ЛЕКЦИЯ 10. ФИЛОСОФИЯ ДЖОРДЖА БЕРКЛИ (12.03.1685— 14.01.1753)

1. Жизнь и основные сочинения Дж. Беркли.Родился Джордж Беркли 12 марта 1685 г. в городе Келкени на юге Ир­ландии. Его родители были мелкопоместные дворяне. По на­циональности он был англичанин, но как отмечает отечест­венный исследователь философии Беркли И.С. Нарский, "Бер­кли иногда писал о себе и своих единомышленниках "мы, ир­ландцы" [3, с.8]. Может быть, поэтому его соотечественник Бертран Рассел утверждал, что "Беркли был ирландцем..." [4, с.666]. В пятнадцать лет Беркли поступил в колледж свя­той Троицы Дублинского клерикального университета. После окончания колледжа в 1707 г. некоторое время работал пре­подавателем греческого и еврейского языков в Дублинском университете. В 1709 г. был возведен в церковный сан дья­кона. Начиная с 1713 г. несколько раз бывал в Европе — в Италии, на Сицилии, во Франции.

Будучи ревностным служителем церкви, Беркли долго вы­нашивал планы организации на Бермудских островах рели­гиозного колледжа для подготовки миссионеров из индейцев Северной и Центральной Америки. Добился от короля специ­ального указа и обещания выделить на это предприятие го­сударственные субсидии. В 1728 г. Беркли с женой, имея не­большие средства, отправились в Америку. Они остановились на острове Род-Айленд и в течение трех лет напрасно ждали обещанных королем денег. В 1731 г., так ничего и не дождав­шись, Беркли возвращается в Англию. В 1734 г. ему было присвоено звание епископа, и он получил назначение в Клойнскую епархию (церковный округ) на юге Ирландии. До 1752 года он добросовестно исполнял свои церковные обязанно­сти. Последние несколько месяцев своей жизни прожил в Ок­сфорде, где 14 января 1753 г. скоропостижно умер.

Историки философии как у нас, так и на Западе соглас­ны, что основной этап своего философского развития Берк­ли завершил к тридцати годам. И.С. Нарский пишет, что к двадцати пяти годам Беркли закончил свое философское развитие. Бертран Рассел считает, что все свои лучшие ра­боты тот написал до двадцати восьми лет.

В колледже Беркли был очень способным учеником. С увлечением изучал не только теологию, но и математику, фи­лософию, иностранные языки. С большим интересом читал труды новых философов — Бэкона, Декарта, Гоббса, Локка, Гассенди, Мальбранша. В колледже он организовал фило­софский кружок и вел философский дневник, куда тщатель­но записывал свои размышления и заметки по поводу прочи­танного. Анализ этого дневника ("Записные книжки А и В") показывает, что некоторые основные положения своей будущей философии он сформулировал уже здесь.

Первое печатное произведение Беркли вышло в 1709 г. и называлось "Опыт новой теории зрения". Теоретический за­мысел трактата состоял в том, чтобы доказать, что между идеями зрения и идеями осязания нет ничего общего, т.е. с помощью зрения мы воспринимаем только цвета с их оттен­ками и соотношениями света и тени, а с помощью осязания мы воспринимаем идеи твердости тел и величины трех изме­рений. И эти ощущения абсолютно гетерогенны, не имеют никакого общего источника. О значении этого замысла во всей концепции философа поговорим позже. Сейчас же отмечу, что в данном трактате Беркли тщательнейшим образом ана­лизирует процесс зрительного восприятия, используя все пос­ледние достижения науки.

В 1710 г. выходит его главное произведение — "Трак­тат о принципах человеческого познания". В нем в четкой и ясной форме с большим литературным мастерством Бер­кли представил свою систему взглядов, которая впослед­ствии довольно часто именовалась субъективным идеализмом. Трактат был встречен весьма недоброжелатель­но. Чтобы упростить изложение, сделать его более живым, ясным и убедительным, Беркли в 1713 г. пишет работу "Три разговора между «Гиласом и Филонусом». Здесь он излага­ет свою философию в форме диалога между сторонником существования материи Гиласом и Филонусом, который выражает позицию Беркли. Естественно, что Филонус шаг за шагом убеждает Гиласа в ошибочности его представлений.

После большого перерыва в 1732 г. Беркли издает рабо­ту "Альсифрон, или Ничтожный философ". Она была направ­лена против этических взглядов английских философов-де­истов Шефтсбери, Мендевиля и Коллинза. В 1734 г. появля­ется работа Беркли "Аналитик, или Рассуждение, адресован­ное неверующему математику". Здесь он стремится доказать ошибочность и противоречивость рассуждений математиков о бесконечно малых величинах.

В течение 1735-1737 гг. анонимно тремя отдельными ча­стями выходит его работа на экономическую тему под назва­нием "Вопрошатель, содержащий ряд вопросов, предлагае­мых на всеобщее рассмотрение". В ней в форме риторических вопросов проводятся идеи о том, что источником богат­ства является труд, что богатство страны можно увеличить только развитием производства, что для развития производ­ства лучше больше вывозить товаров из страны, чем вво­зить их в страну, и т.д.

Последняя работа Беркли "Сейрис, или Цепь философ­ских размышлений..." посвящена исследованию целебных свойств дегтярной настойки. Однако наряду с этим в ней име­ется краткий очерк истории философии, в связи с чем Берк­ли высказывает и уточняет положения собственного учения. Основное философское значение "Сейриса..." некоторые ис­торики философии видят в том, что здесь ее автор пытается спасти свою субъективно-идеалистическую позицию в гносеологии путем соединения ее с объективно-идеалистической теорией бытия [см. 3, с.20,30]. В данной лекции я постара­юсь показать, что позиция Беркли в гносеологии и онтологии едина, представляет собой одну концепцию, в которой с са­мого начала учение о познании и учение о бытии выступали более или менее развитыми моментами одной и той же фи­лософской идеи. Поэтому, может быть, верно то, что в "Трак­тате о принципах человеческого познания" Беркли больше уде­лил внимания гносеологии, а в "Сейрисе..." онтологии. Но это вовсе не означает, что в конечном итоге у него механически соединяются субъективно-идеалистическая теория познания и объективно-идеалистическая теория бытия.

2. Об одной методологической слабости в устояв­шихся оценках философии Беркли,В 1978 г. в Совет­ском Союзе был выпущен однотомник сочинений Дж. Бер­кли на русском языке, куда вошли все его основные фило­софские работы. У философской общественности появи­лась хорошая возможность изучать его взгляды не в пере­ложении, а по первоисточнику. В отношении Беркли такая задача весьма актуальна. В этом легко убедиться, если читать учебную литературу и другие работы, излагающие взгляды этого крупнейшего философа Нового времени. Довольно часто в них встречаются такие оценки Дж. Беркли: ретроград (противник прогресса), реакционер, клерикал, обскурант (т.е. ярый противник науки и просвещения), мра­кобес. Идеи Локка он извратил, материалистические по­ложения исказил, в аргументации часто прибегал к софиз­мам. "Уже смолоду Беркли вступил в борьбу с современ­ной ему передовой мыслью", — узнаем мы в "Философ­ской энциклопедии" [5, с. 149]. "Беркли провозгласил фи­лософскую контрреволюцию, откровенно заявив, что ста­вит перед собой задачу изъять краеугольный камень материи из системы атеистов..." — пишет И.С. Нарский во вступительной статье к собранию его сочинений [3, с.9]. Подобные оценки философии Беркли изображают ее как клеветническое искажение сенсуализма Локка. Однако тог­да возникает вопрос, зачем мы вообще ее изучаем? Разве философские инсинуации ярого апологета религии могли внести что-либо положительное в реальный процесс раз­вития философского знания? Приведенные оценки фило­софии Беркли допускают только отрицательный ответ на этот вопрос. Ничего положительного в развитие филосо­фии Беркли не внес, разве что по мелочам, обратив вни­мание на какую-нибудь частную проблему. Но для чего же тогда надо изучать взгляды Беркли? Для того, чтобы "вы­яснить происхождение субъективно-идеалистических взглядов на науку в их ранних истоках", — отвечает на данный вопрос И.С. Нарский [там же]. Значение Беркли в истории философии в том, что "он был одним из источни­ков субъективно-идеалистических теорий, возникших в кон­це XIX — начале XX века в буржуазной науке..." — утверж­дается в "Философской энциклопедии" [5, с. 150].

Исходя из таких оценок, самостоятельного историческо­го и теоретического интереса взгляды Беркли не представ­ляют. Изучать его нужно исключительно как дурной пример и как источник всякой скверны в последующем развитии фило­софии и науки. И для того еще его надо изучать, чтобы знать, как с такими явлениями бороться.

Я не ставлю своей задачей опровергнуть этот устояв­шийся в нашей литературе взгляд на значение учения Бер­кли в развитии классической новоевропейской философии. В пределах лекции такую задачу удовлетворительно ре­шить нельзя. Но я укажу на один в методологическом от­ношении слабый пункт, лежащий в основе приведенных оценок. А затем мы попытаемся уяснить основную пози­цию Беркли путем анализа его сочинений. И, быть может, это откроет возможность увидеть позитивное значение взглядов Беркли в истории философии.

Итак, методологическая слабость приведенных оценок со­стоит в следующем. Выраженная в них позиция ставит фило­софские взгляды Беркли (которые при этом называются субъ­ективным идеализмом) в особое положение не только в клас­сической новоевропейской философии, но и во всей истории философии вообще. Действительно, ведь Платон, например, тоже считал материю лишь тенью идей. Он выступал также против безбожия. Существует даже легенда, что книги древ­негреческих материалистов не дошли до нас потому, что Пла­тон скупал их по всей Греции и сжигал. Даже если эту леген­ду считать историческим анекдотом, все же в философской биографии Платона достаточно фактов его абсолютной неп­римиримости к материализму. Однако мы не называем его ни ретроградом, ни исказителем идей материалистов.

Впрочем, Платон — очень далекий от Беркли пример. Если же подойти поближе, то мы увидим, что и старшие современники Беркли — Локк и Лейбниц — каждый по-свое­му с большим усердием обосновали существование Бога. Причем и Локк, и Лейбниц давали такие характеристики Богу, которые были шагом назад к религиозному таизму по сравне­нию со взглядами Гоббса и Спинозы. Известно, что Спиноза отождествлял Бога с субстанцией, т.е. устранил из свойств Бога волю, способность делать чудо и все, что делает Бога непостижимым. Гоббс сделал свой знаменитый вывод, что если Бог есть причина мирового движения, то необходимо признать, что он не может быть бестелесным и неподвиж­ным. А это — неосознанный атеизм. Но их преемники, Лейб­ниц и Локк, возвращают Богу то, что "отняли" у Него раньше Гоббс и Спиноза, — Его религиозно-мистический характер. Прежде всего они возвращают Ему волю и могущество, спо­собные делать чудо. Таким образом, в этом пункте Беркли занимает отнюдь не исключительное положение, он только продолжил то, что начали его непосредственные предшест­венники.

Конечно, Беркли относился к английскому клиру и защи­щал религию. Но если религию защищал Лейбниц, в служеб­ные обязанности которого это не входило, то почему ее не должен был защищать епископ Беркли? Дело поэтому не только в том, что Беркли защищал религию и боролся про­тив материализма, хотя это важно знать и должным обра­зом учитывать. Главное в том, какой философский смысл был в этой защите. Иными словами: явились ли взгляды Беркли каким-то шагом в развитии новоевропейской философии? А если да, то в чем состоит смысл этого шага и какие интеллек­туальные усилия пришлось проделать Беркли для его осу­ществления?

3. Эмпирико-сенсуалистическое обоснование идеали­стического монизма — сущность философии Беркли.Для рассмотрения поставленных вопросов обратимся непосред­ственно к сочинениям философа. В своем первом трактате "Опыт новой теории зрения" он стремится показать, что ощущения (или в его терминологии "идеи") зрения и ощу­щения осязания не имеют общего источника. Зрением мы воспринимаем цвета и светотень, а осязанием — плотность и объем. Этот трактат очень важен, ибо он стал своеобраз­ной естественнонаучной базой дальнейших философских построений Беркли. Мысль о том, что идеи разных ощуще­ний не имеют между собой ничего общего, была сформули­рована им еще в "Философском дневнике", который он усер­дно вел во время обучения в Дублинском клерикальном уни­верситете. А трактат претендовал научно доказать эту мысль. Концептуальное ее значение в том, чтобы убедиться в отсут­ствии общей для всех ощущений вещи вне ощущающего субъекта. И Беркли считал, что в трактате "Опыт новой теории зрения" он это положение строго научно доказал.

3.1. Обоснование принципа "существовать — значит быть воспринимаемым".Через год появляется главная ра­бота философа "Трактат о принципах человеческого знания". Стержнем всех построений Беркли и их логически исходным пун­ктом является мысль, что все, с чем имеет дело человек, — это исключительно идеи. Данное положение часто проходит мимо сознания студентов или, вернее, ему не всегда отводится то значение, которое отводил Беркли. Поэтому я еще раз повто­ряю: идеи и только идеи — вот объекты нашего знания. И в этом пункте Беркли безусловно прав вот в каком смысле. Вещи не существуют для нас помимо сознания. Нам они даны только как факты нашего сознания, т.е. они представлены для нас через наши ощущения, наши эмоции, через нашу память и во­ображение. Вещь становится существующей для нас лишь тог­да, когда она проникает в наше сознание, т.е. когда становится идеей. Это обстоятельство и служит для Беркли основанием сделать вывод о типах существования вообще. Очевиднейшим образом существуют только два рода вещей: 1) идеи и их раз­личные объединения; 2) то, что воспринимает данные идеи и производит различные действия, такие как хотение, воображе­ние, воспоминание. "Это познающее деятельное существо есть то, что я называю умом, духом, душой или мной самим" [1, с. 171]. Причем идеи и то, что их воспринимает, должны строго различаться. Само собой разумеется, что ни наши мысли, ни страсти, ни идеи не существуют вне нашей души. А для идей положение "существовать — значит быть воспринимаемым" является самоочевидным. Абсурдно считать, утверждает Бер­кли, что имеется идея, когда ее не воспринимает душа. И наоборот, ясно само собой, что "существование идеи сос­тоит в ее воспринимаемости". Разве можно сказать, спра­шивает Беркли, что был звук, если мы его не слышали, были цвет или форма, если они не были восприняты зре­нием или осязанием?

В приведенных рассуждениях легко обнаружить, что фи­лософ принимает и тщательно "расписывает" точку зрения Локка. Во-первых, это положение Локка, что все знание про­исходит из идей, которые приносят 1) ощущения, 2) наблю­дения над действиями нашего ума (рефлексия). А во-вторых, это положение Локка, что если идея не воспринимается, то это значит, что ее просто нет, т.е. что она не существует. Но отсюда Беркли делает один решительный логический шаг, который, видимо, впоследствии и обеспечил ему имя субъ­ективного идеалиста. А именно, он провозглашает невер­ным мнение, "что дома, реки, горы, одним словом, чувствен­ные вещи имеют существование, природное или реальное, отличное от того, что их воспринимает разум" [там же, с. 172]. И помыслить ощущаемую вещь до и независимо от ощуще­ния невозможно. Следовательно, иметь объект и иметь ощу­щение — это одно и то же. Потому и считает Беркли огром­ным заблуждением "отличие существования ощущаемых предметов так, чтобы представлять их себе как существу­ющие невоспринимаемыми" [там же, с. 173].

Данную позицию надо тщательно проанализировать, мно­гократно (не только при чтении лекции) продумать ее теоре­тический смысл. Беркли и в наше время упрекают в том, буд­то он пытался доказать, что внешние вещи (дома, горы, ре­ки, леса) есть комплекс его собственных ощущений. Одна­ко дело обстоит теоретически сложнее и интереснее и не сво­дится к тому, будто Беркли в злобной агрессии против мате­риализма изобрел какие-то софизмы. Он вообще ничего не придумал и не нафантазировал, а принял теоретические выводыГоббса и Локка как хорошо установленные факты, отталкиваясь от которых он делает весьма строгие в логиче­ском отношении заключения. От Гоббса и Локка он восприни­мает следующие положения:

1) Мир дан человеку исключительно через посредство субъективных образов, т.е. феноменов, которые принад­лежат лишь субъекту (формула Гоббса, что образ есть кажи­мость, наполовину поддержанная Локком).

2) Образы есть сложные соединения, составленные из простых частей (Гоббс, Локк).

3) Простые идеи — это качества: цвета, звуки, запахи, плотность, протяжение, движение (Локк).

При формировании своей позиции Беркли осмысливает данные положения еще раз, чтобы убедиться в их принципи­альной верности. А дальше задает себе (и нам!) вопрос: что значит существование горы без цвета, формы, плотности? Ответ очевиден: такое существование есть полное ничто. Его нельзя понять как существование. И вывод: или существова­ние вообще нельзя мыслить (а тем более осмыслить теоре­тически), или оно есть набор чувственно воспринимаемых свойств. Поэтому мы вынуждены, заключает философ, приз­нать за существованием только один смысл: существовать — значит быть воспринимаемым.

3.2.Сущность аргументации Беркли в пользу мониз­ма духовной субстанции.В его аргументации часто повто­ряется положение: вещи есть наши восприятия. Этот тезис и особенно его повтор и служат причиной того, что Беркли уп­рекали в субъективизме и солипсизме. Если вырывать отдель­ные высказывания философа из контекста его теоретической модели, то тезис "существовать — значит быть воспринима­емым" легко истолковывается как солипсистский. Однако в действительности его обоснование представляет собой спо­соб выработки другой мысли. Уже на третьей странице свое­го трактата Беркли заявляет, что все вещи, составляющие Вселенную, вовсе не имеют существования, если они "не вос­приняты мной или не существуют в моем уме или в уме како­го-либо другого сотворенного духа...либо...в уме какого-либо вечного Духа..." [там же, с. 173]. А из этого заявления делает вывод, что "нет иной субстанции, кроме духа, или того, что воспринимает" [там же, с. 174].

На это и нужно обращать внимание прежде всего. Глав­ная задача Беркли — выяснить истинную природу бытия (су­ществования). Он получает и стремится всячески обосновать положение, что телесная субстанция не существует. Но за­чем это ему нужно? Только ли для того, чтобы защитить ре­лигию? А разве внутри той философской традиции, которая, по крайней мере в Англии, считалась самой передовой, не накапливались предпосылки, сильнейшим образом толкаю­щие теоретическую мысль к идеализму? Ведь Беркли зая­вил, что он надеется устранить основу не только атеизма, но также и неверия, скептицизма и многих затруднений в нау­ках. Почему же мы должны верить ему в том, что он хотел устранить основу атеизма, и не должны верить, что он так же точно хотел устранить многие затруднения в науках?

Здесь важно учесть, что Беркли не просто устраняет ма­терию, а "ставит на ее место" духовную субстанцию. То есть в теоретическом отношении он сделал то же самое, что и, например, Лейбниц. Однако Лейбниц сделал это в русле рационалистической традиции. А данная традиция всегда со­держит допущение реального существования общего. Поэ­тому его аргументация в пользу духовной субстанции объек­тивистская. Беркли же формирует свою концепцию в русле эмпирико-сенсуалистической традиции, которая в качестве ру­ководящей содержит номиналистическую установку — допу­щение, что существует только единичное. И значит, его аргу­ментация сенсуалистическая, "единичностная", отталкиваю­щаяся от ощущений. Но в конечном итоге два таких неприми­римо различных, как считается, философа создали во мно­гом совпадающую "картину" метафизических начал. И у того, и у другого реально существуют многие души, сотворенные верховной душой, или Богом. У обоих физический мир есть восприятие таких душ. Странно, что историки философии прак­тически не обращают внимания на эту очень показательную бли­зость онтологии Беркли и онтологии Лейбница. И можно лишь удивляться тому, как легко все прощают Лейбницу опреде­ление, что камень есть восприятие примитивной, или "голой", монады. Но в то же время многие не могут простить Беркли его объяснение, что камень, как и все другие идеи, независи­мые от нашей воли, есть восприятие нами идеи, внушаемой нам Богом.

Безусловно, многие высказывания Беркли легко истол­ковываются как субъективно-идеалистические в том смысле, что вещи суть комплексы наших ощущений. Но это опреде­ляется тем способом доказательства, который сам напраши­вается на базе достижений эмпиристской философии. Берк­ли хочет исходить из очевидного опыта, т.е.. из опыта чувственных восприятий. Итог доказательства — тезис "су­ществовать — значит быть воспринимаемым" оказывается на так уж плохо доказанным. Ведь говорил же великий материа­лист Дидро с огромным негодованием и горечью: "...эту сис­тему, к стыду человеческого ума, к стыду философии, всего труднее опровергнуть, хотя она всех абсурднее!" [цит.по: 3, с.28]. Однако как можно считать абсурдным сознательно раз­работанное доказательство, если его трудно опровергнуть? Правда, от многих современных критиков Беркли Дидро от­личался тем, что не считал пустячным делом и его систему, и особенно ее опровержение. И все же, если в хорошем до­казательстве не могут найти ошибку и просто отбрасывают его потому, что оно доказывает неприятное нам, то такой по­ступок сам граничит с абсурдом.

Раз эту систему так трудно опровергнуть, значит, стер­жень ее составляет какой-то очень важный факт или какая-то реальная проблема. Открытие данного факта и формулировка проблемы составляет заслугу Беркли перед историей фило­софии вообще, а не только перед церковью или идеологи­ческой реакцией всех времен. Этот факт заключается в том, что в процессе доказательства, размышления, философст­вования мы имеем дело только с субъективными образами и процессами. Вся умственная работа есть то или иное опери­рование данными образами. И когда мы пытаемся с помощью логических средств доказать существование чего-то не-похожего и даже абсолютно противоположного этим образам, то мы создаем только новые субъективные образы. Как бы мы ни изощрялись в наших умственных построениях, они не выводят нас за пределы идей. "Вы скажете, что идеи могут быть копиями или отражениями вещей, которые существуют вне ума мыслящей субстанции. Я отвечаю, что идея не мо­жет походить ни на что иное, кроме идей...Я спрашиваю, мо­жем ли мы воспринимать эти предполагаемые оригиналы или внешние вещи, с которых наши идеи являются будто бы сним­ками...или не можем? Если да, то, значит, они суть идеи, и мы не двинулись ни шагу вперед; а если нет... то...есть ли смысл говорить, что цвет похож на нечто, чего нельзя ви­деть, твердое или мягкое похоже на нечто такое, чего нельзя осязать" [1, с. 174]. Однако мы видим и осязаем, в том числе такие вещи, которые не зависят от нас, например, деревья, горы, землю. Следовательно, они есть продукты действий духовной субстанции (только бесконечно более могучей, чем мы сами) и по необходимости представляют собою идеи.

4. Критика понятия материальной субстанции

4.1. Опровержение теории "первичных и вторичных качеств". Как установил Беркли, идеи могут быть похожи только на идеи. Поэтому Локково деление качеств на первич­ные и вторичные не только ничего не дает, но оно просто абсурдно. Почему? Беркли так разъясняет этот вопрос. Сто­ронники такого деления признают, что идеи вторичных качеств не сходны с чем-либо существующим вне духа. А идеи пер­вичных качеств они считают отпечатками или образами "...ве­щей, существующих вне духа в немыслящей субстанции, ко­торую они называют материей" [там же, с. 175]. Однако идеи первичных качеств прежде всего идеи. И потому они не могут быть сходными ни с чем, кроме идей. А идеи не могут суще­ствовать в невоспринимающей субстанции. Поэтому "очевид­но, что само понятие о том, что называется материей или телесной субстанцией, заключает в себе противоречие" [там же].

Данный вывод Беркли получил на основе собственной по­зиции. Но он подтверждает его и анализом выработанных до него в эмпиризме представлений о первичных и вторичных качествах. Во-первых, он указывает на то, что нет никакой возможности отделить восприятие первичных качеств от вос­приятия вторичных. И это блестящий аргумент. Тому, кто с ним не согласен, Беркли предлагает "представить себе про­тяжение и движение какого-либо тела без всяких других ощу­щаемых качеств". Совершенно очевидно, что это невозмож­но. А раз так, то первичные качества "должны находиться там же, где и прочие ощущаемые качества, т.е. в духе и нигде более" [там же, с. 178].

Кроме того, сторонники разделения первичных и вторич­ных качеств выделяют вторичные качества как несуществую­щие в материи на том основании, что они не являются не­изменными.Одни и те же вещи, говорят последователи тако­го деления, при изменении условий меняют свои цвета, вкусы, запахи. И потому они считают необходимым признать, что дан­ные качества могут существовать только в духе. Однако абсо­лютно то же самое, указывает Беркли, относится и к первич­ным качествам. Ведь форма и протяжение одному и тому же глазу в различных положениях кажутся разными. Тем более они воспринимаются по-разному глазами различного устрой­ства. Предмет, к которому мы подходим, увеличивается, а ес­ли удаляемся, то он уменьшается. Таким образом, все кач­ства"совершенно относительны и меняются сообразно из­менению строения и положения органов чувств" [там же].

Правда, этот способ аргументации, по признанию Берк­ли, "доказывает не столько то, что нет протяжения или цвета во внешнем предмете, сколько то, что мы не познаем пос­редством ощущения истинных протяжения или цвета" пред­мета. Но раньше уже было показано, что чувственные каче­ства есть идеи и поэтому не могут существовать вне духа. Тем самым, считает Беркли, установлена невозможность су­ществования такой вещи, как внешний предмет, отлич­ный от идей.

4.2. Доказательство противоречивости понятия внеш­ней вещи, отличной от идей.Так, субъективистские выра­жения Беркли есть способ осмысления тех данностей, которые в традиции эмпиризма фигурируют как самоочевидные или как хорошо обоснованные теоретической работой целых по­колений философов-эмпириков. А конечный результат осмысления представляет собой метафизическую истину: не­обходимо признать существование одной лишь духовной субстанции. Физический мир при этом объясняется как про­изводство данной субстанцией идей и их восприятие. И тог­да весь универсум мыслится непротиворечиво. Если же мы допускаем существование внешней вещи, отличной от духа и идей, то везде и всюду, по мнению Беркли, возникают не­разрешимые противоречия. Допустим, рассуждает он, что вне духа существуют телесные субстанции. Возникает вопрос: как бы мы могли знать о них? Ответ один: либо с помощью чувств, либо с помощью рассудка. Но чувства дают нам знание о на­ших ощущениях, т.е. о том, что воспринято и, значит, явля­ется идеями. И наоборот, "...они не удостоверяют нас в том, что существуют вне духа невоспринятые вещи, сходные с те­ми, которые восприняты" [там же, с. 179]. Однако и рассудок ничего в этом отношении не дает. Он не в силах установить необходимую связь между существованием внешней вещи и идеей в нашей душе, поскольку всеми философами (матери­алистами в том числе) допускается, что идеи могут появлять­ся и без содействия внешних тел (во сне, в бреду и пр.).

Но может быть, ставит вопрос Беркли, допущение внеш­ней телесной субстанции, т.е. материи, более просто объяс­няет способ возникновения идей? И тогда мы должны приз­нать по крайней мере вероятным, что существуют внешние тела, которые возбуждают в нашем духе идеи о себе? Ниче­го подобного, отвечает Беркли. Для идеалистов само собой разумеется, что тело не может произвести идею. А материа­листы, хотя и настаивают на существовании внешних тел, тем не менее "не в состоянии узнать, как производятся наши идеи, так как они сами признают себя неспособными понять, каким образом тело может действовать на дух, или как возможно, чтобы идея запечатлелась в духе" [там же]. А раз так, то воз­никновение ощущений и идей в нашем духе не является осно­ванием, чтобы допустить существование телесной субстанции. Ведь такое допущение делает все равно непонятным возник­новение идей. В результате допущение материи является про­тиворечивым, бесполезным при объяснении вещей и их поз­нании. И значит, понятие материи бессмысленно. Больше того, оно даже вредно, ибо приводит к многочисленным заб­луждениям и спорам.

Поэтому надо исходить из очевидных фактов. А именно, что существуют идеи, или вещи, немыслящие, пассивные, и духи, или мы сами, т.е. вещи мыслящие, активные. Сущест­вование идеи означает ее воспринимаемость. При этом мы находим, что вещи воспринимаются в постоянной последо­вательности. Тем самым они зависят от некоторой причины, которая производит и изменяет. Данная причина есть бесте­лесная деятельная субстанция, или дух."Дух есть простое, нераздельное деятельное существо" [там же, с. 183]. Когда он воспринимает идеи, он есть ум. Когда производит их или действует с ними, он есть воля. Идея самого духа не может быть образована. "Природа духа такова, что он не мо­жет быть воспринят сам по себе, но лишь по производимым или действиям" [там же].

Воспринимая идеи, мы замечаем, что некоторые из них зависят от нашей воли, а некоторые — нет. Идеи, действи­тельно воспринимаемые в ощущении, — те, которые не за­висят от моей воли. Раз такие идеи есть, значит, надо приз­нать, что существует некоторый другой дух и другая воля, которая их производит. Идеи ощущений всегда живее и от­четливее остальных и идут всегда в правильной последова­тельности. Это означает, что существует дух, который соз­дал нас, который порождает и возбуждает в нас идеи ощуще­ний. Порядок и связь идей, производимых высшим Духом, на­зываются законами природы. Идеи, которые запечатле­ны Творцом природы в наших ощущениях, называются дей­ствительным вещами. А когда они по нашей воле или сами собой вызываются в воображении, то в более точном смыс­ле слова называются идеями, или образами вещей.

5. Место и роль философских взглядов Беркли в ис­тории новоевропейской философии, Реконструированная мною в ее принципиальных моментах онтологическая "кон­струкция" Беркли представляет собой, хотя и скупой, но в це­лом достаточно ясный эскиз системы идеализма, которую трудно отличить от систем так называемого объективного иде­ализма. Во всяком случае, нам не нужно ждать 1744 г., когда Беркли в "Сейрисе" якобы окончательно переходит на пози­ции объективного идеализма Платона, утверждая зависи­мость вещей от Бога, чтобы избежать солипсизма. На пози­циях, что все вещи зависят от мощной внешней человеку си­лы, Беркли находился с самого начала и никогда ее не поки­дал. И можно только удивляться, почему многие не видят не­лепость утверждения, что с позиций субъективного идеализ­ма он переходит к признанию Бога прежде всего, чтобы спа­сти свою систему от упреков в солипсизме. Причем подобное утверждение, как правило, соседствует с настойчивым под­черкиванием, что Беркли — клерикал и свою систему изоб­рел как софистический набор аргументов против материали­стов и атеистов.

Однако разве не ясно, что против материалистов и ате­истов можно выступать лишь тогда, когда с самого начала признается существование Бога. Но если философ приз­нает Бога, следовательно, он признает мощную внешнюю по отношению к человеку и его сознанию причину сущест­вования и человека, и всего внешнего мира. А дальше в философской системе все зависит от того, как эту внеш­нюю причину понимать и как понимать внешний мир. Мож­но, и признавая Бога, считать внешние вещи мира телом, веществом, протяжением — короче, косной материальной субстанцией, как считают материалисты. Но тогда, гово­рит Беркли, помимо многих затруднений в науках и нрав­ственности, нельзя решить главный философский вопрос: как вещество превращается в идею?

Таким образом, система представлений Беркли, как пря­мо вытекающая из традиции материалистического эмпириз­ма, показала, что исследование вопроса об отношении духа к материи путем изучения свойств отдельного человека прев­ращает материализм в свою полную противоположность — абсолютный идеализм. С такой же остротой в системе Бер­кли ставится и другая проблема: теоретическими средства­ми трудно выйти за пределы сознания, и в то же время фило­софия может решать свои проблемы исключительно теоре­тическими средствами. Последнее создает у всех, кто берет­ся философствовать, острую потребность резко активизиро­вать и расширять поиск новых теоретических средств.

Если в первом случае было указано место и значение философии Беркли в истории эмпиризма — он подвел ему своеобразный итог и сделал это с блеском, — то во втором случае мы наблюдаем удивительное свойство взглядов Бер­кли — давать сильнейший импульс философскому поиску. Под полным влиянием Беркли создавалась система Юма, ко­торый, как пишет Кант, разбудил его от спячки. В острой, яв­ной либо скрытой полемике с Беркли разрабатывали свои взгляды французские материалисты. Более того: ни один крупный философ, в системе которого так или иначе затраги­вался вопрос о связи сознания с внешним миром, не мог обой­тись без учета философских разработок Беркли.

ЛИТЕРАТУРА

1. Беркли Дж. Соч. М., 1978.

2. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.18.

3. Нарский И.С. У истоков субъективного идеализма / Бер­
кли Дж. Соч. М., 1978.

4.Рассел Б. История западной философии. М., 1959. 5. Философская энциклопедия. Т.1. М., 1960.