Гений отличается от таланта глубиной тоски.

Талант может проявить себя как Ученый и Художник. И Ученый, и Художник рождены тоской, но эта тоска уступает тоске Гения. Тоска таланта есть тоска не по запредельному, а по предельному бытию.

Поэтому талант устремлен реализоваться в пределах этого мира— в пределах специализации. Ученого удовлетворяет понятийное моделирование мира, дающее ему системность, как видение скелета бытия. Художника — образное выражение, дарящее личности живость, разомкнутость и хаотичность.

Гению недостаточно специализации. Он стремится к универсализации, пытаясь соединить в своей личности системность Ученого и живость Художника. Именно такое соединение приводит к мифотворчеству Гения, которое пребывает в культуре, но не вмещается в ней, а потому стремится стать метакультурой.

Это стремление неизбывно трагично. Ибо Гений стремится творить метакультуру языком культуры.

Глубина тоски по запредельному рождает в Гении запредельное усилие самопреодоления. Но преодолевая себя лишь в рамках культуры, Гений глубинно страдает. Это страдание означает устремленность за пределы объективированного творчества и желание быть кем-то большим, чем Гений.

Присутствие страдания от замкнутости в предметах культуры наполняет творчество Гения неповторимой катар-сической мощью.

6 Зак. № 925

Н. ХАМИТОВ ФИЛОСОФИЯ И ПСИХОЛОГИЯ ПОЛА

Герой есть мужчина тоски, который стремится к запредельному не через творение произведений, а через творение поступков. Его деятельность выходит за пределы культуры в жизнь.

Герой — это мужчина тоски, в бытии которого воля к власти побеждает волю к вдохновению, более того, воля вытесняет вдохновение.Это вытеснение может привести к тому, что в бытии Героя тоска может перерождаться в скуку и сближаться со скукой. А потому Герой способен переродиться во Властелина и даже в Демонического Властелина.

Сущность Героя коренится в способности совершить подвиг. Подвиг есть поступок, который непосредственно меняет жизнь рода в критических ситуациях. Как правило, подвиг означает спасение, защиту. Поэтому подвиг рождается в борьбе со стихией или врагом. А значит, наилучшая арена для свершения подвигов — пространство и время стихийного бедствия или войны.

Война, словно безумная самка, порождает героев. Но героизм на войне граничит с демонизмом и вскоре может обратиться против рода, пославшего на войну. В героизме на войне очень сильна воля к внешней власти. Это непосредственно проявляется в случае захватнической войны. Но даже в условиях самой справедливой войны, войны на своей территории, желание защитить и спасти достаточно часто соединяется со стремлением возвыситься через убийство.

Глубинный подвиг Героя — это самоизменение. Тогда он вступает в борьбу с самим собой и выходит за пределы воли к власти над миром — сначала в волю к власти над собой, а затем — в волю к вдохновению. Именно такой подвиг — бескровный — может быть назван действительно нравственным. Только на этом пути Герой обретает сверхчеловеческие черты личности.

Лишь подвиг самоизменения способен освободить Героя

Книга 2. ЛЮДИ ТОСКИ И ЛЮДИ СКУКИ

от тоски. Подвиг на войне в конце концов усиливает тоску и может превратить истинного Героя в Героя случайного...

Сущность Святого заключается в недопущении войны во всех ее формах. Иными словами, Святой— это мужчина тоски, который преобразует волю к власти в волю к любви и милосердию. По своей природе Святой стремится совершать поступки, несущие в жизнь любовь. В этом его принципиальное отличие от Гения и Героя.

Однако Святой не проникает в стихию вдохновения так глубоко, как Гений, и не столь мощно преобразует ткань жизни, как Герой. Его любовь бывает достаточно абстрактна и внеэротична. В исторически известной святости глубоко разделяются мужское и женское начала. Именно это сообщает человеческой святости странное бессилие в ее воздействии на мир и отчуждает ее от андрогинного Божества.

И в Герое, и в Гении есть гордыня, которая может заслонить от них любовь. Они желают личностного расцвета, из которого может вырастать тайный или явный эгоцентризм. Этот эгоцентризм означает стремление властвовать у Героя и жажду славы у Гения. Святой лишен гордыни, ему хочется раствориться в бытии, преодолеть личностное начало в себе.

Но такое преодоление есть преодоление силы и глубины любви. Святой не просветляет гордыню, а бежит от нее. Однако истинная любовь к людям может родиться из глубин личности, познавшей бездну гордыни индивидуального бытия и сумевшей переплавить ее в гордость бытия персонального— ту гордость, без которой любовь сливается с жалостью и утрачивает свой смысл.

Если уместно сказать, что Святой принимает на себя грех гордыни Гения и Героя, то столь же уместным будет утверждение, что Гений и Герой принимают на себя грех бегства от гордыни, наполняющий бытие Святого.

Итак, и Гений, и Герой, и Святой не есть самодостаточные типы. Тоска в бытии каждого из них говорит по-разному, но достаточно громко. Подлинное преодоление тоски возможно

Н. ХАМИТОВ ФИЛОСОФИЯ И ПСИХОЛОГИЯ ПОЛА_____________________

лишь тогда, когда черты Гения, Героя и Святого соединятся в одной личности. Это может произойти только за пределами человеческого бытия — в том бытии, которое мы называем сверхчеловеческим и богочеловеческим.

Незавершенность Гения, Героя и Святого проявляется в их отношении к женщинам. Как правило, это отношение глубоко трагично.

Герой и Святой не могут допустить женщину в свое бытие. Она разрушает их бытие, ибо зовет к чему-то иному, чем героизм и святость. И это иное не всегда есть падение героизма и святости. Иногда оно означает их возвышение.

Лишь Гений осознает необходимость женщины как Музы, присутствие которой наполняет творческий процесс целостностью и полнотой. Однако и Гений часто жертвует женщиной во имя объективированного творчества, понимая, что не в силах пережить смысл жизнетворения в андрогинном единстве с женщиной.

И тоска пропитывает жизнь Гения, Героя, Святого... В потаенных глубинах своего существования — там, где рождаются божественные смыслы — они понимают: мужчине тоски нужна женщина тоски. Лишь будучи удвоенной, тоска может покинуть жизнь и мужчины, и женщины.

Но женщина тоски вновь и вновь выскальзывает из жизни Гения, Героя, Святого.

Для того, чтобы понять почему, постараемся прикоснуться к ее бытию.

4. Женщина тоски: Гетера и Муза

Я так хотел тебя обнять, Но ты ускользнула как сон, Как теплая косточка вишни Упала в зовущую землю.

Н.Хамитов

Женщина тоски более обостренно и индивидуально переживает свою тоску, чем мужчина. В тоске для нее концентри-

Книга 2. ЛЮДИ ТОСКИ И ЛЮДИ СКУКИ

руется весь мир. Если для мужчины тоски тоска есть трагедия Бытия, а уже потом личности, то для женщины тоски в тоске говорит, кричит и страдает прежде всего личностное.

Женщина тоски часто воспринимает свое бытие как неизбывную трагедию. Из этой трагедии ее не может спасти ни деторождение, ни преклонение мужчин.

Ей нужно нечто большее.

В поисках этого большего она становится Гетерой или Музой.

Гетера — это женщина тоски, которая отправилась в поиски мужского внимания и участия и хочет охватить своим желанием наибольшее количество мужчин. Но Гетеру интересуют не мужчины вообще, а странные мужчины. Она стремится актуализировать странных мужчин, развить в них их странность. Она стремится к тому, чтобы развить эту странность до величия. Такова Таис Афинская, которая движется по античному миру, обогащая встречающихся ей мужчин.

В отличие от Гетеры, Муза всегда стремится найти единственного мужчину. Ее поиск поэтому часто бывает куда более трагичным, чем у Гетеры. В этом поиске она может на время разуверяться в своих возможностях, испытывать глубочайшие депрессии. Однако полнота жизни, которую получает Муза, космически выше полноты жизни Гетеры.

Гетера чаще всего ищет Героя. И она способна действительно актуализировать именно Героя. Но в большинстве случаев это — трагическая актуализация. Гетере не хватает всеполноты душевности, которая может дать мужчине то величие, которое не вело бы его к гибели.