Проблема бессознательного и роман «Американская трагедия»

В обширном художественном наследии писателя проблемы побудительных мотивов бессознательного поведения героев, наиболее подробно рассмотрены в романе «Американская трагедия» - самом монументальном романе, изучающем вопросы психологии личности преступника. Драйзер хотел написать это произведение по образцу масштабных полотен прошлого и сообщал, что накапливает материал для нового романа, основные сюжетные шаги которой будут базироваться на трех темах: убийство, желание и трагедия.

Драйзер работал над «Американской трагедий» около пять лет и за основу романа взял историю убийства в 1906 году Честером Джиллетом своей возлюбленной Грейс Браун. Это громкое дело широко обсуждалось в прессе, и Драйзер взял многие документы и факты из газет того времени. Ясно, что и сам психологический портрет преступника обозначился у писателя под влиянием его личных разговоров с тюремным психиатром доктором Бриллом. Он и познакомил писателя с психологией тюремного мира.

История создания романа, проблема прототипов характеров «Американской трагедии» достаточно исследована как в нашем литературоведении, так и в зарубежном. Гораздо менее изученным представляется психологический аспект романа, анализ которого позволяет значительно углубить наши представления о направлении идейно-художественных исканий писателя.

По жанру «Американскую трагедию» можно определить как социально-психологический роман. Заметим при этом, что социальные проблемы романа довольно подробно исследованы в трудах Я.Н. Засурского, С. Батурина и некоторых других критиков. Обращаясь к исследованию проблем психологических, подчеркнем, что они в основном связаны с образом главного героя Клайда Гриффитса, бедного юноши, стремящегося проникнуть в высшее общество, сделать карьеру и совершающего на этом пути преступление.

Образ Клайда Гриффитса выделяется в творчестве Драйзера прежде всего потому, что с ним связана глубоко волновавшая писателя проблема психологии личности преступника.

Проблема нарушения личностью общественных норм и законов интересовала писателя на протяжении всего творческого пути. В своих произведениях он исследует ситуации, в которых его герои заключают противозаконные сделки, совершают махинации в мире бизнеса (Фрэнк Каупервуд в романах «Финансист» и «Титан»), нарушают общепринятые моральные нормы (Керри и Дженни Герхарт в романах «Сестра Керри» и «Дженни Герхарт»), совершают самоубийство (Стюарт Барнс в романе «Оплот»).

Писательанализирует психологическое состояние личности, преступившей закон, описывает подавленность, нервозность одних героев и хладнокровие других. Упомянутые выше преступления, однако, не столь тяжки и не всегда имеют ярко выраженную криминальную основу. В творчестве Драйзера можно обнаружить два классических преступления – это кража Герствудом десяти тысяч долларов из сейфа в баре, где он работал управляющим в романе «Сестра Керри», и убийство Клайдом Гриффитсом своей возлюбленной Роберты Олден в «Американской трагедии».

Глубокий и последовательный анализ мотивов преступлений, изучение психологического состояния героев, преступивших закон, обуславливают психологизм этих произведений, что, безусловно, выделяет их из всего творческого наследия писателя.

Автор использует специфические композиционные приемы и особые методы психологического анализа. В романе «Американская трагедия» он использует курсив, чтобы лучше передать подавленное душевное состояние героя. Курсивом отмечены слова, тайно ассоциирующиеся в сознании героя с преступлением, его чрезвычайные эмоциональные переживания. Расплывчатые выражения «как-то раз», «большую часть времени» сменяют точные даты, дни недели и порой время суток. Данный прием позволяет писателю, с одной стороны, обеспечить так называемый эффект правдоподобия. С другой стороны, – поднять вопрос о преднамеренности (в случае с Клайдом) преступления.

Главный герой надеется, что преступление позволит ему мгновенно решить неимоверно осложнившиеся проблемы и обрести счастье в будущем. Он, решившись на убийство бедной фабричной работницы Роберты Олден, которая представляется ему препятствием на пути к успеху, в радужном свете рисует себе перспективы выгодного брака с Сондрой.

Специфика психологического портрета героя заключается и в том, что он не является закоренелым преступником. Решение об убийстве как о средстве избавления от притязаний Роберты приходит ему после прочтения в газете заметки о несчастном случае на озере Выпь. Позже в точном соответствии с этим он разрабатывает план убийства Роберты и пытается осуществить его. Планируя убийство, герой долго и тщательно готовится к нему, все детально обдумывая.

Создавая образ Клайда Гриффитса, писатель, на наш взгляд, учитывал имел в виду известные открытия в этой области Достоевского, творчество которого он хорошо знал. Драйзер высоко ценил его как блестящего русского писателя-психолога, а его шедевр «Преступление и наказание» комментировал как анализ ярко выраженной воли к власти главного героя Родиона Раскольникова, убившего старуху-процентщицу преимущественно из философско-волюнтаристских побуждений.

Герой Достоевского, испытывающий презрение к обществу, в традициях ницшеанства пытается противопоставить себя обществу, а не вписаться в него. В этом самом смысле драйзеровский герой – настоящий антипод Раскольникова, совершающий преступление именно для того, чтобы войти в высшее общество, став его признанным членом.

В сознании Клайда Гриффитса, как и Раскольникова, идет тяжелейшая борьба с совестью. Он то отгоняет от себя саму мысль о варварски жестоком преступлении, то вновь возвращается к ней. Неутомимая внутренняя борьба изнуряет героя: у него дрожат руки, подергиваются веки, его «охватывает трепет до корней волос». Рассудок его «выходит из равновесия, корчится, словно в пламени», взгляд его становится «напряженным, порою безумным» [Драйзер 1986: 45].

Эти яркие описания призваны подчеркнуть смятенное душевное состояние главного героя, граничащее с безумием.

Гриффтс во многом напоминает героев Эдгара По и Шервуда Андерсона тем, что очень одинок, нервен, охвачен страхом и отчаянием, крайне впечатлителен, эмоционален, подвержен фантазиям и иллюзиям. В некотором роде герой Драйзера тоже одержим бесом противоречия, навязчивой идеей избавиться от Роберты путем преступления.

Влияние на героя этой идеи, зародившейся сначала в сфере бессознательного, символизирует образ джинна из лампы Аладдина, возникшего словно «дым» из «какой-то темной, первобытной и бездуховной части «Я» [Драйзер 1986: 45]. Тема джинна, ифрита часто рассматривается в критической литературе о Драйзере как влияние фрейдизма.

Р. Лингеман, к примеру, полагает, что образ джинна, ифрита из лампы Аладдина Драйзер нашел в «Психоанализе» А.А. Брилла, который использовал этот образ, чтобы доказать, что сказки и их персонажи оказывают большое влияние на формирование психики у детей.

Лингеман объясняет образ ифрита на символическом уровне, видя в нем воплощение фрейдистского «Оно» - силы, отражающей бессознательное в человеке, его темное начало. Данную гипотезу можно принять, но с оговоркой: образ ифрита у Драйзера является не столько воплощением фрейдистского «Оно», сколько того «Оно», как его понимал сам Драйзер – инстинктивной силы на подсознательном уровне человека, разрушительно влияющей на его сознание и часто побуждающей к преступным действиям.

Данная темная отвратительная сторона в подсознании героя затуманивает его разум, толкает его на совершение безрассудных поступков, вызывая смятение души. Джинн нашептывает Клайду заветные слова, которые он сам боится произнести вслух, отражающие запретное желание, таившееся в его душе и тогда перед ним вдруг предстает коварный замысел. Он сначала ужасает Клайда своей жестокостью, но таинственный голос, мягкий и вкрадчивый все время слышится ему, убаюкивает его разум, обещает ему легкое избавление от всех проблем. Джинн не дает герою покоя и тянет его на преступление, внушающее ему отвращение и жгучий ужас, одновременно обещающее ему свободу, успех и любовь.

Схематично, на наш взгляд, высказывание критика Лингемана о том, что в «Американской трагедии» Драйзера «бихевиоризм Леба сталкивается с психоанализом Фрейда и, в результате, они (философские концепции) как бы взаимоуничтожают одна другую» [Lingeman 1945: 224]. Справедливость этой идеи критик пытается продемонстрировать, исходя из описания внутренней психологической борьбы в сознании героя накануне преступления.

На подсознательном уровне главный персонаж ощущает физический страх, химическое отвращение к смерти. На том же уровне, причем одновременно, действует вопреки своему страху перед смертью сила запретных желаний, воплощенная в образе и в голосе ифрита.

Сталкиваясь на уровне сознания героя, эти силы как бы уничтожают одна другую, и герой, в результате, переживает некий коллапс, паралич воли. Заметим, что проблема инстинкта смерти и биологического страха человека перед смертью – одна из центральных в психоанализе Фрейда, и, следовательно, проблема страха героя перед смертью более тяготеет к фрейдизму.

Физиологическая трактовка поступка Клайда на уровне химизмов дополняется психоаналитической. Следует при этом учесть, что обе философские теории существуют в произведении в интерпретации Драйзера.

Заметим еще раз, что, высоко почитая важные труды Леба и Фрейда, Драйзер сооружал свою философскую эстетическую концепцию, отстаивая при этом свой взгляд на мир. Вполне разделяя глубокие идеи ученых и философов, временами заимствуя их терминологию, он весьма часто насыщал эту терминологию другим содержанием, а понятия использовал для аргументации своих взглядов на жизнь.

Образ джинна, ифрита в анализируемом романе символичен точно так же, как символичен и очень странный, резковатый, зловещий крик птицы, услышанный Клайдом накануне трагических событий. По авторской оценке криком этой птицы отмечено было зарождение его злосчастного замысла.

Крик привоит его в смятение, внушает ему страх. Важно, что крик птицы слышит только Клайд, а его приятель не слышит или не замечает. Данная яркая деталь, с одной стороны, как бы говорит о чрезвычайно возбужденном состоянии психики главного героя. Но, с другой стороны, этот самый крик символичен и предвещает беду: герой слышит его не один раз до преступления. В последний раз зловещий крик птицы возвещает о гибели Роберты, о совершении преступления.

Душевное смятение Клайда Гриффитса отражает мираж, видищийся ему в глубинах озера. В его воспаленном воображении возникает фигура Роберты. Клайду чудится, будто «она бьется, взмахивает руками над водой, протягивает к нему руки» [Драйзер 1986: 70].

Может быть этот напомнит и Клайду, и читателю гибнующую, смертельно раненную птицу, позже герой вспоминает молящий о помощи взгляд Роберты, ее отчаянные крики. Тем самым возбуждаются в его сознании совестливые совести.

Еще Эдгар По активно пользовался всвоих психологических новеллах эффект отражения, который заметно усиливал воздействие на героевразличных идей и образов. Часто искаженные отражения,накладываясь одно на другое, приобретали в воображениигероев таинственные, пугающие очертания, рождалив их сознании сверхъестественный ужас, леденящий их души.

Встатье По «Философия обстановки» автор рассуждал о том, что если исключитьспособность отражения, то зеркало будет представлять собойнечтомалоприятное– сплошную, плоскую, бесцветную и однообразную поверхность и в качестве отражателя онобудет способно создавать отвратительное однообразие, причем зло возрастает в отношении непрерывно возрастающем. В конце По рзюмирует, что если добавить к злу сопровождающий его блеск, многократно повторенный, получается хаос резких и раздражающих эффектов.

А в новелле «Падение дома Ашеров» созерцание зеркального отражения замка и его окрестностей в озере усиливает чувство ужаса, страха, тревоги. Родерик Ашер видит особый смысл в том, что эта атмосфера и эта местность, ничем не потревоженные, так долго оставались неизменными и повторялись, отражаясь в недвижных, мрачных водах озера. В сознании рассказчика ощущение страха и тревоги тоже усиливается, когда он, заглянув в озеро, видит искаженные отражения в воде серых камышей и ужасных остовов деревьев, и пустых глазниц окон замка. Дважды искаженная картина, отраженная сначала в темных водах озера, а затем в сознании рассказчика, обретает устрашающие формы и герой содрогается от чувства еще более тягостного, чем прежде.

Точно таким приемом пользуется и Драйзер в своем романе «Американская трагедия»: бездонная глубь океана устрашает главного героя, напоминая ему о вечности, о смерти. Озеро, отражающиеся в нем кусты и деревья, притягивают героя таинственностью и при этом пугают его. Ему все время что-то мерещится, когда он всматривается «в пленительные и коварные глубины этой синей, отливающей серебром заводи, которая, казалось под его взглядом меняла форму, превращаясь в огромный хрустальный шар» [Драйзер 1986: 70].

Если вспомнить «Сестру Керри», то там героиня, приняв предложение от Друэ, тоже смотрит на свое отражение в зеркале и видит в нем себя симпатичной, нарядной, извлекшей определенные выгоды из своего нового, но весьма двусмысленного положения. При этом в другом зеркале, в зеркале души, Керри видит себя заблудшей грешницей, поправшей религиозные табу и моральные запреты, порой сомневающейся в правильности сделанного выбора. Героиня сомневается, не зная, какому из зеркал можно верить.

Необходимо отметить, что в «Американской трагедии», как и в первом своем социальном романе «Сестре Керри», автор пристально изучает весьма неоднозначную ситуацию вины и одновременно невиновности героя в совершенном им преступлении. Клайд незадолго перед преступлением находится в состоянии столбняка, психического оцепенения.

В тот роковой день, когда герой вместе с Робертой плавал на лодке по озеру, он сознательно не убивал Роберту. Клайд боялся действовать, поскольку его сковывал страх, он ненавидел не только Роберту, но и самого себя. Клайд был зол и растерян, в бешенстве смотрел на Роберту. Он случайно ударяет Роберту фотоаппаратом, случай переворачивает лодку, не помышляя в этот момент об убийстве.

Лишь оказавшись в воде и поняв, что все случилось именно так, как он хотел, он умышленно медлит, не приходя девушке на помощь. А как только она утонула, он сразу же задает сам себе вопрос: «Убил ли он Роберту или не убил»? Он не помог ей, «а мог бы спасти ее» [Драйзер 1986: 74]. Героя охватывает ужас, страх, чувство вины и отчаяния.

Таким образом, исследование писателем основных проблем психоанализа помогло ему создать образ главного героя, особенно в контексте трактовки проблемы его вины и невиновности. Однозначно, что в сознании героя чувство страха – главное чувство. Но в его подсознании, почти по Фрейду, живет запретное желание, преступное желание убить ее.

Клайд убивает Роберту бессознательно: удар фотоаппаратом отражал интуитивную, подсознательную ненависть к девушке, которая пыталась удержать героя помимо его желания.

Именно поэтому удар получился таким сильным, что Клайд «не только ударил Роберту фотоаппаратом по губам, носу и подбородку, но и отбросил ее в сторону, на левый борт, так что лодка накренилась и едва не зачерпнула воды». И далее вновь сознание диктует ему стремление «помочь, поддержать» Роберту, извиниться перед ней за неосторожный, резкий удар, но подсознательно он опять делает слишком резкое неосторожное движение и «окончательно переворачивает лодку» [Драйзер 1986: 72].

Драйзер решил подчеркнуть влияние бессознательного на героя. Совсем в небольшом абзаце, описывающим как перевернулась лодка, автор дважды использует слово «бессознательно»: Клайд бессознательно сжимал в руках фотоаппарат, а затем почти бессознательно нанес ей фотоаппаратом страшный удар.

Тем самым Драйзер акцентировал влияние на поведение героя бессознательного и одновременно подчеркивал слабохарактерность Клайда, нерешительность и эмоциональную неуравновешенность своего героя.

В одном из писем, уже после выхода романа, он пояснил, что намеревался показать Клайда исключительно впечатлительным и почти экзотически чувственным юношей, обладающим неустойчивым характером. Понимая, что у него не хватит смелости убить Роберту, он корит себя за недостаток воли и мужества.

По сути это тот же вопрос, который задавал Раскольников в «Преступлении и наказании» Достоевского. Тварь ли я дрожащая или право имею? Хватит ли у него, Клайда, душевных сил, выдержки, хладнокровия, чтобы выполнить то, что он задумал? Нехватка мужества героя особенно ощутима в период суда, когда он своими необдуманными, быстрыми ответами ухудшает свое положение. Следует подчеркнуть, что адвокаты Клайда выстраивают версию о том, что осужденный был «интеллектуальным и моральным трусом» [Драйзер 1986: 250]. Но это никак не назовешь преступлением.

Скурпулезный анализ в романе специфики психологии героя, его бессознательного, побудительных мотивов преступления позволило Драйзеру отказаться от категоричности в вопросе о виновности Клайда Гриффиста и поставить под сомнение справедливость вынесенного ему судом и обществом обвинительного приговора.

Данный вопрос несомненно волновал писателя и после выхода в свет романа. Через весьма короткое время, в 1927 году, Драйзер опубликовал рассказ «Ураган», своим сюжетом во многом напоминающий «Американскую трагедию». Главная героиня рассказа Ида Зобел, соблазненная Эдуардом Хауптвагером и ждущая от него ребенка, убивает своего возлюбленного выстрелом из пистолета, поскольку тот отказался жениться на ней. Таким образом в рассказе Драйзер исследует еще один возможный вариант трагической развязки банальной любовной истории.

В этом варианте преступление совершает не юноша, не желающий вступать в брак, а обманутая им девушка, жертва его непостоянства. Иное разрешение получает в рассказе и тема суда присяжных, которые выносят девушке оправдательный приговор, объясняя случившееся эмоциональной неуравновешенностью, стрессовым состоянием девушки, отчаявшейся узаконить свои отношения с возлюбленным и опасающейся гнева родителей и позора в обществе.

Показательно, что в финале новеллы Ида Зобел, мучительно переживающая свою причастность к гибели юноши, кончает жизнь самоубийством. Примечательно, что в рассказ включены многие детали сюжета «Американской трагедии»: катание молодых людей в лодке по озеру, безуспешные попытки девушки уговорить юношу вступить в брак и даже гибель девушки в озере.

Представляется, что писатель не случайно еще раз вернулся к подобному сюжету и использовал в рассказе схожие детали. Вероятно, он хотел еще раз подчеркнуть идею непреднамеренности преступления, совершенного в порыве чувств и в состоянии эмоциональной неуравновешенности.

Позже в письме к издателю Гаррисону Смиту от 25 апреля 1931 г. Драйзер высказался еще более определенно, категорично настаивая на сочувственном отношении к Клайду Гриффитсу. Он пояснил, что посвятил первую часть книги изображению тех социальных невзгод, которые, естественно, лишь угнетают, подавляют, разбивают, а следовательно, и обостряют эмоции и желания впечатлительного юноши, слишком плохо подготовленного к той великой жизненной битве, в которую вступает молодость

Писатель утверждает, что хотел показать в романе, как в неравном поединке между нищетой, невежеством и стремлением к обладанию высшими благами жизни он оказывается полностью и вопреки собственной воле побежденным и даже обвиненным в убийстве.

Драйзер называет своего героя жертвой закона, а присяжных, жестоко осудивших его, невежественными, пошлыми и мстительными провинциалами, которые «в силу собственной ограниченности и усвоенных ими социальных и религиозных предрассудков и убеждений, меньше всего способны понять и осознать смягчающие обстоятельства, которые могли помочь сохранить жизнь этого юноши. А потому они судили его гораздо более жестоко, нежели это могли бы сделать люди проницательные и наделенные здравым смыслом. Клайду, заключает писатель, «был вынесен несправедливый приговор» [Драйзер 1988: 293].

Драйзер предостерегает читателей от поспешных выводов, настаивает на вдумчивом прочтении романа, позволяющем проникнуть в сущность его идейного замысла. Как видим, традиция исследования бессознательного получила у Драйзера дальнейшее развитие.

Стремление писателя учесть не только социальные, но психологические факторы, соотношение сознательного и бессознательного в анализе мотивировки поступков личности и реакции на них общества способствовало более глубокому осмыслению им окружающей действительности и ее воспроизведению в художественном творчестве.

Таким образом, проблема конфликта героя и общества, выразившаяся здесь в трагическом непонимании и непринятии обществом героя, стоит в романе достаточно остро. Клайд молод, беден и жаждет проникнуть в высшее общество. Для того чтобы осуществить свою мечту, он готов использовать любые средства. Вспомним, что Герствуда, отваживавшегося пренебречь мнением общества, ожидает горькая расплата.

Общество отвергает героя, и он кончает жизнь самоубийством. Жертвой предвзятого общественного мнения невежественных, жестоких людей считает писатель и Клайда Гриффитса. обвинительный приговор которому толпа встречает троекратным громовым «ура». Обществу, как подчеркивает писатель, неведомы сострадание и сочувствие.

В обоих романах борьба героев с обществом заканчивается поражением героев.

Драйзер не ограничивался исследованием социальных и биологических условий, определяющих характер человека и его поведение в обществе, он учитывал еще и психологические факторы, играющие, на его взгляд, важную роль в мотивировке поступков личности и реакции на них общества. Подобный подход писателя к воспроизведению реальной жизни способствовал ее более широкому и глубокому осмыслению.

Внимательные и точные наблюдения писателя над человеком и обществом, размышления над проблемами своеобразия внутреннего мира личности и, в особенности, личности, преступившей закон, скрупулезное исследование мотивов преступления представляют, на наш взгляд, большой интерес, а выводы, к которым приходит писатель в своих произведениях, и сегодня не утратил своей актуальности и глубины.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Характерной чертой литературного процесса США 10-х–20-х гг. ХХ века является интерес писателей к проблемам бессознательного. Распространение в это время интуитивистских и психоаналитических концепций постепенно подводило художественную литературу к отказу от строгой и исключительной детерминированности характера социальной средой и обстоятельствами. Учения З. Фрейда и К.-Г. Юнга способствовали более глубокому проникновению писателей в сферу сознания и подсознания.

Согласно Фрейду, человек является не только носителем сознания, но и бессознательного, которое понимается в качестве вместилища чрезвычайно активных психологических импульсов, о происхождении и характере которых человек обычно ничего не знает.

В бессознательном могут находиться не только отрицательные, эгоистические, общественно предосудительные импульсы, но и положительные, альтруистские побуждения. Эти добавления были сделаны явно под влиянием К. Юнга, считавшего, что «бессознательное» обладает возвышенными потенциями, в частности, оно может служить средством связи человека с высшими, божественными силами.

До сих пор концепции Фрейда и Юнга являются предметом ожесточенных споров во многих областях, в том числе и в литературоведении. Однако бесспорным является тот факт, что идеи Фрейда и Юнга значительно расширили наши представления о психологии личности, обобщив исторический опыт психологического исследования внутреннего мира человека.

Открытия ученых в области психологии вышли далеко за пределы психологической науки и стали достоянием многих гуманитарных дисциплин: философии, истории, литературы.

Хотя психоанализ – не новая техника, а, скорее, систематизированное и научно обоснованное использование тех технических приемов, которые поэты и писатели использовали всегда. Не случайно замечание Фрейда о том, что бессознательное открыл не он, а писатели. Интерес к психологии личности в американской литературе имеет давнюю традицию и восходит к романтизму и прежде всего к творчеству Э. По.

Заслугой Фрейда и Юнга можно считать тот факт, что они «открыли» для литературы и искусства новую область – подсознание, – что позволило писателям глубже проникнуть в сущность таких психологических явлений, как немотивированное поведение личности, неврозы, сновидения, стрессы, галлюцинации.

Проблемы психологии бессознательного привлекают многих знаменитых писателей США первых десятилетий ХХ века – Т. Драйзера, Ш. Андерсона, Ю. О’Нила, У. Фолкнера – неким «пафосом еретичества», способствуя процессу отторжения традиционной пуританской морали, давая литературным персонажам свободу проявления личности. Они обратились к психоанализу, привлеченные его шокирующей откровенностью и свободой в вопросах любви.

История создания «Американской трагедии», проблема прототипов характеров подробно исследована в критике. Гораздо менее изучен психологический аспект романа, связанный, в основном, с образом главного героя Клайда Гриффитса – бедного юноши, стремящегося совершить свой путь наверх в американском обществе и совершающего на этом пути преступление.

Драйзера интересует проблема психологии личности незакоренелого преступника, он дает глубокий и последовательный анализ мотивов преступления. Автор использует особые композиционные приемы и методы психологического анализа, например, он вводит курсив, чтобы передать душевное смятение Клайда, чтобы обеспечить эффект правдоподобия.

Знакомство Драйзера с проблемами психоанализа помогло ему углубить образ Клайда, особенно в аспекте трактовки проблемы его виновности и невиновности. В сознании героя доминировал страх, но в его подсознании, почти по Фрейду, формировалось запретное желание убить Роберту.

И он убивает ее как бы бессознательно: он стукнул ее фотоаппаратом случайно, но этот удар отражал интуитивную, подсознательную ненависть к девушке, которая пыталась удержать Клайда помимо его желания.

Драйзер, с одной стороны, акцентировал влияние на поведение героя бессознательного, с другой – подчеркивал слабохарактерность Клайда, его нерешительность и эмоциональную неуравновешенность.

Глубокое исследование психологии, психики героя и побудительных мотивов преступления позволило отказаться от категоричности в вопросе о виновности Клайда и усомниться в справедливости судебного и общественного обвинения.

Драйзер называет Клайда жертвой закона, жертвой предвзятого общественного мнения, а присяжных, чей вердикт толпа встречает троекратным громовым ура, невежественными, пошлыми и мстительными провинциалами. Обществу, как подчеркивает писатель, неведомы сострадание и сочувствие.

Драйзер в «Американской трагедии» не ограничился исследованием социальных и биологических условий, определяющих характер человека и его поведение в обществе. Он учитывает и психологические факторы, играющие, на его взгляд, важную роль в мотивировке поступков личности и реакции на них общества.

Подобный подход Драйзера к воспроизведению действительности способствовал ее более широкому и глубокому осмыслению. Его внимательные и точные наблюдения над человеком им обществом, размышления над проблемами своеобразия внутреннего мира личности и, в особенности, личности, преступившей закон, скрупулезное исследование мотивов преступления представляет, на наш взгляд, большой интерес.

Выводы, к которым пришел Драйзер, и сегодня не утратили своей актуальности и глубины.

Высоко оценивая труды психоаналитиков, Драйзер, тем не менее, выстроил свою философско-эстетическую концепцию, свой художественный мир. Иногда даже заимствуя у Фрейда и Юнга некоторые идеи, термины и понятия, он, как правило, наполнял их иным содержанием, использовал для доказательства своих взглядов на жизнь, становясь порой первопроходцем в области художественного моделирования различных аспектов проблемы бессознательного.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Аверинцев С. «Аналитическая психология» К.-Г. Юнга и закономерности творческой фантазии // Вопросы литературы. М., 1970. № 3.
2. Аллен У. Традиция и мечта. М., 1970.
3. Батурин С.С. Драйзер. М., 1975.
4. Батурин С.С. Портреты американских писателей. М., 1979.
5. Гриб В.Р. Гриб. Избранные работы. М., 1956.
6. Динамов С. Зарубежная литература. М., 1960.
7. Драйзер Т. Собр. соч. в 12 т. М., 1986. Т. 9.
8. Драйзер Т. Драйзер. Жизнь, искусство и Америка. М., 1988.
9. Засурский Я.Н. Теодор Драйзер // Зарубежная литература к. ХIХ – н. ХХ вв. МГУ, 1968.
10. Засурский Я.Н. Теодор Драйзер: жизнь и творчество. М., 1977.
11. Зверев А.М. «Американская трагедия» и «американская мечта» // Литература США ХIХ века. Опыт типологического исследования. М., 1978.
12. Иванько С. Теодор Драйзер // Драйзер Т. Собр. соч. в 12 т. М., 1986. Т. 1.
13. Ионкис Г. Драйзер // Зарубежные писатели. Библиографический словарь. В 2 частях. М., 1997. ч. 1.
14. Ковалев Ю.В. Эдгар Аллан По. Новеллист и поэт. Л., 1984.
15. Морозкина Е.А., Кутеева Н.Э.. Художественные модели «бессознательного» в литературе США начала ХХ века. Бирск, 2006.
16. Писатели США о литературе. М., 1974.
17. Толмачев В.М. «Великий американский роман» и творчество У. Фолкнера // Зарубежная литература ХХ века. Учеб. пособие. М., 2003.
18. Толмачев В.М. Становление американского литературного сознания в ХХ веке // Зарубежная литература ХХ века. Учебник. М., 1996.
19. Фрейд З. «Я» и «Оно». Труды разных лет в 2 т. Тбилиси, 1991. Т. 1.
20. Эстетика американского романтизма. / Ред. А.Н. Николюкин. М., 1977.
21. Lingeman R. Theodore Dreiser. An American Journey. 1908-1945. N.Y., 1990.