Первые победы, первые поражения (Монтгомери, Олбани)
Ещё в 1935 г. на предложение приехать в США и встретиться с руководителями негритянского движения а гражданские права Махатма Ганди ответил вынужденным отказом, но заметил, что, по его мнению, идея ненасилия до распространяться далее по всему миру, вероятно, именно благодаря усилиям американских негров. А в 1951 г. его соратник Рамманохар Лохиа посетил Америку и призвал активистов движения применить тактику и стратегию своего учителя для проведения массовых прямых акций.
Тогда это казалось практически невозможным. Слишком уж неравными были силы разрозненных групп чёрных активистов и организованного расистского большинства. В обстановке обструкции со стороны сегрегационистов и безразличия большинства белых граждан федеральные законы и положения о гражданских правах на Юге страны — в этой цитадели американского расизма — не выполнялись. Весь юг США был буквально пронизан духом расовой ненависти. В своём уже ставшим классическим труде «Американская дилемма» (1942) шведский экономист Гуннар Мирдал охарактеризовал расовую проблему в Америке как дилемму. Дилемма вытекала из несоответствия между американским «кредо» о социальном равенстве и фактическим положением чёрных американцев. Эту проблему невозможно было решить в рамках структуры её породившей. Статус дискриминируемого и бесправного расового меньшинства был повседневной реальностью для многих поколений негров.
В негритянском движении обозначился явный кризис, вызванный неверием в свои силы и прогресс в области гражданских прав. Отчетливо наметились две противоположные тенденции. С одной стороны это были умеренные «старые» негритянские организации: Национальная ассоциация содействия прогрессу цветного населения (НАСПЦН), созданная в 1909 г., Национальная городская лига (созданная в 1910 г.) и более «молодая», созданная в 1942 г.— Конгресс расового равенства. Эти организации вели борьбу с расовой дискриминацией главным образом путём возбуждения судебных исков и письменных протестов в различные инстанция. НАСПЦН в частности зачастую обвиняли в том, что она добивалась мелких символических уступок, создававших видимость постепенного процесса уравнения в правах негров с белыми американцами, но оставлявших на деле в неприкосновенности основы расовой сегрегации.
С другой стороны этот кризис веры в возможность добиться реального прогресса конституционным путем породил крайние, экстремистские течения, самым массовым из которых было движение «чёрных мусульман» под руководством Илайджи Мухаммеда. Последователи И.Мухаммеда отвергали интеграцию с белыми и мечтали о создании на территории США самостоятельного негритянского государства.
Вот почему в начале 1950-х гг. известный ветеран движения за гражданские права Эд Никсон из Алабамы с грустью отмечал, что наберётся, пожалуй, только горстка активистов в Монтгомери — этой поистине расистской столице южных штатов, которые внутренне готовы следовать призыву индийского апостола ненасилия Махатмы Ганди.
Тем временем обстановка на Юге накалялась. В среде чернокожего населения зрел массовый стихийный протест против расовой дискриминации. Для многих чернокожих южан наступило время усталости от бесконечных оскорблений, унижений и ку-клукс-клановского террора. Пришло время, «когда чаша терпения переполнилась, и человек начинает кричать: «Белые, так продолжаться не может.»[277] Южные штаты представляли собой огромную пороховую бочку и, казалось, достаточно было одной искры, чтобы возмущение рядовых чернокожих граждан стихийно вырвалось наружу. Такой искрой и стали события в столице шт. Алабама городе Монтгомери в 1955-1956 гг., ознаменовавшие собой начало нового этапа в негритянском движении — ненасильственного массового движения за гражданские права. К началу 1950-х гг. Алабаму по рекордам расизма можно было сравнить только со штатом Миссисипи. Но именно здесь, в этой колыбели бывшей Конфедерации Южных Штатов, впервые в американской истории была применена гандистская тактика прямых ненасильственных действий в форме эффективного экономического бойкота.
Итак, 1 декабря 1955 г. Роза Паркс, 42-летняя чернокожая швея одного из универмагов Монтгомери и активистка местного, ещё робкого, движения за гражданские права, была арестована за отказ уступить место в автобусе белому пассажиру. В те годы на Юге в городском транспорте негров «ежедневно подвергали унижению сегрегации. Среди водителей автобусов не было негров и, хотя некоторые белые водители были вежливы, слишком многие из них позволяли себе оскорбления и ругательства по отношению к неграм. Совершенно естественно было услышать в автобусе, как они кричали неграм: «Чёрные коровы», «нигеры», «чёрные обезьяны». Нередко негры платили за проезд у входа, а затем были вынуждены сойти, чтобы снова сесть, в автобус с задней площадки, и очень часто автобус уходил до того, как негр успевал подойти к задней двери, увозя его плату за проезд...
Негра заставляли стоять, хотя в автобусе были свободные места «только для белых». Даже если в автобусе не было белых пассажиров, а негров набивалось много, им не разрешалось садиться на первые четыре места. Но и это было ещё не всё. Если все места, предназначенные для белых, уже были заняты ими , а в автобус вошли новые белые пассажиры, негры, сидящие на нерезервированных местах, находящихся позади мест, предназначенных для белых, должны были встать и уступить им место. Если негр отказывался это сделать, его арестовывали. В большинстве случаев негры подчинялись этому правилу без возражения, хотя время от времени встречались такие, которые отказывались подчиниться этому унижению.»[278]
Так, например, в том же 1955 г. в автобусах в Монтгомери за неподчинение было арестовано пять женщин и детей, не считая «нарушителей»-мужчин, а один чернокожий монтгомериец был застрелен водителем. В Монтгомери тогда жило около 50 тыс. негров, т. е. каждый третий горожанин был чернокожим. Они составляли 70% пассажиров городского транспорта. Арест Розы Паркс переполнил чашу терпения. Эд Никсон, возглавлявший местный профсоюз проводников спальных вагонов, призвал негритянскую общину к однодневному бойкоту городского транспорта в знак протеста. 5 декабря — первый день бойкота — прошел успешно. В городских автобусах не было ни одного чернокожего пассажира. В то же утро Роза Паркс за отказ подчиниться закону штата Алабама о сегрегации в городских автобусах была оштрафована на четырнадцать долларов. «Она подала апелляцию. Это был первый случай, когда негра судили за отказ подчиниться закону о сегрегации. Раньше в подобных случаях негра либо освобождали, либо обвиняли в нарушении порядка. Поэтому фактически арест и признание вины миссис Паркс имели двойное значение: это был факт, заставивший негров перейти к действию, и, кроме того, он явился проверкой законности самой сегрегации.»[279]
Днём представители негритянской общины на своём совещании решили продлить бойкот до победы. Возглавить бойкотный комитет было поручено Мартину Лютеру Кингу. В основу тактики бойкота его организаторы, убежденные христиане, положили Иисусову формулу любви «любите врагов ваших…» (Мтф. 5:43-44), хотя не исключалась и возможность прибегать в крайних случаях к традиционным для Америки методам вооруженной самозащиты, о чем свидетельствует, напр., тот факт, что сам М.Л.Кинг подавал прошение местным властям о разрешении иметь оружие[280]. Участникам движения объясняли, что даже несмотря на репрессии, необходимо последовательно и сознательно руководствоваться принципом евангельской любви ко всем, пробуждая её в сердцах своих оппонентов. Кинг считал, что христианин никогда не должен примиряться с несправедливыми порядками, но сердце его не должно ожесточаться, ибо насилие невозможно ликвидировать насилием, ему следует противопоставить «силу души». Таким образом христианская любовь в негритянском движении за гражданские права несколько позднее стала рассматриваться как эквивалент ахимсы в гандизме. Однако в первые дни бойкота в интервью журналистам Кинг вообще не упоминал имя Ганди и говорил, что руководствуется главным образом идеями социального евангелизма. Как это ни парадоксально, но серьёзный интерес к гандистской доктрине ненасилия пробудился у местных чёрных активистов благодаря рядовой белой южанке. Вскоре после начала протеста Джулиетт Морган, библиотекарь из Монтгомери, в своём письме редактору газеты «Монтгомери Адвертайзер» упомянула о сходстве между бойкотом городских автобусов и методами, которые применял в своих кампаниях в Индии М.Ганди.
Немедленную и серьёзную поддержку ненасильственному противостоянию в Монтгомери оказала известная американская религиозная миротворческая организация «Братство примирения». Один из её лидеров белый священник Гленн Смайли был направлен в столицу Алабамы. Спустя много лет он вспоминал, что по прибытии в Монтгомери его встретил Кинг и, охарактеризовав обстановку, заметил: «Я хочу, чтобы вы научили меня и людей в Монтгомери гандистскому ненасилию. Конечно, я знаю Ганди и много читал о нём, но мне мало известно о его учении. Меня избрали руководителем движения и я должен найти метод борьбы, который соответствует моей вере в Христа и приемлем для моего сердца»[281].
Благодаря усилиям Кинга и членов бойкотного комитета, протест негритянского населения длился 381 день и вошёл в историю под названием «Ходьба во имя свободы». Чёрные владельцы такси по автобусным тарифам развозили чёрных граждан Монтгомери на работу и с работы домой. Но большинству участников протеста приходилось ходить пешком. Местные автобусные компании терпели большие убытки.
Переговоры с властями о полной десегрегации городского транспорта не дали ожидаемых результатов. Напротив, пользование такси по сниженным тарифам было запрещено. У таксистов, перевозивших участников бойкота, отбирались лицензии. Был организован автопарк из 300 легковых автомобилей для перевозок людей, поддерживающих протест. Также был создан бойкотный фонд. Движение солидарности с чернокожими гражданами Монтгомери развернулось как в США, так и за рубежом. На деньги, поступившие в бойкотный фонд, было приобретено дополнительно еще около 20 машин. Но всё же многие люди предпочитали ходить пешком. Своей решимостью они демонстрировали глубокое понимание характера ненасильственного сопротивления и силы любви в борьбе за свои права.
«Отцами города» в ход были пущены лживые слухи о том, что руководители движения прикарманивают средства бойкотного фонда. В местной газете появился «отчёт о соглашении», якобы достигнутом между властями и группой видных негритянских священников. Когда же эти попытки расколоть движение провалились, власть предержащие прибегли к «жёсткой» тактике. Чернокожие водители подвергались аресту за мелкие, подчас придуманные нарушения правил дорожного движения. За превышение скорости был арестован и сам Кинг. Полицейский произвол на улицах Монтгомери стал обычным явлением.
После того, как с помощью «жёсткой» тактики движение не удалось остановить, расисты перешли к прямому запугиванию и угрозам. Анонимные телефонные звонки и письма, подписанные «ККК», организаторы бойкота получали чуть ли не каждый день. Но когда стало ясно, что движение протеста не остановить насилием, городские власти вспомнили о полузабытом «антибойкотном законе» 1921 года. Начались массовые аресты. Было арестовано более ста участников бойкота, которых обвинили также и в организации «нелегального» общественного транспорта. Но страха уже никто не испытывал. Страх, который так долго сковывал сердца чернокожих южан, уступил место чувству собственного достоинства и самоуважения. Люди смело шли навстречу арестам. Кинг вспоминал: «Никто не боялся. Никто не старался избежать ареста. Многие негры добровольно пошли в контору шерифа, чтобы узнать, есть ли в списках их фамилии, и если их не было, уходили разочарованные. Когда-то запуганный народ сразу преобразился. Те, кто когда-то дрожал перед законом, теперь испытывали чувство гордости, если их должны были арестовать за участие в борьбе за свободу»[282]. Суд над «нарушителями антибойкотного закона» получил международную огласку, продемонстрировал бесстрашие участников протеста и стал по сути обвинительным процессом против сегрегации. Движение набирало силу.
Руководители бойкота обратились с иском в федеральный окружной суд, который признал неконституционность законов о сегрегации в городских автобусах. В свою очередь прокуратура Монтгомери подала апелляцию в Верховный суд США. Спустя некоторое время решение окружного суда было подтверждено Вашингтоном. Расисты ответили на это ночной вылазкой Ку-клукс-клана. «Обычно после угроз Ку-клукс-клана негры запирали двери домов, закрывали ставни и тушили свет. Но в этот раз они подготовили сюрприз. Когда приехали клановцы, по сообщениям газет, примерно на сорока грузовиках, одетые в свои балахоны и капюшоны, двери домов были открыты, везде горел свет. Когда куклуксклановцы проезжали по улицам, негры вели себя так, словно они смотрят цирковое представление. Многие выходили и шли по улице как обычно, некоторые просто стояли на ступеньках крыльца. Проехав несколько кварталов, машины свернули в переулок и скрылись в ночи…»[283].
20 декабря 1956 г. в Монтгомери наконец-то был получен приказ о десегрегации городских автобусов. Это была победа. Победа не над белыми, а победа справедливости и демократии на небольшом участке фронта борьбы с расовой дискриминацией.
В ходе монтгомерийских событий был найден третий, более эффективный путь противостояния несправедливости, в отличие от умеренного градуализма НАСПЦН[284] и родственных ей организаций и экстремизма чёрных националистов,— путь любви и ненасилия, путь мобилизации широких масс. Кинг и его соратники были убеждены в том, что ненасилие является единственным морально оправданным и практически реальным способом, доступным чернокожим американцам в их борьбе за справедливость.
Монтгомерийский опыт наглядно продемонстрировал, что ненасильственная акция невозможна без абсолютной веры в силу и действенность любви, всепрощения, самопожертвования. Непреходящая ценность этого метода заключается в том, что он снимает противопоставление целей и средств по этическим критериям. Ненасильственная акция пробуждает в её участнике новое чувство собственного достоинства, новую моральную и духовную силу. Она стремится исправить человеческие взаимоотношения и само общество путем остановки функционирования и устранения сегрегированных структур и эгоцентрических умонастроений, насилия и дегуманизирующих сил как в отдельных индивидах, так и социальных институтах (т. е. в самых общих чертах насильственные методы разрушают общественный механизм, а ненасильственные просто останавливают его).
Осмысливая опыт движения в Монтгомери, Кинг писал в своей книге «Шаг к свободе» (1958 г.): «Когда начался протест, мои мысли осознанно или неосознанно возвращались к Нагорной проповеди с её величественным учением о любви и к методу ненасильственного сопротивления Ганди. С течением времени я начал понимать силу ненасилия все глубже и глубже. Пройдя через реальный опыт протеста, ненасилие стало больше чем метод, с которым я был теоретически согласен; оно стало обязательством жить определённым образом. Многие из проблем, касающихся ненасилия, которые я не мог прояснить для себя интеллектуально, разрешились в сфере практических действий»[285]
Таким образом, стратегия движения за гражданские права вырабатывалась на основе гандистского метода ненасильственного сопротивления, но, как сказал Кинг, «именно благодаря влиянию негритянской церкви ненасилие стало неотъемлемой частью нашей борьбы»[286]. Здесь церковь явилась той консолидирующей социальной структурой, которая объединила чёрных американцев, независимо от их социального статуса, экономического, образовательного уровней и возрастных различий в борьбе за обретение полных гражданских прав...
Автобусы в Монтгомери были интегрированы. Но белые расисты не хотели сдавать свои позиции без боя. Постановление Верховного суда было встречено ими в штыки. Волна террора захлестнула город. Интегрированные автобусы обстреливались. Была жестоко избита негритянская девочка. Беременная женщина была ранена в ногу. В негритянских кварталах взрывались бомбы. Куклуксклановцы организовали очередную демонстрацию. Все эти действия были резко осуждены местной газетой, рядом белых священников и местной ассоциацией бизнесменов. В Монтгомери был восстановлен относительный мир. На Юге в целом также было практически покончено с сегрегацией в городских автобусах. Но до подлинного мира здесь было далеко. Мартин Лютер Кинг, ставший теперь общепризнанным лидером движения за гражданские права, понимал, что «подлинный мир — это не просто отсутствие напряжённой обстановки, он подразумевает наличие справедливости»[287]. Справедливость же в области гражданских прав на Юге могла быть восстановлена только десегрегированием мест общественного пользования, школ и высших учебных заведений, предоставлением чернокожим южанам избирательных прав.
Для выработки программ и координации действий, направленных на устранение сегрегации и завоевание политических прав неграми в 1957 г. была создана новая организация —«Конференция южного христианского руководства» (КЮХР) со штаб-квартирой в Атланте, десятками филиалов и тысячами активистов на Юге. Её президентом был избран М.Л.Кинг. В том же году — во многом благодаря усилиям КЮХР и самого Кинга — Конгресс США принял первый со времен Реконструкции федеральный акт об избирательных правах негров. В 1958 и 1959 гг. были организованы грандиозные марши молодёжи за интегрированные школы на Вашингтон в поддержку решения Верховного суда США 1954 года о десегрегации школ, выполнение которого на практике блокировалось властями южных штатов. Участники этих двух маршей — около 40 тыс. человек — представили Конгрессу США петиции с 500 тыс. подписей, собранных в кампусах и молодежных центрах.
Новая важная фаза в борьбе за гражданские права началась в I960 г., когда 1 февраля четверо чернокожих студентов заняли места в сегрегированной закусочной при одном из универмагов компании «Вулворт» в г. Гринсборо, шт. Северная Каролина. Их заставили уйти, но на следующий день их примеру последовали десятки и сотни других негритянских студентов. Так началась волна сидячих забастовок-демонстраций. К концу марта ненасильственные сидячие демонстрации за десегрегацию мест общественного пользования проводились уже более чем в 50 южных городах. Они подкреплялись «лежачими», «коленопреклонными» и «купальными» демонстрациями в библиотеках, театрах, церквах и плавательных бассейнах. Примечательно, что к протестующим неграм присоединялись и белые студенты. Вначале эти акции проводились стихийно, но уже в апреле I960 г. был сформирован «Студенческий координационный комитет ненасильственных действий» (СККНД). Развернулось широкомасштабное движение сидячих демонстраций, поддержанное КЮХР, НАСПЦН и другими негритянскими организациями. Кстати, в том же году за участие в подобной акции в Атланте был арестован М.Л.Кинг. Протестующие студенты символически избрали Кинга лидером своего движения. Многие из них носили с собой памятку со словами: «Помни об учении Иисуса Христа, Махатмы Ганди и Мартина Лютера Кинга. Помни о любви и ненасилии.» Были выработаны специальные правила поведения для участников демонстраций в закусочных, которые призывали не отвечать насилием на насилие, воздерживаться и не отвечать на оскорбления, вести себя вежливо и дружелюбно, сидеть прямо и всегда лицом к стойке. Благодаря сидячим демонстрациям в течение I960 г. были десегрегированы закусочные более чем в 150 городах южных штатов.
В марте I960 г. «Конгресс расового равенства» (КРР) призвал «перенести сидячие забастовки на дороги» страны. Этот призыв был поддержан КЮХР и СККНД. Так было положено начало «рейдам свободы»— своеобразным партизанским набегам на разветвлённую систему сегрегации. Целью «рейдов» была проверка пользования общественным транспортом и общественными местами в соответствии с федеральным законом, привлечение внимания общественности к фактам сегрегации. Это ненасильственное вторжение с Севера началось 4 мая 1961 г., когда первая группа участников акции выехала из Вашингтона на междугороднем автобусе на юг страны. В Аннистоне, шт. Алабама, их автобус подожгли, по прибытии в Бирмингем участники «рейда» были жестоко избиты разъярённой толпой, а в шт. Миссисипи их арестовали за «нарушение порядка».
«Рейды свободы» длились всё лето. Чёрные и белые молодые добровольцы на междугородных автобусах приезжали в южные штаты, группами врывались на автобусные станции, в кафетерии, магазины, мотели, садились или бросались на пол, добиваясь равного с белыми обслуживания.
Такие демонстрации протеста нарушали размеренный и привычный порядок работы. Расисты отвечали на мирную тактику студентов актами насилия и беззакония: над ними глумились, их избивали, автобусы поджигались. Многие участники «рейдов» были арестованы и отданы под суд, но движение ширилось. Массовые митинги солидарности прокатись по многим городам страны. В результате владельцы многих торговых и коммунальных предприятий вынуждены были отказаться от практики сегрегации в своих заведениях. Комиссия по регулированию торговли между штатами со своей стороны также была вынуждена запретить сегрегацию в автобусах дальнего следования, поездах и подведомственных ей предприятиях. Кинг охарактеризовал «рейды свободы» как психологически решающий момент в законной борьбе чёрных американцев за свои права.
Новой ареной борьбы за гражданские права стал город Олбани в шт. Джорджия. Здесь в январе 1961 г. развернулась кампания за десегрегацию мест общественного пользования, которую возглавил местный негритянский лидер доктор У.Андерсон. На помощь зарождавшемуся движению в Олбани пришел «Студенческий координационный комитет ненасильственных действий». В декабре сюда прибыла группа участников «рейдов свободы» из 10 человек. Все они были арестованы. Через день сотни олбанских негров вышли на демонстрацию протеста. Полицией были произведены массовые аресты. На собрании лидеров олбанского движения было решено пригласить в город Мартина Лютера Кинга и его помощников. 15 декабря Кинг и его соратники прибыли в город. Хотя на этот раз у них не было чётко продуманной стратегии ведения борьбы, 16 декабря доктор Кинг и У.Андерсон возглавили демонстрацию из шестисот человек к зданию муниципалитета. Разрешения на марш не было и все участники демонстрации были арестованы...
Олбанское движение ширилось. Массовые митинги и практические семинары по активному ненасилию, проводимые активистами КЮХР, чередовались с «незаконными демонстрациями» к местному муниципалитету, сидячими забастовками в библиотеках и других местах, а также молитвенными бдениями (эквивалент «вахт мира»). Организовывались выборочные бойкоты магазинов, чтобы сорвать самый доходный в году рождественский коммерческий сезон и тем самым вынудить владельцев ряда магазинов принять на работу чёрных продавцов. Однако в процентном отношении к белому населению негров в Олбани было явно недостаточно для оказания эффективного экономического давления на сегрегированные структуры. Кроме того, как и в Монтгомери, здесь был проведен бойкот городских автобусов.
Тактике ненасильственных действий олбанский шеф полиции Лори Притчетт противопоставил тактику массовых арестов. Демонстрантов арестовывали под любыми предлогами и бросали в тюрьмы. Сам Кинг был трижды арестован в ходе олбанской кампании за несанкционированное проведение демонстраций. Полиция не использовала здесь собак, дубинки и пожарные брандспойты для наведения «порядка». Свою жестокость полисмены проявляли в местах недосягаемых для журналистских камер — в казармах и сараях, превращённых во временные тюрьмы. Национальная американская и международная пресса не раз выражала симпатии протестующим чернокожим гражданам Олбани, но от федерального правительства так и не удалось добиться реальной поддержки.
С перерывами олбанская кампания длилась вплоть до лета 1962 г. По призыву Кинга реализовать гандистский лозунг «Заполним тюрьмы!» пять процентов чернокожего населения побывало за решеткой. Случись подобное в Нью-Йорке, то тюрьмы заполнили бы 50 тыс. негров. Позже сам М.Л.Кинг писал, вспоминая опыт олбанского движения: «Если в народе найдется пять процентов добровольцев, готовых идти в тюрьму за праведное дело, несомненно, ничто не сможет помешать его окончательной победе»[288].
Но и противостояние властей было ожесточённым. В Олбани были закрыты парки, библиотеки, остановлены автобусы — не только для чёрных, но и для белых — с целью сохранения сегрегации. Это «ненасилие» белых расистов, противопоставленное тактике прямых ненасильственных действий участников протеста, фактически парализовало стратегию широкомасштабного наступления на сегрегацию, намеченную лидерами олбанской кампании.
Движение потерпело поражение. За год протеста было арестовано 1200 чернокожих демонстрантов, однако достичь позитивных изменений организаторам кампании так и не удалось, поскольку силы участников движения были истощены попытками решить одновременно слишком широкий спектр задач. Из олбанской неудачи Кинг извлёк ценный урок: чтобы достичь цели, нельзя распылять силы, нужно сосредоточиться на каком-либо одном аспекте проблемы. Таким образом, на поражение в Олбани повлияли следующие основные причины: отсутствие единства среди руководителей негритянской общины (многие из них видели в Кинге и его соратниках «чужаков» и боялись мести белых расистов после того, как лидеры КЮХР уедут из города),отсутствие чётко разработанной стратегии и незнание местной специфики. Критики Кинга объявили ненасилие мёртвой доктриной, забывая при этом ряд существенных достижений олбанской кампании: в движении приняли участие почти все чернокожие жители города; парки, библиотеки и автобусные линии были закрыты даже для белых; к олбанскому противостоянию было приковано внимание всего мира; здесь была внедрена новая форма протеста для движения за гражданские права — массовая уличная демонстрация.
Противостояние в Бирмингеме
Вскоре доктрина ненасилия была подвергнута очередному испытанию на жизнеспособность во время противостояния в крупнейшем промышленном центре штата Алабама Бирмингеме, известном как город наибольшей сегрегации в стране. В своей книге «Почему мы не можем ждать» (1964), рассказывающей о борьбе в этом городе в 1963 г., Кинг так описывал Бирмингем: «Если бы вы посетили Бирмингем до 3 апреля сотого года после эмансипации негров, вы пришли бы к удивительному заключению. Вы подумали бы, что этот, город, как Рип Ван Винкл, десятилетиями спал непробудным сном, что отцы его, очевидно, никогда не слыхали об Аврааме Линкольне, Томасе Джефферсоне, Билле о правах, преамбуле к Конституции, о Тринадцатой, Четырнадцатой и Пятнадцатой поправках к Конституции или о принятом в 1954 году Верховным судом Соединённых Штатов решении запретить сегрегацию в общественных школах.
...Один из городских комиссаров, правивших Бирмингемом, расист Юджин Коннор, по кличке Бык, гордился тем, что знает, как обращаться с негром и держать его на «месте». Комиссар общественной безопасности Бык Коннор, в течение многих лет обладая большой властью в Бирмингеме, попирал права негров, а также сопротивлялся авторитету федерального правительства.
Вы обнаружили бы в Бирмингеме общую атмосферу насилия и жестокости. Местные расисты запугивали, преследовали и даже безнаказанно убивали негров...
Не только негры страдали от произвола Быка Коннора. В 1961 году комиссар общественной безопасности Бирмингема арестовал директора местной автобусной станции, когда тот, подчиняясь федеральному закону, хотел обслужить негров. Хотя окружной федеральный судья строго осудил Коннора за этот шаг и освободил арестованного, к началу 1963 года в Бирмингеме так и не было интегрировано ни одного общественного места, кроме автобусной станции, железнодорожного вокзала и аэропорта.
... В Бирмингеме Быка Коннора негласным паролем был страх. Не только страх угнетенных чёрных, но и страх в сердцах белых угнетателей. Частично их страх объяснялся сознанием своей вины. Был также страх перемен, очень характерный для людей, воспитанных в долгую зиму реакции. Многие опасались общественного остракизма. Конечно, в Бирмингеме были умеренные белые, не одобрявшие поведения Быка Коннора. Конечно, в Бирмингеме были порядочные белые граждане, в частных разговорах осуждавшие зверское обращение с неграми. Но публично они хранили молчание. Это было молчание, рождённое страхом — страхом социальных, политических и экономических репрессий. Самой большой трагедией Бирмингема была не жестокость дурных людей, а молчание людей хороших.
В Бирмингеме вы жили бы в обществе, где долгая тирания белого человека запугала ваш народ, принудила его оставить надежду, развила в нём ложное чувство неполноценности… .
Вы жили бы в крупнейшем городе полицейского штата, где губернатором был Джордж Уоллес, который, вступая в должность, дал клятву: «Сегрегация сегодня, сегрегация завтра, сегрегация навсегда!» Фактически вы жили бы в самом сегрегированном городе Америки»[289].
В мае 1962 г. М.Л.Кинг был приглашён в Бирмингем, чтобы помочь местной организации «Движение алабамских христиан за права человека» развернуть широкомасштабное наступление на местных расистов. Помня об уроках Олбани, сотрудники «Конференции южного христианского руководства» тщательно готовились к предстоящей кампании. Риск для Мартина Лютера Кинга в бирмингемской борьбе был велик, потому что поражение здесь означало бы гибель идеи ненасилия. В атлантской штаб-квартире КЮХР завели сверхсекретную папку под названием «Проект «Противостояние»»— противостояние в Бирмингеме. Отрабатывалась тактика, обучались люди. Был создан комитет по сбору средств для залогового фонда, который возглавил знаменитый певец Гарри Белафонте — массовые аресты входили в план проекта «П». Заранее был запланирован день ареста Кинга — день, когда ему предстояло возглавить марш протеста. В тренировочных центрах КЮХР добровольцы осваивали методы ненасильственного сопротивления и прямых действий. Каждый подписывал специальную «карточку приверженности» движению, обязуясь соблюдать десять его заповедей:
1. Ежедневно размышлять над учением и жизнью Христа.
2. Всегда помнить о том, что движение в Бирмингеме стремится не столько к победе, сколько к справедливости и примирению.
3. Во время марша быть исполненным любви, ибо Бог есть любовь.
4. Ежедневно молиться за то, что Бог использует тебя в борьбе за равенство всех людей.
5. Жертвовать личными желаниями ради того, чтобы все люди могли стать свободными.
6. Быть вежливым не только по отношению к друзьям, но и к противостоящей стороне.
7. Направлять свои усилия во имя служения всем людям и всему миру.
8. Воздерживаться от насилия кулака, языка и сердца.
9. Стараться быть в хорошей духовной и телесной форме.
10. Выполнять указания руководителя демонстрации.
Были определены четыре цели протеста в Бирмингеме:
1) десегрегация закусочных, примерочных, туалетов и фонтанчиков питьевой воды в универмагах;
2) недискриминационное повышение по службе и наём чёрных на работу в торговую сеть и на промышленные предприятия города;
3) амнистия всех демонстрантов, которые попадут за решетку;
4) создание межрасового комитета для выработки графика десегрегации в других сферах жизни Бирмингема.
Планировались сидячие забастовки в закусочных, несмотря на риск арестов и избиений. Параллельно с этим — бойкот магазинов (при 40% чёрного населения Бирмингема кассовый экономический бойкот означал бы значительное снижение числа покупателей и прибылей у торговцев). Помощник Кинга пастор Уайетт Ти Уокер, прибыв в Бирмингем, тайком ходил по улицам города и выбирал магазины-мишени предстоящих акций, помечал на своей карте их входы и выходы, подсчитывал количество «посадочных мест» в закусочных. На случай, если подходы к главным универмагам будут блокированы полицией, выбирались мишени запасные.
В это время Бирмингем готовился к выборам мэра, назначенным на весну 1963 г. Основными претендентами на этот пост были Юджин Бык Коннор и Альберт Боутвелл, более умеренный сегрегационист. Кингу пришлось отложить демонстрации в Бирмингеме на целых полгода из-за опасений, что прямые акции чёрных вызовут противодействие со стороны белого населения и укрепят позиции Коннора перед выборами. Выборы завершились победой Боутвелла, но даже после этого Коннор в качестве комиссара общественной безопасности остался главным оппонентом Кинга и преподобного Фреда Шаттлсуорта, руководителя «Движения алабамских христиан за права человека».
Кроме того начало кампании ненасильственного протеста намеренно было приурочено к началу пасхального коммерческого сезона, что усиливало эффективность бойкота магазинов и универмагов в Бирмингеме.
К началу противостояния было подготовлено 250 добровольцев, которым предстояло раскачать 135-тысячную массу бирмингемских чёрных. Протест начался 3 апреля, спустя один день после выборов мэра. Вначале все акции сводились к проведению сидячих забастовок в закусочных, за которыми последовали первые аресты. Кинг помнил о важности первых осторожных шагов в сочетании с разработкой долгосрочной стратегии и консолидации сил. Проводя по вечерам мобилизационные митинги, он пытался заручиться поддержкой местных чёрных лидеров. Но в среде негритянских священников, бизнесменов и интеллигенции царили страх и иллюзии. Они не верили в успех, считали кампанию несвоевременной, боялись беспорядков и расистского террора. Сильны были и надежды на умеренность нового мэра. Не покладая рук Кинг и его соратники агитировали и убеждали негритянскую элиту поддержать движение.
6 апреля группа тщательно отобранных и проверенных демонстрантов двинулась к зданию муниципалитета. Их путь был преграждён кордоном полицейских. Последовал приказ разойтись, демонстранты не подчинились и были тихо препровождены в полицейские фургоны. Бык Коннор пока вёл себя сдержанно. Он тоже не забывал уроки Олбани и успешную тактику Лори Притчетта, который противопоставил ненасилию демонстрантов «ненасилие» полиции.
С каждым днём численность участников бойкота магазинов и уличных шествий увеличивалась. Увеличивалось и количество арестованных. Но пока организаторы кампании воздерживались от проведения массовых маршей протеста, помня, что реализация призыва «заполним тюрьмы!» не принесла существенных результатов в Олбани. Тем не менее, участников движения учили, что Бык Коннор только и ждёт насильственных выпадов с их стороны. Самая незначительная насильственная акция развяжет руки полиции и даст возможность устроить на улицах Бирмингема кровавую резню.
В течение всего протеста его организаторы пытались наладить диалог с властями города. Коннор же решил перенести борьбу с улиц в стены суда. Он был уверен, что сможет быстро покончить с движением протеста, если суд отдаст приказ о прекращении демонстраций, ведь до этого Кинг и его люди никогда не нарушали постановлений суда. Однако он просчитался. Руководители протеста были готовы к такому повороту событий. М.Л.Кинг учил свой народ словами св. Августина о том, что «несправедливый закон — это вообще не закон». Он писал: «Несправедливый закон навязывается меньшинству, которое не принимает участия в создании или принятии его, ибо лишено права свободно голосовать. Может ли кто-то сказать, что законодательное собрание Алабамы, установившее сегрегацию, было избрано демократическим путем? В Алабаме пускаются в ход все способы, чтобы помешать неграм регистрироваться в качестве избирателей, и есть целые графства, где вообще не был зарегистрирован ни один негр, х