ей груди, чтобы пососать; но, услышав однажды слова: «Какой гадкий мальчик!», – устыдился и перестал. К философии он обратился на двадцать восьмом году и был направлен к самым видным александрийским ученым, но ушел с их уроков со стыдом и печалью, как сам потом рассказывал о своих чувствах одному из друзей; друг понял, чего ему хотелось в душе, и послал его к Аммонию, у которого Плотин еще не бывал; и тогда, побывав у Амонния и послушав его, Плотин сказал другу: «Вот кого я искал!» С этого дня он уже не отлучался от Амонния и достиг в философии таких успехов, что захотел познакомиться и с тем, чем занимаются у персов, и с тем, в чем преуспели индийцы». Речам Амонния внимал Ориген. У него он проучился 11 лет, овладев широким кругом знаний, в том числе и в философии. Его главное произведение («Эннеады») – песня о Едином и гармоничном бытии, в основе которого лежит взаимодействие Ума, Души, Тела. Важнейшим элементом, пронизывающим, объединяющим систему Плотина, стало понятие потенции (силы и мощи). Потенцией живет Мировая Душа, отражением которой является душа человека. Потенцией движется Мир. Потенцией оплодотворяется вся наша Жизнь. Но над всем царит Ум как образ Единого. Душа наша это и есть по сути отражение Ума.

Философ Плотин

То было время, когда в Риме к власти приходили те, кто пользовался поддержкой армии. В 235 году н.э., после смерти императора Александра Севера, сенат Рима назначил императором Максимина, родом из Фракии, в детстве бывшим пастухом. Он был отчаянным храбрецом и отличался исключительной силой, за что получил прозвища Геркулес, Ахилл, Гектор, Аякс. Еще он отличался жестокостью, убивая всех, кто осмеливался напомнить о его незнатном происхождении. После него к власти пришел Гордиан вместе с сыном. Но их убили. После вереницы назначений и смертей императором стал Гордиан III. Так, на протяжении 120 дней в Риме сменилось пять императоров. Подобная атмосфера склоняла к философии. Плотин переселился в Италию и стал известным учителем в Риме (244 г.), а перед тем участвовал в походе императора Гордиана в Персию, где собирался изучать персидскую философию (но после поражения Гордиана бежал в Антиохию). Имя его вскоре стало популярным. Его лекции посещали и сенаторы (Оронтий Марцелл и Сабинилл, из сенаторского сословия был Рогациан). Он был добрым человеком, легкодоступным. Прожив в Риме целых 26 лет, он выступал посредником во многих ссорах и, удивительное дело, никому не стал при этом врагом. Правда, философ Олимпий Александрийский все же завидовал его славе и даже замыслил покушение на Плотина. Однако оно не удалось. И тот впоследствии говорил: Плотин обладает великой силой, и тот, кто замышляет против него, сам становится жертвой своей же собственной подлости.

Галлиен и Салонина

Плотин попытался объединить некоторые главные элементы философии Платона и Аристотеля («Эннеады»). Согласно Платону, основным условием и принципом совершенного устройства являлся принцип справедливости. Он говорил: «Единое есть мощь всего». Порой это звучало скорее как: «Справедливое есть мощь всего». Государство, общество, политики, партии, все социальные слои обладают (или же не обладают) потенцией. И чем совершеннее государство, общество и человек, тем выше их потенция. Плотин обладал огромной силой убеждения и многих наставил на путь истинный… Послушав какое-то время его наставления, Рогациан проникся таким отвращением к своему образу жизни, типичному для знатного римлянина, что отказался от всего своего имущества, всех знаков достоинства и распустил всех своих рабов. Более того. Он покинул свой дом, стал ходить по друзьям и близким, там же ел и спал, принимая пищу через день. Плотин его уважал и ставил в пример занимающимся философией. То, что философов надо слушать, это несомненно. Но то, что не все их рекомендации следует принимать, – еще более несомненно, нежели первое… Рогациан наглядный тому пример. Наслушавшись Плотина, от такого воздержания и нерадения о себе он заболел подагрою, ослабел до того, что уже не мог встать с носилок и поднять руки. Плотин тут неправ, ибо хотя он говорил, что материя – «украшенный труп», но и без поддержания плоти, согласитесь, какая может быть философия.

Античная ваза

В дальнейшем Плотин постарался донести свои идеи и до римского государства. Видя, как буквально начинает трещать по швам великая Римская империя, он не раз задумывался над тем, какие причины способствуют укреплению общественных сил, а что приводит к их ослаблению и гибели государства. Вот как передал образ мыслей философа Ш. Султанов. Общество должно обладать такими качествами, как мудрость, мужество, рассудительность и трезвость. Все эти качества должны быть присущи как политической организации, так и государству с обществом. Такое общество, во-первых, должно было бы располагать и средствами защиты, достаточными для сдерживания вражеского давления. Во-вторых, оно должно снабжать всех своих членов необходимыми для жизни естественными благами. В-третьих, оно должно руководить развитием их духовной деятельности и направлять ее. Выполнение этих задач означало бы осуществление идеи Блага как высшего принципа. Плотин был в большом почете у императора Галлиена и у его супруги Салонины. Философ хотел воспользоваться их благосклонностью, чтобы возродить в Кампании город философов, якобы некогда существовавший, впоследствии разрушенный. К философии он относился с любовью, торжественно отмечая даты появления на свет Сократа и Платона (не свои дни рождения) и устраивая по этому поводу пиры.

Христианская проповедь

Он просил восстановить город в Кампании, желая воссоздать тут все так, чтобы люди там жили по законам Платона. В этом городе он хотел поселиться и сам со своими учениками – и назвать его Платонополем. Но этому воспрепятствовали императорские советники – то ли из экономических соображений, то ли просто из зависти или ревности. Говорят, что именно по совету Плотина Галлиен отменил преследования христиан.