Iii. риторическое означаемое: идеология моды

16.5. Имплицитное и латентное

В риторическом плане письму Моды противопоставле­но обобщенное означаемое - идеология Моды. Анализ ри­торического означаемого осуществляется в особых услови­ях, которые необходимо теперь рассмотреть; эти условия за­висят от своеобразия самого риторического означаемого - оно не является ни эксплицитным, ни имплицитным, оно ла­тентно. Эксплицитное означаемое — это, например, озна­чаемое вестиментарного кода в комплексах А: оно актуали­зировано именно как означаемое посредством определен­ной материи - слова (уик-энд, коктейль, вечер). Имплицит­ное означаемое - это, например, означаемое языка: в этой системе означающее и означаемое, как уже говорилось, отме­чены изологией¹; невозможно объективировать означаемое вне его означающего (если только не прибегать к метаязыку де­финиций), зато выделить какое-либо означающее — значит сразу же столкнуться и с его означаемым; таким образом, имплицитное означаемое одновременно дискретно, невиди­мо (как означаемое) и вместе с тем совершенно ясно (в силу дискретности своего означающего); чтобы дешифро­вать слово, не требуется знать ничего кроме языка, то есть системы, чьей функцией оно является; в случае имплицит­ного означаемого знаковое отношение является, так ска­зать, необходимым и достаточным - звуковая форма /зима/ с необходимостью обладает смыслом, и этого смысла доста­точно, чтобы исчерпать знаковую функцию слова зима; «зак­рытость» отношения² обусловлена здесь природой языко-

¹ См. выше, 13, 1.

² Здесь речь идет о минимальных структурных предпосылках образо­
вания языкового знака, поскольку мы учитываем только значение, не при­
нимая в расчет «значимость», при том что последняя играет важнейшую
роль в системе языка.

вой системы - системы, материя которой непосредствен­но значима. По сравнению с имплицитным означаемым латентное означаемое (а риторическое означаемое все­гда именно таково) обладает оригинальными свойствами, обусловленными его местом в системе как целом: распо­лагаясь в конце процесса коннотации, оно перенимает ее конститутивную двойственность; в самом деле, коннота­ция, вообще говоря, заключается в маскировке значения под видимостью «природы», она никогда не предстает открыто в облике знаковой системы; поэтому феномено­логически она и не требует прямо заявленной операции чтения; потреблять коннотативную систему (в данном случае - риторическую систему Моды) - значит потреб­лять не знаки, а только оправдания, цели, образы, в ре­зультате коннотативное означаемое является буквально скрытым (а не имплицитным); чтобы его раскрыть - то есть, в конечном счете, реконструировать, - уже нельзя опираться на непосредственную очевидность, которая разделялась бы всей массой пользователей системы, по­добно «массе говорящих» в случае системы языковой¹. Можно сказать, что коннотативный знак не является не­обходимым, поскольку, если его не удалось прочесть, все высказывание в целом сохраняет правильность благода­ря денотации; но он не является и достаточным, потому что в нем нет плотного прилегания означающего (имею­щего, как мы видели, протяженно-супрасегментную при­роду) к глобально-диффузному означаемому, проникну­тому неодинаковым знанием в зависимости от образован­ности потребителей и погруженному в такую зону созна­ния, где идеи, образы и ценности как бы подвешены в зыб­ком полумраке языка, не признающего себя знаковой сис­темой. Так, если журнал говорит о свитерах старшего бра­та (а не о мужских свитерах) или о девушке, которая лю­бит одновременно вечеринки и Паскаля, кул-джаз и Мо­царта, то несколько детская «семейственность» первого выс­казывания и эклектизм второго - это означаемые, спорные по самому своему статусу, поскольку они воспринимаются то как простое выражение простой природы, то с отстра­ненностью критического взгляда, усматривающего за ин-

¹ Само собой разумеется, что даже и в языке коннотация служит фактором двусмысленности она усложняет (самое малое) коммуникацию

дексом знак; можно предположить, что читательница мод­ного журнала не осознает здесь значения, но все же полу­чает из данного высказывания достаточно структурирован­ное сообщение, чтобы измениться под его влиянием (на­пример, укрепиться и ободриться в эйфорическом пережи­вании семейного быта или же в своем праве любить одежду разнообразных, но все же неуловимо родственных видов). Таким образом, благодаря риторическому, или латентно­му, означаемому мы подходим к важнейшему парадоксу коннотативного значения: это, можно сказать, значение, которое воспринимается, но не читается.

16.6. «Туманность» риторического означаемого

Прежде чем рассматривать то, как этот парадокс вли­яет на ход анализа, следует отметить еще одну ориги­нальную особенность риторического означаемого. Возьмем такое высказывание: кокетливая без кокетства; его ри­торическим означающим является парадоксальное соот­несение двух противоположностей; итак, это означающее наводит на мысль, что в мире Моды-описания неведомы противоположности, между которыми приходилось бы обязательно делать выбор; иначе говоря, означаемое здесь образуется синкретичным и одновременно эйфоричным воз­зрением на мир. Однако это риторическое означаемое -одно и то же для большого числа высказываний {скром­ная дерзость, сдержанная причудливость, непринужден­ная строгость, Паскаль и кул-джаз и т.д.); то есть озна­чаемых мало, а означающих много; поскольку же каждое из таких немногочисленных означаемых — это миниатюр­ная идеология, находящаяся в своеобразном осмосе с идеологией более масштабной (эйфория и синкретизм с необходимостью отсылают к общему понятию природы, счастья, зла и т.д.), то можно сказать, что существует всего одно риторическое означаемое, образуемое беско­нечной массой понятий, которую можно сравнить с боль­шой туманностью, чьи контуры и членения неясны. Та-

' Существование латентных сообщений как будто признается в соци­альной психологии, что показывает различение между фенотипами (или явными типами поведения) и генотипами (или латентными, гипотетичес­кими, умозаключенными типами), проведенное Ч Кумбсом, и ответ Ж Сте-целя (J Stoetzel, «Les progres methodologiques recents en sociologie», in Actes du IVe congres mondial de sociologie, II, Londres, AIS, p 267)

кая «туманность» - не изъян системы; риторическое оз­начаемое смутно постольку, поскольку прямо зависит от ситуации индивидов, обращающихся с данным сообще­нием (мы уже отмечали это, говоря о преподавании пра­вил дорожного движения)¹, - от их знаний, чувств, мо­рали, сознания, от исторического состояния культуры, в которой они живут. Таким образом, массивно-неопреде­ленный характер риторического означаемого - это фак­тически его открытость во внешний мир. Этим своим пос­ледним означаемым Мода достигает пределов своей сис­темы; здесь эта система распадается, соприкасаясь с це­лостностью мира. Теперь понятно, что и анализ, дойдя до уровня риторики, вовлекаясь в этот процесс, вынуж­ден оставить свои формальные предпосылки и сделаться сам идеологическим, признавая те пределы, что ставят ему, с одной стороны, исторический мир, где он выска­зывается, а с другой стороны, собственная жизнь того, кто его высказывает; в этой точке аналитик должен, со­вершая сразу два противоположных движения, отделять­ся от пользователей анализируемой системы, объективи­руя их положение, и вместе с тем переживать эту необхо­димую дистанцию не как выражение какой-то положи­тельной истины, а как конкретную и относительную ис­торическую ситуацию; пользуясь терминами, которые оба по-разному изношены, он должен быть одновременно и объективен и ангажирован.

16.7. Проблема «доказательств» применительно к риторическому означаемому

Объективность заключается здесь в том, чтобы ха­рактеризовать риторическое означаемое как вероятное, а не достоверное; риторическое означаемое нельзя «дока­зать» прямым обращением к массе его пользователей, поскольку эта масса не читает, а воспринимает конно-тативное сообщение. Это означаемое бывает не «доказан­ным», а всего лишь «вероятным». Однако его вероят­ность может быть подвергнута двойному контролю. Во-первых, контролю внешнему: можно проверить, как чи­таются высказывания Моды (в риторической их форме), подвергая ее читательниц недирективному опросу (оче-

¹ См. выше, 3, 3.

видно, здесь это наилучшая техника, ибо задача, собствен­но, в том, чтобы реконструировать идеологическую то­тальность); во-вторых, контролю внутреннему, точнее, имманентному своему объекту, - выделяемые риторичес­кие означаемые все вместе способствуют общему виде­нию мира, которое свойственно человеческому обществу, образуемому журналом и его читательницами; нужно, с одной стороны, чтобы мир Моды был вполне насыщен всевозможными риторическими означаемыми, а с другой -чтобы внутри этого комплекса означаемые были функци­онально связаны между собой; иными словами, раз рито­рическое означаемое в единой своей форме может быть лишь конструкцией, эта конструкция должна быть коге­рентной¹; внутренняя вероятность риторического означа­ющего определяется пропорционально его когерентнос­ти. По сравнению с такими принципами, как позитивное доказательство или реальный эксперимент, простая коге­рентность может показаться «аргументом» довольно сла­бым; ныне, однако, за ней все более признают если не научный, то по крайней мере эвристический статус; изве­стная часть современной критики стремится реконструи­ровать творческий мир писателей через их тематику (а это характерный метод имманентного анализа), в линг­вистике реальность системы доказывается ее когерентно­стью, а не «применением»; наконец, мы ни в коем случае не пытаемся недооценивать практическую важность мар­ксизма или психоанализа в исторической жизни совре­менного мира, но все же контроль их «результатов» да­леко не исчерпывает их теорию, которая в немалой степе­ни обязана своей «вероятностью» собственной системной когерентности. Словом, в современной эпистемологии происходит, судя по всему, некий «сдвиг» доказательств - сдвиг неизбежный, когда мы переходим от проблемати­ки детерминизма к проблематике смысла, или, иначе го­воря, когда общественная наука имеет дело с реальнос­тью, частично преобразованной самим же обществом в язык; собственно, именно поэтому любая социология мо­тиваций, символов или коммуникаций, которая может постигать свой предмет лишь через речь людей, по всей

¹ Разумеется, ее внутренняя когерентность должна не противоречить тем знаниям, которые мы можем иметь об обществе в целом.

видимости призвана сотрудничать с семиологическим ана­лизом; и более того - будучи сама речью, она и сама не может в конечном счете уклониться от такого анализа; неизбежно есть или же будет и семиология семиологов. Итак, дойдя до риторического означаемого, аналитик подходит к пределу своей работы; но этот предел - тот самый момент, когда он воссоединяется с миром исто­рии, а в этом мире - с тем объективным местом, которое сам занимает¹.

¹ См. ниже, 20, 13.