Кант о пространстве и времени

Прежде чем рассматривать кантовское учение о пространстве и времени необходимо сказать о том, что эти понятия у Канта характеризуют связь человека с миром, определяющим видом которой выступает познание. Определяющая роль познания в человеческом существовании является следствием того, что сущностью человека Кант, как и подавляющее число философов и ученых того времени, признавал разум. Представление о человеке как animal rationale*, сформировавшееся в античности, являлось господствующим и в Новое время. В своей знаменитой работе Критика чистого разума, в самом ее начале, в разделе Трансцендентальное учение о началах Кант представляет свое видение начал познания как связи человека и мира.

Каким бы образом и при помощи каких бы средств ни относилось познание к предметам, во всяком случае созерцание есть именно тот способ, каким познание непосредственно относится к ним и к которому как к средству стремится всякое мышление. Созерцание имеет место, только если нам дается предмет; а это в свою очередь возможно, по крайней мере для нас, людей, лишь благодаря тому, что предмет некоторым образом воздействует на нашу душу (das Gemüt afficiere). Эта способность (восприимчивость) получать представления тем способом, каким предметы воздействуют на нас, называется чувственностью. Следовательно, посредством чувственности предметы нам даются, и только она доставляет нам созерцания; мыслятся же предметы рассудком, и из рассудка возникают понятия. Всякое мышление, однако, должно в конце концов прямо (directe) или косвенно (indirecte) через те или иные признаки иметь отношение к созерцаниям, стало быть, у нас – к чувственности, потому что ни один предмет не может быть нам дан иным способом.

Действие предмета на способность представления, поскольку мы подвергаемся воздействию его (afficiert werden), есть ощущение. Те созерцания, которые относятся к предмету посредством ощущения, называются эмпирическими. Неопределенный предмет эмпирического созерцания называется явлением.

То в явлении, что соответствует ощущениям, я называю его материей, а то, благодаря чему многообразное в явлении (das Mannigfaltige der Erscheinung) может быть упорядочено определенным образом, я называю формой явления. Так как то, единственно в чем ощущения могут быть упорядочены и приведены в известную форму, само в свою очередь не может быть ощущением, то, хотя материя всех явлений дана нам только а posteriori, форма их целиком должна для них находиться готовой в нашей душе а priori и потому может рассматриваться отдельно от всякого ощущения.

Я называю чистыми (в трансцендентальном смысле) все представления, в которых нет ничего, что принадлежит к ощущению. Сообразно этому чистая форма чувственных созерцаний вообще, форма, в которой созерцается при определенных отношениях все многообразное [содержание] явлений, будет находиться в душе а priori. Сама эта чистая форма чувственности также будет называться чистым созерцанием. Так, когда я отделяю от представления о теле все, что рассудок мыслит о нем, как‑то: субстанцию, силу, делимость и т. п., а также все, что принадлежит в нем к ощущению, как‑то: непроницаемость, твердость, цвет и т. п., то у меня остается от этого эмпирического созерцания еще нечто, а именно протяжение и образ. Все это принадлежит к чистому созерцанию, которое находится в душе а priori также и без действительного предмета чувств или ощущения, как чистая форма чувственности.

Науку о всех априорных принципах чувственности я называю трансцендентальнойэстетикой. …

Итак, в трансцендентальной эстетике мы прежде всего изолируем чувственность, отвлекая все, что мыслит при этом рассудок посредством своих понятий, так чтобы не осталось ничего, кроме эмпирического созерцания. Затем мы отделим еще от этого созерцания все, что принадлежит к ощущению, так чтобы осталось только чистое созерцание и одна лишь форма явлений, единственное, что может быть нам дано чувственностью а priori. При этом исследовании обнаружится, что существуют две чистые формы чувственного созерцания как принципы априорного знания, а именно пространство и время, рассмотрением которых мы теперь и займемся[159].

Итак, отношение познания (мышления) к предметам внешнего мира Кант называет созерцанием. Созерцание – это эффект воздействия предметов на нашу душу (на наш разум). Созерцанием благодаря ощущениям нам предметы даются; рассудком (мышлением) благодаря понятиям предметы мыслятся. Ощущения есть действие предмета на нашу способность представления. Связь мышления с созерцанием – это необходимая связь, без нее невозможно познание, поэтому Кант и говорит, что всякое мышление должно так или иначе относится к созерцанию.

Созерцания, которые относятся к предмету посредством ощущения, есть эмпирические созерцания. Эмпирические созерцания способны нам дать только неопределенный предмет или явление. Явление (неопределенный предмет) – это предмет, который нам дан ощущениями, но не определен понятием. Иначе говоря, о предмете, данном ощущениями, мы можем говорить, что он существует, он есть, но мы еще не можем говорить что это за предмет, что он есть.

Далее Кант вводит понятия материи и формы. Материя есть то, что в явлении соответствует ощущениям. Форма есть то, что упорядочивает ощущения в явлении. Так как форма упорядочивает, оформляет ощущения, то сама она не есть ощущение. Форма существует уже готовой нашей в душе (в разуме) до всякого опыта (а priori), и существует она отдельно от ощущения.

Все что не принадлежит к ощущению, Кант определяет как чистое. Так как форма чувственных созерцаний не принадлежит к ощущению, то он ее называет чистой формой чувственного созерцания или, кратко, чистым созерцанием. Чистое созерцание – это чистая форма чувственности, в ней нет ничего от ощущений. Чистое созерцание – это уже не эмпирическое, а трансцендентальное созерцание. К чистым формам чувственного созерцания Кант относит пространство и время, которые выступают априорными условиями знания (Кант пишет: принципами априорного знания). Пространство и время в учении Канта о разуме являются условиями познания, то есть условиями существования человека как разумного существа. Он следующим образом определяет их роль в организации явлений:

Посредством внешнего чувства (свойства нашей души) мы представляем себе предметы как находящиеся вне нас, и притом всегда в пространстве. В нем определены или определимы их внешний вид, величина и отношение друг к другу. Внутреннее чувство, посредством которого душа созерцает самое себя или свое внутреннее состояние, не дает, правда, созерцания самой души как объекта, однако это есть определенная форма, при которой единственно возможно созерцание ее внутреннего состояния, так что все, что принадлежит к внутренним определениям, представляется во временных отношениях. Вне нас мы не можем созерцать время, точно так же как не можем созерцать пространство внутри нас[160].

Пространство – это свойство души, организующее созерцание внешнего мира и его предметов. С помощью его мы можем определять внешний вид, величину предметов и из положение друг относительно друга. Время – это свойство души, организующее созерцание нашего внутреннего состояния. Время невозможно созерцать вне нас, так же как пространство – внутри нас. В понимании существа пространства и времени оКант задается вопросами:

Что же такое пространство и время? Есть ли они действительные сущности, или они суть лишь определения или отношения вещей, однако такие, которые сами по себе были бы присущи вещам, если бы даже вещи и не созерцались? Или же они суть определения или отношения, присущие одной только форме созерцания и, стало быть, субъективной природе нашей души, без которой эти предикаты не могли бы приписываться ни одной вещи?

И дает следующие ответы:

О пространстве

…

1. Пространство не есть эмпирическое понятие, выводимое из внешнего опыта. … Представление о пространстве не может быть поэтому заимствовано из отношений внешних явлений посредством опыта: сам этот внешний опыт становится возможным прежде всего благодаря представлению о пространстве.

2. Пространство есть необходимое априорное представление, лежащее в основе всех внешних созерцаний. Никогда нельзя себе представить отсутствие пространства, хотя нетрудно представить себе отсутствие предметов в нем. Поэтому, пространство следует рассматривать как условие возможности явлений, а не как зависящее от них определение; оно есть априорное представление, необходимым образом лежащее в основе внешних явлений.

3. Пространство есть не дискурсивное, или, как говорят, общее, понятие об отношениях вещей вообще, а чистое созерцание. … Пространство в существе своем едино; многообразное в нем, а стало быть, и общее понятие о пространствах вообще основываются исключительно на ограничениях. Отсюда следует, что в основе всех понятий о пространстве лежит априорное (не эмпирическое) созерцание. …

4. Пространство представляется как бесконечная данная величина. Всякое понятие, правда, надо мыслить как представление, которое содержится в бесконечном множестве различных возможных представлений (в качестве их общего признака), стало быть, они ему подчинены (unter sich enthält); однако ни одно понятие, как таковое, нельзя мыслить так, будто оно содержит в себе (in sich enthielte) бесконечное множество представлений. Тем не менее пространство мыслится именно таким образом (так как все части бесконечного пространства существуют одновременно). Стало быть, первоначальное представление о пространстве есть априорное созерцание, а не понятие[161].

…

Каким же образом может быть присуще нашей душе внешнее созерцание, которое предшествует самим объектам и в котором понятие их может быть определено а priori? Очевидно, это возможно лишь в том случае, если оно находится только в субъекте как формальное его свойство подвергаться воздействию объектов и таким образом получать непосредственное представление о них, т. е. созерцание, следовательно, лишь как форма внешнего чувства вообще[162].