Глава 3 свобода-одиночество и свобода-любовь
Жизнь Гения постоянно наполняет его одиночеством и постоянно освобождает от одиночества. Одиночество Гения по отношению к человечеству самое полное и одновременно самое иллюзорное. Никто так не един с идеей человечества и самим человечеством, как Гений.
И все же это единство достигается только путем трагического разрыва с человечеством. Но порой Гений отрывается не только от человечества, но и от своей Музы.
Их отдаление — это отдаление Духа и Души, которая не поспевает за Духом. Поэтому Гений постоянно нуждается во временном, но полном одиночестве для реализации своей свободы. Такое одиночество есть покрывало на таинственных способностях Гения. Глубина этого одиночества или, точнее, высота отличает Гения от таланта.
___________________________Книга 1. ОДИНОЧЕСТВО ЖЕНСКОЕ И МУЖСКОЕ
Бесконечный холод и огонь Вселенной входят в Гения. Он стоит вне человечества — по ту сторону добра и зла, созерцая космические Добро и Зло. Восторг и ужас наполняют его. Такое одиночество порождает свободу, которую можно так и назвать: свобода-одиночество. В ней — необходимое условие реализации личности Гения; она вызывает к жизни осознание разрыва гениального Я и эмпирического человечества и ликвидирует этот разрыв в строящейся мифологии Гения. И эта одинокая мифология трагически переплавляется впоследствии в анонимные бессознательные конструкции морали и эстетики грядущего человечества...
Но мифология несет в себе персонально окрашенную Вечность, и постичь ее как Вечность могут немногие, и прежде всего — Муза Гения.
И для этого необходима совсем иная свобода.
Женщина не может быть так гениальна, как гениален мужчина хотя бы потому, что она не может вынести одиночество Гения. Вершина свободы-одиночества страшит ее.
Гениальность женщины — это гениальность Музы. Такая гениальность реализует себя в свободе-любви. В этом смысле женщина выше мужчины ровно настолько, насколько любовь выше самого возвышенного одиночества. Женщина-Муза окружает свободу-одиночество Гения своим пониманием; она выступает необходимым опосредованием между Гением и миром, лестницей, ведущей в Небо Гения.
Но сказанное не означает, что Гений и Муза расходятся по обе стороны черты, разделяющей свободу-одиночество и свободу-любовь. Такое расхождение есть завершение гениальности. Гений обогащает Музу свободой-одиночеством как свободой-творчеством. Муза же превращает это одиночество в любовь. Отдаление Гения и Музы, связанное с надчеловеческим прорывом Гения, приводит их к еще более тесному единению. Гений может созерцать новую Мифовселенную без Музы, творит же ее — всегда с Музой. Ибо творение всегда есть любовь.
Свобода-одиночество есть ничто без свободы-любви. Замкнувшись в себе, она превращается в свободу одинокого
Н. ХАМИТОВ ФИЛОСОФИЯ И ПСИХОЛОГИЯ ПОЛА_____________________
Гения, которого ждет лишь бездна безумия — творчество без любви всегда завершается безумием. Свобода-любовь без свободы-одиночества-творчества утрачивает свободу и вырождается в одиночество-зависимость двоих, живущих в иллюзорном дворце, скрывающем привычку и скуку.
До тех пор, пока человек остается человеком, свобода-одиночество и свобода-любовь, вспыхивая и сменяя друг друга, будут создавать андрогинное единство Гения и Музы. Именно такое единство позволяет им не превратить любовь в обыденность брака, усыпляющую все мифы и романы литературы и жизни. Это единство дает им возможность вместе войти под закатное небо старости-молодости...
Свобода-одиночество вечно взаимодействует со свободой-любовью, но завершением может быть только любовь.Одиночество — условие обретения любви, и смысл одиночества — только в любви, ибо только любовь превращает одиночество в свободу и творчество. Одиночество — величественное условие развития персоны и развития вообще — всегда есть средство, любовь — исход и цель.
Свобода-одиночество должна обогатить свободу-любовь. Это удивительно выражено в христианском учении о грехопадении человека и его апокалиптической метаморфозе. Человечество отпадает от Бога, свобода-любовь заменяется свободой-одиночеством, но именно нарастание свободы-одиночества приведет к новой свободе-любви, соединяя человека и Бога...
В каждом акте вдохновления Гений отрывается от Музы, чтобы затем вернуться и подняться с ней в небо — к апокалиптическим знакам, начертанным на нем. Любовь Музы выражает Божественную Душевность, творчество Гения — искру Божественного Духа; объединяясь, они делают возможным Божественное Присутствие на земле.
В способности соединить свободу-одиночество и свободу-любовь, возможно, кроется высшее оправдание бытия греховного человечества, идущего вперед, распиная, оплакивая и любя своих Святых, Героев и Гениев...
Книга 2
люди тоски
иЛЮДИ СКУКИ
Тайна
одиночества и совместимости
мужчины и женщины
Н. ХАМИТОВ ФИЛОСОФИЯ И ПСИХОЛОГИЯ ПОЛА
Посвящается Лесе, разговор с которой начал эту книгу,
и Светлане, которая помогла ее завершить
ОТ АВТОРА
Идея о людях тоски и людях скуки открыла мне глаза на самого себя. Множество болезненных случайностей моей жизни вдруг получили объяснение. Я испытал удивительное облегчение и решил написать эту книгу. И сделал ее на одном дыхании — почти за месяц.
Постепенно я понял, что эта книга не просто открывает глаза.
Она, пожалуй, открывает судьбу. И читать ее стоит без напряжения, вживаясь в написанное интуицией — той таинственной областью Я, где судьба зарождается и крепнет. Этим объясняется обилие выделений в тексте. Они — для бессознательного.
И последнее. Категоричность авторской позиции отчасти оправдывается тем обстоятельством, что человек тоски и человек скуки порой уживаются в каждом из нас.
21 сентября 2000
Книга 2. ЛЮДИ ТОСКИ И ЛЮДИ СКУКИ
Проникновение 1
РАЗЛИЧИЕ ТОСКИ И СКУКИ
Магнит — бездействует... Вибрация — слаба... Искажены: Пространство... Время... Поле... Немотой опечатаны слова, И сцеплен взгляд кристаллом слезной соли.
Елена Колон
Н. ХАМИТОВ ФИЛОСОФИЯ И ПСИХОЛОГИЯ ПОЛА
1. Тоска и скука над безднами времени и Вечности
Тоска и скука... Два близких и бесконечно противоположных состояния... Как осознать их различие? И как, осознав, выразить в словах? Ибо, приближаясь к тоске и скуке, слова грубеют, утрачивают подвижность, гибкость и блеск.
Но все же мы попытаемся очертить контуры тоски и скуки в словах. Для этого нам будет нужно постичь тоску и скуку как способы бытия.
И начнем мы с проблемы молодости. Нет, более того, — с проблемы Вечной Молодости.
Юность может уйти, молодость остается навсегда. Юность отдана на съедение времени, молодость живет в Вечности. Но Вечная Молодость часто скрыта от нас под пылью обыденности.
И нам кажется, что ее нет, что она иллюзия. Нам кажется, что под пылью обыденности лишь пыль. И в этой душной атмосфере смерть предстает перед нами как очищение, морщинистая рука, стирающая жизнь вместе с пылью жизни.
Наполненные таким бытием, мы испытываем тоску или скуку.
Переживание тоски есть переживание устремленности к обретению утраченной Вечной Молодости.
Переживание скуки есть отождествление себя с обыденностью и временем и, одновременно, усталость от обыденности-времени. Скука есть страдающее отрицание самой возможности Вечной Молодости как Вечного Обновления.
Итак, скука означает замкнутость человеческого бытия и одновременно его разрушительную нестабильность. В тоске мы переживем собственное бытие как открытость, распахнутую бездну, целостность которой может быть равна вечно молодой целостности Вселенной.
Книга 2. ЛЮДИ ТОСКИ И ЛЮДИ СКУКИ
Человек — это мир, врата в который могут быть замкнуты или открыты.
Замкнутость может означать безопасность и цельность, но вместе с тем она порождает ту затхлость, в которой произрастает скука.
Открытость дает человеку свежий ветер, врывающийся во врата его личности, однако этот ветер может расшатать и сдвинуть с места все сокровенное, глубинно-личностное, превратить его в хаос. Этот ветер может стереть черты духовного лица.
Но истинная открытость, открытость, понятая как открытость личности, дает человеку неповторимую целостность бытия. Преддверием этой открытости и целостности является тоска.
В состоянии скуки мы полностью придавлены временем, для нас закрыта Вечность. В состоянии тоски мы стремимся выйти из времени в Вечность, из взросления и дряхления — в непрекращающееся обновление и омоложение личности.
Но тоска показывает, что это обновление и омоложение не полностью доступны нам. Она показывает, что мы трагически раздвоены — мы раздвоены между временем и вечностью.
Эта раздвоенность ведет нас к необходимости глубинного изменения нашего бытия.
От скуки можно откупиться, ее можно утолить внешней жертвой.
Тоска неутолима. Она требует внутренней жертвы. Она требует принесения в жертву всей глубины человека.
Тоска требует личности. Поэтому ее можно только пережить.
Скука насыщается развлечениями, тоска преодолевается лишь самоизменением.
Н. ХАМИТОВ ФИЛОСОФИЯ И ПСИХОЛОГИЯ ПОЛА
Каждый человек в своей жизни испытал и тоску, и скуку. Однако каждому из нас дано преимущественное переживание либо тоски, либо скуки.
Именно поэтому люди глубинно различны. Осознать различие людей тоски и людей скуки — значит осознать тайну человеческой совместимости.
Ибо человек тоски и человек скуки вряд ли смогут ужиться.
2. Могут ли быть люди тоски и люди скуки?
Насколько правомерно разделять людей? Вне всякого сомнения у меня найдется достаточно оппонентов, если я позволю себе положительно ответить на этот вопрос.
Но людей разделяет сама жизнь — уже тем, что они не могут быть вместе — уживаться, взаимодействовать, дружить...
Да, но из того, что люди разные, еще не следует, что они могут быть разделены на две, три и т.д. категории, — так ответят мне мои оппоненты.
Конечно, я вынужден отчасти согласиться с ними. Из различия людей еще не следует возможность их разделения. Однако различие и уникальность людей вместе с тем и не отрицает возможность более общего экзистенциального разделения.
Такое разделение есть разделение обыденного бытия человека и всего того, что выходит за пределы обыденности.
Давайте согласимся, что есть люди, преимущественно живущие в обыденности, и люди, не только устремленные за ее пределы, но и живущие за этими пределами.
Далее можно допустить, что именно люди обыденности наполнены преимущественно скукой, тогда как люди предельного и запредельного бытия существуют в русле тоски. Отсюда само человеческое бытие кладет между ними предел,
____________________________________Книга 2. ЛЮДИ ТОСКИ И ЛЮДИ СКУКИ
перейти который можно лишь переходя в иную тотальность бытия.
Означает ли это, что мы разделяем человечество непроходимой пропастью, и эта пропасть может стать основанием для некого экзистенциального тоталитаризма?
Да, такая опасность имеется. Но против нее есть глубинное противоядие.
Это противоядие — любовь.
ИМЕННО ЛЮБОВЬ СПОСОБНА ПРЕОДОЛЕТЬ НЕПРЕОДОЛИМУЮ ПРОПАСТЬ ЛЮДЕЙ ТОСКИ И ЛЮДЕЙ СКУКИ. Речь здесь идет не об абстрактном уважении всех ко всем, уважении, которое рождено страхом взаимного неуважения. Речь идет о любви как действительно личностном отношении.
Истинная любовь основана на переживании ВЕЧНОСТИ ЛИЧНОСТНОГО НАЧАЛА В ЧЕЛОВЕКЕ.
Того личностного начала, которое может выйти за пределы и тоски, и скуки — за любые пределы.
Любовь есть отношение к вечному в человеке. Понятая таким образом, любовь становится огненным мечом в руке каждого человека, отсекающим все конечное, равнодушное и болезненное в человеческом бытии. Она становится защитой личностного в человеке, условием недопущения разрушительных последствий осознания разделенности людей тоской и скукой. Именно такая любовь заставляет нас не закрывать глаза на бесконечную экзистенциальную разорванность человеческого бытия.
Она призывает нас углубиться в нее.
Но всех ли людей можно разделить на людей тоски и скуки? Нельзя ли выделить еще какие-нибудь иные типы людей?
Прежде всего нам приходит в голову, что возможны промежуточные формы бытия тоски и скуки. С другой стороны, мы можем предположить, что есть люди, которым неведома ни тоска, ни скука.
Не ставит ли это под угрозу сам принцип нашего рассмотрения? Попробуем ответить на этот вопрос.
Н. ХАМИТОВ ФИЛОСОФИЯ И ПСИХОЛОГИЯ ПОЛА_____________________
Во-первых, действительно мы не сможем найти в чистом виде человека, погруженного лишь в тоску или в скуку. В жизни все трагически перемешано. Однако доминирующий способ бытия есть всегда. И он влечет нас словно глубинное течение вопреки всему поверхностному.
Во-вторых, пока люди живут в этом мире, никто из них не может, не покривив душой, утверждать, что он абсолютно счастлив. Даже люди, заявляющие из суеты обыденности, что им некогда скучать, окунулись в эту суету ради спасения от скуки. Они вынуждены швырять в пасть обыденности все новые и новые дела и стоит им только остановиться как скука охватывает их с необоримой силой...
И тоска, и скука несут страдание. Этот простой факт замораживает желание говорить о преимуществах тоски или скуки. Более того, это желание кажется нам жестоким.
Но не приводят ли наши размышления все же к тому, что тоска может вывести из страдания в некое новое бытие, тогда как скука замыкает страдание в одном и том же бытии?..
7
И все же не будем спешить с оценками и выводами. Углубимся в проблему и пусть сама глубина ответит нам.
В этой глубине нам предстоит спросить мужской и женский пути бытия о тоске и скуке.
И в этом противоречивом ответе возможно нам и откроется истина...
3. Психософский способ проникновения
Для постижения смысла тоски и скуки и проявления их в бытии мужчины и женщины нам необходимо найти соответствующий способ проникновения в проблему. Этот способ проникновения не может принадлежать исключительно философии или психологии. Он лежит между ними. Или, точнее, он одинаково возвышается над ними.
Почему? Тоска и скука есть экзистенциальные ситуации — ситуации человеческого бытия-на-пределе. Экзистенциаль-
Книга 2. ЛЮДИ ТОСКИ И ЛЮДИ СКУКИ
ные ситуации не могут быть восприняты лишь логически. Более того, они не могут быть восприняты лишь духовно. Их восприятие нуждается в душевном проникновении, переживании.
Именно это приводит к выходу за пределы философского способа отношения к реальности — духовного отношения — и предполагает дополнение его психологическим — душевным. Это приводит нас к психософскому способу проникновения в проблему.
2 Итак, мы будем проникать в тайны человека тоски и человека скуки с позиций психософии — учения, соединяющего в себе философию и психологию.
Это означает, что мы будем вживаться в проблему, используя не только размышление, но и жизненную открытость, способность к переживанию и сопереживанию.
Мы будем двигаться философски — будем искать смысл. Мы будем искать смысл в бытии человека тоски и человека скуки и смысл выхода за их пределы. С другой стороны, мы будем двигаться психологически, рассматривая мужское и женское начала как специфические и несводимые к абстрактному человеку. Однако мы будем преодолевать психологизм как отчуждение от смысла и трансцендентных оснований человеческого бытия.
Н. ХАМИТОВ ФИЛОСОФИЯ И ПСИХОЛОГИЯ ПОЛА
Проникновение 2
ТОСКА И СКУКА:
ПРИЗРАКИ СВОБОДЫ
И ОДИНОЧЕСТВА?
Ночью бессонной Северный ветер Холод надул В загустевшее утро. Долго и жалко Выл, задыхаясь, И воплотился В серых громадах Хмурых домов, Проступивших из мрака. Н.Хамитов
Книга 2. ЛЮДИ ТОСКИ И ЛЮДИ СКУКИ
1. Тоска, скука и свобода
Тоска и скука — это удел свободного человека. Несвободный механически озабочен, ему действительно некогда тосковать и скучать. Но означает ли это, что он свободен от тоски и скуки?
Нет. Он лишь на время спрятался от них.
И стоит действительному Событию пробить брешь в суете, тоска или скука обрушатся на человека.
Тоска и скука обрушиваются на человека, вышедшего за пределы обыденных забот достаточно далеко, чтобы почувствовать себя человеком.
Они — показатели человечности человека. Той человечности, которая является свободой.
Бегство от тоски и скуки — это бегство от свободы.
Но именно тоска и скука есть состояния, разрушающие свободу. Для огромного большинства людей обыденности тоска и скука олицетворяются со свободой. Поэтому бегство от тоски и скуки — это бегство от страдания и безысходности, которые приносят с собой тоска и скука.
Но вместе с водой выплескивается ребенок. Суетящийся человек бежит от страдания и убегает от полноты жизни, путь к которой лежит через страдание.
Свобода может жить только за пределами тоски и скуки. Но она противостоит и обыденности с ее паутиной забот.
Выход к свободе опасен. Словно два зверя, тоска и скука стоят на страже обыденности. Они могут причинить боль, могут и покалечить. Но путь к свободе пролегает мимо них. Более того, он пролегает сквозь них.
Чудовища рычат и оскаливаются.
Сильный идет к ним навстречу и побеждает. Слабые опасаются подойти и всю жизнь проводят в отдалении под тайным гнетом, который от этого еще более мучителен...
Н. ХАМИТОВ ФИЛОСОФИЯ И ПСИХОЛОГИЯ ПОЛА
2. Маски одиночества
Тоска и скука есть переживание своего одиночества в бытии. Это переживание своей неслиянности с бытием, выбро-шенности из бытия.
Это переживание своей чуждости бытию — тоска и скука означают выход к собственным пределам и стремление разрушить их.
2
Тоска и скука — две разные маски человеческого одиночества. Они надеваются на разные лица, но иногда на одно и то же лицо.
Таким лицом может быть только лицо человека тоски — только он способен осознанно носить обе маски. Он сменяет их в попытке избавиться от одиночества, но это только усугубляет его.
Когда тоска стремится перейти в скуку, она становится на колени; скука, устремленная к тоске, бросается в бездну. В этой бездне ей суждено умереть и возродиться вновь.
Возродиться в том качестве, в котором скуке больше нет места...
3. Скучный и скучающий, тоскливый и тоскующий
«Этот человек скучен».
«Этот человек тосклив».
Какая разница смыслов скрывается за этими высказываниями! Скучный человек вызывает у нас брезгливое равнодушие и отторжение. Тоскливый человек — страх и болезненное любопытство. Любопытство усиливается, если мы смотрим на тоскующего человека. Тоска такого человека, в отличие от человека тоскливого, замкнута в нем и не изливается на нас.
Та же разница лежит между скучным и скучающим человеком. Но скучающий человек не способен привлечь нас, как тоскующий, он не вызывает у нас любопытства. Лишь мимо-
Книга 2. ЛЮДИ ТОСКИ И ЛЮДИ СКУКИ
летный холодный интерес, который сам становится скукой. Скучающий человек находится в бездне нуля, и эта бездна превращает в ноль любое внимание.
Скучающий и тоскующий человек в своих внешних проявлениях могут искажать свою глубинную сущность. Так скучающий может показаться тоскливым, а тоскующий — скучным. Все зависит от установки восприятия.
Человек, живущий в пространстве скуки, переносит ее на любого другого человека. Всякое действие, не связанное с непосредственной практической деятельностью, представляется ему порожденным скукой.
Человек, живущий в пространстве тоски, способен более тонко различать тоску и скуку. Однако в моменты особенного погружения в тоску он видит других людей в ее отсветах. И тогда скучающий человек может показаться ему тоскливым и тоскующим.
Всякий ли скучающий человек будет скучным для нас? Как правило, это всегда так. Скучающий человек может быть интересным, если его скука смешивается с тоской. Яркий пример этому — Печорин Лермонтова. В его жизни тоска трагически спорит со скукой, и потому его образ вызывает наше небезразличие.
Скучающий человек, наполненный преимущественно скукой, может быть любопытен своими связями, но не своей личностью.
Всякий ли тоскующий человек является тоскливым? Нет, лишь тот, кто пытается заразить своей тоской окружающих. Эта устремленность превращает тоскующего человека в садиста. Вместо того, чтобы преодолевать тоску самоуглублением, он желает вынести ее за пределы своего Я и навязать ношу своей тоски окружающим. В итоге возникают тоскливость и тяжесть в общении, которые окружают тоскующего человека хищным туманом. Этот туман размывает очертания его личности и превращает в чудовище.
Н. ХАМИТОВ ФИЛОСОФИЯ И ПСИХОЛОГИЯ ПОЛА
Если один человек страстно желает заставить другого разделить с собой тоску вопреки его воле, это может превратить его в маньяка'. Учитывая теснейшую связь тоски с эротической сферой человека, мы можем предположить, что он будет прежде всего сексуальным маньяком. Образы тоскующих людей, превращающихся в сексуальных маньяков, великолепно выписаны в романах Томаса Харриса.
Таковы Гам из «Молчания ягнят» и Долархайд из «Красного Дракона». Тоска, заполнив собой их жизнь, привела к стремлению мстить за тоску. Они желают отдать свою тоску другим, прежде всего женщинам. Для этого им нужно вызвать в них еще большее страдание от тоски. Мощь этого страдания такова, что жертвы с необходимостью должны умереть.
Лишь в созерцании смерти приходит к ним облегчение от тоски. Однако оно кратковременно. Вскоре их демоническая тоска усиливается и требует новых жертв. И в конце концов ей приносится последняя жертва — собственная жизнь.
Оба эти романа пронизывает образ еще одного маньяка — доктора Лектора. Он тоже тоскующий человек, мстящий за свою тоску окружающему миру. Но его тоска странным образом сочетается со скукой, более того, непостижимым образом переходит в скуку. Именно поэтому Лектор наполнен той дьявольской иронией и трезвостью, которые отсутствуют у Гама и Долархайда.
Образ доктора Лектора напоминает образ дьявола — тоска в его бытии становится скукой, а скука — тоской. Такой чудовищный синтез возможен уже за пределами человеческого...
Однако именно тоскующий человек может принести в мир любовь. Исцеляя свою тоску самоизменением, он превращается в действительно интересную личность.
Встречая равнодушие, испуг и насмешку окружающих, такие люди начинают считать их своими врагами или двуногими объектами без души.
Книга 2. ЛЮДИ ТОСКИ И ЛЮДИ СКУКИ
4. Смех человека тоски и человека скуки
Смех на время стирает скуку и углубляет тоску.
2 Смех человека скуки — это хохот. В его экстатических раскатах скука корчится, словно пронзаемая молниями. А потом поднимается посвежевшая и окрепшая...
Смех человека тоски — это передышка перед новым вдохом атмосферы тоски.
5. Поцелуй ревности: страдание бесполое и сексуальное
Ревность есть переживание, в пространстве и времени которого мы воспринимаем любимого человека как вещь. Это чувство неприятия его свободы. В ревности скрыто желание повелевать любимым человеком и контролировать его.
Желание повелевать любимым или любимой есть ограничение собственной свободы и собственной полноты бытия.
Мы превращаемся в мясников, отрезающих от собственной свободы кусочки любви, и в конце концов истекаем кровью...
Скучающий человек ищет себе повод избавиться от скуки и часто таким поводом становится ревность. Ревность вырастает на почве такого чувства человека скуки, как зависть.
Точно так же, как зависть может носить бесполый характер, ревность также может быть бесполой.
Бесполая ревность — это маска под лицом человека скуки. Но она заставляет кривляться и страдать лицо над маской.
Н. ХАМИТОВ ФИЛОСОФИЯ И ПСИХОЛОГИЯ ПОЛА
Ревнует прежде всего человек скуки, а не человек тоски. Однако чувство ревности способно переплавить скуку в тоску.