Физический реализм в осознанных сновидениях
Как можно видеть из приводившихся ранее примеров, мир осознанных сновидений обычно хорошо имитирует мир бодрствования. Даже если человек подведен к осознанию того, что спит, каким-то фантастическим обстоятельством, это обстоятельство обычно не переходит в последующее осознанное сновидение. Мир осознанных сновидений, конечно, отличается от мира бодрствования, но не разительным образом. У человека могут появиться способности к полету, к психокинезу[48], но обстановка, в которой он летает или «творит чудеса», остается имитацией физической реальности. Осознанные сновидения напоминают эту реальность тем, что в них как правило:
Животные и предметы не персонифицируются и не начинают говорить.
Люди — как известные сновидцу, так и вымышленные — имеют выраженные личностные качества; ни люди, ни вещи не изменяют своей идентичности по ходу сна.
Хотя иллюзорное тело сновидящего не обязательно напоминает его тело в бодрствующей жизни, оно не меняет своих свойств в процессе сна.
Законы физического мира обычно не нарушаются, а если это и происходит, то способом, который можно назвать «аккуратным». Создается впечатление, что законы физического мира не забываются и не игнорируются, а тщательно имитируются, при этом некоторые детали просто опускаются.
Приведенные в предыдущих главах примеры служат достаточной иллюстрацией подобного реализма. Теперь же мы приведем примеры его нарушений в осознанных сновидениях, хотя необходимо помнить, что подобных примеров не так уж много:
Это место напоминало небольшую поляну в лесу или уголок парка — не слишком ухоженный, поскольку трава под ногами была редкой, а ее цвет — темно-зеленым. Рядом росло несколько деревьев и кустов, покрытых цветами; в траве в нескольких ярдах впереди сидели какие-то существа, напоминающие мелких животных или птичек, и я воспринял их как воплощение любви, если судить по ощущениям, возникшим в моем сердце при взгляде на них. Но это чувство проявилось не слишком сильно, и по мере того, как я смотрел на них, животные превратились в букеты цветов, один из которых состоял из нескольких нарциссов ярко-желтого цвета. Как только произошло это превращение, с земли взлетела птица, очень похожая на голубя, но безжизненного вида. Осознание своей неполноценности ввергло меня в печаль, с оттенком стыда.[49]
Это сновидение противоречит тому, что люди и вещи должны сохранять свою идентичность. Тем не менее, заметим, что даже здесь изменение было не совсем «противозаконным», поскольку доктор Уайтмен придал превращению психологический смысл:
Помню, однажды я оказался в большой пустой комнате без окон. Кроме меня, в комнате только маленький черный котенок. «Это сон, — говорю я про себя, — но как мне подтвердить, действительно ли я сплю, или нет? Наверное, попробую следующий способ. Пусть этот черный котенок превратится в большую белую собаку. В бодрствующем состоянии это невозможно, и если это произойдет, значит, я сплю». Я говорю это себе, и тут же черный котенок превращается в большую белую собаку. Одновременно исчезает стена напротив и открывается горный ландшафт с рекой, которая течет в отдалении, извиваясь, словно лента. «Любопытно, — говорю я себе. — Ведь ни о каком ландшафте речи не было; откуда же он взялся?» И вот во мне начинает шевелиться какое-то слабое воспоминание: где-то я видел этот ландшафт, и он каким-то образом связан с белой собакой. Но тут я чувствую, что если позволю себе углубиться в этот вопрос, то забуду самое важное, а именно: то, что я сплю и осознаю себя, т. е. нахожусь в таком состоянии, которого давно хотел достичь. Я делаю усилие, чтобы не думать о ландшафте, но в ту же минуту ощущаю, что какая-то сила увлекает меня задом наперед. Я быстро пролетаю сквозь заднюю стену комнаты, продолжаю лететь по прямой, а в ушах слышен звон и ужасный шум. Внезапно я останавливаюсь и просыпаюсь.[50]
Этот тип сильного отличия от нормальной последовательности событий в физической реальности очень нетипичен для осознанных снов. Возможно, объяснение ему кроется в характере сновидящего. Успенский был сильно озабочен тем, чтобы в осознанном состоянии видеть в точности такие же сновидения, что и в неосознанном.
Следующие три примера показывают, как переживания во время осознанного сновидения могут отличаться от переживаний в бодрствующей жизни:
Я летел над покрытой лесом местностью: участки соснового леса перемежались песчаными прогалинами — и мысленно приказал «креслу» подняться как можно выше. Я хотел, чтобы оно летело над лесом, и поначалу не был уверен, будет ли оно устойчивым наверху, но оно вело себя вполне удовлетворительно. Один раз оно не смогло сделать то, что я хотел (Между прочим, хотя я не отметил этого во сне, в чем-то ситуация была очень забавна. Я уже летел над покрытой редким лесом местностью, глядя на низкую поросль далеко внизу, как вдруг на пути появились необычайно высокие деревья — в несколько раз выше высоты моего полета. Это можно было бы объяснить тем, что эти деревья росли на гребне горы, круто поднимавшейся из долины, но во сне я об этом как-то не подумал). Я попытался поднять кресло над вершинами деревьев, но оно не поднималось, а лишь огибало их.[51]
9 сентября 1904 года мне приснилось, что я стою на столе перед окном. На этом столе были и другие предметы. Я совершенно четко осознавал, что сплю, и подумал о том, какие эксперименты мог бы провести в этом состоянии. Начал я с того, что попытался разбить стекло с помощью камня. Я положил маленькое стеклышко на два камня и ударил по нему третьим камнем. Но оно не разбилось. Тогда я взял со стола красный фужер и стукнул по нему изо всей силы кулаком, одновременно осознавая, насколько опасным это было бы в бодрствующей жизни. Тем не менее, он уцелел. Но чудо: когда я посмотрел на него снова через некоторое время, он оказался разбитым. Он по-настоящему разбился, но немного позже, чем следовало бы — как актер, пропустивший подсказку. Это пробудило во мне очень любопытное впечатление пребывания в поддельном мире, нарисованном правильно, но с небольшими дефектами.[52]
Через какое-то время мы покинули карнавал и костер и отправились по желтой дороге, проходившей через безлюдную пустошь. Как только мы ступили на эту дорогу, она неожиданно встала перед нами стеной, превратившись в полосу золотистого света, простирающуюся от земли до неба. Тогда в этой янтарной светящейся дымке возникли бесчисленные разноцветные фигуры людей и животных, представляющих эволюцию человека на разных стадиях цивилизации. Эти формы исчезли, полоса потеряла свой золотистый оттенок и превратилась в массу вибрирующих колец или туманностей (наподобие лягушачьей икры) пурпурно-голубого цвета. Они, в свою очередь, превратились в «павлиньи глаза», после чего неожиданно возникло кульминационное видение гигантского павлина, чей распахнутый хвост заполнил все небо. «Это видение вселенского павлина», — сказал я своей жене. Восхищенный великолепием этого зрелища, я стал громко читать мантру. Затем сон прекратился.[53]
Все вышеописанные отклонения от полного реализма довольно редки. Однако база данных, накопленных к настоящему времени[54]слишком мала, чтобы можно было проводить ее статистический анализ. И нет гарантии, что при ее увеличении соотношение реалистичных осознанных сновидений и осознанных сновидений с отклонениями от реализма останется таким же, как сейчас. Кроме того, при анализе желательно учитывать стадию обучения человека, на которой у него были те или иные типы сновидений: ведь осознанным сновидениям можно обучаться, и возможно, степень имитации ими обычной реальности также изменяется в этом процессе. Трудно даже предсказать, в каком направлении должен развиваться процесс обучения. Может быть, человек начнет видеть все более точную имитацию мира бодрствования; но возможно также, что он постепенно освободится от потребности имитировать физическую реальность, и развитие приведет к увеличению свободы символического выражения.
Кроме полетов и «волшебных» манипуляций окружением, существует другое отклонение от реализма, постоянно возникающее в осознанных сновидениях (а также во внетелесных переживаниях). Это использование падения или полета сквозь туннель для больших перемещений в пространстве, а возможно, и во времени:
Затем я решил, что можно попробовать попасть в один разрушенный храм в Тибете, о котором говорил мой учитель, Азелда. С этой целью я сосредоточил всю свою волю на этом желании, приготовившись сорваться куда-нибудь в горизонтальном направлении. Результат оказался совершенно неожиданным. Земля под моими ногами схлопнулась, и я стал падать с огромной скоростью вниз по темному узкому туннелю, или шахте. Это падение продолжалось до тех пор, пока я не потерял ощущение времени, — казалось, что я падаю на протяжении нескольких часов. Что-то во мне было охвачено страхом, но я пытался сохранить спокойствие, говоря себе, что на самом деле я лежу в постели в Уимблдоне, и мой учитель защищает меня. В конце концов я мягко пришел в состояние покоя. Темнота и тишина; затем, словно пробуждаясь от тяжелого сна, я начал постепенно осознавать окружающее.[55]
Потом мне захотелось попасть в один храм в Аллахабаде, о котором я слышал раньше. Я начал двигаться с возрастающей скоростью и остановился в современной комнате, освещенной блестящим светом. Мужчина и женщина сидели за столом и ели. Похоже, они не замечали меня. Я снова повторил свое желание: «Храм — Аллахабад — Индия — в прошлое». И тогда, как мне показалось, в пространстве астрального мира образовалась дыра или щель, и через нее, вдалеке, как будто в конце длинного туннеля, я смутно увидел нечто, напоминающее вход в храм, и сквозь него виднелась статуя. Тогда я снова стал двигаться вперед, но, к своему разочарованию, почти сразу же остановился в другой комнате, где за столом с остатками пищи сидели три женщины. Четвертая женщина, приятной наружности, с длинными волосами и голубыми глазами, вставала из-за стола. По-видимому, никто из них меня не замечал. Помня о своей цели, я еще раз повторил: «Храм — Аллахабад — Индия — в прошлое». Снова перед глазами возник туннель, а затем что-то вывело меня из транса — не знаю, что именно. Тут же я помчался обратно к своему телу и проснулся.[56]
Я решил попробовать «выйти из тела», и по этой причине целый день постился. Я лежал на кровати и концентрировался. Через какое-то время я обнаружил, что проваливаюсь, как обычно в начале опыта такого рода: человеку кажется, что он проваливается, а затем он приходит в себя и возвращается. Через короткое время мне удалось «позволить себе упасть», но в этот раз я падал гораздо дольше обычного. Казалось, что я лечу, миля за милей, сквозь вату, с таким чувством, что она смыкается за мной, и мне уже не вернуться обратно. Также мне казалось, что я двигаюсь назад в прошлое. В конце концов падение прекратилось, и я обнаружил, что стою в коридоре монастыря. Место было совершенно незнакомым, но у меня было чувство, что это все уже происходило в прошлом. В коридор вышел монах и, похоже, увидел меня. Он остановился и обратился ко мне, спросив, чего я хочу. Я не мог произнести в ответ ни слова, и тогда он осенил меня крестным знамением, а я почувствовал, что он повелевает мне уйти. В этот момент я вернулся в свое тело на кровати.[57]
Вышеприведенные примеры «туннельных переживаний» включают два случая, которые были классифицированы как «внетелесный опыт». Туннель одинаково появляется как в осознанных сновидениях так и во внетелесных переживаниях, но в последних — чаще, поскольку он естественнее сочетается с более интересными странствиями, обычно определяемыми как «вне-телесные». Поэтому его роль во внетелесных путешествиях значимее, чем в осознанных сновидениях, где он проявляется довольно эпизодически.
Итак, мы обсудили степень привязанности осознанных сновидений к физическим законам мира бодрствования. В следующей главе мы исследуем, как проявляется в них психологический реализм — то есть, насколько правдоподобно они отражают личности людей и их взаимодействие друг с другом.
ГЛАВА IX