Проблема метода познания в современной философии
Современное представление о методе познания совершенно чуждо идее метода в классическом варианте ее исполнения. Фактически сейчас господствует мнение об отсутствии генерализующих методологий, предоставляющих универсальные, абсолютные рецепты осуществления познания. Современная эпоха характеризуется, скорее, ситуативной методичностью познания, т. е. стремлением каждый раз оставаться в пределах выбранной системы координат, следуя ее принципам и законам. Поскольку познание сейчас все чаще рассматривается как явление жизни, то практически наилучшим его способом становится сама жизнь во всем ее многообразии. Непосредственным выражением такого способа познания выступают понимание, вчувствование, включение и наглядное откровение восприятия.
Остановимся прежде всего на том решении проблемы метода, которое предлагают герменевтика и герменевтическая феноменология М. Хайдеггера.
Так, представлению о непосредственной процедуре познания здесь сопутствуют две основные гносеологические установки.
1) Хайдеггер заимствует у Э. Гуссерля идею о познании как о созерцании феноменов трансцендентального сознания. Однако феномены Хайдеггер определяет иначе, чем Гуссерль, а именно, как то, что показывает себя, самокажущееся. Феномены либо постоянно лежат на свету, либо выводятся на свет. Следовательно, феномены сами по себе указывают на встречу чего-либо, но при этом ничего не подразумевают. Таким образом, их созерцание означает отрицание скрытых реальностей. Оно открывает самобытие.
2) Хайдеггер придерживается тезиса о недостаточности науки, наука слишком привержена к вертикальным перспективам, пронизывающим глубину вещей. Поэтому способ познания, прелагаемый самим Хайдеггером, отличен от научного, он гораздо ближе к художественному способу рассмотрения мира, опирающемуся на «разомкнутость» бытия.
Что же касается самой процедуры исследования, осуществляемого в рамках герменевтической феноменологии, то она заключается в следующем:
а) в «давании» слова языку как таковому (суть здесь состоит в пристальном внимании к тому, чтоговорит вместе с нашей речью, а именно к «сказу», в котором размещается путь к речи языка, осуществляющего бытие);
б) в обращении к «сказу», позволяющему увидеть вещи сами по себе (феноменология, следовательно, не есть учение о феноменах, а только лишь путь их выявления);
в) в рассмотрении всяких толкований «сказа» в качестве движущихся в предструктуре экзистенции (ведь всякое толкование, призванное доставить понятность, должно уже иметь толкуемое понятым. Речь идет о логическом круге, внутри которого укоренен смысл как экзистенциал);
г) в рассмотрении «кажущих себя» онтологических горизонтов в качестве конечного пункта процесса познания (всякая истина является тут как истина сущего, истина толкования, т. е. как герменевтическая истина).
В целом Хайдеггер понимает познание как процедуру простого раскрытия сокрытого. Причем сокрытое означает здесь либо еще не открытое (потаенное), либо то, что засорено (вновь сокрытое), либо то, что искажено (видимое как видимость). Эта простота раскрытия является, пожалуй, наиболее характерным и наиболее значимым моментом во всем представлении Хайдеггера о способе познания.
Таким образом, можно заметить, что в концепции Хайдеггера представление о методе познания следует идеалу литературного творчества.
Далее необходимо рассмотреть археологический способ познания, предложенный М. Фуко. Сама археологическая теория познания основывается, во-первых, на идее разрыва, а следовательно, на идее выбора: начало процедуры познания здесь требует самоопределения субъекта в среде, склонной к прерыванию истории мысли, а во-вторых, она следует представлению о процедуре познания как о процедуре деконструкции, точнее, о процедуре анализа конструкции дискурса(здесь – коренное отличие от феноменологического подхода, сводящегося, по сути, к описанию тех или иных данностей).
В целом проблему метода Фуко ставит как проблему обнаружения своего места в познании, т. е. как попытку определить тот зазор, откуда субъект может говорить. Этот зазор есть некий фундаментальный уровень пространственного распределения и оречевления.
Необходимым условием осуществления археологического познания (познания, разыскивающего зазор) является освобождение от хаоса некоторых понятий (например, понятий традиции, влияния, развития и др.) и концептов (прежде всего речь идет о концептах книги и произведения и о концептах тайного источника (от которого всякая система высказываний, всякий дискурс будто бы ведет свое происхождение) и уже-сказанного (здесь подразумевается представление о том, что весь дискурс скрыто располагается в том, что уже сказано в его пределах).
Освободившийся таким образом субъект оказывается ввиду различного рода дискурсивных полей, относительно которых он должен определиться, ответив на вопрос: отчего тот или иной дискурс не может быть ничем иным, кроме как тем, что он есть?
Для этого субъект должен последовательно решить несколько принципиальных задач:
1) заменить гносеологическую установку поиска какого бы то ни было знания о вещах самого по себе на установку обнаружения очертаний формаций объектов внутри дискурсивных полей;
2) постоянно реализовывать представление о всяком высказывании как о расположенном в горизонте использования, поддающемся перемещениям и изменениям, участвующем в операциях и стратегиях, где его тождественность поддерживается или исчезает;
3) создавать для каждого обнаруженного дискурса его экономику, т. е. составлять своего рода карты соответствующих полей, размещая на них наиболее значимые для данных дискурсов высказывания, одновременно характеризуя их способность обращения и обмена, возможность их трансформации и пр. Здесь цель - осознание механизмов воздействия того или иного дискурса на субъекта познания, осознание его власти над ним;
4) рассматривать все принимаемые во внимание высказывания в качестве событий, имеющих свои условия и область появления, и вещей, содержащих свою возможность и поле использования (совокупность всех систем подобных высказываний, принадлежащих различным дискурсам, Фуко называет архивом. И тут сам археологический метод познания сводится к описанию дискурсов в качестве частных практик в элементах архива).
В целом можно говорить, что зазор обнаруживается как место в архиве. Находясь там, субъект познания имеет в распоряжении все существующие дискурсы (хотя, с точки зрения общего стиля философствования Фуко, вернее будет следующая формулировка: всякий дискурс имеет возможность предъявить свои права на субъекта в случае совпадения его, дискурса, формаций с предвосхищяемым субъектом образом исследования), которые есть законченные системы мысли и готовые образцы мировосприятия. В зависимости от собственного целеполагания субъект может становиться действующим лицом реальности, разыгрываемой тем или иным верным себе дискурсом. Познание, следовательно, есть прежде всего акт творчества и акт искусства философствования в зазоре.
Таким образом, современная философия предлагает различные оригинальные интерпретации проблемы метода, серьезно отличающиеся от традиционных интерпретаций.
Тема 8. МЕТОДЫ ПОСТРОЕНИЯ НАУЧНЫХ ГИПОТЕЗ
Индукция и дедукция
В качестве основных непосредственных, практических методов построения научных гипотез можно указать на методы индукции и дедукции.
Индукция – это переход в процессе исследования от единичных, частных, отдельных сторон того или иного объекта к рассмотрению его в общем виде, а также логический вывод какой-либо общей закономерности развития некоторого класса элементов на основе знаний, полученных для отдельных объектов данного класса.
Существует полная и неполная индукция. Полная возможна только в том случае, если проверены все элементы изучаемого класса, поэтому в ряде ситуаций она принципиально неосуществима: прежде всего это относится к ситуациям, когда исследуемый класс очень большой или бесконечный, а также к ситуациям, когда исследование оказывает негативное либо разрушающее воздействие на элементы класса. В подобных случаях применяется неполная индукция, которая опирается на экстраполяцию знаний о части элементов на весь класс в целом. Именно в результате неполной индукции получены все основные эмпирические научные законы.
Видами неполной индукции, характерными для обыденного мышления, являются популярная индукция (обобщение на основе простого перечисления) и индукция от прошлого к будущему (ожидание наступления какого-либо события на основе выявленной связи между этим событием и некоторыми фиксированными обстоятельствами, имевшими место в прошлом).
В организованной практике и в науке применяются другие виды неполной индукции:
1) индукция через отбор, т. е. логическая операция, включающая в себя в качестве вспомогательных приемов процедуры структурирования некоторого класса объектов, выделения подклассов в его составе и изучения выборки элементов, представленных пропорционально соотношению этих подклассов (примером такой индукции является социологический опрос);
2) естественнонаучная индукция, т. е. логическая процедура, заключающаяся в обосновании связи между каким-либо обобщаемым признаком и специфическими свойствами определенного класса элементов (примером такого рода индукции может считаться исследование электропроводности металлов);
3) математическая индукция, т. е. логическая операция, в которой сначала устанавливается наличие обобщаемого признака у первого элемента некоторого связанного множества, а потом доказывается, что наличие его у каждого последующего элемента следует из его наличия у предыдущего (примером подобной индукции выступает любое исследование числовых последовательностей).
Типичными ошибками неполной индукции являются излишне поспешное обобщение, а также стремление выдать уникальное за закономерное.
Для повышения достоверности неполной индукции имеет смысл принимать следующие меры.
Во-первых, следует работать над расширением базы индукции, т. е. общего числа рассмотренных элементов исследуемого класса.
Во-вторых, естественнонаучную индукцию правомерно применять только для изучения предметов, объединенных в реальные классы по каким-либо существенным признакам, свойствам или целям.
В-третьих, иногда полезно применять разные виды индукции в рамках одного исследования.
Дедукция – это переход в процессе исследования от общего видения объекта к конкретной интерпретации его частных свойств, а также логический вывод примерных следствий на основании общих посылок.
Хотя сам термин «дедукция» впервые был употреблен Северином Боэцием, понятие дедукции – как доказательство какого-либо предложения посредством силлогизма –фигурирует уже у Аристотеля. В философии и логике средних веков и Нового времени имели место значительные расхождения во взглядах на роль дедукциив ряду других методов построения научных гипотез. Так, Р. Декарт противопоставлял дедукцию интуиции, посредством которой, по его мнению, человеческий разум непосредственно усматривает истину, в то время как дедукция доставляет разуму лишь опосредованное, т. е. полученное путем рассуждения, знание. Ф. Бэкон, который справедливо отмечал, что в заключении, полученном посредством дедукции, не содержится никакой информации, которая не содержалась бы (пусть неявно) в посылках, утверждал на этом основании, что для науки дедукция является второстепенным методом по сравнению с методом индукции.
В кантианской логике существует представление о трансцендентальной дедукции, которая выражает способ отнесения априорных понятий к предметам фактического опыта.
С современной точки зрения вопрос о взаимных преимуществах дедукцииили индукции в значительной мере утратил смысл.
Иногда термин «дедукция» употребляется как родовое наименование общей теории построения правильных выводов, умозаключений. В соответствии с этим последним словоупотреблением те науки, предложения которых выводятся (хотя бы преимущественно) как следствия некоторых общих базисных законов, аксиом, принято называть дедуктивными (примерами дедуктивных наук могут служить математика, теоретическая механика и некоторые разделы физики), а аксиоматический метод, посредством которого производятся выводы подобного рода научных предложений, часто называют аксиоматико-дедуктивным. Данная интерпретация самого понятия «дедукция» нашла отражение в так называемой теореме дедукции, выражающей взаимосвязь между логической связкой импликации, формализующей словесный оборот «если..., то... », и отношением логического следования, выводимости. Согласно этой теореме, если из системы посылок А и входящей в нее посылки В выводится некоторое следствие С, то импликация «если В, то С» доказуема, т. е. выводима уже без всяких иных посылок, из одних только аксиом системы А.
Аналогичный характер носят и другие связанные с понятием дедукции логические термины. Так, дедуктивно эквивалентными называются предложения, выводимые друг из друга. Дедуктивная полнота системы относительно какого-либо свойства состоит в том, что все выражения данной системы с этим свойством доказуемы в ней.
Таким образом, в рамках современной науки гипотезы формулируются благодаря использованию логических процедур индукции и дедукции. Причем с очевидностью можно констатировать, что дедуктивный вывод наиболее продуктивен при работе с разного рода фундаментальными, философскими, математическими и другими системами, а индукция весьма эффективна при рассмотрении того или иного фактического материала. В метафизическом контексте можно сказать, что индукция целесообразна при исследовании объектов, содержание которых в полном объеме отражается в совокупности их проявлений, а дедукция осмысленна в ситуации нетождественности существа изучаемых объектов сколь угодно полному множеству их конкретных свойств.
Традуктивный метод аналогии
Помимо методов индукции и дедукции необходимо отдельно рассмотреть метод традукции.
Традукция – это логический вывод, в котором посылки и заключение являются суждениями одинакового уровня общности. Русский логик Л. В. Рутковский характеризовал традукцию как такой вывод, в котором какое-либо определение приписывается предмету в силу того, что это же самое определение принадлежит другому предмету.
Разновидностью традукции является аналогия. Сам этот термин означает «сходство предметов в каких-либо признаках», а аналогия как метод рассуждения является заключением о свойствах объекта на основе его сходства с другим, ранее изученным объектом.
Аналогия имеет разные сферы применения. В науке она используется собственно для построения гипотез, для экспериментальной работы (ведь любая научная модель основана на аналогии) и как прием аргументации. Аналогия широко представлена также и в техническом творчестве (многие выдающиеся изобретения были результатом переноса некоторого технического решения из одной сферы в другую).
Существуют различные виды аналогий.
1) Аналогия свойств. Речь идет о вероятности предположения наличия некоторой общности характеристик у объектов, для которых ранее уже были выявлены определенные общие свойства (например, поскольку и Земля, и Марс – планеты, постольку предположение о действии на Марсе, по аналогии с Землей, некоторых физических сил является научно оправданным).
2) Аналогия отношений. Подразумевается возможность переноса логики связей между некоторыми объектами на связи объектов, в чем-то сходных с ними (например, поскольку площади геометрических фигур, связанных отношением подобия, находятся друг к другу в определенной пропорциональной зависимости, постольку есть основания предположить, что и объемы тел, связанных этим отношением, также будут демонстрировать наличие такой зависимости). Сложным случаем аналогии отношений является структурная аналогия, или аналогия через изоморфизм, при которой устанавливается нечто общее в организации различных систем (примером может служить планетарная модель атома).
3) Аналогия умозаключений. Речь идет о возможности построения – в тех случаях, когда это оправдано, – взаимно подобных дискурсов (например, поскольку в эмпирических науках чрезвычайно продуктивно проведение разного рода практических экспериментов, постольку есть основания для моделирования мыслительных экспериментов в дедуктивных науках).
Следует также различать простую (от сходства двух объектов в одних каких-либо признаках заключают об их сходстве в других признаках) и распространенную (заключают от сходства явлений к сходству их причин) аналогию. Равным образом необходимо дифференцировать строгую (рассуждение идет от сходства двух объектов в одном признаке к их сходству в другом признаке, который, однако, зависит от первого) и нестрогую (заключение от сходства двух объектов в известных признаках к их сходству в таком новом признаке, о котором неизвестно, находится ли он в зависимости от первых или нет) аналогию. И, наконец, нужно вычленять условную (ситуация, когда однозначно не установлена связь между общими признаками, имеющимися у сопоставляемых объектов, и тем признаком, который присваивается исследуемому объекту по аналогии с уже известным объектом) и безусловную (ситуация, когда упомянутая выше связь установлена однозначно, определенно и конкретно) аналогию.
Типичными ошибками при построении аналогии являются чрезмерное упрощение и вульгаризация исследования, когда объекты начинают сопоставляться не по существенным признакам, а только по внешнему сходству.
Путями повышения достоверности аналогии в науке могут служить:
1) увеличение количества базовых признаков, по которым собственно и проводится аналогия;
2) установление существенного характера общих признаков сопоставляемых объектов;
3) установление разнородности и специфичности общих признаков сопоставляемых объектов;
4) фиксация зависимости признака, переносимого с одного объекта на другой, от их общих друг с другом свойств;
5) строгий учет всех препятствующих аналогии различий между сопоставляемыми объектами.
Всегда нужно помнить о том, что выводы по аналогии носят только вероятностный характер и вследствие этого их истинностный или ложный статус может быть установлен исключительно по прошествии некоторого времени.
При этом вероятностный характер выводов по аналогии не следует абсолютизировать. Ведь вообще вероятность в науке характеризует все-таки некоторую объективно существующую связь между вещами, и любое вероятностное суждение, которое высказывают ученые, касается объективно возможных событий.
К тому же не следует забывать, что в отличие от популярных аналогий, используемых в обыденной практике людей, многие научные выводы, основывающиеся на аналогии, близки по своей сути к достоверному знанию. Например, всем известно, что функционирование таких монументальных сооружений, как мост или плотина, первоначально изучается на моделях. Модель в данном случае выступает аналогом соответствующего объекта. Моделирование позволяет на уменьшенной (или в ряде случаев увеличенной) модели проводить качественное и количественное изучение процессов, протекающих в объекте, который недоступен для детального исследования. Результаты единичного опыта затем обобщаются и переносятся на целую группу объектов, подобных изучаемому. Метод моделирования базируется, следовательно, на принципе аналогии, которая дает обоснование для переноса закономерностей, рассмотренных на модели, непосредственно на сам фактический объект. При этом окончательные выводы носят скорее достоверный, чем вероятностный характер, поскольку нельзя же считать достаточными суждения «плотина, вероятно, выдержит напор воды» и «мост, вероятно, не обвалится».
Таким образом, значимость традуктивного метода аналогии для построения научных гипотез трудно переоценить.