Дж. Э. Мур — К. Войтыла — Ж.-П. Сартр — Э. Фромм — Т. Маритен — А. Айер — П. Лавров — Н. Лосский — Л. Толстой — Вл. Соловьев

Философия морали — это область размышлений, предметом которой является не только мораль и ее теория — этика как весьма отдаленный предмет, но и нормативная и описательная этика или нравственность как более понятный, а значит и более близкий предмет. Ее называют также критической этикой или метаэтикой.

Философия морали сосредоточивает свое внимание на определенной сфере человеческой действительности и человеческой жизни. Она включает в себя мораль, философскую рефлексию о ней — этику, а также методологию этики или метаэтику.

Проблематика философии морали в европейской культурной жизни имеет очень богатые традиции. С самого начала философии она сочеталась с содержанием нормативной этики. С провозглашением английским философом неореалистомДж. Э. Муром (1873—1958) известных "Правил этики" критическая этика или метаэтика получила статус относительно самостоятельной отрасли философско-методологического знания. Вот некоторые из основных ее проблем:

— Можно ли говорить, и в каком смысле об истине в этике?

— Имеют ли свойство истинности ее оценки и нормы?

— В чем заключается различие между оценками и нормами морали, с одной стороны, и положениями эмпирических и дедуктивных наук, с другой стороны?

— Что характеризует своеобразие таких областей, как мораль, обычай, закон, и какие отношения их объединяют?

— Каким образом можно объяснить моральные убеждения?

— Чем характеризуются этические споры и каковы их виды?

— Можно ли признать этику автономной областью духовной жизни, независимой от метафизики, религии и идеологии?

— Является ли моральное добро автономной ценностью?

— Является ли источник морального обязательства по отношению к человеческому индивидууму трансцендентным или имманентным?

— Абсолютно ли действуют моральные нормы?

Попытаемся ответить на некоторые из них сквозь призму философии морали XX века.

Вопрос автономии добра. Является ли что-нибудь добрым лишь потому, что так хотят боги? Или же они чего-нибудь желают, потому что это является добрым? Такую проблему обсуждают еще герои платоновского диалога "Евтифрон". Эта проблема, как центральный вопрос этики — вопрос автономии добра, в наше время как и две половиной тысячи лет тому назад является предметом paзногласий и острых споров.

Точку зрения Евтифрона, которую разделяли в средня века, между прочим, и Дунс Скотт и Вильгельм Оккам можно изложить следующим образом Бог является источником и мерой добра. Кроме Него не существует добра; нет добра, которое было бы независимым от Него. Добро зависит от Бога, а Бог не зависит от добра.

Сократ, а также Платон считают, что не боги решают что такое добро и зло, но их воле определенную ориентацию придает объективное — независимое от воли и сознания любого субъекта — Добро. Платоновская идея добра — это вечное, абсолютное существование добра, его мера и образец. Если решение любого из богов оказалось бы противоречивым по отношению к этой мере, оно было бы плохим решением.

Свою точку зрения в отношении автономии добра уж в самом конце XIX века Фридрих Ницше высказал посредством общеизвестной формулы:Если Бога нет ("Бог умер мы его убийцы)все можно ("вне добра и зла"). Федор Достоевский, в свою очередь, утверждал: когда бы не был Бога и бессмертной души, все дозволено ("Братья Карамазовы").

Спор об автономии добра ведется также в предела теизма Так, например, Поль Гельм считал, что Бог дает распоряжение и его поручения становятся основанием морали. Однако данную точку зрения не разделяют другие, утверждающие, что нельзя Божьи заповеди считать добрыми лишь потому, что они исходят от Него.

Проблема независимости этики. Вопрос автономии добра тесно связан с проблемой автономии этики, то есть независимости этики от религии Существуют четыре решения данного вопроса. Два крайних' "возможна лишь религиозная этика" и "возможна лишь независимая этика" два умеренных "возможны обе, но религиозная лучше" "возможны обе, но независимая лучше".

Аргументировка сторонников религиозной этики и одновременно теономистов связана с трудамиК. Войтылы,ставшего затем главой Римской церкви — Иоанном-ПавломII. Она часто приводится соответственно в такой последовательности:

1. Существование этики обусловлено наличием, по крайней мере, одной нормы, действующей безоговорочно и основанной на абсолютном принципе. Без такой основы вся этическая конструкция не имела бы опоры, фундамента. Все было бы относительно, а значит, мы бы оказались вне добра и зла.

2. Этот безотносительный принцип не может быть принят произвольно. Тогда он оказался бы относительным принципом, проявляющим отношение к субъекту, совершающему выбор. Таким образом, он должен быть прочным, обоснованным, должен иметь определенную основу, причем эта основа сама не может быть относительной.

3. Оказывается, однако, что основа безотносительного принципа тоже не может быть безотносительным принципом, потому что тогда принцип, основанный на нем, оставался бы с ним в каком-то отношении, значит, был бы относительным.

4. Остается единственный выход — основная, безотносительная этическая норма должна иметь трансцендентную основу.

Вывод: без Бога нет возможности отличить добро от зла, поэтому нет обоснованных ограничений поведения, значит, этика, независимая от религии, невозможна.

Дополнительно этот вывод подкрепляется аргументом о бесцельности человеческого существования в мире без Бога Без Бога как создателя человек "существовал бы к небытию", без предназначения, значит, без смысла. Сверх того, человек без Бога не смог бы достичь счастья. Он был бы обречен на одиночество и отчаяние.

Сторонники данной точки зрения могут сослаться не только на Л. Толстого, Ф. Достоевского или С Кьеркегора, но и на атеистических мыслителей — Ж.-П Сартра и А. Камю. Однако религиозные моралисты утверждают, что без Бога понятие моральной обязанности не имеет смысла Невозможно понять любое высказывание на тему моральной обязанности или долга вне этики, основанной на божьем законе.

Вот еще одна аргументировка в пользу религиозной этики, взятая из "Этического букваря" К Войтылы. "Религия, Божье почтение, принадлежит к программе естествен

ной морали Не прежде всего религия заключает в себе этику, но прежде всего этика заключает в себе религию как элементарное проявление справедливости. Независимая этика лишена этого проявления справедливости Чтобы с толком говорить о независимой этике, чтобы строить ее программу, следует сначала указать, неоспоримо доказать, что человек — независимое существо".

Стоит теперь представить аргументы сторонниковнезависимой этики (К. Нильсен, А. С. Ивинт). По их мнению, положение о том, что добро есть то, что совпадает с волей Бога, не может служить доказательством безотносительных норм или этических принципов, потому что оно является произвольным установлением отношений между Богом и добром На основании данного утверждения мы могли бы умозаключать о Боге, если бы знали, чем является добро, но не можем охарактеризовать добро. Даже если в нашем распоряжении оказалось бы ясное и четкое понятие Бога, то и в таком случае мы должны учесть замечание Дж. Э. Мура о том, что если добро определить, обращаясь к любому другому, то невозможно доказать, что какое-то другое определение является ошибочным и стоит его опровергнуть С его точки зрения, сама религиозная этика невозможна Добро — это такое первоначальное понятие, которое нельзя вывести из понятия Бога.

Из предположения, что Бог всемогущий и всеведущий, не вытекает, что Он добрый. Даже если принять, что Бог добрый, из этого не обязательно вытекает, что мораль основана на религии и что исключительно познание воли Бога — источник знаний о моральных обязанностях.

Чтобы испытать доброту Бога и иметь возможность познать ее, мы должны иметь в своем распоряжении моральный критерий, знать, чем является добро Исходя из того, что предложение "Бог добрый" — языковая конвенция (условность), то если мы хотели бы его понять, мы не смогли бы обойтись без независимого понятия добра Итак, моральные понятия имеют смысл независимо от религиозного содержания.

Некоторые авторы предлагают идею независимости этики от метафизики Они считают, что этика "должна начинаться с самой себя", что ее автономия выражается в том, что этические нормы понятны вне определенной системы онтологических предпосылок или их можно согласовать с различными онтологиями — ив этом смысле oни имеют универсальный характер.

Это касается, в частности, христианской этики. Ее мож-

но понимать как совокупность норм, соответствующих основной норме — предписанию любви к ближнему (как к самому себе). Можно признать, что первая часть библейского закона любви ("ты должен любить Бога") в такой мере, в какой она относится к метафизическим или неаксиологическим проблемам, может быть заключена в скобки. Важно, чтобы различие убеждений людей в этом отношении не являлось препятствием в одобрении сути этической нормы и чистого, гуманистического морального идеала.

Автономизм и гетерономизм и проблема гуманизма.Если принять в качестве критерия классификации источник моральной обязанности, то можно отличать авторитарные этики от гуманистических Для первых характерен так называемый гетерономический деонтологизм, т е поиски источника морального обязательства в авторитете, внешнем по отношению к человеческому индивиду Этот авторитет решает, что есть добро и что — зло, и устанавливает нормы поведения В этиках данного типа человек не является дарителем норм, а лишь их адресатом.

Измена норме представляет собой на почве авторитарной этики суть морального зла Единственным достоинством, как отмечает Эрих Фромм, является повиновение, а неповиновение — единственная безнравственность. Непростительной ошибкой или грехом в авторитарной этике является бунт, подвержение сомнению прав авторитета в отношении установления норм и нарушение аксиом, которые якобы были установлены в интересах всех индивидуумов. Даже если человек согрешит, принятие им наказания и чувство виновности вернут его к Добру, потому что таким образом он соглашается с преимуществом авторитета.

Гетерономическим деонтологизмом характеризуются не только религиозные этики В роли морального законодателя выступали не только Бог, но и государство, общественный класс, политическая партия, а в марксизме в более ранние периоды — также предводитель, выделяющийся среди других

Гуманистические этики основаны на следующем принципе Добро — это то, что служит человеку как индивидууму и как виду, причем сам человек различает (хотя и не всегда удачно!), что для него является добрым, и соответственно этому познанию формирует свои нормы поведения.

Характеризующаяся автономным деонтономизмом гуманистическая этика имеет антропоцентрические основания восходящие еще ко временам античности — "человек

— это мера всех вещей", "гуманность составляет для человека высшую ценность". Моральные оценки имеют значение лишь по отношению к человеческому существованию и в нем находят свои корни.

Автономный деонтологизм может сочетаться с аксиологическим — ценностным субъективизмом Такой характер имеет обычно экзистенциалистская этика Задача этой этики — преодолеть неаутентичный подход к существованию Суть такого подхода к жизни составляет отказ от свободы и ответственности и, следовательно, опредмечивание, отказ от самоопределения. Для экзистенциалистской ситуативной этики характерен субъективистский аксиологический креационизм. Эта этика порывает с объективно-рационалистической аксиологией На ее почве моральная ценность понимается как способ существования человеческого индивидуума.

Обреченный на свободу индивидуум, должен принимать окончательные и безусловные решения в обстановке, невозможной для распознания, или трудно распознаваемой Исходя из того, что существование предшествует сущности вещей (такова исходная точка для экзистенциалиста), человек не имеет существа или (это одно и то же) его существом является свобода. Итак, "человек есть свобода". Следовательно, нет возможности найти ценности в мире идей. Поэтому человек одинок. Он свободен абсолютно и, следовательно, одинок и покинут, т. е. лишен поддержки или помощи. Сам он воспринимает все знаки, не имея в своем распоряжении никакого ключа, никаких интерпретационных предпосылок. Он не может ожидать, что кто-то на небе или на земле покажет ему дорогу. Тем не менее человек всегда несет полную ответственность за свои решения ("проекты") и не может оправдываться, ссылаясь на Бога, натуру или любой детерминизм.

Не только Ж-П. Сартр (1905—1980), но и другие экзистенциалисты, например, Симона де Бовуар (1908—1986), Альбер Камю (1913—1960), утверждали, что возложение на индивидуума моральных норм недопустимо, что каждая норма, каждое поведение или запрет, т. е. каждое моральное право, которого человек не одобряет, оскорбляет его достоинство.

Экзистенциалистская этика может быть подвергнута критике за то, что по своему существу моральная оценка предполагает обращение к чему-то, выходящему за пределы интересов индивидуума, следовательно, человеческая

личносгь не может устанавливать критерии различения добра от зла

ПредложениеЭриха Фромма (1900—1980) в отношении гуманистической этики сочетает автономический деонтологизм с концепцией человеческой природы с целью преодоления субъективизма и релятивизма. Суть его в обосновании положительного ответа на следующий вопрос: возможно ли установление норм поведения и оценочных суждений, которые были бы объективно обоснованы для всех людей, несмотря на то, что они предлагаются самим человеком, а не каким-то трансцендентным авторитетом? Это возможно посредством соединения этики с умением жить и с самой природой человека.

В связи с тем, что природой любой жизни является признание собственного существования, цель жизни человека, по мнению Э. Фромма, — это развитие его мощи соответственно правам его природы Поэтому "добро в гуманитарных науках есть одобрение жизни, развитие мощи человека, достоинство — ответственность за собственное существование Зло — это парализация мощи человека, прегрешение — это отсутствие ответственности за себя".

В отношении ответственности Э. Фромм согласен с экзистенциалистами, но не разделяет их точку зрения о принципиальном одиночестве человека. Имеется опора, знак на земле — это сама человеческая природа На этом основания этику Фромма зачастую относят к натуралистическим этикам.

Однако натурализм в этике не обязательно сочетается и сосуществует с автономическим деонтологизмом. Это касается, в частности, католической этики натурального права Например,Ж. Маритэн (1882—1973) в труде "Девять лекций об Основных моральных понятиях" (1951), развивая Доктрину Фомы Аквинского, сформулировал теорию натурального познания Соответственно этой теории фундаментальные, исходные суждения людей имеют характер предпонятийный, в определенном смысле интуитивный и эмоциональный Они связаны с натуральными склонностями, стремлениями и желаниями.

Йоганн Месснер в книге "Этика и факты" представил основные жизненные стремления человека следующим образом:

— сексуальное влечение;

— стремление к счастью (блаженство, благополучие);

— желание свободы в выборе и действовании;

— стремление к приобщению к общественной жизни, жизни среди людей;

— стремление к интеллектуальному удовлетворению (интересу).

Он считает, что моральные рекомендации связаны с натуральными влечениями, поэтому последствия моральных правил могут быть проверены как в индивидуальном масштабе, так и групповом.

Проблема правды в этике. В метаэтике принято и другое, более широкое, понимание термина "натурализм". Оно связано с так называемой натуралистической ошибкой отмеченной Дж. Э. Муром. Он считает, что дать определение термину "добро" затруднительно. Его невозможно разделить на составные элементы, потому что само понятие добра является элементарным. Итак, добро обозначает простое качество, которое трудно определить (как и другое качество понятия, например, "желтизна").

Однако, можно описать добро методом указания на его последствия (например, удовольствие). Тем не менее, неоправданными являются попытки сведения добра, скажем к общему благополучию, индивидуальному благополучию или к воле Бога. Нельзя также вывести добро из любых других категорий Тот, кто так делает, совершаетнатуралистическую ошибку и в широком смысле он становится этическим натуралистом.

К примеру,Я. М. Бохеньский (известный скорее всего как логик) — натуралист в более узком смысле, когда он утверждает, что доброе и моральное — это лишь то, что не препятствует основным потребностям человека. В дальнейшем он считает, что моральные императивы очевидны или вытекают из очевидных велений (мораль есть совокупность категорических императивов, обязательно действующих). Но он не является сторонником натурализма в более широком понимании, ибо не считает, что можно было ценности, нормы и оценки вывести из фактов, из описания, т.е. исключительно из утвердительных предложений.

Вопрос о возможности определить добро (вопрос "натуралистической ошибки") — это аспект проблемы отношений между сущим и должным, фактами и оценками, между Правдой и Добром. Следует вспомнить так называемую гильотину Юма Давид Юм (1711—1776) обратил внимание на всеобщую среди авторов моральных систем (моралистов) практику замены элемента "существовать" принципиально иным элементом — "должен". Подобная операция требует объяснения и обоснования. Пока это еще никому

не удалось (даже никто не предпринял такой попытки), потому что кажется совсем непонятным, каким образом новое отношение, выражаемое посредством "должен", могло бы быть выведено из другого отношения, выраженного посредством "существует" Это совсем другие отношения.

Благодаря Юму философы приобрели сознание принципиальной логической трудности, связанной с обоснованием норм и оценок; такой подход оказал серьезное влияние на развитие этики и метаэтики.

Поиски определенного объективного основания для оценок и норм связаны с надеждой найти способ выводить суждения о том, что должно быть, из суждений о том, что и как существует. Такая возможность многими была подвергнута сомнению — нельзя делать выводы путем дедукции, которая ведет от исключительно описательных предпосылок к нормативным заключениям.

Акогнитивистическую точку зрения в этике называют эмотивизмом. В крайнем варианте он предполагает, что язык этических высказываний характеризуется тем, что выражения, которые имеют форму повествовательных предложений, ничего не говорят о действительности, им не хватает какой-либо объективной важности — это чистое проявление чувств или высказывания уговаривающего характера; так считают, например, А. И. Айер (1910—1989)иС. Л. Стивенсон (1908 г. р.). В свою очередь, умеренный эмотивизм предполагает, что этические термины имеют как эмотивное (импрессивное и экспрессивное), так и познавательное значение.

Вариантом эмотивизма является прескриптивизмР. М. Гарэ (1919 года рожд.). Этот британский метаэтик обращает внимание на то, что содержание моральных суждений определено правилами логики, а также требованиями прескриптивности и универсальности. Моральные суждения, с его точки зрения, не являются чисто субъективными.

Взгляды когнитивистов самым общим образом можно разделить на натуралистические и интуиционистические. В данном случае натурализм означает, что добро есть натуральное свойство или свойство, которое можно свести с натуральными свойствами. Интуиционизм не одобряет этого мнения и утверждает, что добро — это не эмпирическая категория, но интуитивное свойство и, следовательно, о логической ценности предложений, касающихся добра (зла), не может решать опыт, этот вопрос решает исключительно интуиция или аксиологическое чутье.

Отличие когнитивизма и акогнитивизма дополняет традиционную оппозицию: реализм — конструктивизм. Этические реалисты убеждены, что моральные суждении истинны тогда и лишь тогда, когда их содержание соответствует объективной действительности, т. е. состоянию вещей, независимому от характера лица или группы, от языка. Которым сформулирована информация о нем. Тем самым они становятся на сторону этического объективизма.

Примером реализма в этике являетсятомизм. Он оперирует категорией "ratio recta" ("истинный разум"), которая заключает в себе совокупность всех настоящих общих оценочных суждений. К ним относятся как к суждениям заявляющим соответствие действия его образцу (идеалу совершенства), или ценности. Такие суждения имеют аналитический характер и они истинны в понимании классической (корреспонденционной) теории правды. Следовательно, можно говорить о моральной правде — "истинный разум" является ее синонимом.

Существуют два основных варианта конструктивизма в этике. Релятивистский, согласно которому существует множество моральных контекстов и этических систем, следовательно, вопрос об их истинности стоит решать в рамках каждой из них. Поэтому нет абсолютных моральных правд, они зависят от культурного круга, типа общества и, вдобавок, они изменяются во времени. Конструктивистские нерелятивисты, в свою очередь, утверждают, что истинность морального суждения зависит от его соответствия другим суждениям в рамках системы, кроме того, отдельные системы могут (или должны) взаимно координироваться в рамках метасистемы.

Современная философия морали — это все развивающаяся и дифференцирующаяся область знаний. На ее развитие оказывают влияние, с одной стороны, новые виды этик (например, этика бизнеса, этика средств массовой коммуникации, экологическая этика и др.) и, с другой стороны, прогресс в области общей философской методологии исследований.

Русская философия морали. Одной из характерных черт русской философии XIX — начала XX вв. является панморализм.

В русской философской мысли представлены практически все этические школы, идеи и направления, которые были характерны и для западноевропейской философской традиции.

Для русской философии морали характерен присталь-

ним интерес к ключевым моральным проблемам, а также попытке синтеза религии и философии. Поэтому российская философия морали оперирует категориями двух. уровней: теологическими и собственно метафизическими, что затрудняет их понимание особенно для современного читателя.

Вопросы моральной регуляции рассматриваются в отечественной философии под углом зрения приоритета роли и значения личности и ее. судьбы. Поэтому главным было не построение моральных систем, а вопросы "практической морали".

Русская философия морали развивалась на принципах веры в изначально добрую природу человека, в его способность к самосовершенствованию и нравственному развитию. Отсюда оптимизм, гуманизм, аисторизм русских моральных доктрин. Интересы человека, как универсального, родового, космического существа, выступают здесь критериями при оценке всех областей жизни. Утопичность характерна большей части отечественных моральных доктрин, стремящихся служить опорой для поисков вечных ценностей — Правды, Истины, Добра. Смыслом отечественной философии морали является разносторонний анализ добра.

П. Л. Лавров (1823—1909) строил философию морали на основе критического переосмысления идей И. Канта, Л. Фейербаха, К. Маркса, на принципах позитивизма и историзма. Характерно его стремление построить теорию "долгакак религиозного культа". Именно это становится доминантой его этики, которая в его философии обретает особое значение, равноположное онтологии и гносеологии.

Долг проявляется как основная этическая категория и в рамках индивидуальной жизни, и в рамках существования класса, и в перспективе экзистенции всего человечества. Долг личности определяется индивидуальным чувством свободы и обусловливает смысл жизни. Цельный человек руководствуется этическими принципами, не сводимыми и не выводимыми из эмпирической реальности и индивидуального опыта. Долг человечества — реализация идеала справедливости, братства, всеобщей любви и счастья. Долг класса определяется его связью с другими социальными группами, поэтому Лавров формулирует знаменитый постулат об "уплате долга" народу, который надолго определил отношение российской интеллигенции к массам.

Личность, осознавшая свой долг, — истинно свободный человек, ответственный перед собой и обществом. Полага-

ние личностью своей свободы формулируется Лавровым как "личный принцип свободы", который имеет основания в себе самом. Чувство свободы, нравственные идеалы создаются в самосознании личности. Цельный человек Лаврова — это "единство бытия и идеала", а жить, творить, существовать в истории, — значит развивать в себе человека, т. е. действовать в соответствии с моральным идеалом. Полагая свободу как идеал, человек вносит смысл в историю. Свобода и долг раздвигают рамки возможного, сообщая человеку перспективу истинного существования Генезис морального сознания начинается с простого желания, проходит через этап создания и осознания идеала и выводит человека из потока бессознательного в сферу осознанного бытия, в сферу истории. Поэтому моральное сознание человека, в конечном счете, — источник всего, существующего вне человека. Но это и источник его собственного сознания. Моральный человек - творческая личность, а творчество равносильно моральности.

Становление морального сознания равносильно и становлению способности к познанию Вместе с тем, для реального человека становление морального сознания — лишь возможность. Далеко не у всех формируется моральные принципы, моральное сознание и моральные идеалы. Многие ограничиваются липа фазой осознания наслаждения как исходной точки для формирования морального сознания. Поэтому для Лаврова главное — "разбудить" человека, заставить его с помощью нравственного воспитания перейти на ступень духовного наслаждения истинными ценностями. Этические идеи рассматриваются Лавровым как материальная сила, способная преобразовать мир на разумных основаниях. Истинно моральный человек способен изменить ход исторического процесса. Идеал человека — единство моральных и действенных сфер. Моральная самодостаточность человека сообщает ему абсолютную свободу, которая рассматривается Лавровым как движущаяся и преобразующая бытие сила.

На противоположных позициях в философии морали стоялН. О. Лосский (1870—1965). В рамках своей философии идеалреализма он развивал своеобразную этическую доктрину, связанную с верой в переселение душ и с антирелятивизмом.

В работах "Условие абсолютного добра", "Свобода воли" Лосский подчеркивает абсолютный характер этических категорий. Добро, справедливость, правда и т п. рассматривались имкак абсолютные онтологические ценности,

единые для всех существ, которые воплощаются в полноте бытия. Будучи абсолютными, моральные ценности и идеалы познаются и прозреваются в мистическом опыте, воплощающимся в представлениях о всеобщих нравственных идеалах Красоты, Добра, Любви, Истины, Всемогущества и Вечной Жизни К высшим моральным заповедям Лосский относил Любовь к Долгу, Любовь к другим как к самому себе, достижение полноты жизни для себя и всех других существ. Для Лосского добро абсолютно, но зло возникает от злоупотребления человеком своей свободой и волей. Эгоизм как аморальность привносит зло в мир, порождает его различные проявления — от природных катастроф до революций и бунтов.

В моральной сфере действуют как и во всей природе законы притяжения и отталкивания, они устанавливают соотношение между материальным и духовным, между прошлым, настоящим и будущим.

Лосский подчеркивал, что человек становится реальной личностью тогда, когда он понимает и принимает абсолютные ценности (в первую очередь моральные) и делает своей жизненной целью их претворение путем соблюдения долга. Общение обусловливает моральную регуляцию, оно амбивалентно: его законы могут вносить в мир как добро, любовь, так и зло, вражду. Моральную ценность Лосский определяет как органическое единство существования и смысла.

Конечная цель жизни любой личности — абсолютная полнота бытия, преодоление пропасти между богом и миром. Полнота бытия — это не только богообщение, но творчество личности, лишенное всякого эгоизма, направленное на создание абсолютных ценностей

Свобода воли должна воплощаться как Любовь. Если это не происходит, то воля обретает антикосмический характер формальной и материальной свободы. Первая — имманентна личности. Вторая означает степень творческой силы, меру творчества.

Моральная деградация и зло связаны не только с эгоизмом, но и с гордыней, которая сопрягается с богоборчеством.

Человек, который отошел от моральных ценностей, являет собой лишь потенциальную, а не актуальную личность. Степень постижения абсолютных моральных ценностей связывается Лосским со степенью личного совершенства. Поэтому человек как моральный субъект может быть и обожествлен, может войти в "небеса", в Царство

Божие, или мажет быть низвергнут в пучину бессознательного существования. Задача морального закона — заставить человека поступать в соответствии с абсолютными моральными ценностями и моральным долгом, что ведет к восхождению человека от животности к духовности.

В работахЛ. Толстого (1828—1910) "Исповедь","О жизни", "В чем моя вера", "Царство Божие внутри нас" и других раскрывается особое значение этики и морали в деле преображения науки и философии, человека и человечества.

Для этики Толстого характерны определенный рационализм, ригоризм, морализаторство, этический максимализм. Толстой обосновывает возможность абсолютного добра в эмпирической жизни субъекта. Отсюда его попытка создания этики, максимально приближенной к практике человеческого существования- Основная заповедь практической этики Толстого —непротивление злу — нацелена на создание условий самоиссякания и самоуничтожения зла. При этом данная заповедь обосновывается не разумностью, а мистической очевидностью и исторической укорененностью в раннехристианской морали. Непротивление злу связано с отрицанием Толстым значения личностного сознания на пути морального совершенствования, подменой его категорией "разумного сознания", "высшей разумности". Личностное сознание, по мнению Толстого, порождает отделенность от мира, невозможность схватывания абсолютных ценностей и абсолютных истин. В своей ограниченности оно сопряжено лишь с телесным бытием. Индивидуальность, являясь "животной личностью", уводит человека от абсолютных моральных ценностей, замыкая его в мире хотений и желаний. В человеке — главное то, что сохраняет в нем человечность как родовой признак; всеобщее, а не индивидуальное. Поэтому, считает Толстой, бессмертно лишь человечество. Можно говорить о вечной жизни в человеке, но нельзя говорить о вечном человеке. Истинная жизнь—это жизнь "муравьиных братьев", которые руководствуются принципами коллективистской морали, коллективного блага. Коллективное благо раскрывается через "разумное сознание", которое актуализируется только посредством страдания. Страдание Толстой определяеткак единственный "источник всякого света в душе".

Толстой настаивал на том, что добро является самодавлеющим и не связанным с другими абсолютными ценностями — Истиной и Красотой. Поэтому мораль — вне науки, искусства и философии, она автономна и устанав-

ливает нормы и порядки для всех других сфержизни и духа.

Отсюда— все, что не сопряжено с добром, не подчиняется моральным законам, должно быть "сброшено с корабля истории". Искусство, которое создает Иллюзии и отвращает человека от добра, прежде всего, должно подвергнуться, этическому диктату. Искусство должно быть общедоступно и утилитарно, либо не быть вообще. С точки зрения Толстого, наука, как и искусство, несет с собой ложь и обман. Если наука не подчиняет себя этическому началу, то запутывает человека, указывая ему ложные цели. Кроме того, наука вообще неверно трактует жизнь и ее смысл. Смысл истинных науки и философии, подчеркивает Толстой, — показать "как человеку самому быть лучше и как ему жить лучше".

Толстой полагал, что человек должен руководствоваться в своей жизни как заповедями, так и единством теоретических и практических моральных требований. Если моральные нормы не совпадают с моральными поступками, человек творит зло. Поэтому Толстой отстаивает этический максимализм: если добро не абсолютно, то это не добро.

Проблемы абсолютного добра рассматривает в своих работахиВл. Соловьев (1853—1900). Вопросам этики он посвятил свои знаменитые труды — "Оправдание добра" и "Три разговора", в которых много сделал для развития философии морали. Прежде всего, его интересовали проблемы существования добра и зла в различных сферах бытия. Для Соловьева взаимодействие добра и зла определяет характер процессов (разрушение, созидание), происходящих во всех сферах жизни. Зло проявляется в человеческом обществе как бедствия, голод, войны и т. п. Добро же связано с биологической эволюцией, с развитием человеческого рода. Следующая сфера борьбы добра со злом — отдельная человеческая жизнь. Зло здесь выступает как болезнь и смерть. Добро же — как потенциальное бессмертие. Оно абсолютно, его действие связано с сохранением человеческой жизни. Добро — божественный замысел мира и потенциальный личностный идеал. Добро связано с утверждением всеединства, так как человеческий род выступает для Соловьева как вечная идея, потенциальное богочеловечество. Мир добра — мир Абсолюта. Победа добра связана с ликвидацией индивидуальностей, являющихся источником зла в мире. Любое существо уже родится во зле, поэтому источник зла не в грехопадении человека, т. к. зло ему имманентно, врожденно: еще до своего воплощения.

человек делает сознательный выбор между злом (эгоизмом) и добром (самоутверждением). Обретаясь во всеедином синтезе с богом, все существа не могут выступать как отчужденное от бога, обособленное существование. Распадение всеединства на множество отдельных элементов превращает мир в прибежище зла, в проявление страдания и разъединения. При распадении целостности добро сохраняется в каждом существе как его идеальный образ, как его уникальный план творения. Благодаря этому история обретает цели и смыслы. Поэтому, в конечном счете, исторический процесс связан с утверждением и победой добра. Добро, содержащееся в историческом процессе как имманентно ему присущее, приведет к победе единства, любви и веры над распадом, враждой и смертью. Соловьев подчеркивал, что зло — необходимое условие истории, необходимый ее момент, порожденный богом. А грехопадение души — условие воссоединения с богом, путь восхождения от тварности и духовности, к первосущим смыслам. История выступает для Соловьева как совокупность актов самоопределения субъектов, нацеленных на утверждения богочеловечества, на победу софийности в мире, на совершенствование нравственного потенциала человека.

Для Соловьева историософия и теософия тесно связаны с этической проблематикой.

Ценности морали рассматриваются философом как универсальные, абсолютные и всеобщие. Поэтому Соловьев разрабатывает концепцию автономности морали, т. к. моральные проблемы имеют имманентный характер и выводятся исключительно из опыта, изначально содержащем идею добра. Нравственность, по мнению Соловьева, коренится и в естественных качествах человека: стыде, жалости, благог