Становление теоретического содержания и логическая структура «Манифеста Коммунистической партии»

[490]

За последние годы марксоведы и историки марксизма получили много новых данных относительно предыстории и истории создания Манифеста (находки и новые публикации произведений и писем Маркса и Энгельса, документов Союза коммунистов, результаты новых исследований). Наши представления о процессе становления его теоретического содержания и логической структуры стали существенно более ясными и конкретными.

Предыстория Манифеста охватывает около пяти лет.

Осенью 1842 г. – осенью 1843 г. произошел переход Маркса и Энгельса к коммунизму. Одновременно, с весны – лета 1843 г., начался процесс становления материалистического понимания истории – первой теоретической предпосылки и основы научного коммунизма. В феврале 1844 г. в «Немецко-французском ежегоднике» были опубликованы коммунистические статьи Маркса и Энгельса. В статье Маркса «К критике гегелевской философии права. Введение» впервые была сформулирована идея всемирно-исторической роли пролетариата – первое отправное положение будущей теории научного коммунизма. Весной и летом того же года в «Экономическо-философских рукописях» Маркс предпринял первую попытку научно обосновать новые коммунистические воззрения. Важные элементы теории научного коммунизма были развиты затем в книге Маркса и Энгельса «Святое семейство» (сентябрь – ноябрь 1844 г.) и в книге Энгельса «Положение рабочего класса в Англии» (сентябрь 1844 г. – март 1845 г.); обе они вышли в свет в 1845 г.

Качественно новый этап формирования марксизма начался весной 1845 г., когда в начале апреля Энгельс приехал в Брюссель и Маркс изложил ему свою почти сложившуюся к тому времени основную концепцию материалистического понимания истории, т.е. исторического материализма. Эта концепция и составила впоследствии основное ядро содержания Манифеста. Тогда же, весной 1845 г., Маркс и Энгельс решили сообща разработать новое диалектико-материалистическое мировоззрение в форме критики немецкой послегегелевской философии. Первым наброском идей будущего произведения явились знаменитые «Тезисы о Фейербахе», а сам замысел был реализован позднее, осенью 1845 г. – весной 1846 г., в рукописи «Немецкой идеологии».

Главным теоретическим достижением авторов «Немецкой идеологии» явилось выяснение диалектики взаимодействия и развития производительных сил и производственных отношений. Это дало ключ к пониманию всей структуры человеческого общества и всего исторического процесса его развития, позволило Марксу и Энгельсу разработать материалистическое понимание истории как целостную концепцию и как непосредственную философскую основу теории научного коммунизма, позволило им осуществить исторически первое, философское, или социологическое, обоснование данной теории.

В противоречии между производительными силами и производственными отношениями буржуазного общества Маркс и Энгельс обнаружили объективную основу неизбежной пролетарской, коммунистической революции, основу исторически неизбежного коммунистического преобразования общества. Развивая идею об определяющей роли материального производства, они сформулировали одно из важнейших положений научного коммунизма – положение о двух материальных предпосылках коммунистического преобразования общества. Такими предпосылками являются: развитие материальных производительных сил, представленных достаточно высоким уровнем развития крупной промышленности, и формирование революционного класса – современного крупнопромышленного пролетариата. В «Немецкой идеологии» были заложены основы марксистской теории классов и классовой борьбы, впервые в общем виде высказана идея диктатуры пролетариата и в общих чертах разработана целостная теория будущего коммунистического общества.

В «Немецкой идеологии», по существу, вырабатывается основное программное требование коммунистов – обобществление средств производства, хотя сама формула появится позднее, лишь в 1850 г., в работе Маркса «Классовая борьба во Франции», подобно тому как в той же работе в марте 1850 г. появится сам термин «диктатура пролетариата».

То, что Маркс и Энгельс уяснили себе в ходе работы над рукописью «Немецкой идеологии», было впервые, и притом в более развитом виде, опубликовано в книге Маркса «Нищета философии» и в других работах основоположников научного коммунизма, предшествовавших Манифесту, и, наконец, в самом Манифесте. Так, если в «Немецкой идеологии» диалектика производительных сил и производственных отношений формулировалась как соотношение производительных сил и «формы общения», т.е. общественных отношений, то в «Нищете философии» Маркс дал уже более точную формулировку этого положения, которая была затем воспроизведена и в Манифесте.

Рукопись «Немецкой идеологии» опубликовать не удалось. «Мы тем охотнее предоставили рукопись грызущей критике мышей, – писал впоследствии Маркс, – что наша главная цель – уяснение дела самим себе – была достигнута»[491]. И как бы подхватывая эту мысль, Энгельс много лет спустя вспоминал: «Как только мы все уяснили сами себе, мы приступили к работе»[492]. Они приступили к подготовке условий для создания пролетарской, коммунистической партии. А в борьбе за создание партии выработка ее научно обоснованной программы была одним из главных направлений деятельности основоположников научного коммунизма.

Первым шагом на этом пути явилась организация в начале 1846 г. Брюссельского коммунистического корреспондентского комитета. Начинается переписка с единомышленниками в Германии, Франции, Англии. Устанавливаются связи, вырабатывается единство взглядов. 22 июня в письме Брюссельского комитета Лондонскому коммунистическому корреспондентскому комитету (фактически руководству тогдашнего Союза справедливых) было выдвинуто предложение о созыве коммунистического конгресса.

В конце января 1847 г. руководители Союза справедливых сделали Марксу и Энгельсу официальное предложение вступить в Союз. Убедившись в готовности его руководителей осуществить реорганизацию Союза на основе принципов научного коммунизма, Маркс и Энгельс дали согласие. Реорганизация предусматривала и выработку новой программы. Эта задача была сформулирована в обращении руководящего органа – Народной палаты Союза справедливых – к членам Союза, датированном февралем 1847 г.: «Должна быть произведена полная реорганизация… Должен быть составлен краткий коммунистический символ веры… Мы ставим на обсуждение следующие три вопроса… 1. Что такое коммунизм и чего хотят коммунисты? 2. Что такое социализм и чего хотят социалисты? 3. Каким путем можно наиболее быстро и вернее всего ввести коллективные формы жизни?.. Что касается введения общности имущества, то основной вопрос заключается в том, может ли она быть введена сразу, или же мы должны допустить переходный период, за время которого можно было бы воспитать народ, а если это так, то какова продолжительность этого периода? Во-вторых, могут ли и должны ли коллективные формы жизни быть введены в полном объеме или же сперва должны быть предприняты небольшие опыты; следует ли при этом применить насилие, или же преобразование должно произойти мирным путем?»[493]. Эта программа дискуссии, формулировавшая вопросы, актуальные в то время среди участников рабочего движения, социалистов и коммунистов, предопределяла в известной степени и некоторые элементы содержания будущего Манифеста, призванного дать научный ответ на назревшие вопросы революционного движения.

2 – 9 июня в Лондоне состоялся конгресс, на котором Союз справедливых был реорганизован в Союз коммунистов, – первый конгресс Союза коммунистов. Маркс не смог поехать в Лондон. Энгельс же принял самое активное участие в работе конгресса. Этот первый конгресс принял проект нового устава и проект программы. Прежний девиз Союза: «Все люди – братья» – был заменен новым, марксистским девизом: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» В 1968 г. швейцарский марксовед Берт Андреас обнаружил в одной из библиотек Гамбурга ряд документов, относящихся к первому конгрессу Союза коммунистов, в том числе проект устава и, главное, проект программы – написанный Энгельсом «Проект Коммунистического символа веры». В 1969 г. эти документы были впервые опубликованы на языке оригинала, а в 1970 г. «Проект Коммунистического символа веры» был опубликован на русском языке[494]. Это одна из самых сенсационных находок в истории марксоведения последних лет. Ведь в наши руки попал первоначальный вариант «Принципов коммунизма» и, следовательно, в конечном счете – первый набросок будущего Манифеста.

В конце октября в ходе борьбы за программу пролетарской партии, основанную на принципах научного коммунизма, Энгельс по поручению окружного комитета Союза коммунистов в Париже составил новый проект программы – «Принципы коммунизма». И первоначальный «Проект», и «Принципы» были составлены в традиционной для тогдашних коммунистических организаций форме катехизиса, т.е. форме вопросов и ответов. Но за несколько дней до второго конгресса Союза в письме к Марксу 23 – 24 ноября Энгельс выдвинул идею отказаться от такой устаревшей, недостаточно гибкой формы и составить программу Союза коммунистов в форме манифеста: «Подумай над „Символом веры“. Я считаю, что лучше всего было бы отбросить форму катехизиса и назвать эту вещь „Коммунистическим манифестом“» и т.д.[495]

29 ноября – 8 декабря в Лондоне состоялся второй конгресс Союза коммунистов. Маркс и Энгельс сыграли решающую роль в его работе. Конгресс окончательно принял устав Союза. После подробного многодневного обсуждения взгляды Маркса и Энгельса получили полное признание. Им было поручено выработать программу Союза. Этой программой стал «Манифест Коммунистической партии». Он был написан в декабре 1847 г. – январе 1848 г. Он вышел в свет в Лондоне около 24 февраля 1848 г., почти одновременно с началом европейской революции 1848 – 1849 гг.

Таким образом, как выяснилось теперь, после обнаружения первоначального варианта Энгельса, весь длительный и сложный процесс выработки марксистской программы возникающей пролетарской, коммунистической партии прошел через три основные фазы, три стадии развития:

1) Начало июня 1847 г. Энгельс. «Проект Коммунистического символа веры».

2) Конец октября 1847 г. Энгельс. «Принципы коммунизма».

3) Декабрь 1847 г. – январь 1848 г. Маркс и Энгельс. «Манифест Коммунистической партии».

Сопоставление и сравнительный анализ этих трех программных документов представляют огромный научный интерес. Но прежде чем обратиться не к детальному, а хотя бы к суммарному сопоставлению этих трех вариантов программы, убедимся в том, что и предшествующие этапы становления марксистской теории нашли прямое отражение в содержании Манифеста.

Возьмем в качестве примера процесс становления одной из центральных идей Манифеста – идеи диктатуры пролетариата. В свое время Энгельс говорил, что они с Марксом всегда считали, что для достижения великих целей грядущей социальной революции рабочий класс должен будет прежде всего овладеть организованной политической властью государства и с ее помощью подавить сопротивление класса капиталистов и организовать общество по-новому[496]. Что стоит за этим утверждением, какие факты имеются к настоящему времени в нашем распоряжении?

В 1970 г. на русском языке была впервые опубликована статья молодого Энгельса «Централизация и свобода» (она была напечатана без подписи в «Рейнской газете» 18 сентября 1842 г.). Эта статья содержит первые признаки перехода Энгельса к коммунизму (донаучному, в целом еще утопическому, но революционному). Она заканчивается таким выводом: «Государство – это не реализация абсолютной свободы, каким оно считается». Оно может осуществить лишь объективную (внешнюю) свободу. «Истинная субъективная свобода, которая равносильна абсолютной свободе, требует для своего осуществления иных форм, чем государство»[497]. Не исключено, что в зародыше здесь появляется идея об исчезновении государства в будущем обществе и вместе с тем намечается отдаленный подход к идее новой демократии, которая явится переходом к такому обществу, где уже не будет государства. Сопоставление данного рассуждения Энгельса с его позднейшими высказываниями подтверждает наше предположение.

Так, в трех статьях Энгельса «Положение Англии», написанных соответственно в январе, феврале и марте 1844 г., та же мысль развивается дальше и определенно намечается приближение к идее диктатуры пролетариата.

Январь: Энгельс отмечает неясность у Карлейля в вопросе о целях и задачах современной демократии. «Демократия является, конечно, лишь переходной ступенью… к истинной, человеческой свободе»[498]. То же, что и в сентябре 1842 г., противопоставление государства и подлинной свободы. Такое противопоставление будет характерно для Энгельса и в более поздние годы, в период после Парижской коммуны. Так, в известном письме Бебелю в марте 1875 г., подвергая критике оппортунистический тезис немецких социал-демократов о «свободном народном государстве», он писал: «Говорить о свободном народном государстве есть чистая бессмыслица: пока пролетариат еще нуждается в государстве, он нуждается в нем не в интересах свободы, а в интересах подавления своих противников, а когда становится возможным говорить о свободе, тогда государство как таковое перестает существовать»[499].

Февраль: Выясняется, что «современная демократия» – это та, к которой стремятся чартисты, это «рабочая демократия». Как только будет введена Народная хартия, говорит Энгельс, денежная аристократия будет политически побеждена рабочей демократией[500].

Март: «Ближайшим будущим Англии будет демократия. Но какая демократия!.. Борьба демократии против аристократии в Англии есть борьба бедных против богатых. Демократия, навстречу которой идет Англия, – это социальная демократия» и т.д.[501]

Несколько позднее подходы к идее диктатуры пролетариата намечаются и у Маркса в его «Экономическо-философских рукописях» (апрель – август 1844 г.)[502] и в статье «Критические заметки к статье „Пруссака“ „Король прусский и социальная реформа“», датированной 31 июля 1844 г. В этой последней Маркс пишет: «…социализм не может быть осуществлен без революции. Он нуждается в этом политическом акте, поскольку он нуждается в уничтожении и разрушениистарого. Но там, где начинается его организующая деятельность, где выступает вперед его самоцель, его душа, – там социализм отбрасывает политическую оболочку»[503].

Впервые проводимому здесь различению разрушительных и созидательных задач предстоящего переворота в известной мере соответствует различение политического переходного периода и самого будущего общества.

В начале 1845 г. в своей книге «Положение рабочего класса в Англии» Энгельс еще раз приближается к идее диктатуры пролетариата. Подвергая критике недостатки английских социалистов, он говорит, что «они не признают исторического развития и поэтому хотят перевести страну в коммунистическое состояние тотчас же, немедленно, а не путем дальнейшего развертывания политической борьбы до ее завершения, при котором она сама себя упразднит»[504].

И только в «Немецкой идеологии» в ноябре – декабре 1845 г. Маркс и Энгельс впервые, правда, пока в самом общем, еще не вполне определенном виде, высказали эту важнейшую идею политического учения марксизма. Вот эта исторически первая формулировка: «Каждый стремящийся к господству класс, – даже если его господство обусловливает, как это имеет место у пролетариата, уничтожение всей старой общественной формы и господства вообще, – должен прежде всего завоевать себе политическую власть»[505]. Если до 1845 г. Маркс и Энгельс приближались к такому выводу, то здесь они его уже сделали. Действительно, завоевание политической власти, установление классового господства пролетариата и, как это ясно из всего контекста «Немецкой идеологии», именно революционным путем, а затем уничтожение частной собственности, классов и тем самым классового господства вообще – что это, как не основные элементы специфически марксистского учения о диктатуре пролетариата?

В более поздней части рукописи «Немецкой идеологии», относящейся уже к марту – апрелю 1846 г., мы находим прямое указание на исчезновение в будущем государства и, возможно, второе, косвенное указание на период диктатуры пролетариата: «Коммунистическая революция, уничтожающая разделение труда, в конечном итоге устраняет политические учреждения»[506].

Через год в «Проекте Коммунистического символа веры» (16-й пункт) Энгельс впервые как программное требование сформулирует следующее положение: «Первым основным условием для введения общности имущества является политическое освобождение пролетариата путем установления демократического государственного строя». А в трех следующих пунктах впервые наметит программу деятельности этого государства – ряд переходных мероприятий.

Но есть ли связь между «демократическим государственным строем» и «политическим господством пролетариата»? Проходит четыре месяца, и в статье «Коммунисты и Карл Гейнцен» (статья вторая, датирована 3 октября 1847 г.) Энгельс дает недвусмысленный ответ на этот вопрос: «Необходимым следствием демократии во всех цивилизованных странах является политическое господство пролетариата, а политическое господство пролетариата есть первая предпосылка всех коммунистических мероприятий»[507]. Так эта важнейшая идея впервые высказывается в печати. И здесь же Энгельс снова касается вопроса о переходных мероприятиях.

В конце того же месяца в статье «Морализирующая критика и критизирующая мораль» Маркс также впервые высказывает в печати идею революционной власти пролетариата[508], а Энгельс в «Принципах коммунизма» (18-й пункт) уже делает значительный шаг вперед, дифференцируя два возможных варианта диктатуры пролетариата и разрабатывая подробно – в виде 12 пунктов – программу ее деятельности. Пролетарская революция, говорит Энгельс, прежде всего создаст демократический строй, демократическое государство, в котором политически господствующим классом будет пролетариат. И он предвидит два возможных варианта ее развития. Там, где пролетариат уже составляет большинство населения (в Англии), – там в форме демократии будет установлено прямое политическое господство пролетариата. Там же, где пролетариат еще не составляет большинства населения, а такое большинство образуют только пролетариат вместе с присоединившимися к нему мелкими крестьянами и городскими мелкими буржуа (во Франции и Германии), – там в форме демократии будет установлено косвенное политическое господство пролетариата.

В Манифесте будет сделан следующий шаг вперед. Пролетарское государство будет определено здесь как «пролетариат, организованный как господствующий класс», будут сформулированы две общие задачи диктатуры пролетариата и переработана программа переходных мероприятий[509]. Сравнительный анализ программы диктатуры пролетариата в «Принципах» (12 пунктов) и в Манифесте (10 пунктов) показывает, что по содержанию они в целом совпадают. Различия же сводятся к двум моментам. Во-первых, формулировки в Манифесте более точные и, как правило, более обобщенные. Во-вторых, группировка пунктов в Манифесте более строгая, внутренне более логичная.

Так шел процесс становления идеи диктатуры пролетариата.

Приведем теперь несколько других примеров. Содержание целого ряда конкретных положений Манифеста было фактически выработано в предшествующих произведениях Маркса и Энгельса, особенно в таких теоретических трудах, как «Немецкая идеология» и «Нищета философии». Вот некоторые сопоставления.

В «Немецкой идеологии» находим мы первую формулировку, предвосхищающую исходный тезис Манифеста, о классовой борьбе как движущей силе истории: «Общество развивалось до сих пор всегда в рамках противоположности, которая в древности была противоположностью между свободными и рабами, в средние века – между дворянством и крепостными, в новое время – между буржуазией и пролетариатом»[510]. Теоретическим источником этого положения явилась известная мысль, высказанная еще сенсимонистами[511]. Однако в «Немецкой идеологии» она получила уже чисто материалистическое обоснование, а в Манифесте стала исходным пунктом всего анализа буржуазного общества – анализа, завершающегося выводом о неизбежном революционном преобразовании этого общества в бесклассовое, коммунистическое общество. Переходным звеном между «Немецкой идеологией» и Манифестом является то место в «Принципах коммунизма», где Энгельс отвечает на вопрос, какие трудящиеся классы существовали до промышленной революции, породившей современный пролетариат. Его ответ гласит: рабы, крепостные, ремесленные подмастерья, мануфактурные рабочие.

В «Немецкой идеологии» вырабатывается основная формула исторического материализма и раскрывается классовая природа общественного сознания: «Сознание никогда не может быть чем-либо иным, как осознанным бытием, а бытие людей есть реальный процесс их жизни… Не сознание определяет жизнь, а жизнь определяет сознание». «Мысли господствующего класса являются в каждую эпоху господствующими мыслями»[512] и т.д. Эти положения включаются в текст Манифеста: «Вместе с условиями жизни людей, с их общественными отношениями, с их общественным бытием изменяются также и их представления, взгляды и понятия, – одним словом, их сознание… Господствующими идеями любого времени были всегда лишь идеи господствующего класса»[513].

Нетрудно установить аналогичную параллель между характеристикой исторических корней утопизма, данной Марксом в «Нищете философии», и такой же характеристикой утопического социализма и коммунизма в Манифесте[514]. Можно привести и целый ряд других подобных текстуальных сопоставлений, не говоря уже о сопоставлениях смысловых. В целом же можно утверждать, что почти все элементы содержания Манифеста выросли прямо или косвенно из результатов предшествующего развития теоретических воззрений Маркса и Энгельса.

Сопоставим теперь в общих чертах структуру и содержание трех вариантов программы Союза коммунистов. Прежде всего бросается в глаза определенное соответствие пунктов (вопросов и ответов) «Проекта Коммунистического символа веры» и «Принципов коммунизма» и глав «Манифеста Коммунистической партии». Опуская детали, это соответствие можно представить в виде следующей таблицы:

«Проект»	1 – 6	7 – 12	13 – 22	–	–
«Принципы»	Переработано	1 – 13	14 – 23
«Манифест»	–	I	II	III	IV

Эта таблица в обобщенном виде показывает, как складывалась основная структура Манифеста. В самых общих чертах все три документа в структурном отношении соответствуют друг другу. Общее заключается уже в том, что сначала характеризуется настоящее как результат исторического развития (I глава Манифеста), а затем рассматривается предстоящее преобразование общества и коммунизм как его конечный результат (II глава). Не все пункты первоначального «Проекта» вошли в состав «Принципов», но зато все основное содержание «Принципов» было так или иначе использовано в Манифесте.

Сопоставим сперва «Проект» и «Принципы». Первые шесть пунктов «Проекта» были радикально переработаны: опущены (наполовину) или существенно изменены и перемещены (содержание их использовано, отчасти буквально, в других местах). Дело в том, что в этих немногих пунктах Энгельс вынужден был сделать некоторые уступки незрелым еще воззрениям руководителей Союза справедливых. Насколько возможно, он смягчил неправильность или неточность навязанных ему формулировок. Однако такого рода уступки составляют незначительную долю всего содержания «Проекта» – документа в целом вполне марксистского, составленного исходя из принципов уже научного коммунизма.

В остальной части оба документа в структурном отношении соответствуют друг другу, а различие между ними сводится к тому, что в «Принципах» добавлен ряд новых вопросов: 5 – 6, 10 – 14, 19 – 20, 24 – 25-й. Большинство из них касается более подробной характеристики буржуазного общества. Добавлен известный вопрос о том, может ли пролетарская революция произойти в одной стране. В ответе на него Энгельс развивает положение, впервые сформулированное Марксом в рукописи «Немецкой идеологии». Два новых пункта – 14-й и 20-й – содержат развернутую характеристику будущего, коммунистического общества. Наконец, два добавленных в заключение: «24. Чем отличаются коммунисты от социалистов?» и «25. Как относятся коммунисты к остальным политическим партиям нашего времени?» – касаются проблем, составивших затем предмет двух последних глав Манифеста: «III. Социалистическая и коммунистическая литература» и «IV. Отношение коммунистов к различным оппозиционным партиям».

Особый интерес представляет упомянутый 20-й пункт «Принципов», содержащий суммарную, целостную характеристику собственно коммунистического общества. Анализ его позволяет выявить четыре основные характеристики коммунистического общества, четыре главных результата окончательного уничтожения частной собственности:

1) Всеобщая ассоциация всех членов общества в целях совместной и планомерной эксплуатации производительных сил.

2) Развитие производства до такой степени, чтобы оно удовлетворяло потребности всех членов общества.

3) Полное уничтожение классов.

4) Всестороннее развитие способностей всех членов общества путем

– уничтожения прежнего, классового разделения труда;

– производственного воспитания (т.е. соединения воспитания с производительным трудом);

– всестороннего удовлетворения потребностей каждого члена общества.

Прямо или косвенно здесь охарактеризованы все основные стороны коммунистического общества: производство и потребление, общественные отношения и общественное сознание и, наконец, сам человек.

Текст первоначального «Проекта» позволил установить ответы на три вопроса, отсутствовавшие в рукописи «Принципов», – на 9, 22 и 23-й вопросы.

После формулировки 9-го вопроса: «Чем отличается пролетарий от ремесленника?» – в рукописи «Принципов» Энгельс оставил пробел для ответа. В «Проекте» мы теперь находим этот ответ, подробный ответ на вопрос, сформулированный точно так же. Ремесленник, говорит Энгельс, является самое большее «временным пролетарием». Как правило (так это происходит большей частью), вследствие конкуренции он становится пролетарием и «присоединяется к движению пролетариата, т.е. к более или менее сознательному коммунистическому движению».

В двух других случаях в «Принципах» было:

«22. Как будет относиться коммунистическая организация к существующим национальностям? – Остается».

«23. Как будет она относиться к существующим религиям? – Остается».

О том, что пометка «остается» относится к какому-то предшествующему, не дошедшему до нас варианту, где ответ уже был, догадывались и раньше. Но теперь, после находки «Проекта», мы впервые узнали, какие именно ответы были даны на эти два вопроса. Вот эти вопросы и ответы, как они были сформулированы в «Проекте»:

«21. Сохранятся ли при коммунизме национальности? – Национальные особенности народов, объединяющихся на основе принципа общности, благодаря этому объединению должны будут сливаться друг с другом и таким способом исчезнут точно так же, как отпадут всевозможные сословные и классовые различия благодаря уничтожению их основы, частной собственности».

«22. Отвергают ли коммунисты существующие религии? – Все существовавшие до сих пор религии были выражением исторических ступеней развития отдельных народов или народных масс. Коммунизм же является той ступенью развития, которая делает излишними все существующие религии и приводит к их исчезновению».

Таким образом, в коммунистическом обществе национальности и религия исчезнут. Очевидно, что в основе того и другого процесса будет лежать уничтожение частной собственности.

Представляют интерес 13-й и 15-й пункты «Проекта». В первом из них Энгельс говорит, что коммунизм был невозможен в прежние времена, до развития машинного производства, что «коммунизм есть учение об освобождении, которое было невозможно для рабов, крепостных или ремесленников, а стало возможно только для пролетариев». Во втором случае, на вопрос о возможности ввести коммунизм сразу, Энгельс отвечает: «Мы об этом и не думаем. Развитие масс не может быть декретировано. Оно обусловлено развитием отношений, в которых живут эти массы, и происходит поэтому постепенно».

Если структура «Принципов» представляет собой дальнейшее развитие структуры первоначального «Проекта», то по точности, глубине, богатству содержания «Принципы» заметно отличаются от него, представляют новую ступень в разработке теории и программы формирующейся коммунистической партии и уже приближаются к уровню Манифеста. По содержанию отличие «Принципов» от «Проекта» сводится к следующим основным моментам: 1) устранены остатки донаучных представлений, 2) существенно развернуто историческое обоснование неизбежности коммунистического преобразования общества, 3) развернута программа конкретных революционных мероприятий после установления прямого или косвенного политического господства пролетариата, 4) дана развернутая целостная характеристика коммунистического общества, 5) выявлена специфика и намечена тактика коммунистической партии. Все эти изменения можно свести к одной фундаментальной тенденции: усиление научного характера коммунистической теории, углубление научного обоснования программы борьбы коммунистической партии.

«Принципы» явились непосредственной основой, предварительным вариантом Манифеста, план которого вырос из их структуры. Следует обратить внимание на своеобразие общего построения, логическую структуру первых двух, теоретических глав Манифеста.

В I главе – «Буржуа и пролетарии» – дается обоснование неизбежности коммунистической революции. Оно закономерно вытекает из материалистического понимания истории. Изложение начинается с одного из важнейших обобщений, к которому приводит эта историческая концепция: «История всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов»[515]. С этой точки зрения рассматривается затем и современное, буржуазное общество. Это общество все более раскалывается на два противоположных, антагонистических класса – буржуазию и пролетариат. И далее следует анализ развития и борьбы этих двух основных классов буржуазного общества, который, по существу, сводится к анализу двух основных материальных предпосылок коммунистической революции. В первой половине главы прослеживается развитие новых производительных сил, которое происходило при господстве и под руководством буржуазии, а теперь переросло буржуазные отношения и требует их упразднения. А во второй половине главы прослеживается процесс становления и развития современного пролетариата – той объективной силы, которая вынуждена будет упразднить буржуазные производственные отношения, ставшие оковами для дальнейшего развития современных производительных сил. Эта вторая часть начинается таким переходом: «Но буржуазия не только выковала оружие» (т.е. современные производительные силы), «несущее ей смерть; она породила и людей, которые направят против нее это оружие, – современных рабочих, пролетариев»[516]. Глава завершается выводом, что гибель буржуазии и победа пролетариата одинаково неизбежны.

Как видим, в основе I главы – и ее теоретической концепции, и ее логического построения – лежат главные достижения «Немецкой идеологии»: открытие диалектики производительных сил и производственных отношений, двух материальных предпосылок коммунистической революции и т.д.

II глава называется «Пролетарии и коммунисты». Эта тема непосредственно рассматривается в начале главы. В целом же предметом ее является предстоящий процесс коммунистического преобразования общества. Так что в I главе прослеживается развитие до революции, а во II главе – после нее. Как бы подхватывая основной вывод I главы, авторы в начале II главы пишут: «Ближайшая цель коммунистов та же, что и всех остальных пролетарских партий: формирование пролетариата в класс, ниспровержение господства буржуазии, завоевание пролетариатом политической власти»[517]. Развивая затем мысль о коммунизме как действительном движении, впервые сформулированную Марксом в рукописи «Немецкой идеологии», авторы формулируют тот важный тезис, что коммунизм есть теоретическое выражение пролетарского движения.

Основная часть главы написана в полемической форме и посвящена опровержению обвинений коммунистов в том, что они якобы хотят уничтожить: 1) собственность, 2) семью, 3) национальность, отечество, 4) религию и мораль. В связи с вопросом о собственности затрагиваются три других: о личности, о стимулах к труду и об образовании; в связи с вопросом о семье – проблема воспитания. А вопрос о религии и морали расширяется до проблемы общественного сознания вообще.

На первый взгляд указанные четыре пункта антикритики представляют собой лишь опровержение наиболее распространенных обвинений в адрес коммунистов. Однако при ближайшем рассмотрении удается обнаружить, что выделение именно таких вопросов и в такой именно последовательности не только не случайно, но обусловлено определенной внутренней логикой. Первые три пункта соответствуют трем типам общественных отношений: производственные (собственность), семейные, национальные; они мыслятся как отношения трех различных уровней или масштабов: в масштабе общества, семьи и между странами. Четвертый пункт закономерно следует за ними, поскольку формы общественного сознания являются производными от общественного бытия, поскольку общественные отношения определяют идеологическую надстройку.

Правильность такой интерпретации подтверждается следующим сопоставлением. В одном месте I главы Манифеста в ином контексте перечисляются те же элементы и в той же последовательности: «Жизненные условия старого общества уже уничтожены в жизненных условиях пролетариата. У пролетария нет собственности; его отношение к жене и детям не имеет более ничего общего с буржуазными семейными отношениями; современный промышленный труд, современное иго капитала, одинаковое как в Англии, так и во Франции, как в Америке, так и в Германии, стерли с него всякий национальный характер. Законы, мораль, религия – все это для него не более как буржуазные предрассудки, за которыми скрываются буржуазные интересы»[518].

Это сопоставление показывает, что такая последовательность (собственность – семья – нация – сознание) явно осознавалась авторами Манифеста. И действительно, она соответствует их общей материалистической концепции, согласно которой структура общества складывается из ряда звеньев: производительные силы – производственные и другие общественные отношения – политическая надстройка – формы общественного сознания.

В этой связи следует обратить внимание на то, что именно в Манифесте впервые прямо проведено различение между «производственными отношениями» и «всей совокупностью общественных отношений»[519], тогда как в других работах того же периода производственные отношения и общественные отношения часто в определенном смысле как бы отождествлялись[520].

Любопытно, что в черновом варианте II главы, от которого сохранилась одна страница, в конце фрагмента о собственности Маркс, обращаясь к буржуазным противникам коммунизма, писал: «…вы отрицаете самые очевидные факты, вы вынуждены их отрицать. Вы являетесь обращенными вспять утопистами»[521]. Опровергая обвинения противников, авторы Манифеста так или иначе характеризуют соответствующие стороны будущего, коммунистического общества. Затем они как бы возвращаются к тому моменту, к которому подвело читателя изложение в конце I