Только из волшебки, потому что влекциях не было:

а). Философия истории как философия практического действия

Макиавелли, пожалуй, первым отошёл от эфемерных метафизических взглядов на историю. Он смотрел на неё и как на прошедшие события, и как на нечто, свершающиеся сейчас. В прошлом он видел не просто предмет изучения, что, как, зачем, но материал для выстраивания новой истории, в частности видел в ней примеры того или иного поведения в политике. Трактат изобилует подобными примерами, взятых как из древней истории (например, Агафокл, правитель Сиракуз), так и из современности, например, когда говорит о французской интервенции. Те поступки исторических личностей, которые разбирал Макиавелли, он разбирал с той целью, чтобы уяснить, достойны ли они того, чтобы их повторять, либо того, чтобы их не совершать. Историю Макиавелли рассматривает не как глобальную мировую, он смотрит на вещи конкретно, уделяя внимание политике, государственному строю, поведению государя и т.п.

Он рассматривает историю в контексте поступков людей у власти, делая акцент на последних, рассматривает мир человеческих отношений, прежде всего истории, ход образования, возвышения и гибели государства. Мир для неизменен, несмотря ни на что, равно как и люди, поэтому становится возможно учиться на ошибках тех, кто жил и правил сотни лет назад. Подтверждение его мысли – то о чем говорил актуально и по сей день, хотя написан трактат был в 15ом веке.
б). Соотношение обстоятельств и человеческой активности

Макиавелли много говорит о том, что на успех государя влияют больше всего два фактора: его доблесть и фортуна. Фортуна при этом никогда не сможет что-то сделать одна, только если случай, предоставленный ей государю, будет им увиден и использован вовремя и правильно. Приводит в пример:

· Моисея. Он не убедил бы народ Израиля следовать за собой, если б не застал его в таком плачевном положении, а это удача.

· Ромула, который не основал бы Рим, если б не был в младенчестве брошен на произвол судьбу.

· Тезея, который не показал бы себя героем, если б не застал афинян живущих обособленно друг от друга.

· Гиероне сиракузском, ибо он стал царём только потому, что его выбрали военноначальником, и теперь он мог опереться на армию.

Но Фортуна может сделать так, что никакие доблести государя не спасут. Герцогу Валентино или Цезарю Бордже она сильно все подпортила. Он приобрёл власть фортуной своего отца и его покровительством, но ранняя смерть отца, которым был папа Александр шестой, и собственная болезнь не дали ему исполнить свой план по захвату мира. На самом деле он просто хотел завоевать Италию. А так он просчитал всё, действовал по заветам Макиавелли и автор Государя считает его достойным образцом правителя, который не достиг свой цели исключительно из-за коварства фортуны. Он ослабил церковь, переманив Нобелей двух партий (Орсини и Колонна) к себе на службу и дав им большое жалование, что б не рыпались; заключил союз с Францией и когда та помогла ему завоевать Романию, союз разорвал; чтоб завоевать любовь народа, поставил над Романией злобного изверга Рамиро де орко и попросил его зверствовать, а потом показал, какой он хороший и казнил «угнетателя».

Правитель не должен зависеть ни от чего: ни от бога, ни от морали, ни от окружения, но вот от обстоятельств, от Фортуны ему уйти не удастся никогда. А его доблесть и человеческая активность должны работать по полной даже если все идёт не так, ибо Макиавелли не безвольный фаталист (который бьётся головой об стену, смиряясь), а борец в духе возрождения. Правда борец немного за другие цели и идеалы, но всё же)
в). Переосмысление ренессансных понятий «доблесть», «универсальный человек», «свобода»

мыслители ренессанса вырывали личность из исторического контекста совершенно. Он был для них личностью со своим внутренним миром, который он холил, лелеял и развивал. Геори погружены в собственные думы и им все равно на окружающих. Поэтому они такие прекрасные с виду. А государь Макиавелли верится в обстоятельствах, подстраивается под них, вершит судьбы государства и не только во имя своих амбиций, но и во имя самого государства. Свобода – свобода от предрассудков, морали, окружающих. Сам себе хозяин, сам себе судья. Доблесть не благородные, а решительные, смелые поступки. Смелость взять на себя ответственность за все государство, смелость пожертвовать репутацией и прослыть скрягой, ради того, чтобы в государстве всё было хорошо. Доблестью добиваются власти правители, доблестью её удерживают. Почти что идеал доблести – Цезарь Борджо.

У Макиавелли доблесть и злодейство не взаимоисключающие понятия. М. разграничивает политику и мораль, В политике все ориентировано на успех, поэтому ни о какой морали речь не идет.
г). Образ государя

Государь решителен, смел, независим. У него есть доблесть, он не остановится ни перед чем ради интересов государства, которое нужно сохранить и по возможности расширить. Цель оправдывает средства. Государь может обманывать, предавать, убивать, если это работает на благо государства. Для него нет законов морали в общем понимании. Он волен нарушить данное слово, если причина, по которой оно было дано, исчерпана. И это не потому что он извергом должен быть обязательно, а потому что люди по природе своей лживы и злы и если быть с ними хорошим, ничего дельного не получишь. Любят люди государя по своему усмотрению, а боятся по воле правителя. Макиавелли приводит примеры «хороших» и «плохих правителей». В 19-й главе Макиавелли разбирает три примера добродетельных римских императоров и четыре примера императоров порочных. “Марк, Пертинакс и Александр были все людьми скромного образа жизни, любили спра­ведливость, ненавидели жестокость, прилежали милосер­дию и благости — и все, кроме Марка, кончили, плохо. Только Марк прожил жизнь и умер в величайшем поче­те”. Впрочем, ему не нужно было домогаться власти, он ее унаследовал — и сумел прочно удержать, “внушив по­чтение своими многочисленными добродетелями” солда­там и народу, так что “не было никого, кто его ненави­дел бы или презирал”. Но в другом случае: распущенные преторианцы не захотели сносить честную жизнь, к кото­рой их принуждал Пертинакс, и убили его. Доброта Александра была -такова, что за 14 лет правления он не казнил ни одного человека, зато сам был убит мятежны­ми войсками. “Нужно заметить: добрыми делами можно навлечь на себя ненависть точно так же, как и дурными”.

Далее Макиавелли переходит к образчикам иного рода. “Если вы рассмотрите теперь, напротив, качества Коммода, Севера, Антонина Каракаллы и Максимипа, то найдете, что они отличались крайней жестокостью и хищностью, и все, кроме Севера, кончили, плохо”.

Кому из этих двоих подражать он не говорит. Молодцы оба. В идеале, приходить к власти как Север и удерживать ей как Марк Аврелий. Мудрость заключается только в том, чтобы, взвесив все возможные неприятности, наименьшее зло почесть за благо.

Государь сочетает в себе человеческое и звериное. От человека – закон, от зверя – силу. Если б все были хорошими, то можно было бы и без зверя обойтись, но, увы. Древнегреческих героев отдавали на воспитание кентаврам, сочетавших в себе животное и человеческое – это намёк греков. Государь сочетает в себе решительность и смелость льва и хитрость и ум лисицы.

Государь полагается только на себя. Быть добродетельным намного хуже чем им прослыть. Добродетель расслабляет, толерантность даёт развиваться всякой заразе типа нацизма (сор, понесло, но все равно, вспомните отношение Европы к нему в конце 30тых, политика умиротворения и все дела). То же самое с щедростью. Когда государь не сорит деньгами направо и налево, у него остаются деньги на то, что б если что начать войну и не проиграть. От этого государству лучше, да и с людей не дерут три шкуры военными налогами. Надо являться в глазах людей сострадательным, верным слову, милостивым, искренним, благочестивым – и быть таковым в самом деле, но внутренне надо сохранять готовность проявить и противоположные качества, если это окажется необходимо.

Государь просчитывает всё на много шагов вперёд. Он не может изменить ситуацию и судьбу, но может предугадать такой вариант и перестраховаться. Макиавелли сравнивает судьбу с рекой. Да, когда она выходит из берегов, с ней не справиться, но можно обезопасить себя и заранее подстелить соломки – построить дамбы.
д). Проблематика «Государя» в последующей литературе:

Все жутко возмутились, были написаны памфлеты, в пьесах стали появляться герои прущие напролом к цели всеми правдами и неправдами, и совсем не обязательно это будут правители. У Шекспира – Яго, во многом Макбет. Но образ обобщённый получается. Макиавелли говорил о доблести, пусть и своеобразной, героям уже не до неё. Это просто изверги рода человеческого. Ну не поняли Николку, имхо.

Ибо когда читаешь, очень много то вызывает гнев, у писателей ренессанса тоже вызывало, они протестовали против подобного и делали подобных «государей» в своих произведениях исчадьями ада. Интернет сказал ещё про Сервантеса, но я к стыду своему прочитала лишь половину Дон Кихота и там пока никого похожего не нашла.