Critics and criticism. Ancient and modern.
And criticism. Essays in method. — Chicago, 1957.
ШИЗОФРЕНИЧЕСКИЙ ДИСКУРС
Olson Е. An outline of poetic theory. / / Critics and criticism. — 1957
3. Аристотель. Поэтика. — M., "Художественная литература" 1951.
Аристотель. Поэтика, цит. изд.
McKeon R. The philosophical bases of art and criticism. / / Critics
And criticism. — 1957
Аристотель. Поэтика, цит. изд.
Crane R. S. Introduction. / / Critics and criticism. Ancient and
Modern. — 1957, Chicago.
Olson E. An outline of poetic theory. / / Critics and criticism. — 1957
E. А. Цурганова
ШИЗОФРЕНИЧЕСКИЙ ДИСКУРС — фр. DISCOURS
SCHIZOPHRENIQUE — термин, введенный Ж. Делезом и
Ф. Гваттари в 1972 г. (85). Исходя из концепции М. Фуко,
противопоставлявшего господству "культурного бессознатель-
ного" (см.: постструктурализм) деятельность "социально
отверженных" (безумцев, больных, преступников, а также
творческих людей: поэтов, писателей, художников), Делез и
Гваттари выдвинули понятие "шизофрения" как основное
освободительное и революционное начало личности в ее проти-
востоянии "больной цивилизации" капиталистич. общества.
"Подлинный" художник, по их представлению, неизбежно
"шизоидная личность", в своем неприятии общества он приоб-
ретает черты "социального извращенца" и обращается к Ш. Д.
— к языку, ставящему под вопрос правомочность языка обще-
принятой логики и причинно-следственных связей, к языку
абсурда и парадокса (например, произведения Л. Кэрролла и
А. Арто).
И. П. Ильин
ЭКСПЛИЦИТНЫЙ АВТОР, ФИКТИВНЫЙ АВТОР —
фр. AUTEUR EXPLICITE, AUTEUR FICTIF,англ. EXPLICIT
AUTHOR, FICTIVE AUTHOR, нем. EXPLIZITER AUTOR, FIKTIVER
AUTOR, FIGUR IM TEXT — "фигура в тексте" — рассказчик,
принадлежащий миру худож. вымысла и ведущий повествова-
ние от своего лица, т. е. "фиктивный автор" всего ли произведе-
ния или только его части, выступающий в качестве персонажа
этого романного мира. Например: Цейтблом из "Доктора
Фаустуса" Т Манна; Рудый Панько из "Вечеров на хуторе
близ Диканьки" Гоголя; фиктивные нарраторы "Героя нашего
времени" Лермонтова: безымянный повествователь, высту-
ЭСТЕТИЧЕСКАЯ ДИСТАНЦИЯ 157
пающий от имени автора романа, Максим Максимыч, сам
Печорин — автор своих дневников; Марлоу в нескольких
романах Конрада; Шахразада в "Тысяче и одной ночи"
И. П. Ильин
ЭКСПЛИЦИТНЫЙ ЧИТАТЕЛЬ — фр. LECTEUR
EXPLICITE, англ. EXPLICIT READER— реципиент, выступаю-
щий в виде персонажа, например, калиф в "Тысяче и одной
ночи", слушающий сказки Шахразады, или Э. Ч., зафиксиро-
ванный в тексте в виде прямого обращения эксплицитного
автора к своему читателю, — прием, наиболее часто встре-
чающийся в просветительской лит-ре XVIII в. (например,
постоянные обращения к читателю в романе Филдинга "Том
Джонс"). Специфич. случаем сознательного обыгрывания
писателем приема Э. Ч. может служить роман Чернышевского
"Что делать?", где в самом тексте произведения выведен спор
"автора" и "проницательного читателя" с его установками
любителя "традиционной беллетристики", заявляющего о своем
"знании" шаблонизированных канонов повествования. Здесь
Э. Ч. выступает в функции "несостоятельного читателя" яв-
ляющегося объектом иронии повествовательной стратегии
текста, направленной на разрушение инерционной системы
традиционного восприятия, чтобы переключить внимание
имплицитного читателя на более важные, с точки зрения
автора, проблемы, чем вопросы чисто литературного характера.
И. П. Ильин
ЭСТЕТИЧЕСКАЯ ДИСТАНЦИЯ — нем. ASTHETISHE
DISTANZ — понятие, определяющее степень неожиданности
произведения для читателя и, по представлениям рецептивной
эстетики, его поэтическую ценность. "Не-
доумение" или "разочарование", постигающее реципиента при
встрече с произведением, "обманывающим" его ожидания,
являются, как считает X. Р. Яусс (212), критерием определе-
ния эстетич. ценности произведения. Дистанция между гори-
зонтом ожидания читателя и "горизонтом ожидания" произ-
ведения — т. е. между уже известным, знакомым, принадле-
жащим к прошлому эстетич. опыту и необходимостью
"изменения горизонта" к-рого требует восприятие нового
произведения, — определяет, с точки зрения рецептивной
эстетики, художественный характер лит. произведения. В том
ЭСТЕТИЧЕСКИЙ ОПЫТ
случае, если Э. Д. сокращается, и от воспринимающего созна-
ния не требуется обращения к горизонту нового, еще неизвест-
ного эстетич. опыта, произведение приближается к категории
потребительского ("кулинарного" по терминологии
X. Р. Яусса), или развлекательного, иск-ва. Такое иск-во с по-
зиций Р. Э. характеризуется тем, что не требует смены гори-
зонта ожиданий от реципиента, а наоборот, целиком оправды-
вает его ожидания, продиктованные сложившимися критериями
худож. вкуса, тем самым удовлетворяя потребности реципиен-
тов в воспроизведении привычн. образцов прекрасного.
В тех случаях, когда Э. Д. отделяет произведение от ожида-
ний его первых читателей или зрителей, происходит процесс ее
постепенной историч. трансформации. Эта дистанция, воспри-
нимаемая сначала — с восторгом или осуждением — как новый
способ видения, для последующих читателей исчезает по мере
того, как первоначальное негативное отношение, вызываемое
текстом в реципиенте, заменяется на доверительное, не вызы-
вающее возражений; и то, что казалось прежде немыслимым,
начинает восприниматься как нечто само собой разумеющееся и
само, в свою очередь, будет включено в горизонт будущего
эстетич. опыта как давно и хорошо знакомое. С этим вторым
изменением горизонта (первое происходит при усвоении нова-
торского произведения рутинным сознанием реципиента)
связана проблема "классичности" так называемых "ше-
девров" Как утверждает Яусс, прекрасная форма классич.
произведений, переставшая вызывать недоумение или возраже-
ния (так как Э. Д. между ними и читателем практически све-
лась к нулю), и наполняющий их "вечный смысл" (к-рый по
общему согласию не принято подвергать ни малейшему сомне-
нию), с точки зрения рецептивной эстетики, сближает эти
произведения с воспринимаемым "без сопротивления" развле-
кательным, "кулинарным" иск-вом. Это традиционно сглажен-
ное (вследствие критич. сокращения Э. Д. между произведени-
ем и реципиентом) восприятие классики требует особых усилий
от реципиента, стремящегося прочесть ее "вопреки" привычно-
му эстетич. опыту, чтобы вновь раскрыть ее худож. природу и
выявить ее эстетич. ценность.
А. В. Драное
ЭСТЕТИЧЕСКИЙ ОПЫТ — нем. ASTHETISCHE
ERFAHRUNG — одна из центральных категорий рецептивной
эстетики, введенная в лексикон специалистов Р. Ингарденом
ЭСТЕТИЧЕСКИЙ ОПЫТ
(в частности, в его работе "Конкретизация и реконструкция"
196). Наиболее глубокую разработку это понятие получило в
работах X. Р. Яусса, главным образом в книгах "История
литературы как провокация литературоведения" (212) и
"Эстетический опыт и литературная герменевтика" (210).
Рассматривая Э. О. прежде всего в рецептивно -
коммуникативном аспекте, исследователь отмечает, что с точки
зрения рецепции он отличается от прочих видов социального
функционирования личности специфическим отношением ко
времени. Благодаря ему реципиент может видеть вещи в "новом
свете" и посредством этой первооткрывательской функции
может наслаждаться зримой реальностью, творящейся на его
глазах. Это свойство Э. О. позволяет человеку, использующе-
му его, переселяться с помощью фантазии в иные миры, избав-
ляясь тем самым от гнета времени.
Э. О. позволяет забегать вперед, прорываться в будущее,
открывая человеку новые горизонты, новые возможности; это
свойство оживляет прошлое, исчезнувшее или вытесненное из
памяти, возвращая, таким образом, утраченное время.
В коммуникативном плане Э. О. позволяет человеку, за-
нявшему позицию созерцателя, установить специфич. ролевую
дистанцию по отношению к изображаемому, равно как и дает
ему возможность, приняв участие в своеобразной игре, отожде-
ствить себя с тем, что представляется ему идеальным, образцо-
вым. Э. О. позволяет также наслаждаться тем, что в реальной
жизни невозможно осуществить или трудно вынести. Он
создает пространство для ситуаций и ролей, к-рые сможет
пережить или сыграть не только тот, кто движим безотчетной
потребностью в подражании, но и тот, кто способен сделать
сознательный выбор. Э. О., наконец, позволяет человеку
воспринимать "самоосуществление" собственного "я" в ходе
проигрывания всех ролей и переживания ситуаций как процесс
эстетич. воспитания.
Э. О., свидетельствующий о продуктивных, творческих
возможностях человека, с самой глубокой древности, подчерки-
вает Яусс, одновременно давал представление о границах этих
возможностей и о том сопротивлении, к-рое приходилось
преодолевать художникам и поэтам в процессе творчества. До
того как была создана "эстетика гениальности" в качестве
границы и идеальной нормы худож. творчества выступала
природа, исчерпать к-рую художнику было не дано, не говоря
уже о попытке превзойти ее — он мог лишь подражать ей или,
ЭСТЕТИЧЕСКИЙ ОПЫТ
в крайнем случае, совершенствовать те образцы, к-рые природа
оставила недоработанными.
С победой принципов эстетики, утверждающей в иск-ве
приоритет автономного гения, Э. О., к-рым располагает ху-
дожник, стал мыслиться не только как творчество по законам
субъективной свободы, осуществляемое без оглядки на какие-
либо правила или образцы, или как сотворение воображаемых
миров за пределами повседневности, но и как способность гения
воссоздавать знакомый, давно привычный и вновь ставший
чужим мир в его изначальной неожиданности и полноте. Как
считает Яусс, глубинная сущность Э. О. не в обостренном
восприятии нового и не в том ошеломляющем впечатлении, к-
рое несет с собой знакомство с иным миром; она — в возвра-
щении утраченного времени, в обретении давно забытого про-
шлого, путь к к-рому лежит через "врата повторного узнава-
ния".
Поэт-модернист, выполняющий посредническую функцию в
процессе обновления эстетич. восприятия путем повторного
узнавания вытесненного опыта прошлого, делает всеобъемлю-
щую силу воспоминания высшей инстанцией эстетич. производ-
ства. В отличие от платоновского "анамнеза" произведению
здесь не приписывается обладание вневременными качествами
абсолютно Прекрасного: в процессе самого припоминания о
прошлом эстетич. деятельность сама создает себе цель, "телос",
благодаря к-рому несовершенный мир и бренный, преходящий
опыт обретают в произведении совершенную форму и вечный,
непреходящий характер.
Э. О. обладает еще одним свойством, заключающимся в
бесцельности эстетич. деятельности, не преследующей никакой
иной цели, кроме собственного саморазвития.
Отличительная особенность Э. О. — добровольный харак-
тер эстетич. познания мира. Именно то обстоятельство, что
иск-во не требует принудительного внедрения своих ценностей
и возвещаемая им истина не может быть ни опровергнута с
помощью догм, ни "фальсифицирована" посредством логики, и
составляет, по Яуссу, суть его общественной функции. Именно
этот фактор придает иск-ву освобождающий, раскрепощающий
характер, именно этим объясняется заинтересованность власть
имущих в том, чтобы подчинить своей воле его соблазняющую
и просвещающую мощь. Иск-ву, утверждает Яусс (солида-
ризирующийся в этом пункте с Ю. М. Лотманом), во все
времена удавалось пережить своих гонителей, и не потому, что
ЭСТЕТИЧЕСКИЙ ОПЫТ
оно способствовало удовлетворению материальных потребно-
стей общества, а потому, что отвечало задачам, осуществить к-
рые позволяет лишь игровая природа Э. О.
Яусс отмечает и другую важную особенность Э. О. — его
"строптивость", особенно с точки зрения религиозного автори-
тета: как только иск-во используют с целью конкретно-зримого
воплощения сверхчувственного начала или понятия, Э. О. тут
же именно чувственному явлению придает очарование и пре-
лесть, доставляющие наслаждение видом воплощенной реаль-
ности.
Яусс выделяет и такую разновидность Э. О., к-рая отделена
непереходимой гранью от действительности и осознается ис-
ключительно негативно, как опыт "исторического упадка" Его
можно обнаружить и там, где он, опережая конкретно-
жизненный, непосредственный опыт, привносит свои нормы и
содержание в жизненную практику.
Вслед за Э. Блохом Яусс понимает способность Э. О. рас-
крывать человеку глаза на действительность, открывать мир,
как присущее этому опыту свойство утопич. предвидения. Он
называет эту способность "прорывом силы воображения"
опережением действительности с помощью фантазии. В качест-
ве примеров Яусс приводит "Вадуца" Брентано и "Последнего
короля Орплида" Мерике, где изображаются идеальные по-
этич. ландшафты, о к-рых мечтают еще в детстве, уносясь в
мечтах прочь от обыденного мира, и к-рые несут в себе "всю
реальность предвидения возможной действительности" (210),
пробуждая в сердцах читателей надежду на лучшее будущее.
С помощью средств лит-ры Э. О. разворачивает свое "как
будто" так широко, что самые высокие ожидания совпадают с
реальностью лишь в крайних проявлениях, в остальном же они
должны неминуемо привести к разочарованию при встрече с
действительностью. Любовь Дон Кихота к Дульсинее остается
возвышенной, поскольку герой так и не встречает свою воз-
любленную; в романе Пруста "В поисках утраченного времени"
любовь героя всякий раз умирает, как только желаемое осуще-
ствляется, и вновь оживает, когда терзаемый ревностью герой
представляет свою возлюбленную принадлежащей другому. В
этом произведении ожидания, порождаемые Э. О., меняют
свою направленность на противоположную: опережающий
действительность прыжок воображения, неизлечимо страдаю-
щего отсутствием чувства реальности, может быть совершен
только назад, в прошлое, когда сила воображения восстанавли-
162 ЭСТЕТИЧЕСКИЙ ОПЫТ
вает во всем эстетич. совершенстве жизнь, прожитую неполно,
не "до конца"
Э. О., резюмирует Яусс, в равной степени проявляется и в
утопич. предвидении, и в узнавании прошлого. Он улучшает
несовершенный мир, не только "проектируя" будущее, но и
оберегая прошлое, к-рое было бы утрачено для человечества,
если бы лит-ра и иск-во не обращали к нему "свой испытующий
и проясняющий взор" (210).
А. В. Драное
БИБЛИОГРАФИЯ к первой части 163
БИБЛИОГРАФИЯ
К первой части