Iii. комплексы в: уклончивость смысла

20.8. Бесконечная метафора

По сравнению с открытыми и отчужденными комплек­сами А комплексы В кажутся несколько более чистыми; в самом деле, в них нет «овеществляющего» именования оз­начаемого, в них Мода остается денотативной значимостью; они отчуждаются во внешнем мире лишь благодаря ритори­ке одежды (к тому же, как мы видели, скудной)² и ритори­ке значения (преображающей решения Моды в Закон или Факт); да и то преображение это не постоянно, а лишь случайно связано с тем или иным высказыванием. Иными словами, комплексы В не «лгут»: в них одежда открыто означает Моду. Такая чистота — или откровенность - обус­ловлена двумя предпосылками. Первая из них — образуе­мая модной коннотацией крайняя диспропорция между чис­лом означающих и означаемых: в комплексах В означаемое одно-единственное³ - это всегда и везде сама Мода, а озна­чающих очень много, это всевозможные вариации одежды,

' G W F Hegel, Lefons sur la philosophic de I 'histoire, trad Gibehn, Paris, Vnn, 1946, 413 p,p 213

² См выше, 17, 2

¹ В структурном плане это означаемое является двойным модное / старомодное (иначе не было бы и смысла), но второй термин аннулиро ван, отброшен в диахронию

изобилие модных черт; перед нами механизм бесконечной метафоры, вольно варьирующей означающие одного-един-ственного означаемого¹. Разумеется, немаловажно, что эта диспропорция образуется именно в пользу означающего: любая система, имеющая мало означающих и много означа­емых, порождает тревогу, так как каждый ее знак может чи­таться по-разному; напротив, любая система с обратным уст­ройством (с большим числом означающих и небольшим чис­лом означаемых) вызывает эйфорию, и чем больше такая дис­пропорция, тем сильнее эйфория - таковы перечни метафор с одним означаемым, на которых основана умиротворяющая поэзия (например, в литаниях); итак, по самой своей семиоло-гической структуре метафора выступает как «успокоительный» оператор, и, поскольку Мода в комплексах В метафорична, она оказывается эйфорическим объектом, несмотря на гроз­но-произвольный закон, которым создается.

20.9. Уклончивость смысла

Метафорический процесс (в данном случае особенно радикальный, поскольку означаемое только одно) - лишь первая из предпосылок той «чистоты» комплексов В, о ко­торой сказано выше. Вторая предпосылка связана с самой природой означаемого, заложенного во всех высказывани­ях Моды, где говорится только об одежде (как и обстоит дело в комплексах В); это означаемое по сути тавтологично - Мода может определяться лишь сама через себя, так как Мода — это всего лишь некоторая одежда, а модная одежда - всего лишь то, что Мода объявляет таковой; таким образом, меж­ду означающими и означаемыми происходит чистое взаи­моотражение, в процессе которого означаемое как бы опус­тошается от всякого содержания, но при этом ничуть не утрачивает свою силу обозначения; благодаря такому про­цессу вещь становится означающим чего-то такого, что на самом деле есть сам факт этого становления. Или, если описать этот феномен еще точнее, означающее (то есть выс­казывание Моды) непрестанно распространяет смысл че­рез знаковую структуру (через объекты, суппорты, вариан­ты и иерархии матриц), но в конечном счете этот смысл -не что иное как само же означающее. Таким образом, Мода выступает как парадоксальная диковинка - семантическая

¹ Та же тенденция (но лишь как тенденция) действует и в комплек­сах А, в форме пансемии (см. выше, 14, 7 и 8).

система, единственной целью которой является уклончи­вость обильно вырабатываемого ею смысла; такая систе­ма отказывается от смысла, но ничуть не поступается са­мим зрелищем знакового процесса². У такой рефлексив­ной деятельности есть мысленная модель - это формаль­ная логика. Подобно логике, Мода характеризуется как бесконечная вариация одной и той же тавтологии; подоб­но логике, Мода стремится устанавливать отношения эк­вивалентности, валидности, а не истины; наконец, подоб­но логике, Мода бессодержательна, но не бессмысленна. Это своеобразная машина, поддерживающая смысл, но не фиксирующая его; это сплошной уклончивый смысл, но все же смысл; лишенная содержания, Мода зато фун­кционирует как зрелище - в ней люди демонстрируют себе свое умение делать незначимое значимым; тем са­мым она предстает как образцовая форма акта сигнифи-кации вообще и в этом сближается с основной задачей литературы — раскрывать читателю в вещах значение, но не смысл³; оттого она становится знаком «собственно че­ловеческого». Этот ее сущностный статус отнюдь не бес­плотен: обнаруживая свою чисто формальную природу, система Моды-описания воссоединяется со своими глубо­чайшими экономическими основами; именно процесс ак­тивной, но пустой сигнификации придает модному жур­налу институциональную устойчивость; поскольку для такого журнала говорить - значит упоминать в речи, а упоминать - значит делать значимым, то речь журнала есть самодостаточный социальный акт, каким бы ни было ее содержание; такая речь может длиться бесконечно, ибо она пуста и вместе с тем значима, — ведь если бы журна­лу было что сказать, он попал бы в такой ряд, где целью является именно высказать это «что-то» до конца; напро­тив того, ведя свою речь как чистое значение без всякой содержательной основы, журнал вступает в процесс, ко-

' Decevoir [уклоняться, разочаровывать] этимологически значит йё-prendre [не даваться, быть неухватным].

² Судя по всему, это понимал Малларме: его «Последняя Мода» не содержит практически ни одного полноценного означаемого - одни лишь означающие Моды; возвращая «безделушкам» их чистую имманентность, Малларме стремился создать, насколько это доступно человеку, чисто реф­лексивную семантическую систему: мир означает, но его значение - «нич­то»; он пуст, но не абсурден.

^! Как мы уже видели, значение (в отличие от смысла) есть процесс.

торый состоит в чистом поддержании равновесия и тео­ретически не имеет конца¹.

20.10. Настоящее время Моды

Формальную чистоту и закрытость комплексов В под­держивает совершенно специфическая темпоральность Моды. Конечно, в комплексах А эквивалентность одежды и внешнего мира также подчинена Моде — то есть тому мсти­тельному настоящему времени, которое ежегодно приносит в жертву знаки прошлого года; набивная ткань равнознач­на скачкам лишь сегодня; однако, открывая свои знаки во внешний мир в форме функций и рациональных оправда­ний, Мода как бы подчиняет время более природному по­рядку; настоящее в ней становится немым, словно стыдли­вым, его вместе со всей Модой увлекает коннотация. А в комплексах В всякое натуралистическое алиби исчезает, настоящее время Моды гарантирует собой открытую произ­вольность системы: эта система потому так и замкнута в своей синхронии, что каждый год вся разом отбрасывается в небытие прошлого; знаки более не защищены ни рацио­нальностью, ни природностью, а значит, системе дозволено все, и прежде всего - открытое убийство прошлого. Тем самым комплексы В - или, если угодно, Мода-логика -также нагляднейшим образом утверждают совмещение на­стоящего времени и структуры; с одной стороны, модное сегодня беспримесно чисто, оно уничтожает все вокруг себя, яростно отрекается от прошлого, цензурирует будущее, если только это будущее выходит за пределы текущего сезона; но с другой стороны, каждое из таких сегодня представляет собой торжествующую структуру, порядок которой шире (или внеположен) времени², так что Мода приручает новое еще прежде, чем создает его, и парадоксальным образом

¹ Пресса или Мода - культурные объекты с устойчивой формой и неус­
тойчивым содержанием, которые, как представляется, мало изучены с этой
точки зрения; символом подобных объектов можно было бы считать корабль
Арго, каждая деталь которого постепенно заменялась и который тем не менее
оставался кораблем Арго; злоба дня становится здесь формой - а значит, это
особенно перспективный материал для семиологического анализа.

² Как уже сказано, Моде свойственна систематическая неверность.
Между тем как верность (привязанность к прошлому), так и неверность
(разрушение этого прошлого) обе равно невротичны, если принимают форму
в одном случае - законного или религиозного долга (наподобие эринний),
а в другом - естественного права «жить».

являет нам «новое» непредсказуемым, но в то же время законодательно упорядоченным; одним словом, Мода одо­машнивает непредусмотренное, но не лишает его непредус­мотренное™; каждая Мода и необъяснима и регулярна. Итак, отменив память о далеком прошлом, сведя время к оппозиции изгоняемого и установляемого, чисто логичес­кая Мода (в комплексах В) представляет собой не что иное как беспамятную подмену прошлого настоящим¹. Можно говорить едва ли не о неврозе Моды, но этот невроз воплоща­ется в прогрессивной страсти - в производстве смысла; Мода неверна лишь постольку, поскольку разыгрывает смысл.