Энергийное богословие исихазма и паламитские споры в интерпретациях С.С. Хоружего и В.В. Бибихина

Энергийное богословие свт. Григория Паламы, появившееся на свет в лоне традиции «священного безмолвия», представляет собой оригинальную концепцию, интерес к которой, несмотря на значительную темпоральную отдаленность, проявляется и в наше время. Паламитские споры по положениям богословия энергий предстают в качестве своеобразного богословского наследия, примыкающего к традиции исихазма. Причем фигура самого Паламы оказывается значительной не только для исихазма и Византии, но и для православного вероучения, и для России.

Паламизм как материал для исследований привлекает в настоящее время не только историков, но также антропологов, социологов и религиоведов.

История паламитских споров, исторически восходя к XVI веку, в полемике Григория Паламы и Варлаама Калабрийского [2; 5] содержит основные аргументы сторон по следующим вопросам:

1) Вопрос о тварности или нетварности Фаворского Света,

2) Вопрос о постижимости или непостижимости существа Божия,

3) Вопрос о познании.

Заметим, что вопрос о filioque здесь принципиально не ставится, поскольку Палама утверждает, что при адекватной форме прочтения и истолкования формулировка «и от Сына» не противоречит святоотеческим учениям [3].

В центре полемики находим вопрос о тварности/нетварности божественных энергий, в ответ на который Палама утверждает несотворенность Фаворского света, явленного Христом ученикам, выводя саму сущность Света в разряд категорий Божества, причем Свет объявляется присущим Богу изначально, до момента творения времени. Паламиты, вслед за св. Григорием, учат, что Фаворский Свет не есть ни сущность Божия, ибо сущность Божия непостижима, ни тварное существо, ибо тварь не может обожиться через тварное естество, но присносущная энергия сущности Божией, отличная от нее, но неотделимая. Энергия не вносит в Божество никакого разделения, но, освящая тварь, не становится тварью, но продолжает быть неотделимой от сущности Божией, то есть самим Богом. Варлаам же и последователи его приравнивали энергии либо к божественному творению, либо к сущности самого божества.

Вопрос о сущности Фаворского Света, будучи для исихастов неразрывно связан с вопросом о сути процесса обожения, имел первостепенное значение для определения сущности и предназначения самого человека, фактически задал все остальное направление полемики и стал главенствующим фактором в развитии энергийного богословия.

Отметим, что во взглядах исследователей по вопросу богословия энергий и паламитских споров есть ряд расхождений. Так, в качестве примера ярко выраженной разности во взглядах, мы можем назвать имена С.С. Хоружего и В.В. Бибихина.

Хоружий выступает здесь как родоначальник концепции т. наз. «синергийной антропологии», как основатель школы, а впоследствии и собственного Института. Бибихин же выступает в роли своеобразного преемника идей А.Ф. Лосева, и в роли самостоятельного исследователя и герменевта. В чем разница взглядов двух исследователей? Первый аспект касается вопроса о природе самих паламитских споров. По мысли В.В. Бибихина, византийская полемика XIV-XV вв. была движима поздней апокалиптической мечтой пробиться к осязаемой достоверности, «на которой человеку была бы поставлена печать Бога». Хоружий полагает, что исток «бесконечности богословских споров» кроется в нерешенности ключевой и фундаментальной проблемы энергии, в отсутствии такого концепта энергии, который полностью отвечал бы контексту православного учения о Боге (заметим, что Хоружий принципиально не отвечает на вопрос о том, что есть энергия, полагая данный вопрос открытым) [4]. Здесь следует отметить прорыв Владимира Вениаминовича Бибихина относительно понятия энергии: античный термин энергии сохраняет свою универсальную справедливость, но паламитское положение об энергии не согласуется с Аристотелевой трактовкой. В целом, определение энергии Бибихиным близко к формулировке Лосева, в которой энергия представляет собой «тождество имени и сущности». Но мы должны отметить, что даже с учетом данного конкретного, вполне соотносимого с положениями исихастской традиции, определения энергии, проблема энергии по-прежнему остается открытой богословской проблемой.

Второй аспект касается вопроса решенности/нерешенности паламитских споров. В.В. Бибихин справедливо замечает, что по данному вопросу можно сколько угодно дискутировать, анализировать его несчетное количество раз, тем не менее, оставляя его открытым. Что же касается сути самого паламизма, то здесь мнения исследователей в корне разойдутся. И если С.С. Хоружий говорит о том, что учение Паламы – прогрессивное и позитивное направление в исихазме [4], то В.В. Бибихин назовет его попыткой глотнуть свежего воздуха в мире, окутанном туманом «трагической духовной деградации» [1].

Можно попытаться свести проблематику паламитских споров к борьбе рационализма с иррационализмом, катафатики с апофатикой, фактически к путям западной и восточной традиций, что значительно упростит исследование, но не даст принципиально важных ответов. Вопрос о решенности/нерешенности исихастских споров, несмотря на канонизацию учения Паламы, все же не решен до конца, отсюда – появление отдельных, подчас противоречивых по отношению друг к другу размышлений и исследований, какими представляются работы Бибихина, Хоружего и ряда других видных исследователей исихазма. На протяжении истории мы видим различное, зачастую полярное, отношение к этому вопросу. К примеру, у Хоружего наблюдаем вполне позитивный настрой глубокого изучения сути споров, которые здесь представляются в логико-дискурсивной форме, у Бибихина же вопрос всего паламизма объясняется как реакционная попытка Стремление сделать последний вздох в обреченном на развал государстве, причем паламитские споры выступают именно в роли такого проявления реакции, в качестве «попытки глотнуть свежего воздуха в мире, окутанном туманом трагической духовной деградации». Последнее утверждение, кажется, как нельзя кстати подходит и к описанию современной ситуации.

В целом, мы можем сделать следующий вывод: паламитские споры так и не нашли своего однозначного решения. Более того, временные рамки, в которые возможно вписать вопрос паламитских споров, простираются вплоть до нашего времени. В данном контексте обращение к учению отцов-исихастов как к образцу духовного опыта, представляется актуальным в ситуации кризиса духовности современной цивилизации. И проблематика паламитских споров того времени может прийти на помощь при разъяснении противоречивости современной ситуации. Вопрос же паламитских споров так и не закрыт и представляет собой некое задание для последователей, преемников традиции в целом и для каждого мыслящего человека в частности. Это в первую очередь задание для души, для интеллектуально-интуитивного постижения и нахождения ответа внутри самого себя.

Литература:

1. Бибихин В.В. Материалы к исихастским спорам // Синергия. Проблемы аскетики и мистики Православия. М., 1995. С. 177-207.

2. Григорий Палама. Триады в защиту священно-безмолвствующих. М., 2008.

3. Григорий Палама. Беседы (Омилии): В 3 т. М., 1993.

4. Хоружий С.С. Аналитический словарь исихастской антропологии // Синергия. Проблемы аскетики и мистики Православия. М., 1995. С. 177-207.

5. Barlaam Calabro. Epistole greche; i primordi episodici e dottrinari delle lotte esicaste (G. Schirò). Palermo, 1954.