Философия и искусство в произведении.

- Философия в форме произведения не есть действительное философствование, в котором мыслимое таким образом есть только функция. Как философское мыслительное произведение (philosophische Gedankenwerk) имеет свои корни в философствовании, как мыслящей жизни, так в нем же заключается и его критерий.

Если поэтому философия как произведение имеет тенденцию отрываться от этого основания, чтобы существовать как наличное объективное целое, то это произведение получает черты родства с произведением искусства. Как и произведение искусства, философское учение закругленно замыкается в некий мир в конкретности отдельной, наглядно предстоящей нашим глазам формации, видении его творца, трудившегося над этим целым, как над произведением искусства. Наконец, оно противостояло ему как некое иное. У него возник план, он делал наброски, бросал одно, исполнял другое, части целого взаимно согласовывались одна с другой. В частностях он живо видел целое. Не только в исполнении, но и в самом строе мыслей, который в принципе мог бы проявиться в различных изложениях и будучи выражен теми или иными словами, есть нечто подобное произведению искусства. Философия настаивает, далее, на положительности и ясности, родственной созерцанию; напротив, решительность артикуляции в творении художника подобна своего рода языку категорий. Мышление философа может иметь наружность инстинктивного художественного выражения; поэтому философские учения переживались также воспринимающими их как своего рода произведения искусства, богатое многообразие которых мы можем найти в истории философии, как в музее.

Однако совершенное отвлечение философии и полная самостоятельность существования ее произведения означали бы в то же время смерть философии. А потому философствование в его произведении отличает себя от произведения искусства, чтобы спасти от погибели свою сущность. Философствование не может быть исполнено без остатка в своем произведении, произведение же искусства достигает осуществления как совершенное. Философская мысль до самого конца остается вопросом, как объективно ставшая, эта мысль есть лишь возможность; она обращается к тому, кто ее слышит, не для того, чтобы быть только воспринятой им, но для того, чтобы получить воплощение. В философском произведении человек не отдыхает, предаваясь представшему в настоящем бытию, но с этим произведением он осознает это бытие, которое в философствовании просветляется для него, но которое не дается ему, как в созерцании произведения искусства, из пределов которого погруженность в исполняющее жизнью мгновение уже не хочет выходить (Im philosophischen Werk ruht der Mensch nicht aus, hingegeben an die Gegenwart des Seins, sondern mit ihm wird er dieses Seins inne, das ihm durch Philosophieren erhellt, das ihm aber nicht gegeben wird wie im Anschauen des Kunstwerks, über das ein Versenktsein im erfüllenden Augenblick nicht mehr hinaus will). Мысль в самой сущности своей заключает беспокойство движения вперед, как созерцание - покой углубления.

А значит, именно то, что философствование, подобно формациям искусства, объективируется в формациях мысли, отчуждает его от него самого, прежде всего там, где предметом внимания при создании произведения делается для него то, что может оказаться ему присуще лишь непроизвольно.

Так, словесное выражение мысли (die Sprachlichkeit des Denkens), если этого выражения начинают искать сознательно, становится серьезным предметом философствования, которое хочет высказать некоторую веру. Словесное творчество некоторых философов (Гегель) вводит в недоразумения. Гегель не обращал сознательного внимания на язык, а в своих размышлениях о языке объявлял даже слова простыми знаками. Новые слова, как таковые, рождают озадаченность всего лишь неожиданным и отвлекают мысль философствующего читателя. Если мысль становится объектом как слово и предложение, то философствование становится искусством правильно говорить (die Kunst des Sprechens), которое распространяется как манера выражения (Sprechmanier). Как возможно уклонение философии в чистую науку, так здесь становится возможной игра в кубики языковых формаций (ein Basteln an Sprachgebilden). Держаться сути дела - в философствовании это значит не держаться какого-то предмета, а быть у себя самого (Bei der Sache sein, heißt im Philosophieren nicht bei einem Gegenstand sein, sondern bei sich selbst sein). Обособление словесной формы мысли - это своеобразный способ освободиться от требований (Anspruch), предъявляемых человеку философствованием; оно обнаруживается в разрыве (Diskontinuität) между языком этой области промысла и языком знающей обязательства жизни. Искусство требует этого разрыва, но подлинное философствование требует непрерывного единства, поскольку оно есть мышление, как сама мыслящая жизнь.

Поскольку форма произведения искусства не есть форма философии, то философствование становится по своему смыслу объемлющим (Übergreifende), потому что незавершимым (Unabschließbare) в качестве целого; ибо философия как целое есть подлинно бесформенное и со всех сторон открытое (Philosophie als Ganzes ist das eigentlich Formlose und nach allen Seiten Offene).

Хотя в философии, как и повсюду, мы можем искать одного лишь переживания, рассматривать мыслительное построение в его архитектуре, наслаждаться им как поэмой, испытывать от него необязательную радость или, при неудовлетворении этих наших мотивов, неудовольствие. Однако философия есть в своей истине путь к нашему бытию и смыслу; с помощью философии мы воспитываем себя (Philosophie ist jedoch in Wahrheit der Weg zu unserem Sein und Sinn; mit ihr erziehen wir uns). Ее сущность есть сама просветляющая себя в мышлении жизнь. Она не есть лишь средство, ибо она, как органон, решительно не может быть оторвана от своей функции. Она, как формация, действительна лишь вместе со своим исполнением. Она не видит себе конца как цели и совершенства; в насущном акте исполнения она есть в то же время свое удовлетворение, и как явление во времени никогда не бывает завершенно готовой.