М. Караваджо. Горгона Медуза. 1608 г.

Так что же в действительности стало причиной осуждения великого философа? То, чему учил Сократ молодежь Афин, – любви к родине и знаниям, нестяжательству и мудрости, в нашем понимании при нормальном порядке вещей можно было лишь приветствовать. Не в богатстве счастье (а все имущество Сократа оценивалось в 5 мин, то есть в сумму меньшую, чем цена, которую платили за 1 раба). «Серебряные сосуды, пурпурные одежды хороши для театра, а в жизни ненадежны» – эту идею втолковывал он юношам. Старался вдобавок возбудить в них недовольство таким положением, говоря, что «та жизнь, о которой ты говоришь, совсем не хороша». Тем самым он словно намекал, что они по сути дела мертвы, хотя, возможно, иные и богаты («мы – люди не бедные», – так сказал один горе-реформатор, неудавшийся «наследник царя Бориса»). Все это не нравилось состоятельной афинской публике, и та его обвинила, заявив: «Сократ преступает законы тем, что портит молодежь, не признает богов, которых признает город». Но что в действительности признает ваш город? Рабство, сытое брюхо, дары шлюх и жизнь на проценты… Поэтому Сократ говорит: было бы «удивительное счастье для юношей, если бы их портил только один, остальные же приносили бы им пользу». Условия для воспитания юношества в таком вот государстве – жуткие, ибо и сами родители-рабовладельцы обладали извращенной психикой. Для читателя, думаю, понятно: Сократа осудили на смерть клевета подонков и недоброжелательство. «Много дружеских связей расторгнуто, много домов обращено в развалины – доверием к клевете» (Лукиан). И дело не в его ошибках или якобы преступлениях против народа. Все это глупости! Он показал «народу» его истинное лицо, а уж этого ни скотская часть черни, ни элита простить ему не могли. Ницше прав, сказав в «Проблеме Сократа»: «Но Сократ отгадал еще больше. Он видел кое-что за спиной своих знатных афинян; он понимал, что его случай, его идиосинкразия уже не была исключительным случаем. Такое же вырождение подготовлялось всюду в тиши: старым Афинам приходил конец». Думаю, это и вынудило его принять чашу с ядом. И разве не так же у нас (с распадом СССР) по своей воле, будучи не в силах вынести триумфа этих ничтожеств, ушли из жизни поэтесса Ю. Друнина и герой Великой Отечественной маршал Ахромеев?!

Битвы Геракла. Изображение на амфоре

Поставьте перед нынешней «элитой» зеркало, заставьте ее мельком взглянуть в него: она затопчет смельчака, как стадо диких буйволов. Сократ не побоялся, как не боялся Геракл, смело встречавший опасности и совершавший свои подвиги. Он твердо и прямо сказал ей: «Ты, лучший из людей, раз ты афинянин, гражданин величайшего города, больше всего прославленного мудростью и могуществом, не стыдно ли тебе заботиться о деньгах, чтобы их у тебя было как можно больше, о славе и о почестях, а о разуме, об истине и о душе своей не заботиться и не помышлять, чтобы она была как можно лучше?» И если кто из вас станет спорить и утверждать, что он заботится, то я не отстану и не уйду от него тотчас же, а буду его расспрашивать, испытывать, уличать, и, если мне покажется, что в нем нет добродетели, а он только говорит, что она есть, я буду попрекать его за то, что он самое дорогое ни во что не ценит, а плохое ценит дороже всего. Так я буду поступать со всяким, кого только встречу, с молодым и старым, с чужеземцами и с вами – с вами особенно, жители Афин, потому что вы мне ближе по крови… Будьте уверены, что если вы меня, такого, каков я есть, казните… вы больше повредите самим себе, чем мне». Если быть точным, он сам себе и вынес смертный приговор.

Судили его за то, что он был абсолютно равнодушен к деньгам, хотя согласно нравам времени «он мог зарабатывать деньги подобно другим учителям, преподавая свою науку молодежи» (Гегель), за то, что против обычаев греков «пил мало» на пирах, за то, что учил истине, а не испорченности, что его идеал достойных людей и благоустроенных государств отличался от идеалов толпы и преступных «элит», а также за то, что осмелился потребовать от уходящего правителя отчета за все содеянное. Поэтому Сократ дерзко говорил своим обвинителям: «Убивая меня, вы думали избавиться от угрызений совести и суда молодежи, но случится обратное. Больше появится у вас обличителей и будут они тем тягостнее, чем моложе».

Афина Варвакион

Однако, поняв мотивации философа, надо попытаться столь же честно взглянуть и на то, что подвигло афинян (охлос) к подобному решению. Так сказать, audiatur et altera pars (выслушайте и другую сторону). Среди обвинений, выдвинутых против него Анитом, которые разделяли, видимо, многие из афинян, было и такое: «Сократ внушал своим ученикам презрение к существующим законам». На это обвинение по существу никто не возразил – ни Сократ, ни его ученик Ксенофонт. Правда, в оправдание он сказал: «По законам смертная казнь назначена в наказание тому, кто уличен в воровстве, в похищении платья, в срезывании кошельков, в прорытии стен (стены домов делались из глины и необожженных кирпичей, и не составляло труда сделать подкоп и проникнуть в дом. – Ред .), в продаже людей в рабство (свободных людей или чужих рабов. – Ред .), в святотатстве; а Сократ больше всего на свете был далек от таких преступлений. Далее, перед отечеством он никогда не был виновен ни в неудачной войне, ни в мятеже, ни в измене, ни в другом каком бедствии. В частной жизни он также никогда ни у кого не отнимал имущества, никого не повергал в несчастие; никогда он даже обвинения не навлек на себя ни в чем вышеупомянутом. Так как же он может подлежать суду по этой жалобе?.. А при таком образе действий разве не заслуживал он великого почета у сограждан?» Бесспорно, слова Ксенофонта справедливы, убедительны, казалось, неопровержимы, но все же есть одно «но».

Кентавр

Косвенно Ксенофонт все же подтвердил обоснованность некоторых обвинений, говоря, что да, он не сторонник нынешних порядков, но ведь он и не побуждал учеников к насильственной смене конституции. Чтобы нашему современнику был понятнее смысл обвинения, представьте себе на мгновение, что вы вдруг решили бы выступить официально, на глазах у всех, против богоданной власти обожаемого монарха, или против советского строя, или Сталина, или против «демократической» (ельцинской) конституции и власти крупного капитала. Можно представить, что с вами бы произошло. Сократ не был другом тогдашнего политического устройства в Афинах. Более того, он был не только тайным, но явным противником оного, к тому же очень влиятельным.

П. В. Басин. Сократ спасает Алкивиада от гибели

Впрочем, дадим слово Т. Гомперцу: «Друзья Сократа не только не любили политического строя своего отечества, они были чужды и самой своей родине. В этом отношении Ксенофонт своей жизнью дал больше материала против своего учителя, чем привел доводов в его защиту в своем сочинении. И как Ксенофонт в Персии и Спарте, так Платон в Сиракузах чувствовал себя больше дома, чем в своем родном городе. Антисфен и Аристипп намеренно избегали общественной жизни, а в школе первого открыто провозглашался принцип «космополитизма». Никто не сомневается в том, что многие ученики Сократа пошли по стопам своего учителя.

«Идем же, Сократ, Протагор приехал…»

У многих уклонение от служения обществу высокоодаренного человека вызывало удивление. Платон в «Апологии» влагает в уста Сократу в оправдание следующие (странные) слова: «Кто хочет действительно бороться с несправедливостью, место того в частной жизни, а не в общественной». Сей взгляд обосновывается указанием на якобы полную бесполезность всех таких попыток, на невозможность изменить государственный строй Афин, на почти что полную безнадежность афинской толпы в смысле исправления ее мозгов. Сократ тем самым признает, что если бы он стал деятельно участвовать в общественных делах и отстаивать свою точку зрения – не сносить бы ему головы. Он должен был бы постоянно рисковать жизнью в борьбе с народом и демократией, на деле не принося ни ему, ни стране никакой пользы. Но, заметьте, это сказано о том самом народе, который выставлен как образец в речи Перикла, который в ряде случаев и на самом деле проявлял огромную выдержку, стойкость и мужество (даже после серьезных поражений). И вдруг столь славный народ называют совершенно «негодным материалом» в руках преданных, мудрых устроителей. Выходит, что Афины, «наиболее способный и благородный народ», покидают его лучшие и самые мудрые сыновья. Они равнодушно, холодно отходят от него, объявляя напрасными старания, направленные на его воспитание. Иные из писателей образно даже называли Сократа «ледяной сосулькой» (Ф. Райт).

Это просто глупость… Гегель писал, что Сократ с равным бесстрашием выступал как против тиранов, так и против народа «там, где он считал это справедливым». Но, поставив себя в этом споре на позицию тех и других (т.е. Сократа и Народа), право слово, я затрудняюсь найти единственно верное, абсолютно безошибочное решение. При всей очевидной гениальности, огромном таланте и величии Сократа мне трудно принять его позицию, по которой человек равнодушен к тому «уголку земли, в который судьба забросила его тело» (слова, которые ему порой некоторые приписывают). Хотя и бросать камни осуждения в Сократа как-то не хочется… Мы твердо и абсолютно убеждены в обратном: философия космополитизма губительна для страны и личности, что ее исповедуют. Плоды космополитизма гораздо более горьки, чем испитый Сократом напиток цикуты.

Любовь к любимой Родине, страстная, гневная, яркая и деятельная, только и в состоянии изменить порядок вещей. Страсть и ум, вместе с любовью, уверен, дойдут до сердца народа и его вождей. Если умом ученого понять Сократа мы еще можем, то наше сердце испытывает смущение перед его «виновной невиновностью». Если хочешь перемен, если тебе не нравится строй – сражайся за свои идеалы. Иди на жертвы, рискни карьерой, богатством (если оно есть и это нужно для святого дела), даже своей индивидуальностью, наконец, отдай жизнь, если веришь той святой цели, которой служишь. Да он так и сделал. Как и Христос, «пожертвовал своей индивидуальностью, но созданное им дело осталось» (Гегель).

Сократ был неутомим в познании и отважен в бою. Это он устремился первым на помощь окруженному врагами другу, Алкивиаду, прикрыл его телом, а затем с помощью оружия оттеснил врагов. В битве при Делии он поднял и спас историка Ксенофонта. Затем он же попытался спасти от казни достойного мужа Ферамена, которого вели на казнь по приказу тридцати тиранов. Сократ неприхотлив и стоек перед лицом самых серьезных испытаний. Монтень писал: «Всем известно, что двадцать семь лет он с невозмутимым выражением лица переносил голод, бедность, непослушание своих детей, злобный нрав жены и под конец клевету, угнетение, темницу, оковы и яд. Но если этого же человека призывали к учтивому состязанию с чашей в руках – кто кого перепьет, – ему первому во всем войске выпадала победа… Ибо, учит нас философия, всякая деятельность подобает мудрецу и делает ему честь. Образ этого человека мы должны неустанно приводить как пример всех совершенств и добродетелей». Хотя сам Сократ честно признавал, что он человек с отвратительно низкими страстями, которые ему, как он считал, все же с трудом, но удалось обуздать. Его ум и достоинство ценили даже вечные противники Афин, спартанцы. В высшей степени знаменательно то, что когда спартанцы уничтожили в Афинах демократию и ввели аристократическо-тиранический образ правления, его избрали членом совета, заменившего в качестве представительной корпорации народное собрание. Уж не это ли и стало истинной (возможно, самой главной) причиной его преследований и осуждения народом Афин? Его идеи усваивали и другие ученые. С. Соболевский определил ксенофонтовскую «Киропедию» как «похвальное слово сократовским принципам и спартанской практике» («Ксенофонт, его жизнь и сочинения»).

Или возьмите историю отношений Сократа и Платона (учителя и ученика). Много ли аналогичных примеров столь трогательной и бескорыстной дружбы найдете в прошлой или современной истории? Платон как бы отступает на второй план, влагая свои мысли в уста его божественного Учителя. Эти двое (Сократ и Платон) – Орест и Пилад философии! Б. Вышеславцев в «Этике преображенного эроса» указал на экстраординарный характер такого поступка даже в античные времена: «Единственный и парадоксальный для античного мира факт: величайший философ и художник всех времен скрыл свое авторство, отказался от высшей чести и славы, все свое лучшее перенес в образ «учителя», вообразил и воплотил в нем; и вместе с тем – его в себе. Говорит только Сократ, Платон не участвует в «диалогах», Платона нет. А если он и говорит однажды о своем авторстве, то лишь следующее: «Да и нет, и не было никакого Платона, а есть только Сократ, снова ставший молодым и прекрасным!»» Лишь великая культура способна к такому самопожертвованию, такой самоотдаче. Так Платон воздвиг своему учителю памятник нерукотворный, поистине вечный.

Г. Доре. Пророк Илия вызывает огонь с неба

Сократ в «Диалогах» Платона великолепен. Тут настоящая россыпь драгоценных мыслей и идей. Возможности говорить о них подробно нет, да и лучше Платона это вряд ли кому-либо удастся. К тому же их обязательно надо одолевать самому, как одолевает альпинист сияющую в лучах солнца горную высь: лишь пройдя путь до пика самостоятельно, узреешь волшебную красоту неба, гор и земли. Для этого нужно упражняться в искусстве мысли постоянно, имея верные ощущения своих способностей, правильное видение людей и жизни. Поэтому Сократ учил: «Увидь самого себя!» Молодым и зрелым людям, что решились встать на государственную стезю и службу, он, беседуя с Алкивиадом, советует: «Прежде всего упражняйся, мой милый, учись тому, что следует знать, чтобы взяться за государственные дела. А до этого – (даже) не берись, чтобы не лишиться противоядия и не попасть в опасное положение». Сократ настроен критично как в отношении самоуверенных претендентов на пост государственных лидеров, так и в отношении все того же народа, говоря, что народ «на вид очень хорош, но надо сорвать личину, чтобы он предстал в своем истинном свете; прими же предосторожность, какую я тебе посоветовал». Порой он напоминает пророка Илию, вызывающего огонь с неба.

Хотя среди его учеников были разные люди. Его ученик Аристипп основал у себя на родине, в Северной Африке, школу. В ней он учил тому же, чему учили и его: образованность дает человеку ощущение наивысочайшего блаженства. Правда, он поменял местами блаженство и образование, поставив наслаждение и любовь на первое место. Так он завоевал огромнейшую популярность. Афинская молодежь в жажде радостей земных охотно платила учителю, благословившему ее на подвиги на этой ниве. Гедонист Аристипп презрел принцип Сократа – ни от кого не брать денег за обучение. Богатая молодежь готова была платить учителям и гетерам, сделав девизом эпиграмму Асклепиада и восторженно ей вторя:

Брось свою девственность.

Что тебе в ней? За порогом Аида

Ты не найдешь никого, кто полюбил

бы тебя.

Только живущим даны наслажденья

любви; в Ахеронте

После, о дева, лежать будем мы —

кости и прах…

Сократ ничего не имел против любовных забав… Ведь он и сам когда-то был молодым. Но у старости уже свои заботы. Правда, к чести Аристиппа, тот не забыл своего учителя и послал ему с гонцом двадцать мин. Две тысячи драхм серебром – это целое состояние, которое обеспечило бы ему и жене Ксантиппе их старость. К тому же жена его очень больна и деньги нужны были позарез. Как оценить сей дар небес? Хоть Аристипп друг, а деньги – луч надежды, но истина дороже… И Сократ отверг щедрый дар, возвратив этот поистине царский подарок его владельцу. Ведь принять деньги значило бы нарушить свой принцип – никогда не брать ни драхмы за обучение и воспитание юношей! Слушатель пытался, было, возразить Сократу, ссылаясь на трудные времена, переживаемые страной. Сократ ответил, что ведь они и раньше жили ничуть не легче. Ничего страшного. Главное – это жить по совести. Кстати, когда Кристобул как-то в разговоре предложил ему оценить его состояние, Сократ заметил, что за его дом («со всем, что у меня есть») вряд ли можно было бы дать более пяти мин. Сумма весьма скромная (ведь у того же Кристобула – в сто раз больше). Всегда бывший непривередливым и скромным в желаниях, Сократ считал, что ему вполне хватает его средств и что у него все есть в достаточном количестве.

Сократ и Диотима

Гегель называл Сократа интереснейшей «всемирно-исторической личностью». Но и такой великий философ как Гегель, похоже, где-то «не понял» истинных мотивов поступков Сократа («История греческой философии»). Зная его преклонение перед любым законом и порядками любого государства и власти, нас это не удивляет. На деле он прекрасно осознавал, что Сократ выступает против суждений афинского государства, его нравов и духа. Воспитание философа оказалось «разрушительно для этого духа». Таким образом, фактически Сократ как бы «совершил нападение на афинскую жизнь в двух основных пунктах». И здесь принципиальнейший момент в истории гибели Сократа. Нам кажется, что, выпив чашу с ядом, он хотел показать элите страны всю порочность и гибельность ее курса для судеб народа! Элита же хотела, чтобы он жил тихо и мирно, просто не замечая ее пороков, гнусностей. Вот и Гегель делает вид, что он будто ничего не понял. Он приводит пример Перикла, который «тоже подчинялся приговору народа». «В этом нет никакого бесчестия для отдельного лица, ибо оно должно склониться перед всеобщей силой, а этой реальной благороднейшей силой является народ» (Гегель). Тут немецкий философ не вполне логичен.

Прощание Сократа со своею семьею. Канова

Во-первых, как мы уже говорили, речь шла не вообще о народе, а о сливках афинского общества (всего несколько тысяч человек). Это равносильно тому, когда наши демагоги болтают о народе, а сами принимают для себя привилегии, какие бедному народу и не снились (одному пару сотен рублей, а другому пару миллионов долларов). Во-вторых, и народ не всегда вправе распоряжаться судьбой человека, страны или тем более всей историей мира. Ведь и его приговор может быть ошибочен, а суждения фальшивы. И тогда должны звучать «демоны правды», что раздирают нам сердце и печень, мозг и душу, одновременно вопя, взывая к совести, чести, гордости, разуму. По словам Плутарха, Сократ – человек, более других «очеловечивший философию устранением из нее всякой напыщенной темноты». Он великий боец, каких ныне уж нет! Мне иногда кажется, что боги в награду за мужество должны были ему подсластить чашу смерти, представшей ему в образе молодой красивой женщины. Смертью Сократ попрал смерть, по сути дела взвалив на себя грехи его народа.

Яркий образ Сократа запечатлели многие художники (Давид, Басин), скульпторы (Антокольский, Коненков), композиторы (Сати), писатели (Варналис) и прочие. Великий философ представлен в произведениях скульптуры и живописи как некий идеал, как «носитель не божеского, а человеческого образа» (К. Маркс). Споры о нем идут много столетий, привлекая внимание. О нем писали Ксенофонт, Платон, Аристотель, Эсхин, Аристофан, платоники, а в наше время Г. Майер, А. Тейлор и В. Йегер. В частности Йегер писал: «Как деяния гомеровских персонажей стали на многие века образцом для подражания, так и борьба и жизнь Сократа послужили прототипом героя, поэтическим провозвестником которого стал Платон».

Сократу

Философ, воин, стоик, гражданин,

Страж истины, что чтить умел

святыни…

Таких мужей уж вряд ли встретишь

ныне:

Прост – как Народ, как Бог —

непостижим!

В. Миронов

Наша беседа о Платоне будет краткой, ибо говорить долго о нем неприлично. Его надо читать и почитать. Учитывая, что его жизнь и образ издавна стали своего рода мифом, о них можно говорить только в основных чертах. Родиной Платона были Афины, тогдашний центр культурной жизни эллинов. Великий сын Аристона и Периктионы принадлежал к знатному роду (427—347 гг. до н.э.). Он явился не случайно. О нем, как и о Сократе, не скажешь, что он «вырос, как гриб из земли» (Гегель). Будучи из богатой семьи, к счастью для себя, он имел возможность брать уроки у лучших учителей. Богатство в данном случае оказалось в союзе с талантом и разумом, что бывает очень редко. Настоящее его имя – Аристокл.

П. Чистяков. Се человек. 1871 г.

Говорят, что имя Платон дали ему в честь деда, или им его наградил известный борец Аристон, у того он некогда обучался гимнастике (греч. platys – широкий, широкий в плечах, platos – ширина). У Платона был широкий лоб и широкие плечи. Как и многие греческие юноши, Платон воспитывался в духе калокагатии (писал трагедии, эпиграммы, занимался живописью и даже выступал в качестве борца в общегреческих играх). О взаимоотношениях Платона с Сократом, с которым он познакомился еще 20-летним, говорить особо не стоит (о том лучше расскажут его книги). Давняя легенда гласит, что однажды Сократ увидел у себя на коленях маленького лебедя, который вдруг расправил крылья, полетел и запел сладостным голосом. И буквально на следующий день ему представили Платона… Платон стал сочинять свои знаменитые диалоги уже в зрелом возрасте. После смерти учителя (399 г.) Платон уехал в Мегару. Пару десятков лет философ странствовал по миру, посетив Египет, Кирену, Сицилию, Южную Италию, где, полагают, общался с пифагорейцами.

Панафинейская амфора победителю состязаний атлетов

Статуя с изображением Платона

О том, что у египтян он приобщился к таинственным знаниям, писали многие. Т. Тэйлор заметил: «Платон был посвящен в Мистерии в возрасте 49 лет. Инициация проходила в одном из подземных залов Великой Пирамиды в Египте. ТАБЛИЧКА ИСИДЫ служила алтарем, и перед ней стоял Божественный Платон и принимал то, что всегда было внутри него, но что Мистерия воспламенила и вырвала из сна. После этого восхождения, через три дня, он был принят Жрецом Пирамиды (Жрец принимал только тех, кто проводил в Великом Зале три дня, прошел три ступени и три измерения), и Платону словесно было дано Высшее Эзотерическое Учение, и каждый раздел сопровождался соответствующим символом. Еще через три месяца пребывания в залах Пирамиды Инициированный Платон был послан в мир делать работу Великого Ордена, как это делали до него Пифагор и Орфей». Вернувшись на родину уже зрелым мужем, он основал в роще мифологического героя Академа свою философскую школу (ок. 387 г. до н.э.), ту самую знаменитую Академию, напоминавшую «в равной степени и университет, и монастырь» (Р. Тарнас).

Человек на фоне диаграммы Вселенной

В силу принадлежности к аристократии взгляды его формировались во многом под влиянием рода (по матери род восходил к Солону). Видимо, в силу этого во время посещения Сиракуз у него завязались какие-то отношения с Дионисием Старшим и его двором. В итоге же Платон оказался замешан в острой политической борьбе. Кое-что нам известно о той атмосфере, что складывалась при дворе. Прямо скажем, она крайне далека от философии: пьяные оргии, разврат, интриги, козни, которыми наполнены дневные и ночные бдения Дионисия. Брат жены Дионисия пригласил Платона, надеясь, что философ как-то сможет повлиять на царя (Дион). Но мудрец для царей подобен бельму. Тиран был жутко им недоволен и выдал Платона послу Спарты. Тот приказал его продать как раба на невольничьем рынке в Эгине (там его выкупил киренец Анникерид). Благодаря заступничеству своего друга, философа, математика и механика Архита Тарентского (440—360 гг.), он лишь чудом избежал гибели. Платон с горечью вспоминал эту его попытку заняться политикой. В одном из писем он говорил так: «В результате всего этого я, горевший поначалу желанием сделаться общественным деятелем, вглядевшись в круговорот общественной жизни и увидев беспрестанное движение противоположных течений, вскоре почувствовал отвращение… и, наконец, ясно увидел, что во всех без исключения существующих ныне государствах система управления никуда не годится. Их конституции почти никогда не выполняются, за исключением некоторых чудесных планов, претворенных в жизнь благодаря удачному стечению обстоятельств. Поэтому я утверждаю, что достоинство правильной философии заключается в том, что она дает нам эталон, с помощью которого мы можем во всех случаях жизни судить о том, что справедливо для сообщества и отдельного человека. Человеческая раса не избавится от пороков, пока к власти не придут те люди, которые следуют по правильному пути, указанному философией, или пока класс, которому принадлежит власть в городах, волей Провидения не превратится в философов».

После всего этого он решил удалиться из политики и общественной жизни, равно презирая тиранов и демократов. Ведь когда в Афинах господствовали демократы (во время коринфской войны), он как раз вынужден был покинуть родину. Крепко обжегшись на попытке вразумить тех и других, он принял профессию педагога и стал обучать молодежь. Этому Платон посвятил всю вторую половину жизни, лишь дважды отрываясь от профессорской деятельности. Пару раз он все же попытался-таки провести в жизнь свои идеалы – утвердить Добро, Истину, Красоту. Попытки окончились полнейшим провалом (причем в последний раз он чуть не лишился еще и головы). В дальнейшем он занимался преподаванием и литературой. Цицерон отмечал, что Платон будет писать до самой смерти («scribens est mortuus»).

Персей с головой Медузы

В очерке «Платон» философ В. Виндельбанд отмечает: «С исторической точки зрения Платон в первую очередь представляется великим писателем, поскольку в этой его плодотворной деятельности мы невольно склонны видеть его наиболее существенное свершение. Между тем он сам утверждает (решительно в «Федре»), что писаное слово он считает лишь художественным воспроизведением устного слова и что подлинную свою деятельность он усматривает в живом воздействии устно сообщенного учения». Можно сказать, что Платон стал своего рода alter ego философа Сократа, всегда в глубине душе оставаясь педагогом. Педагогическая деятельность до самой его смерти «оставалась истинным содержанием его жизни», а школа «заменила ему семью, которой он (так и) не обзавелся, и общественную деятельность, от которой он в Афинах надолго отказался». Платон как учитель активно использует сократовский метод. Видимо, этот метод наиболее удачно мог быть применен в тех случаях, когда, как в Академии, бывшей свободным культовым сообществом, обучались люди не только различного возраста, но и разного уровня культуры и интеллекта. В лице Платона и его Академии греческое общество обрело мощный духовно-политический центр, который являлся средоточием тех сил, что выступали аналитиками социально-политических проблем. Виндельбанд писал, что при Платоне сей союз умов имел резко выраженную политическую направленность и служил «интеллектуальным центром для всех противников демократии». Это как раз то, чего сегодня не хватает России, где «демократия» и некоторые ее слуги в правительстве, политике, а также в бизнесе давно стали Горгоной Медузой, призванной на погибель России. Однако даже те политические силы, что по идее должны быть патриотическо-традиционалистским центром, боятся собственных «платонов» больше, чем врагов.

Если ионийцы, по словам Диогена Лаэрция, изобрели философию природы, Сократ прибавил этику, то Платон обогатил ее диалектикой… Наиболее известной стороной этического учения Платона стал идеализм, о нем написаны горы книг.

Платон

В эстетическом отношении иными из воззрений философа (его учением об идеях) мы зачастую руководствуемся в практической жизнии сегодня. Как отмечают многие, Платон больше прислушивался к побуждениям сердца, в то время как Аристотель скорее отвечал голосу логики. Так, Платон установил взгляд на красоту как на вечный, чистый, неизменный, божественный идеал. Важным представляется и стремление Платона, как и Сократа, «сделать сограждан как можно лучше». Понятно, что если ни телесная красота, ни богатство, ни могущество, ни остальная земная чепуха (так говорит Платон) не составляют счастья человека, то что же тогда может дать ему счастье? Чистота помыслов, справедливость и бескорыстное влечение к истине… Неслучайно от Платона пошло само понятие «платонической любви». Философское значение этого чувства состоит в нашем стремлении дойти до познания истины путем созерцания прекрасного, а затем увековечить образ и мысль в величайших творениях. Платону, говорят иные, мы обязаны даже грезами любви, зная до него лишь чувственную любовь или же кровную родственную привязанность. Те «отрешенные от всего земного и как бы сотканные из запаха цветов и лунного света грезы любви, которыми теперь туманятся дни юности и которые воспеваются всеми поэтами у всех образованных народов, им не были знакомы». А. Гиляров утверждал, что ни в произведениях индийских поэтов, ни в творениях восточных певцов, ни в песнях греческих лириков он, находя образы неподражаемой красоты, «нигде не видал той чистоты или, по крайней мере, той просветленной мечтательно-грустным идеализмом чувственности», которые есть у Платона. Хотя автор все же признает, что Платонова идея находится «в занебесном пространстве», а любовные идеалы все же питаются действительным и земным.

Платон – певец идеального в политике… Он требовал от правителя и политика острой восприимчивости к наукам и быстрой сообразительности. Они должны быть трудолюбивы, обладать хорошей памятью. Когда собеседник говорит ему: «Такого нам не найти, разве что это будет исключительно одаренная натура», тот говорит: «Но к этому надо стремиться». Платон ставит задачи перед правящим классом: «Если мы подберем людей здравых телом и духом и воспитаем их на возвышенных знаниях и усиленных упражнениях, то самой справедливости не в чем будет нас упрекнуть и мы сохраним в целости и государство, и его строй; а если мы возьмем неподходящих для этого людей, все у нас выйдет наоборот». Поэтому столь важен отбор ведущих руководителей страны: «…говоря тогда об отборе, мы выбирали пожилых, а теперь выходит, что это не годится – ведь нельзя верить Сократу, будто человек, старея, может многому научиться; напротив, к этому он становится способен еще менее, чем к бегу: именно юношам принадлежат все великие и многочисленные труды».

Пинтуриккьо. Кратес, или Наука о здравомыслии

Внесем некоторые коррективы в его позиции. Наше время относительно того, кто должен быть у власти, не столь безоговорочно высказывается в пользу молодости. Молодость полна энергии и силы и многое может. Беда лишь в том, что у нее завышенные апетиты и завышенные самооценки. Она зачастую не имеет опыта и не готова трудиться денно и нощно. Она хочет получить все сполна, много и сразу. Однако ничто сразу не приходит – ни слава, ни знания, ни деньги. Труднее всего даются познания и творчество. Науки изучают в молодости, но плоды их пожинают в зрелости. Платон прав и в другом. Он считал, что для политиков самой важной наукой является «наука о здравомыслии»… Увы, как редко видим ее следы среди политиков. Сегодня греческий мудрец, грамматик Кратес (II в. до н.э.), сбросивший с Горы добродетели в море драгоценности, символ богатства, отказавшийся от них во имя Мудрости, чтобы присоединиться к иным мудрецам на острове Фортуны, у многих политиканов, движимых алчностью, вызовет разве что улыбку презрения.

Но что значит «здравомыслие» для политика, государственного мужа? Из чего оно слагается? Из суммы глубоких знаний, важных навыков, из владения возможно большей информацией, из умения постигать и узнавать все новые и новые факты, сводить их вместе, анализировать и делать верные выводы, опираясь на мудрейших и опытнейших знатоков своего дела. Солон в старости не уставал учиться, говоря: «Старею в постоянном я многоучении». Так, греки были убеждены, что общество (город-государство) является абсолютно естественным институтом, в то время как человек, будучи общественным животным, должен быть его неотъемлемой частью. Вне общества человек есть тварь!

Разумеется, в греках был достаточно силен индивидуализм, и тем не менее они не считали, что есть одна мораль для гражданина, а другая – для государства. Два эти субъекта истории очень тесно взаимосвязаны. Если плох или аморален один, то плохим и аморальным становится другой, и наоборот. Надо учитывать, что Платон явился в трагическое время Пелопоннесской войны, нанесшей непоправимый ущерб Афинам. Хотя он убежден, что и человек и государство всегда должны подчиняться вечному кодексу справедливости, Платон не мог рассматривать государство как зло, подавляющее свободное развитие человека. Поскольку не каждая конституция и не каждое правительство отвечают идеальному принципу справедливости, задача ученого и философа показать всем, что более или менее хорошее управление (т.е. реально хорошее) может быть получено при условии воспитания правящей элиты в духе истины и справедливости. Этого можно достичь с помощью науки, культуры, законов. Понятно и то, что народ не должен рассчитывать только на волю Провидения.

Фрагмент Афинской Академии. Статуи Сократа и Аполлона

Многие отмечали, что самое верное понятие о личности Платона дают его труды, и прежде всего его «Государство» и «Законы». Первые два произведения – альфа и омега политической мысли древних греков. Платон проводит в них важную мысль: «Я был неотвратимо приведен к убеждению… что беды государства не прекратятся до тех пор, пока раса подлинных, чистых философов не придет к власти…» Это говорит, что автор осуществлял жизненный идеал Сократа: научное исследование сполна проникнуто серьезностью нравственного стремления, которое должно осуществиться в государстве. В просветленной красоте их композиции и в законченной тонкости их языка виден художник, который, стоя на высоте развития своего времени, облек современные ему идеи в форму, далеко их превосходящую. Они представляют собой (за исключением Апологии) диалоги. Его письма – не столько ученые трактаты, сколь художественные произведения, эстетические размышления, в которых научные происшествия, имевшие место, передаются в несколько идеализированной форме.

Об этом говорится и в платоновских «Соперниках», где сказано, что философ должен постоянно изучать «нечто одно – и в молодости и в старости, – дабы познать как можно больше». Сократ, правда, говорит, что философ не должен быть «подобен многоборцу, не достигшему совершенства, и претендовать всегда лишь на второе место в этом искусстве, будучи бесполезным всегда, когда присутствует кто-либо из таких мастеров». Философия – «отнюдь не многознание и не суетное ремесленничество». Политикам может быть труднее, чем философам. Ведь те должны изучать не «одно», а «многое». И вовсе не для того, чтобы «стать многоборцем», а чтобы уметь грамотно, разумно и квалифицированно оценить ситуации, решения, предложения, проекты и т. д. Не «многоборцем», «многоведцем» должен он быть.

Афинская школа. Платон и Аристотель

Платон создавал умозрительное идеальное государство, ибо в те времена таковое могло существовать лишь в идеале. Естественно, что в свое