Философские обоснования прокрастинации?

Существуют ли философские принципы, следование которым, пусть на подсознательном уровне, ведет нас к прокрастинации? Я не уверен в положительном ответе. Но покопаться интересно.

Философы по разным причинам убедили себя, что многие важные вещи не являются реальными. Некоторые из вещей, реальность которых ставится под сомнение, в полной мере задействованы в прокрастинации. К примеру, нереальность времени или собственного «я» может оказаться весьма существенным обоснованием для прокрастинатора.

Декарт утверждал, и на мой взгляд вполне убедительно, что чтобы усомниться в собственном существовании, я должен существовать? Значит – я реален. Но возникает вопрос: следует ли из этого, что я есть всё, что я думаю о своем существовании! Я полагаю, что я тот же человек , что несколько секунд назад начал писать этот абзац, а еще через несколько допечатаю его до конца. Существование «я», усомнившегося в первом предложении, было необходимо для этого сомнения. Если это сомнение всплывет в последнюю секунду последнего предложения, оно обеспечит существование усомнившегося «я». Но следует ли из этого, что первое и второе «я» суть одно и тоже?

Греческого философа Гераклита помнят за мысль о том, что в одну реку нельзя войти дважды, поскольку вода всегда будет новой. Мы можем предположить, что «я» не может быть постоянно одинаковым, поскольку наши мысли и чувства постоянно сменяют друг друга. Идея о том, что мы не совсем постоянные сущности, может оказаться весьма полезной прокрастинатору. Если «я», которое корит себя за не выполненное вчера дело, не совсем то же «я», которое его не выполнило, за что же мне тогда себя корить?

Однако замечание Гераклита, при всей его глубине и меткости, не совсем верно. В одну и ту же реку можно войти дважды, просто во второй раз это будет другой поток воды (если это не очень медленная река). И с одним и тем же «я» можно столкнуться неоднократно – только это «я» будет занято другими мыслями. Река – это сложная вещь, состоящая из различных потоков воды, меняющихся со временем, «я» – это сложная вещь, состоящая из сменяющих друг друга мыслей и чувств. Вы можете упасть в реку в течение двух дней подряд, и хотя молекулы воды, промочившей вашу одежду, будут разными, река останется той же. И вы можете корить себя сегодня за не выполненное вчера дело, даже если для этого потребуются новые мысли и чувства.

Даже если принять взгляд Гераклита, едва ли это решит нашу проблему. Допустим, вчера я пообещал вам сдать отчет до пяти вечера сегодня. Однако прокрастинация не позволила мне закончить отчет. Таким образом, одно «я» дало обещание другому. И вот на следующий день об этом обещании помнят два «я». Одно ждет отчета и злится, что он не готов. Второе стыдится и старается не попадаться на глаза. Очевидно, что второе «я» стыдится вполне оправданно, независимо от того, идентично ли оно тому «я», что давало вчера обещание, или же это его более поздняя версия в том же потоке. Какими бы ни были его отношения с более ранним «я», оно всегда готово потратить деньги, положенные в кошелек более ранними «я» в том же потоке. И с удовольствием сядет за руль машины, купленной еще более ранним «я». И так далее. Нам кажется вполне оправданным, что, какими бы ни были его отношения с «я», давшим обещание, оно наследует обязательство написать отчет наряду с правом тратить деньги и пользоваться машиной. Так что даже если Гераклит убедит нас, что мы сегодняшние не равны нам вчерашним, едва ли это поможет нам выкрутиться из затруднительного положения.

Философ Мак-Таггарт считал, что время нереально. Какими бы достоинствами ни обладал прокрастинатор, управляться со временем у него получается неважно. Но если время нереально, может ли быть большой виной неумение с ним управляться? Возможно, на эту мысль стоит потратить некоторое время.

Меня в Мак-Таггарте всегда занимало его полное имя: Джон Мак-Таггарт Эллис Мак-Таггарт. «Мак-Таггарт» было не только его фамилией, но и одним из имен. Этому наверняка есть интересное объяснение. Какая-нибудь очень британская история, я полагаю. Надо будет как-нибудь разобраться.

Но, возвращаясь к поднятому вопросу, как он доказывал, что время нереально? Мак-Таггарт считал, что во времени главное – это положение событий по отношению друг другу по шкале до, одновременно и после. Более того, этой информацией временные характеристики события и исчерпывались. Все, что вы хотите знать о времени события, укладывается в сведения о том, после чего, одновременно с чем и до чего оно произошло. И отношения эти никогда не меняются. Де Голль был избран президентом до Саркози, и с этим фактом уже ничего не поделать. Можно представить себе огромный календарь со всеми событиями французской политической жизни, которые произошли, происходят и будут происходить с 1950 по 2050 год. Такой календарь, разбитый на недели, месяцы и годы, рассказал бы вам все, что вы хотите знать о том, когда произошли эти события.

Все – да не все. Мак-Таггарт утверждал, что еще один существенный для времени аспект заключается в том, что события изменяются , причем таким образом, который не объясняется их последовательностью. Сначала событие обозначается в будущем, потом происходит в настоящем, потом уходит в прошлое. Я назначаю визит к стоматологу, чтобы запломбировать зубной канал. Пока это событие маячит в будущем, я боюсь его. Наступает день визита, я иду к стоматологу и боязнь уступает место ужасу и боли. Потом, когда все кончено, я испытываю облегчение. И все это очень значимо для времени.

Так вот, придуманный нами календарь не сообщит вам этих важных сведений. Отшельник, спустившийся с гор, где он провел много лет вдали от мира, может и не знать, какой нынче год – 2005, 2011 или 2012. Наш календарь расскажет ему все о событиях французской политической жизни, кроме одного существенного момента – какие из них уже в прошлом, а каким еще предстоит случиться.

Мак-Таггарт считал, что эти два сущностных аспекта времени несовместимы, поэтому наше понятие времени не имеет смысла, а, значит время нереально. Представьте, что, читая это, вы слышите звон церковных колоколов. Мы можем предположить, что колокола звонят именно сейчас , то есть одновременно с тем, как вы читаете и размышляете, и слышите колокольный звон. Однако одновременными эти действия останутся и завтра, когда звон колоколов будет не в настоящем, а в прошлом. Поэтому нынешнесть колокольного звона невозможно определить через его отношение к другим событиям – как невозможно, видимо, ее определить в принципе.

Большинство философов не согласны с заключением Мак-Таггарта. Однако причины их несогласия разнятся. Я склоняюсь к тому, что здесь есть две важных проблемы. Во-первых, идея, что события сначала присутствуют в будущем, потом в настоящем и, наконец, в прошлом – сама по себе довольно путанная. Если что-то не произошло, это не значит, что оно существует в будущем; его просто не существует. Оно начинает существование, только случившись, и тут же уходит в прошлое, где и остается.

Вторая путаница связана со словами «теперь», «сегодня», «прошлое», «настоящее» и «будущее». Эти слова обозначают не свойства событий, но их отношения с другими событиями. Я называю их – слова-роли , подразумевая, что, используя их, мы опускаем вторую часть временного соотношения. Они служат для соотнесения события, которое мы воспринимаем, о котором читаем или которое переживаем, со временем восприятия, чтения или переживания, которое, в свою очередь, явно не указывается. Напоминая: «Вам сегодня к стоматологу», вы сообщаете мне, что визит назначен на тот же день, в который происходит наш разговор. Но разговор вы никак не упоминаете. Он встроен в значение «сегодня»: мой визит состоится в тот же день, что упомянут в разговоре под словом «сегодня».

Чего не знает наш отшельник – так это отношения между событиями, о которых он читает в календаре, и его чтением. Но эту информацию невозможно указать в календаре, потому что предполагается, что календарем будут пользоваться разные люди в разное время; и для разных наблюдателей событие, представленное в этом календаре, будет играть разные роли.

Однако мы можем каким-то образом указать в календаре эти сведения. Допустим, держатель календаря будет в полночь перечеркивать каждый прошедший день. Таким образом, глядя в календарь, вы поймете, что сегодня – первый не перечеркнутый день. То же самое поймет и вновь прибывший отшельник. Тогда календарь сообщит ему и порядок событий, и какие из них уже в прошлом, а какие в настоящем или будущем. Из этого можно заключить, что Мак-Таггарт, видимо, был неправ, и два указанных им свойства события вполне совместимы.

На это Мак-Таггарт мог бы возразить, что свойство событий, на которое указывает наличие или отсутствие крестика в графе дня его происшествия, изменяется, а вот его положение на временной шкале нет. Что же происходит?

А происходит то, что крестики представляют собой не свойства событий, но отношения между событиями и сведениями, полученными из календаря. Каждый день меняется не какое-то мистическое свойство событий, а вполне естественное отношение между ними до, одновременно или после обращения к календарю.

Великий французский философ Бергсон сетовал на «придание времени свойств пространства». Сказать точно, что именно он подразумевал, довольно сложно, но частью этой проблемы является именно то, о чем мы размышляем: представление временных отношений через пространственные соотношения объектов на материальном носителе типа календаря. Если у нас нет надежного хранителя календаря, то некоторые сведения в нем будут отсутствовать: какие из событий прошли, какие происходят сейчас, а каким еще предстоит произойти. При наличии такого хранителя, а в наше время им, скорее всего, будет компьютер, мы получаем динамическое представление. Временные отношения между обозначенными на календаре событиями, в нашем случае – это история и будущее французской политики, представлены в пространственной форме. Однако отношения между этими событиями, а также наблюдения и выводы, которые можно сделать из этого календаря, представлены на временной шкале. Событие уже перечеркнутого дня, даже если оно произошло в последнюю минуту перед полночью, будет считаться вчерашним, если смотреть на календарь сразу после ноля часов. Исчерпывающее представление временных фактов с помощью пространственных репрезентаций невозможно.

Та же мысль содержится в старом анекдоте: почему остановившиеся часы точнее тех, что опаздывают на пять минут? – потому что два раза в сутки они показывают точное время. Однако остановившиеся часы не показывают точное время дважды в сутки, потому что они вообще ничего не показывают. Положение стрелок должно показывать вам, сколько времени в тот момент, когда вы на них смотрите, а это возможно только когда их положение меняется. Остановившиеся часы подобны календарю, в котором хранитель не перечеркивает прошедший день каждую полночь.

Так что, вопреки Мак-Таггарту, время не столь уже непоследовательно и представляется вполне реальным. Сам он, кажется, не использовал нереальность времени в качестве оправдания своей прокрастинации. Он был ответственным преподавателем и вовремя готовился к лекциям. Во всяком случае, я так думаю. Перед тем как написать эту главу, я хотел разузнать об этом подробнее, но так и не собрался.

В общем, я не думаю, что прокрастинатор сможет найти утешение в философских учениях. Но это не значит, что философия не может послужить ему подспорьем. Ваш начальник, или супруг/а, или коллега, вероятно, не читали эту главу. Тогда вы сможете воспользоваться Гераклитом или Мак-Таггартом, чтобы выиграть немного времени и закончить дело, которые вы слишком долго откладывали. Однако прибегать к этому средству слишком часто я не рекомендую.

Глава одиннадцатая

Глубокие заключительные выводы

Человек – это разумное животное.

Аристотель

Человек – не разумное животное, он – животное, пытающееся дать всему разумное объяснение.

Роберт Хайнлайн

Человек – разумное животное, которое всегда теряет хладнокровие, как только его призывают действовать в соответствии с велениями разума.

Оскар Уайльд

Говорят, что человек – это разумное животное. Всю свою жизнь я искал хоть какие-то свидетельства в пользу этого утверждения.

Бертран Рассел

Аристотель считал человека разумным животным. Мы, безусловно, обладаем способностью думать, делать выводы, размышлять и действовать в соответствии с ходом наших мыслей. Этой способностью мы обладаем в большей степени, нежели другие животные, хотя я и уверен, что мы сильно преувеличиваем наши различия и, возможно, преувеличиваем и преимущества, которые это свойство дает нам как виду. Однако, кем бы мы ни были, мы точно не разумные машины по принятию решений. По сути мы – сгустки желаний, убеждений, потребностей и прихотей. В любой момент времени целый ряд разного рода желаний борется за контроль над нашим телом и мыслительным процессом. Исполнительное «я» хочет, чтобы мое тело встало с постели. «Я», любящее комфорт, хочет перевернуться на другой бок и поспать еще несколько минут – а то и пару часов. Разумное «я» предпочло бы отвечать на все имейлы по мере поступления. А вот «я» любопытное хочет покопаться в чем-нибудь новеньком и найти там что-нибудь будоражащее кровь, а также поискать возможности потратить время впустую и как можно дольше откладывать полезную работу. Часть меня хочет быть здоровым и подтянутым; другая хочет съесть печеньку или выкурить сигару.

Разумность – это удивительный дар, но для большинства живущих это не более чем тонкий слой, прикрывающий сгусток несовместимых желаний и устремлений, а может быть, просто еще одно, сравнительно слабое желание, борющееся за превосходство с остальными. Есть люди, в которых желание быть во всем разумными взяло верх над остальными, и в своих действиях они чаще всего руководствуются доводами разума. И я благодарен таким людям. Они делают много полезного; они замечательные, пусть и слегка утомительные, коллеги и соавторы; многое из того, что я считаю в своей жизни стоящим, появилось благодаря их усилиям. Я, конечно же, имею в виду тех, кто посвятил себя благородным целям. Решимость и разумность в преследовании недобрых намерений не может рассматриваться как добродетель.

Однако и в жизни упорядоченного прокрастинатора есть свои преимущества. Великий экономист и политический философ Фридрих Хайек часто отмечал, что в жизни общества спонтанная организация, как правило, оказывается более эффективной, нежели центральное планирование, имея в виду такие системы, как человеческий язык и рыночная система. И то и другое явилось результатом спонтанной человеческой деятельности, а не целенаправленных размышлений какого-то человека или группы лиц. Как и все великие политические философы, Хайек довел свое открытие до крайности, ну, если не он сам, то его последователи – точно. Однако открытием оно быть не перестало. То же самое касается и отдельных людей. Мы нередко заблуждаемся относительно того, как лучше всего потратить время. Грезы наяву о неосуществимом проекте радиопередачи могут оказаться полезнее и важнее всех статей, рецензий и докладов – большинство которых никто никогда не прочтет, – над которыми вы должны были бы корпеть все это время. Упорядоченный прокрастинатор, может, и не самый эффективный человек на свете, но, позволяя своим мыслям и усилиям витать в облаках, он может сделать многое из того, о чем бы и не подумал, если бы придерживался более строгого режима. Поглаживайте себя по головке за то, что вы все-таки сделали. Используйте списки задач, будильники и прочие уловки, направляющие вас на путь истинный. Сотрудничайте с теми, кто не позволит вам забросить все, так и не доделав. А главное, наслаждайтесь жизнью.

Приложение