Действие – это любое изменение: будь то внутри нашего сознания, в нашем организме, или в окружающем мире.

Действие – акт энергетический. Подумать – и то энергия (ничтожная!) расходуется на возбуждение клеток головного мозга. Не говоря о преобразовании энергии в действиях механических, термодинамических и пр.

История жизни на Земле имеет положительный энергетический баланс – все новые существа совершают все больше действий, преобразуя все больше энергии, все быстрее.

С появлением человека в процессе произошел качественный скачок.

Придумав простейшую технику, человек многократно увеличил КПД своей мускульной энергии: гораздо большая ее часть, чем раньше, пошла на объективные действия, то-есть на изменения окружающего мира.

Придумав, как «отобрать» себе часть энергии животных (кормить, охранять, заставлять, – «приручать»), человек стал совершать действия посредством энергии других животных: пахать, возить и пр.

Придумав сложную структуру государства, т. е. разделение труда, человек резко повысил КПД трудовой деятельности: каждый умеет делать только свое, зато отлично – один только пахарь, другой только каменщик, и так делается гораздо больше, чем если каждый занимается всем.

Но самое главное – овладев огнем, человек овладел внебиологической, качественно куда более эффективной формой преобразования и выделения энергии. Это стало экономить ему массу мозговой энергии, которая раньше почти вся шла на простое выживание.

Эволюция преобразования и выделения энергии рванулась вперед. Металлургия, порох, паровые машины, двигатель внутреннего сгорания, механический транс-

порт, станки, электричество, атомная станция и атомная бомба. Это получило название научно-технического прогресса.

Люди стали умирать от болезней реже, жить дольше, их становилось все больше. Всё б[ac]ольшие толпы организовывались таким образом, что сообща совершали всё б[ac]ольшие действия (преобразовывали все больше энергии): распахивали степи, строили города, перемещались на огромные пространства, уничтожая созданное соседями и создавая на этом месте что-то другое. Это получило название истории.

* * *

Вот что получается из размышления о том, что человеку надо и чего ему хочется.

Но пока ведь и это банально, да, нет? Так ведь и это еще не конец.

Дополнение

ТИПИЧЕСКИЕ СНОВИДЕНИЯ. Есть такие, знакомые каждому. Характерно, что именно от их истолкования Главный специалист по снам Зигмунд Фрейд решительно уклонился.

Полеты. В отрочестве и юности обычны, со зрелостью и старением проходят. Как просто вдруг во сне оказывается лететь, легко, естественно, да как это здорово!

Прапамять? С дерева предок падал? Ну-ну. Тогда почему ты не падаешь, а так здорово летишь? А прапамять – с возрастом отсыхает? Невозможно: что глубже впечатано – то забывается в последнюю очередь. Отец в детстве подкидывал? А кого-то и не подкидывали; опять же, почему это с возрастом проходит?

Летаешь именно в возрасте, когда нервная система всего активнее. Потребность в ощущениях больше, острее. Ощущение ищет форму действия, во сне – воображаемого. Это сродни искушению шагнуть с высоты. Мы имеем вариант максимального действия как образного ряда максимального ощущения: таки шагнуть в воздух, преодолеть гравитацию, совершить аж невозможное, принципиально небывалое. И тебе этого хочется, это нравится.

Кошмары. У солдат, у людей, переживших опасность – понятно.

Как бессознательные проявления страха, беспокойства – понятно. Подсознательный страх можно при старании найти у любого – это тоже понятно. А вот кто больше орет по ночам? Люди с активной, сильновозбудимой нервной системой. Конкретных причин, памятных переживаний у них не больше, чем у прочих. Сильных ощущений трэба психике. Не получая наяву – получает хоть во сне.

Если есть способность ощущать страх – так эта способность хоть иногда и хоть как-то должна реализовываться.

И опять же, возникающие в кошмаре зрительные образы всегда связаны с максимальными действиями. Первая группа – угроза жизни, опасность смерти. Вторая группа – небывалые и тем самым сверх реального угрожающие предметы, от непонятного нет защиты – типа чем-то жутких летательных аппаратов. Третья группа – невинные образы и действия, ужас заключается в том, что есть элемент невозможного, сверхреального – типа говорящей кошки или ожившей картины. Четвертая группа – суперкатастрофа, конец света. Неясно?

Вариант такого максимального действия, такого изменения в мире, которого еще не было.

Любовь. Оргазмы юношей и девушек во сне и сопровождающие их часто образы – понятно. Менее понятно другое: встреча во сне со старой знакомой (знакомым) – и вдруг ощущаемое при этом чувство огромной, пронзительной, печальной и всепроникающей любви. Причем в реальности там никакими любовями и близко не пахло, и ничего особенного в этом знакомстве по сравнению с другими не было.

В жизни чувству вечно что-то мешает, в реальности к нему вечно что-то примешивается. А тут разум спит, понимаешь. И ничего тут нет, кроме реализованной способности ощущать максимум такого чувства.

ТЯГА К РАЗРУШЕНИЮ. Вам знакомо чувство, когда любуешься искристо-голубой белизной свежего снежного покрова, и жалко ступить на него, нарушить нетронутую красоту – и одновременно что-то подмывает прошагать, проложить цепочку своих следов, протоптать, испортить, нарушить?

Это – то же стремление к действию. Красота, совершенство, лучше некуда… А ощущение твое – изменить окружающую действительность!

Вот мальчишки с садистским азартом крушат песчаные замки, построенные девочками. Агрессивное мужское начало? Уведите девочек домой. Пусть мальчики сами построят дивные замки. Построили – что дальше? Купаться пора, или обедать идти. Оставить замок? Можно… А если кто-то другой его порушит? И вообще что с ним дальше делать! Первый пинок – даже жалко… э, ур-ра: ломай! И жалко – а охота…

Этот снег, этот замок – из самых изначальных и общих форм потребности изменять действительность.

Там, где ты ничего не можешь создать – ты должен разрушить.

ТЯГА К КАТАСТРОФАМ. В чем притягательность картин грандиозных катастроф и даже известий о них? (Опять же – Голливуд это давно знает, даже отдельный жанр давно возник – фильмы катастроф.)

Слышит человек, что извержение вулкана ужасное, масса народу погибло. Либо лайнер утонул, самолет упал, землетрясение целый город снесло.

Как он реагирует? Ужасается, причем в основном напоказ, если там никого из его друзей-близких не было. Жадно интересуется подробностями, а журналисты их знай выдают, накручивают. И даже хороший человек, сочувствуя, горюя, вещи и деньги жертвуя пострадавшим – а все равно испытывает где-то в глубине души странноватое такое для себя, с оттенком нехорошести, порочности, чувство удовлетворения от того, что это произошло. Какой-то странный оттенок удовольствия испытывает.

Психологи говорят: это удовольствие от собственной комфортной безопасности, тем ее сильнее ощутил и оценил. Оно и так, да отнюдь не только это. Ну, говорят, еще тут может быть зерно агрессивности, мизантропии, тяги к разрушениям, которая сидит в подсознании (или в сознании, у кого как, мол) у каждого.

И что, понимаешь, это за тяга такая, откуда, зачем? Человек ведь, понимаешь, по натуре созидатель, нет?

Это, дорогие мои, та самая тяга к максимальным действиям. Если один человек погиб – к этому мы привыкли, статистику знаем, он нам никто – и ладно, у нас своя жизнь. А если сто тысяч – ого! это событие грандиозное, как там все случилось? Зачем тебе подробности, какая тебе разница? ан нет, хочется все подробнее себе представлять – и ужасаться, вот тянет нас ужасаться. (Есть и такой жанр, фильм ужасов.)

А уж если пожар в городе – толпа народу сбегается смотреть. На что?! Пожарные жизнью рискуют, добро пропадает – а народ смотрит, и не со скорбью, а – завороженно. Как писал О. Генри: «Пошли и мы с Энди полюбоваться зрелищем». Хибара – ерунда, а вот если небоскреб пылает – это да! глаз не оторвать.

Шо ж мы с вами такие падлы?.. Извращенцы все, что ли?

Слуушайте. В Дрездене в 45-м погибло при бомбежке больше народу, чем в Хиросиме. Почему же так ужасает – и манит жутью! – зрелище атомного взрыва, этот гигантский гриб до стратосферы? А вот – ты подай нам грандиозные зрелища. То есть – крупные, большие события. Вот нужны они человеку, и все.

Удовлетворение – оттого, что: я в жизни и это видел, и это пережил, и это при мне произошло, полнее моя личная жизнь от этого.

Закон тяги к максимальным действиям.

ЗРЕЛИЩА ПРИРОДЫ. Давно сказано: ни на что не хочется смотреть так долго, как на огонь горящий, воду текущую и облака плывущие.

Почему?

Непрерывное и грандиозное действие.

Недосягаемо высоко в небе гигантские облака, величественное движение, грандиозная картина!

Река течет – вечно, из-за горизонта и за горизонт.

А море? Огромное, безбрежное, бездонное. И бесконечно волны плещут, поверхность меняется.

А закат? Все краски, вся картина природы меняется на глазах.

Завораживает человека грандиозность, манит, притягивает; впечатляет.

Эстетика-то эстетикой, ан какие массы, какие силы, какая энергия в этом всем, объемы какие!

Эстетика-то в том, что человек всегда найдет красоту в том, к чему его тянет без всякой «пользы» и видимого смысла и что непосредственно впечатляет его чувства.

Ниагарский водопад: какие массы воды, с какой высоты рушатся бесконечно! Грандиозное действие. Солнце садится: гигантская звезда, так близко к нам – и одновременно так далеко, пылает, освещает, гаснет, за далекий горизонт опускается. Ух ты!..

Замечали, что в окно вагона можно смотреть дольше, чем в окно самолета? А это почему? А мелькает все быстрее, скорость ощущается сильнее, картина на сетчатке глаза меняется активнее, мозг занят больше непрерывным изменением зрелища.

Огонь – вот на что из явлений природы, и одновременно из творений как бы рук своих, человек может – и любит – смотреть всего больше. Ежемгновенно меняется картина. Летят и гаснут искры, рассыпаются золотые поленья, пляшут языки. Маленький костерок из ящичных досок – а вот сидят все вокруг и смотрят…

Зрелище что надо. Чудо. Большое действие. Меняется и исчезает на глазах то, что только что существовало. Разрушение, созидание, изменение, свет, тепло.

Максимальное зрелище, вся сетчатка занята работой. Заметьте – если ровное пламя бьет из форсунки или ракетного сопла – не та привлекательность, наглядности нет. Какой-то огонь укрощенный, экономичный, ровный, сгорает неизвестно что до мельчайшего распыления. Нет тех ощущений.

Рыбы подплывают на свет фонаря. Мошки летят на огонь. Птицы разбиваются о прожектор, и подходят из чащи звери на свет костра, отблескивают из темной дали глазами, часами сидят, смотрят. Кинь головешку – убегут испуганно, и снова вернутся, и будут опять смотреть, но уже с большего расстояния, с большей опаской.

Чего пришли? Куда летели? Зачем разбились?

У многих народов возникло обожествление огня, почитание его как Высшего Существа. Много мифов о подателях огня, богах, титанах, священных животных.

Можно – объяснить на уровне конкретных причин: мол, раз огонь давал тепло, защищал от хищников, мог укусить и сжечь – вот ему и поклонялись по серости ума. Мол, у насекомых инстинкт такой – он их подвел: они думали, что это свет выхода из норки, или рассвет, или поверхность воды – а это оказался огонь, вот они и погибли. И в таком духе.

А зверям на черта огонь? Они лесного пожара пуще всего боятся. Тепло? Так они не приближаются А смотрят зачем? Понять не могут, природное любопытство?

А ты, мил друг, чего смотришь? Чего не знаешь про огонь? На что тебе камин в доме, костер на берегу?

Потому что горение – максимальное действие в обычной природе. И все живое к действию стремится. Сбои инстинкта. Они не думали, что то опасный вредный огонь. Они – просто стремились.

И человек – просто стремится.

* Промежуточная вводка

ДИАЛЕКТИКА

У интеллигентного человека слово «диалектика» ассоциируется с фамилией философа Гегеля и школьным учебником обществоведения. Напрягшись, можно припомнить про зерно, которое в земле перестает быть зерном, зато дает колос и много новых зерен – хотя вообще это из Библии.

У человека, жизнь которого не искажена гуманитарным образованием, «диалектика» связана с очкастеньким профессором, толстыми томами, уважительной безвредностью и заумной скукой.

И только самые образованные и сообразительные скажут, что это – когда что-то обстоит и так, и одновременно не так, возможно даже наоборот. Что-то тут есть общее с теорией относительности – в том смысле, что про это все слыхали, никто толком не понимает, а вообще все в жизни относительно.

Есть в этом слове какое-то антиобаяние, антипритягательность – для простого, обычного, нормального человека. Что-то сухое, кручено-научное, из области надуманно-псевдомудрых теорий. На фиг.

А кто виноват, ежли Гегель излагал свои истины так, что их и профессиональные философы не шибко понимают. Вот Кьеркегор, не последняя был скотина в науке, тот в конце концов просто заявил: «Я думаю, что те места у Гегеля, которые я не понимаю, он сам тоже не понимал».

Поэтому каждый человек, на своем простом житейском уровне, порой напрягает мозги, стараясь уразуметь, как же это так странно, нелогично и противоречиво устроена жизнь: должно быть вот эдак все, а на самом деле почему-то наоборот. И приходит к простым выводам, просто их формулируя, типа: «Слишком хорошо – тоже не очень хорошо» или «Противоположности сходятся». Это даже не объяснение, а констатация часто встречающегося положения, результат опыта, наблюдений за жизнью.

Вот если б, конечно, отдать всех в ученье на философский факультет, но от этого нас бог миловал. Да ведь и прочтение учебников мало что прибавляет к пониманию жизни своей. «Многознание уму не научает», – сказали древние греки. Они много чего сказали. Очень разумные среди них встречались люди. Гераклит, скажем. Он и додумался до диалектики. За что получил прозвище «темный», то есть непонятный. Его даже Сократ не всегда понимал, однако уважал. И даже мы помним: «Все течет, все изменяется».

Нормальному современному человеку думать, в общем, некогда. А когда жизнь поставит перед ним в упор труднопонимаемую задачу, вот он тогда хватается за голову – пытается понять. Что удается редко и немногим. Потому что условия задачи бывают какие-то… противоречивые. Скажем, делаешь-делаешь хорошо – а в результате выходит плохо. И с чего бы?..

Поэтому Скотт Фитцджеральд, нормальный малообразованный американец, сказал: «Признаком первоклассных мозгов является способность держать в голове две взаимоисключающие мысли одновременно, не теряя при этом способности соображать». Вот это, в переводе на общепринятый язык, и есть диалектика.

Выучить ее невозможно. Запоминание ничего не даст. Тут требуется неторопливое, последовательное думанье. Потому что только это – способ и средство п о н и м а н и я всего на свете.

Вот три основных момента. Их можно назвать законами. А можно аспектами. А можно частями. Все равно.

1. ПЕРЕХОД КОЛИЧЕСТВА В КАЧЕСТВО. У врага есть танки. Много. Пять тысяч. Чтобы победить, нам тоже нужны танки. И побольше. Чтоб – наверняка. Десять тысяч. Два наших на один ихний. Они его победят. А вдруг нет?.. Ладно! Сделаем пятьдесят тысяч танков – и враз его разнесем, да он и не посмеет полезть. Готово! И что? Эта армада сожрала все горючее, загромоздила все дороги, обученных экипажей не хватает – и гигантская бронированная пробка загромоздила все пространство, без толку мешая друг другу, теснясь мертвым грузом. И сжег их враг меньшими силами.

Нарастив сил сверх меры, оказались на деле бессильными.

Вот так два легиона Лукулла обратили в прах двухсоттысячное войско Тиграна – те в давке больше сами себя подавили. Вот так СССР создал столь мощную, эшелонированную и структурированную систему ПВО, что авиетка Руста беспрепятственно села на Красной площади. Сверхгигант не в силах сдвинуть собственную тяжесть.

Или. Время поездки равно расстоянию, поделенному на скорость. Сделали автомобиль со скоростью 300

/

. Сели, газанули, поехали. Сцепление с дорогой мало, поворот, кювет, дерево, больница, кладбище. Сократили время пути?.. Подумали, написали эпитафию – поговорку «Тише едешь – дальше будешь». Звучит, вроде, противоречиво, неправильно, – но смысл всем ясен и житейски верен. «Поспешишь – людей насмешишь».

Нарастив чрезмерную скорость, вообще не доехали до места.

Или. Хилому ребенку с плохим аппетитом объясняют: будешь много кушать – станешь сильным и здоровым. Кормят, пичкают, убеждают, – ребенок начинает жрать, как землеройная машина, – и в конце концов становится жирным, тучным, малоподвижным, сердце не справляется, почки не справляются, готов инвалид и кандидат в покойники. Докормили.

Съедая сверх меры необходимых для жизни и здоровья продуктов – угробили здоровье и жизнь.

Или. Для высоких результатов в спорте необходимы усиленные и частые тренировки. Стал тренироваться с утра до ночи, утомился, ослаб, сорвал сердце, нарушился обмен веществ, стал инвалидом.

Больше оружия: вместо победы – поражение.

Больше скорости: вместо езды – авария.

Больше еды: вместо здоровья – болезнь.

Больше тренировок: вместо рекордов – инвалид.

И так всегда и во всем в жизни.

Ты делаешь правильные усилия, совершаешь правильные действия для достижения нужного результата. Но если вовремя не остановиться, то те же усилия и действия начнут уводить тебя от этого результата как бы уже в другую сторону: ты переходишь нужную тебе грань и начинаешь от нее удаляться, пока не придешь к обратному тому, чего хотел.

Поэтому и говорят: «Все хорошо в меру».

Мера – это соответствие количества твоих действий тому результату, которого ты ими хотел достичь.

Вот и во всей природе точно то же самое.

Хотели вскипятить воды чайку попить, а она вся и выкипела. От огня количество тепла в воде все увеличивалось, пока вода не изменила все свои качества и не перестала вообще быть водой: жидкость превратилась в пар, газ.

Откованную сталь решили для закала, прочности, охладить жидким азотом: она охладилась до минус ста и стала хрупкой, как стекло. А охладили бы только до плюс двадцати – был бы булатный клинок.

Любой процесс, если продолжается бесконечно, в конце концов приобретает какие-то новые, иные черты, свойства, качества. Те самые действия, что его вызывали, начинают в конце концов иметь результатом не то, что имели результатом сначала, раньше, до определенной границы.

2. ПЕРЕХОД В НОВОЕ СОСТОЯНИЕ. В философии по науке это называется «закон отрицания отрицания», но это не совсем понятно, маловразумительно. Ведь у философии, как у любого вида профессиональной деятельности, есть свой профессиональный жаргон. Как у моряков. Но если морской жаргон – несколько сотен конкретных слов, узнай их – и все понимаешь, то философия и так-то имеет дело с вещами труднопонимаемыми, а если их еще называть спецтерминами, причем в смысле и значении этих терминов разные философии расходятся, то простому человеку и вовсе понять ничего невозможно.

Этот закон вытекает из предыдущего, он его родственник и сосед. Частично народ сформулировал его так: «Ничто не вечно под луной».

Вот ребенок. Он станет юношей, и больше не будет ребенком. Юноша станет зрелым человеком, и больше не будет юношей. Зрелый человек станет стариком, и не будет больше зрелым человеком. Старик умрет, станет покойником, не будет больше человека на свете. Тот самый механизм жизни, которая есть постоянное изменение, привел маленькое беспомощное существо к расцвету всемогущества, а потом – к концу.

Хозяйка захотела есть, купила продукты. Нет больше у нее денег – есть продукты. Спекла пирог – нет больше яиц, муки, сметаны, сахара, превратились в пирог. Съела пирог – нет больше пирога; переваривается в желудке питательная масса. Продолжать?

Каким бы ни был процесс – в основе своей он состоит из каких-то действий. Появляются новые клетки в организме – это действия. Растрескивается камень веками, превращаясь в песок, – появление трещины тоже действие, механическое, природное. Яйцо разбивается над кастрюлей – действие.

А любое действие – это какое-то изменение. Что-то стало в мире хоть чуть-чуть не так, как было раньше.