Почему люди типа А чаще умирают при стрессе, чем люди типа Б

Допустимо предположить, что инфаркт, в частности, миокарда может служить не только для тотального уничтожения группы животных, сыгравших свою биологическую роль и поэтому лишних в популяции, но и для изъятия из популяции отдельных особей, оказавшихся «лишними» в популяции, то есть по той или иной причине бесполезными или даже вредными для ее успешного существования (Китаев‑Смык, 1977 а, 1983, 2009).

Возникает вопрос, как происходит «включение» подобного механизма «самоуничтожения» особи. Допустим такой схематический случай. Стая хищников гонится за жертвой, которая достается более быстрым и сильным особям. Их действия по достижению цели завершаются удовлетворением их желания, условно говоря, «торжеством победы», «экстазом триумфа» над опасной жертвой и над своим голодом. В данном случае осуществляется «комплекс активного реагирования» с его основными фазами: фазой обостренного испугом внимания, фазой действия, фазой экстаза (подробное описание этого комплекса см. в разделе 2.1.2). У особей, оказавшихся многократно (систематически) неуспешными в достижении цели, будет накапливаться информация о систематическом отсутствии у них фазы «торжества победы».

Как указывалось выше, это приводит особь к пассивному стрессовому поведению (состоянию), к возникновению и активизации превентивно‑защитных вегетативных реакций. Локальная модификация этих реакций может привести особь к гибели. В таком случае реализуется уже не защита особей от стрессора, а «защита» популяции от особи, входящей в ее состав, но не способствующей или препятствующей успешной жизнедеятельности и развитию популяции.

Можно рассуждать так: «Зачем популяции (стае, прайду, сообществу) освобождаться от неуспешных, худших? Пусть влачат существование аутсайдерами. Но все же живут! Авось, когда‑нибудь пригодятся». Но в голодную зиму они могут оказаться рядом с остатками пищи, съесть их и все равно из‑за своей неуспешности не выжить, лишив и успешных особей возможности выживания. Вероятно, гарантией выживания успешных особей природа (в ходе биологической эволюции) сделала «механизмы» самоуничтожения регулярно неуспешных особей в виде локальных стрессовых вегетативных реакций. Этакая популяционная селекция с реализацией «биологического суицида».

Можно ли использовать результаты этих рассуждений для анализа болезней стресса в человеческом обществе? И до какой степени? Работами М. Фридмана и Р. Розенмана было показано, что «человек типа А постоянно стремится выполнить слишком много или участвовать в слишком многих событиях за то количество времени, которое на это отведено… Поскольку он многократно создает такие непреодолимые преграды, он подвергает себя более или менее непрерывному давлению временем. Эта самотирания составляет суть поведения человека типа А. Наполнять жизнь непреодолимыми преградами и исключать все очарования жизни – это самая ужасная форма самонаказания» (Friedman, Rosenman, 1977, с. 205). К типу Б были отнесены люди противоположного склада характера. Они склонны не спеша, размеренно преодолевать трудности жизни. Люди типа А («сизифов тип», «стресс‑коронарный тип») значительно больше подвержены болезням стресса и в 6–8 раз чаще погибают от инфаркта миокарда, чем лица, относимые к типу Б (там же).

Указанные примеры – иллюстрация фундаментальной закономерности, лежащей в основе индивидуальной разделенности живых существ, населяющих Землю, то есть разделенности «биомассы», населяющей нашу планету, на особи (см. раздел 3.1.9).

Современное индустриальное общество создает условия для дифференциации людей по их склонностям и проявлениям на людей типа А и типа Б. Человек часто оказывается в условиях, когда он еще до окончания одного задания знает о необходимости выполнения следующего и т. д. Спеша, чтобы и его выполнить, он лишает себя времени и условий для переживания радости по поводу окончания первого задания, а затем по поводу каждого очередного. Индивиды типа А более склонны активно входить в такой режим работы, режим жизнедеятельности, когда они оказываются систематически лишенными фазы «торжества победы». Вместе с тем люди этого типа больше нуждаются в ее переживании каждый раз после завершения фазы активной деятельности (преодоления трудностей, выполнения задания и т. п.). Лица типа Б менее склонны поддаваться давлению режима деятельности, лишающего их периодов позитивно‑эмоционального переживания успеха окончания каждого цикла работы. Они менее чувствительны к такому лишению.

В результате у индивидов типа А больше, чем у типа Б, накапливается информация об отсутствии «торжества победы», должного быть после каждого завершенного действия, работы, то есть якобы об их неуспешности в жизни и в деятельности.

Парадоксальным является то, что не у представителей типа Б, а именно у людей типа А, часто более деятельных, энергичных, более успешных в делах, на которых поэтому больше «наваливается» работы и которые справляются с ней, в частности, за счет того, что отказывают себе в отдыхе, – именно у таких людей больше накапливается информации (может быть, и неосознаваемой ими) об их якобы неуспешности. Так, надо полагать, интерпретируется информация, накапливаемая на биологических уровнях интеграции, информация о систематическом отсутствии «торжества победы» вопреки усилиям по ее достижению. Как правило, эта цепь событий не осмысливается субъектом. Однако, накапливаясь, подобная информация может вызвать у него чувство эмоционального дискомфорта, депрессивные проявления, может привести и к ложному осознанию частой якобы неуспешности своих действий как причины дискомфорта.

Таким образом, целесообразный в животном мире механизм «защиты» популяции от ее членов, безуспешных в своих действиях, оказывается для человека нецелесообразным. Более того, этот механизм «популяционной селекции» в человеческом обществе во многих случаях оказывается сугубо атавистическим и ошибочно обратившимся против более успешных в своей деятельности и в этом смысле более полезных для общества людей.

Появились сообщения, не подтверждающие концепцию Фридмана и Розенмана, о большей подверженности людей типа А инфаркту миокарда при «стрессе жизни» и особенно при регулярном производственном стрессе (Koskenvio, Kaprio, Rose, 1988). Эти противоречия объяснимы. Люди подобного типа могут оказаться очень устойчивыми перед ишемической болезнью сердца, если они почти маниакально ощущают себя победителями, несмотря на неуспех своих действий, и когда у них много побед на «личном фронте» при неуспехе на работе.

Подытожим изложенную выше гипотезу. Действие длительного (многократного, монотонного) стрессора может вызывать у индивидов типа А, весьма способных к преодолению сильных кратковременных стрессоров, неблагоприятные для их организмов вегетативные реакции. Это – локальные проявления вегетативной стрессовой активности (имеющей защитное значение в своем тотальном проявлении). Такие неблагоприятные, а часто губительные для организма реакции, надо полагать, возникли в ходе биологической эволюции животного мира. Они проявляются (реализуются) при длительных экстремальных ситуациях для «освобождения» популяции от особей, предназначенных природой для побед в недолгих экстремальных ситуациях и непригодных для терпения, пережидания длительного монотонного стресса. Включаются эти губительные для особи (индивида) локальные вегетативные реакции «внутриорганизменными» сигналами (вторичными) о накоплении сигналов (первичных) о регулярном отсутствии фазы «торжества победы», которая нормально должна завершать цикл деятельности, поведения (см. раздел 2.1.3).

С точки зрения изложенной гипотезы мной были объяснены некоторые неясные симптомы стресса. Ганс Селье писал: «Механизм, посредством которого стресс вызывает язвы желудочно‑кишечного тракта, также мало понятен» (Селье, 1966). Я предположил, что петехиальные (точечные) кровоизлияния в слизистой оболочке желудка, впоследствии изъязвляющиеся, не имеют существенного защитно‑адаптивного значения для особи (за исключением того, что их наличие ухудшает аппетит, что может быть иногда полезным при патологических и предпатологических состояниях). Вместе с тем эта болезненная локальная стрессовая реакция в животном мире, видимо, целесообразна для «выбраковки» (уничтожения) менее жизнеспособных членов популяции (Китаев‑Смык, 1983, 2009).

Указанные проявления дистресса возникают вследствие локальных сосудистых спазмов, приводящих к локальным дистрофиям слизистой оболочки желудка и двенадцатиперстной кишки, которые усугубляются локальной экскреторной реакцией (только в желудке или только в двенадцатиперстной кишке), то есть усилением выделения пищеварительных соков, соляной кислоты, «разъедающих» язвочки на слизистой оболочке. Неблагоприятную для особи роль выполняют при стрессе и другие локальные проявления защитных вегетативных реакций: локальный спазм сосудов внутренних органов (может привести к инфаркту сердечной мышцы, легких, печени, селезенки, инсульту мозга и т. д.), локальная гиперплазия ткани (доброкачественная или злокачественная опухоль) и т. д. (см. раздел 3.1.3).

23. Синдром эмоционального выгорания –специфический вид [чаще всего профессиональной] деформации лиц, вынужденных во время выполнения своих обязанностей тесно общаться с людьми. Термин «burnout» («эмоциональное выгорание») был предложен американским психиатром Г.Фрейденбергером еще в 1974 г. Иногда его переводят на русский язык как: «эмоциональное сгорание» или «профессиональное выгорание».

Синдром эмоционального выгорания проявляется в:

а) чувстве безразличия, эмоционального истощения, изнеможения (человек не может отдаваться работе так, как это было прежде);

б) дегуманизации (развитие негативного отношения к своим коллегам и клиентам);

в) негативном самовосприятии в профессиональном плане – недостаток чувства профессионального мастерства.

Сегодня выделяют три основных фактора, играющие роль в синдроме эмоционального выгорания – личностный, ролевой и организационный.

Личностный фактор.Исследования показали, что такие переменные понятия как возраст, семейное положение, стаж работы не влияют на эмоциональное выгорание. Но у женщин в большей степени развивается эмоциональное истощение – у них отсутствует связь мотивации (например, удовлетворенность оплатой труда) и развития синдрома при наличии связи со значимостью работы как мотивом деятельности, удовлетворенностью профессиональным ростом. Испытывающие недостаток автономности («сверхконтролируемые личности ») более подвержены «выгоранию». Фрейденбергер описал «сгорающих» как сочувствующих, гуманных, мягких, увлекающихся идеалистов, ориентированных на людей, и – одновременно – неустойчивых, интровертированных, одержимых навязчивыми идеями (фанатичных), «пламенных» и легко солидаризирующихся[1]. Этот список сейчас дополняется «авторитаризмом» и низким уровнем эмпатии. Кроме того, обозначены следующие личностные факторы, способствующие развитию синдрома эмоционального выгорания: склонность к эмоциональной холодности, склонность к интенсивному переживанию негативных обстоятельств профессиональной деятельности, слабая мотивация эмоциональной отдачи в профессиональной деятельности.

Ролевой фактор.Уже установлена связь между ролевой конфликтностью, ролевой неопределенностью и эмоциональным выгоранием. Труд в ситуации распределенной ответственности ограничивает развитие синдрома эмоционального сгорания, а при нечеткой или неравномерно распределенной ответственности [за свои профессиональные действия] этот фактор резко возрастает даже при существенно низкой рабочей нагрузке. Способствуют развитию эмоционального выгорания, в основном, те профессиональные ситуации, при которых совместные усилия не согласованы, нет интеграции действий, имеется конкуренция [но успешный результат зависит именно от слаженных действий].

Организационный фактор.Развитие синдрома эмоционального выгорания связано с наличием напряженной психоэмоциональной деятельности: интенсивное общение, подкрепление его эмоциями, интенсивное восприятие, переработка и интерпретация получаемой информации и принятие решений. Или – дестабилизирующая организация деятельности и неблагополучная психологическая атмосфера. Это и нечеткая организация и планирование труда, и недостаточность необходимых средств, и наличие бюрократических элементов, и многочасовая работа, имеющая трудноизмеримое содержание, и наличие конфликтов как в системе «руководитель – подчиненный», так и между коллегами.

Для всего этого существует прекрасный термин – стрессогенность.

Выделяют еще один фактор, обусловливающий синдром эмоционального выгорания – наличие психологически трудного контингента , с которым приходиться иметь дело профессионалу, специалисту, работнику в сфере общения (тяжелые больные, конфликтные покупатели, «трудные» подростки и т. д.) – это отдельная и совершенно особая группа людей, несущих часто тот самый важный стрессогенный фактор, способствующий профессиональному выгоранию всех, кто общается часто с вышеназванными персонажами.

В настоящее время существует несколько моделей эмоционального выгорания, описывающих данный феномен.

Однофакторная модель эмоционального выгорания. Согласно ей, выгорание – это состояние физического, эмоционального и когнитивного истощения, вызванного длительным пребыванием в эмоционально перегруженных ситуациях. Истощение является главной причиной (фактором), а остальные проявления дисгармонии переживаний и поведения считают следствием. Согласно этой модели риск эмоционального выгорания угрожает чаще всего представителям социальных профессий.

Двухфакторная модель (В. Шауфелл и др.). Синдром эмоционального выгорания сводится к двухмерной конструкции, состоящей из эмоционального истощения и деперсонализации. Первый компонент, получивший название «аффективного», относится к сфере жалоб на свое здоровье, физическое самочувствие, нервное напряжение, эмоциональное истощение. Второй – деперсонализация – проявляется в изменении отношений либо к пациентам, либо к себе. Он получил название «установочного»[2].

Трехфакторная модель (К.Маслач и др.). Синдром психического выгорания представляет собой трехмерный конструкт, включающий в себя эмоциональное истощение, деперсонализацию и редукцию личных достижений. Эмоциональное истощение рассматривается как основная составляющая эмоционального выгорания и проявляется в сниженном эмоциональном фоне, равнодушии или эмоциональном перенасыщении. Вторая составляющая (деперсонализация) сказывается в деформации отношений с другими людьми. В одних случаях это может быть повышение зависимости от окружающих. В других – усиление негативизма, циничность установок и чувств по отношению к реципиентам: пациентам, клиентам и т. п. Третья составляющая эмоционального выгорания – редукция личностных достижений – может проявляться либо в тенденции негативно оценивать себя, занижать свои профессиональные достижения и успехи, негативизме по отношению к служебным достоинствам и возможностям, либо в преуменьшении собственного достоинства, ограничении своих возможностей, обязанностей по отношению к другим[3].

Четырехфакторная модель (Firth, Mims, Iwanicki, Schwab). В четырехфакторной модели выгорания один из его элементов (эмоциональное истощение, деперсонализация или редуцированные персональные достижения) разделяется на два отдельных фактора. Например, деперсонализация, связана с работой и с реципиентами соответственно и т. д[4].

Процессуальные модели эмоционального выгорания рассматривают его как динамический процесс, развивающийся во времени и имеющий определенные фазы или стадии. Подобные модели рассматривают динамику развития выгорания как процесс возрастания эмоционального истощения, вследствие которого возникают негативные установки по отношению к субъектам профессиональной деятельности. Подверженный выгоранию человек пытается создать эмоциональную дистанцию в отношениях с ними как способ преодолеть истощение. Параллельно развивается негативная установка по отношению к собственным профессиональным достижениям (редукция профессиональных достижений).

Эмоциональное выгорание как динамический процесс, развивающийся во времени, характеризуется нарастающей степенью выраженности его проявлений. Например, динамическая модель описывает развитие процесса эмоционального выгорания как проявление трех основных классов реакции на организационные стрессы:

• физиологические реакции , проявляющиеся в физических симптомах (физическое истощение);

• аффективно-когнитивные реакции (эмоциональное и мотивационное истощение, деморализация/ деперсонализация);

• поведенческие реакции , выражающиеся в симптоматических типах преодолевающего поведения (дезадаптация, дистанцирование от профессиональных обязанностей, сниженная рабочая мотивация и продуктивность).

Ученые попробовали определить эмоциональное выгорание как пятиступенчатый прогрессирующий процесс:

1. Первая стадия эмоционального выгорания («медовый месяц»): работник обычно доволен работой и заданиями, относится к ним с энтузиазмом, однако по мере продолжения [рабочих] стрессов профессиональная деятельность начинает приносить все меньше удовольствия и работник становится менее энергичным;

2. Вторая стадия («недостаток топлива») – появляются усталость, апатия, могут возникнуть проблемы со сном. При отсутствии дополнительной мотивации и стимулирования теряется интерес к своему труду или исчезают привлекательность работы в данной организации и продуктивность его деятельности. Возможны нарушения трудовой дисциплины и отстраненность (дистанцирование) от профессиональных обязанностей. В случае высокой мотивации человек может продолжать гореть , подпитываясь внутренними ресурсами, но в ущерб своему здоровью;

3. Третья стадия (хронические симптомы) – чрезмерная работа без отдыха, особенно у «работоголиков», приводит к таким физическим явлениям, как измождение и подверженность заболеваниям, а также к психологическим переживаниям – хронической раздражительности, обостренной злобе или чувству подавленности, «загнанности в угол». Постоянное переживание нехватки времени (синдром менеджера);

4. Четвертая стадия (кризис) – развиваются хронические заболевания, в результате чего человек частично или полностью теряет работоспособность. Усиливаются переживания неудовлетворенности собственной эффективностью и качеством жизни.

5. Пятая стадия эмоционального выгорания («пробивание стены») – физические и психологические проблемы переходят в острую форму и могут спровоцировать развитие опасных заболеваний, угрожающих жизни. У человека появляется столько проблем, что его карьера находится под угрозой[5].

Б.Перлман и Е.Хартман[6](1981) представляют четыре стадии эмоционального выгорания:

– напряженность, связанная с дополнительными усилиями по адаптации к ситуационным рабочим требованиям. Такую напряженность вызывают два наиболее вероятных типа ситуаций. Первый: навыки и умения работника недостаточны, чтобы соответствовать статусно-ролевым и профессиональным требованиям. Второй: работа может не соответствовать его ожиданиям, потребностям или ценностям. Те и другие ситуации создают противоречие между субъектом и рабочим окружением, что запускает процесс эмоционального выгорания;

– сильные ощущения и переживания стресса. Многие стрессогенные ситуации могут не вызывать соответствующих переживаний, поскольку происходит конструктивное оценивание своих возможностей и осознаваемых требований рабочей ситуации. Движение от первой стадии эмоционального выгорания ко второй зависит от ресурсов личности и от статусно-ролевых и организационных переменных;

– реакции основных трех классов (физиологические, аффективнокогнитивные, поведенческие) в индивидуальных вариациях;

– эмоциональное выгорание как многогранное переживание хронического психологического стресса. Будучи негативным последствием психологического стресса, переживание выгорания проявляется как физическое, эмоциональное истощение, как переживание субъективного неблагополучия – определенного физического или психологического дискомфорта. Эта стадия образно сопоставима с «затуханием горения» при отсутствии необходимого топлива.

Немецкий психолог М.Буриш (1994) полагает, что развитие синдрома эмоционального выгорания идет таким образом: сначала возникают значительные энергетические затраты – как следствие экстремально высокой положительной установки на выполнение профессиональной деятельности. По мере развития синдрома появляется чувство усталости, которое постепенно сменяется разочарованием, снижением интереса к своей работе. Следует отметить, что развитие эмоционального выгорания индивидуально и определяется различиями в эмоционально-мотивационной сфере, а также условиями, в которых протекает профессиональная деятельность человека. М. Буриттт выделяет следующие стадии или фазы.

1. Предупреждающая фаза

а) Чрезмерное участие:

• чрезмерная активность;

• отказ от потребностей, не связанных с работой, вытеснение из сознания переживаний неудач и разочарований;

• ограничение социальных контактов

б) Истощение:

• чувство усталости;

• бессонница;

• угроза несчастных случаев.

2. Снижение уровня собственного участия

а) По отношению к сотрудникам, пациентам:

• потеря положительного восприятия коллег;

• переход от помощи к надзору и контролю;

• приписывание вины за собственные неудачи другим людям;

• доминирование стереотипов в поведении по отношению к сотрудникам, пациентам – проявление негуманного подхода к людям.

б) По отношению к остальным окружающим:

• отсутствие эмпатии;

• безразличие;

• циничные оценки.

в) По отношению к профессиональной деятельности:

• нежелание выполнять свои обязанности;

• искусственное продление перерывов в работе, опоздания, уход с работы раньше времени;

• акцент на материальный аспект при одновременной неудовлетворенности работой.

г) Возрастание требований:

• потеря жизненного идеала, концентрация на собственных потребностях;

• чувство переживания того, что другие люди используют тебя;

• зависть.

3. Эмоциональные реакции

а) Депрессия:

• постоянное чувство вины, снижение самооценки;

• безосновательные страхи, лабильность настроения, апатии.

б) Агрессия:

• защитные установки, обвинение других, игнорирование своего участия в неудачах;

• отсутствие толерантности и способности к компромиссу;

• подозрительность, конфликты с окружением.

4. Фаза деструктивного поведения а) Сфера интеллекта:

• снижение концентрации внимания, отсутствие способности выполнить сложные задания;

• ригидность мышления, отсутствие воображения.

б) Мотивационная сфера:

• отсутствие собственной инициативы:

• снижение эффективности деятельности;

• выполнение заданий строго по инструкции,

в) Эмоционально-социальная сфера:

• безразличие, избегание неформальных контактов;

• отсутствие участия в жизни других людей либо чрезмерная привязанность к конкретному лицу;

• избегание тем, связанных с работой;

• самодостаточность, одиночество, отказ от хобби, скука.

5. Психосоматические реакции и снижение иммунитета

• неспособность к релаксации в свободное время;

• бессонница, сексуальные расстройства;

• повышение давления, тахикардия, головные боли;

• боли в позвоночнике, расстройства пищеварения;

• зависимость от никотина, кофеина, алкоголя.

6. Разочарование и отрицательная жизненная установка

• чувство беспомощности и бессмысленности жизни;

• экзистенциальное отчаяние.

Согласно М. Буришу, сильная зависимость от работы приводит в итоге к полному отчаянию и экзистенциальной пустоте[7].

Универсальных методик выхода из стресса, к сожалению, нет – только комплексное, многоуровневое воздействие: медикаментозное лечение, музыка, чтение литературы, психометоды. Большинство их направлено на саморазвитие человека и основано на таких принципах или способах саморегулирования:

– релаксация –в основе ее лежит сосредоточение на своем внутреннем мире, освобождение от излишнего нервного напряжения или, наоборот, обеспечение возможности собраться. Релаксация необходима для подготовки тела и психики к углубленному самопознанию, самовнушению; в стрессовых моментах, конфликтных ситуациях, требующих выдержки, самообладания. Основа релаксации – наше тело расслабляется по мере того, как успокаивается мозг, а мозг успокаивается, когда расслабляется тело. И здесь важно – правильное дыхание, ощущение тепла, тяжести тела, сосредоточение внимания на предмете;

– концентрация –чтобы почувствовать и понять свое внутреннее состояние, можно сосредоточиться на внутренних ощущениях, мыслях и образах, которые возникают в сознании. В основе концентрации лежит управление вниманием. Здесь важно – умение фокусировать внимание на определенном явлении; развитие произвольного внимания с помощью волевого усилия; умение сосредоточиться на различных внутренних процессах; умение переключаться с внутренних процессов на внешние и наоборот. Собственно, это иногда не совсем точно называется медитацией;

– визуализация –она помогает человеку активизировать его эмоциональную память, воссоздать те ощущения, которые он испытывал вообще и, таким образом, обогатить и освежить свои чувства, развить интуицию. С помощью визуализации можно заставить работать подсознание;

– самовнушение –это утверждение от первого лица и в настоящем времени, способ создать положительный образ самого себя и закрепить его с помощью слов. При самовнушении должны определяться только позитивные жизненные утверждения. Должны использоваться краткие формулировки – «я хочу, я буду, я есть».

В последнее время на основе этих методов создаются различные комбинированные программы. В их основе лежат способы самосохранения и развития психики.

Представим тренинг по профилактике и коррекция синдрома выгорания, целью которого является развитие всех подструктур личностного и профессионального самосознания – когнитивной (уточнение, конкретизация и расширение системы знаний о себе, своем образе Я как личности и профессионала), аффективной (выработка позитивного самоотношения, адекватное оценивание своих возможностей и потенциалов) и поведенческой (закрепление собственной Я-концепции в конкретных ситуациях взаимодействия и общения, отработка навыков эффективной саморегуляции) как основное условие профилактики и коррекции синдрома выгорания.

Достижение указанных цели предполагает информирование о симптомах и факторах эмоционального выгорания, повышение уровня коммуникативных навыков, компетентности в области разрешения конфликтов, овладения приемами снятия симптомов стресса, выработки навыков саморегуляции и тайм-менеджмента.

Программа может включать в себя следующие блоки:

Блок 1. Представление об эмоциональном выгорании.

Основные задачи:

– информирование об эмоциональном выгорании в профессиональной деятельности: его симптомах, причинах, последствиях;

– актуализация личного опыта переживания синдрома эмоционального выгорания;

– обучение основным навыкам релаксации для минимизации негативного влияния эмоционального выгорания.

Блок 2. Коммуникативная компетентность.

Основные задачи:

– информирование о 3-х компонентной структуре общения: социально-перцептивная сторона общения (психологические механизмы создания образа собеседника), коммуникативная сторона общения (вербальные и невербальные средства общения) и интерактивная сторона общения (позиции и роли);

– осознания своих коммуникативных особенностей;

– выработка навыков эффективного общения в различных сферах своей деятельности, используя и вербальные и невербальные средства общения.

Блок 3. Конструктивное поведение в конфликтах.

Основные задачи:

– информирование о конфликтах: видах, основных структурных элементах, динамики, механизмах возникновения, конструктивных и неконструктивных стратегиях поведения в конфликте;

– осознание своего поведения в конфликте;

– формирование навыков конструктивного поведения в конфликтах.

Блок 4. Саморегуляция.

Основные задачи:

– информирование о саморегуляции, ее основных методах, приемах снятия стресса.

– актуализация личного опыта использования различных приемов снятия стресса, саморегуляции;

– обучение основным приемам саморегуляции.

Блок 5. Аутогенная тренировка.

Основные задачи:

– информирование об аутогенной тренировки как средства снятия эмоционального напряжения и физической усталости, улучшения самочувствия, повышения работоспособности и творческой активности.

– освоение ступеней АТ.

Блок 6. Целеполагание и управление временем.

Основные задачи:

– информирование об основных причинах дефицита времени, знакомство с основными правилами планирования времени,

– анализ использования рабочего времени, его планирование;

– выработка навыков эффективного планирования и контроля своего времени.

24. Посттравматические стрессовые расстройства (ПТСР) развиваются у лиц, которые пережили эмоциональный/психологический или физический стресс, который является травмирующим практически для каждого человека – такие травмы могут возникать в военных сражениях и битвах, спортивных соревнованиях и сдаче экзамена, естественных катастрофах, при нападениях бандитов, изнасиловании, гибели родных на глазах у человека и таких несчастьях, как, например, пожар в доме и пр. При этом отмечаются такие основные особенности: переживание травмы вновь и вновь, во сне и в мыслях в бодрствующем состоянии; эмоциональная глухота ко всем остальным переживаниям в жизни, включая отношения с другими людьми, и сопутствующие симптомы в виде вегетативной лабильности, депрессии и когнитивных нарушений, таких как трудность в сосредоточении внимания. Синдром, очень сходный с тем, который сегодня мы называем посттравматическим стрессовым расстройством, был отмечен у солдат во время Гражданской войны в Америке (1861–1865). Он был назван «солдатским сердцем» – из-за обнаруженного наличия вегетативных симптомов со стороны сердца. Американский врач-терапевт Да Коста в 1871 г. написал работу, название которой можно перевести как «О взволнованном сердце» («On irritable heart; a clinical study of a form of functional cardiac disorder and its consequences». American Journal of the Medical Sciences, Thorofare, N. J., 1871) в которой рассказал о молодых солдатах, которые принимали участие в войне. У них появлялось ощущение нехватки воздуха, одышка, чувство тяжести или боль в области сердца, сердцебиение, причем, все это усиливалось при малейшей нагрузке. В основе этого состояния лежит психогенный гипервентиляционный синдром. Во время Первой мировой войны этот синдром был назван «шоком от снарядов» и высказано предположение о том, что он наблюдается в результате травмы, наносимой взрывами. Затем посттравматический стресс был отмечен в нацистских концентрационных лагерях и у тех, кто пережил атомную бомбардировку Японии Соединенными Штатами в 1945 году. И еще: в 1941 г. люди, оставшиеся в живых после пожара в переполненном ночном клубе «Кокосовая аллея» в Бостоне (США), обнаруживали повышенную нервозность, утомляемость и ночные кошмары. Во всех этих ситуациях появление патологических симптомов практически совпадало с тяжестью стресса – наиболее тяжелые стрессы (например, после концлагерей) вызвали появление синдрома более чем у 75 % жертв. К сожалению, сегодня, из-за многочисленных войн и катастроф посттравматический синдром только расширяет зону своего воздействия, модифицируясь во «вьетнамский синдром», «афганский синдром», «чеченский синдром» и т. д. Эпидемиология посттравматического стрессового расстройства разнообразна у людей, испытавших тяжелые страдания и переживших травматизирующие ситуации. После разрушительного несчастья у 50 – 80 % лиц, оставшихся в живых, этот синдром может развиться достаточно быстро. Частота посттравматических стрессовых расстройств составляет, в целом, 0,5 % для мужчин и 1,2 % для женщин, и это расстройство может наблюдаться у детей… Для мужчин травмой часто являются переживания, перенесенные в сраженьях и катастрофах, а тяжесть синдрома обусловливается степенью травмы. У женщин травмой чаще всего являются нападение и изнасилование. Хотя посттравматическое стрессовое расстройство может появиться в любом возрасте, учитывая природу ситуаций, вызывающих это расстройство, чаще бывает именно в молодом возрасте.

Основными этиологическими факторами (причинами) описываемого нами расстройства являются стрессоры, социальное окружение стрессора и жертвы, а также, конечно, особенности характера и биологическая предрасположенность жертвы. Чем тяжелее стрессор, тем у большего числа людей он вызывает этот синдром и тем тяжелее будет протекать расстройство. Когда травма является сравнительно легкой, например, автокатастрофа без смертельного исхода, посттравматический стресс развивается у меньшего числа людей. Если пациент принадлежит к группе лиц, вместе с ним переживших травму, он иногда лучше справляется с ней, так как другие разделяют его переживания. В целом, очень молодым и очень старым труднее справиться с травматизирующими событиями, чем людям, у которых травма возникает в середине жизни. Например, приблизительно у 80 % детей, получивших ожоги, через 1–2 года после ожоговых поражений развивается посттравматическое стрессовое расстройство. С другой стороны, примерно только у 30 % взрослых после ожогов развивается подобное. Вероятно, у маленьких детей еще не развиты механизмы, позволяющие справиться с физическими и эмоциональными повреждениями, наносимыми травмой. Пожилые, так же как маленькие, имеют более ригидные механизмы борьбы с травмой и не могут противостоять ее воздействию. Более того, воздействие травмы может быть усилено, например, физической инвалидностью, характерной для стариков, особенно если у них есть нарушения функционирования нервной и сердечнососудистой систем, снижение мозгового кровотока, ослабление зрения, аритмия и т. д. Наличие психических отклонений в период, предшествовавший травме, расстройств личности или более серьезных нарушений еще увеличивает силу воздействия стрессора.

Оказание социальной помощи вполне может повлиять на развитие, тяжесть и продолжительность посттравматического стрессового расстройства. Больные, которым оказывается достаточно хорошая социальная помощь, менее подвержены развитию этого расстройства или же оно протекает в менее тяжелой форме. Зато чаще такое расстройство развивается у одиноких, разведенных, вдовствующих, бедствующих или социально изолированных лиц.

Люди, пережившие разнообразные стихийные бедствия (землетрясения, наводнения, оползни, цунами), транспортные катастрофы, войны или случаи насилия по отношению конкретно к ним, реально испытывают глубокие психические потрясения. И именно длительную реакцию на такого рода события и принято называть действительно посттравматическим стрессом (ПТС).

Клинически диагностированным ПТС страдает, по мнению исследователей, около 10 % населения, но все же специалисты полагают, что отдельные симптомы этого заболевания встречаются значительно чаще. И, главное, в одних случаях симптомы ПТС со временем угасают и могут исчезнуть совсем, в других они сохраняются на п<