Шаг четвёртый: сделайте перерыв

Как и в описанных выше практиках внимания и прозрения здесь также есть вероятность того, что вы устанете от этой практики или она вам наскучит. Нет-нет, — подумаете вы, — я должен сделать ещё одну попытку. Возможно, суть практики станет неясной, и ваш энтузиазм иссякнет. Всё это чёткие сигналы того, что нужно остановиться. При этом вам совсем необязательно чувствовать себя виноватыми. Помните, вы наращиваете свою умственную и эмоциональную мускулатуру, а это требует времени.

Как я уже советовал применительно к практике внимания и прозрения, важно остановиться и тогда, когда ваша медитация, как кажется, достигла пика. Когда вы чувствуете, что любовь-доброжелательность и сострадание достигли невероятного уровня, когда вам кажется: отныне и впредь я могу служить живым существам вечно; я воистину преобразился; я могу отдать всё, что у меня есть хорошего, — настало время остановиться.

Почему?

Возможно, хорошим объяснением может послужить пример, взятый из истории буддизма. В девятнадцатом веке великий буддийский учитель Патрул Ринпоче, проведя в глубокой медитации большую часть своих молодых лет и получив наставления от самых выдающихся учёных мужей и йогинов того времени, сам стал учителем.

Один из его учеников, выслушав его основополагающие учения о любви и сострадании, восторженно воскликнул: «Теперь я понял, что такое любовь и сострадание! Отныне я чувствую себя полностью свободным от страха и гнева. Даже если меня станут бить, я и не подумаю огорчаться!»

Патрул Ринпоче спокойно дал ему совет: «Не нужно делать скоропалительные выводы. Смотри на вещи проще. Практикуй и всё».

Но ученик не согласился с ним и стал объявлять о своём преображении каждому встречному.

Однажды утром он сидел в медитации у ступы — ритуального сооружения, символизирующего просветлённый ум Будды. Он сидел лицом на восток, в сторону восходящего солнца, глаза его были полузакрыты, а на голову он натянул верхнюю монашескую накидку. В это время Патрул Ринпоче совершал обход ступы как объекта почитания. По своему обыкновению он избегал богатых церемониальных одеяний и носил простую, рваную одежду из дешёвой ткани. Сделав первый круг, он остановился перед этим учеником и спросил:

— Досточтимый, что вы здесь делаете?

Не узнав учителя в такой бедной одежде, ученик буркнул:

— Медитирую на любви и сострадании.

— Очень хорошо, — заметил Патрул Ринпоче.

Сделав ещё один круг, он снова остановился перед учеником и задал тот же вопрос. На этот раз ученик уже сердито крикнул:

— Сказал же тебе: медитирую на любви и сострадании! У тебя что, ушей нет?

В этот момент покрывало сползло с его головы, он открыл глаза пошире и узнал своего учителя.

Патрул Ринпоче стоял перед ним, улыбаясь.

— Это и есть твоё сострадание? — мягко спросил он.

Тут с ученика как рукой сняло всё его самомнение.

Мораль этой истории такова: даже если мы приобрели кое-какое интеллектуальное понимание сочувствия и достигли благодаря практике небольших результатов, нам всё равно нужно время, чтобы усилить способность к любви и состраданию. А для этого требуется знать, когда следует сделать перерыв, и выполнять практику очень непродолжительные периоды времени — быть может, по минуту несколько раз в день, — пока не разовьются наши «эмоциональные мышцы сострадания».

В заключение

В медитации, как и в любом искусстве, должна иметь место тончайшая уравновешенность…

— Согьял Ринпоче, «Тибетская книга жизни и смерти»

Несколько лет тому назад, во время длительного пребывания в Нью-Йорке, я встретил одного человека, который хотел научиться медитации. Незадолго до того умер его лучший друг и теперь он страдал от горя, депрессии и постоянного страха собственной смерти. Проведя в течение нескольких недель ряд личных бесед, я научил его, как использовать для медитации форму и другие опоры чувств и дал ему особое домашнее задание, чтобы он освоил эти чувственные аспекты медитации. Позднее, на открытом учении, он узнал, как использовать в качестве опоры для медитации мысли и эмоции. Вскоре после этого публичного учения он попросил ещё об одной личной встрече.

— Я не могу наблюдать свои мысли и эмоции, — признался он. — Это слишком страшно, будто смотришь, как на тебя надвигается цунами.

Я мало что знал о его жизни и подумал, что его выбор образа для описания эмоции довольно интересен.

— Напомните мне, — попросил я, — каково ваше главное занятие в жизни?

— Я профессиональный серфер, — пробормотал он.

— Да, теперь вспомнил, — ответил я. — Так что же вы думаете о больших волнах?

— О, я люблю большие волны! — воскликнул он.

Я кивнул.

— Тогда расскажите мне, как вы научились серфингу. Раньше вы любили волны?

Мой собеседник объяснил, что его подтолкнули к этому друзья — заядлые серферы. Чтобы приобщить его к этому спорту им понадобилось немало времени, потому что даже небольшие волны казались ему угрожающими, как «цунами», — именно это слово он использовал для описания эмоций.

— Но с помощью друзей я преодолел страх и теперь люблю волны. Я могу играть с ними. Я могу использовать волны как забаву. Даже если волны большие, я смотрю на них как на вызов, способ продвинуться, отточить своё мастерство. На самом деле скольжение по волнам — это теперь мой способ зарабатывать на жизнь: я участвую в соревнованиях и завоёвываю призы. Думаю, можно сказать, — добавил он взволнованно, — что волны — это моя жизнь!

Я подождал, когда он закончит свой рассказ, радуясь улыбке, которая становилась всё шире, когда он рассказывал о своей страсти. Потом я сказал ему:

— Ваши мысли и эмоции похожи на волны. Скольжение по волнам похоже на наблюдение мыслей и эмоций. Так что, если вы, как вы сказали, умеете использовать волны, у вас есть и начальное понимание того, как оседлать свои мысли и эмоции.

Затем я дал ему домашнее задание. Ему нужно было начать с малого и потихоньку работать с мыслями и эмоциями, точно так же как он осваивал волны, когда впервые занялся серфингом.

— Практики — это всё равно, что ваши друзья, — сказал я. — Их цель — подтолкнуть вас, помочь вам встретиться с волнами мыслей и эмоций и играть с ними. Вы же не можете сделать так, чтобы волны не поднимались, не так ли? Но вы можете научиться кататься на них.

Я не видел этого человека целый год, а когда снова встретился с ним, на его лице играла широкая улыбка.

— Помните, как я сказал вам, что волны — это моя жизнь? — спросил он.

— Да, конечно, — ответил я.

— Так вот, теперь мысли и эмоции — это моя жизнь! Вы были правы: это всё равно, что серфинг.

— Какой метод вы использовали? — спросил я.

— Все, — сказал он. — Иногда я переключаюсь с одного на другой, как переключаюсь в серфинге. Знаете ли, иногда катаешься на длинной доске, иногда на короткой, ещё есть такие приёмы, как парение, повороты, сход с края волны.

Поскольку сам я не профессиональный серфер, я не понял ни одного из названных терминов. Но я сумел понять ключевой момент его объяснения: важность смены методов.

Как указывали мне учителя в мои ранние годы, обязательно нужно время от времени менять свой фокус — как в смысле метода, так и объекта, или опоры, — чтобы сохранять свежесть и живость практики. Если задерживаться на одном объекте или методе слишком долго, это может наскучить, вы устанете и утратите ясность. Я встречал немало людей, которые лишались своего энтузиазма в духовной практике, потому что слишком долго застревали на одном методе, который, как им казалось, был для них наиболее действенным.

Один человек, которого я встретил не так давно, много лет работал исключительно над сосредоточением на своём дыхании, избрав эту практику как средство обретения покоя и постижения непостоянства. «В первый год всё было замечательно, — рассказывал он, — но теперь, спустя много лет, я не ощущаю того же эффекта. Я не чувствую, что продвигаюсь, углубляюсь или расту. Когда я занят и меня одолевает множество мыслей, дыхательная медитация обычно очень хорошо меня успокаивала, но теперь кажется, что она совсем не работает».

Беседуя с ним, я выяснил, что его научили только одному методу. Поэтому я сказал ему, что ему бы помогла смена медитативных техник. Через несколько дней я научил его основным шагам практик внимания, прозрения и любви и сострадания. Ещё я посоветовал ему, чтобы он время от времени переключался с одного метода на другой. При каждой нашей встрече он благодарил меня за то, что я открыл ему глаза на существование множества разнообразных способов работы со своим умом.

«Благодарите не меня, — сказал я ему. — Благодарите тех, кто был до нас. Моих учителей, их учителей и всех буддийских наставников из глубины веков, понявших, что эмоции возникают и удерживаются на месте блокираторами природы будды, то есть, по сути, привычками восприятия, появляющимися при нашем рождении и всё глубже укореняющимися по мере того, как мы растём. Эти пять точек зрения замыкают нас в конкретном типе личности, в том способе взаимодействия с самими собой и с другими, который в лучшем случае лишает нас покоя, а в худшем действует разрушительно. Применяя разные методы, мы начинаем понимать их влияние. А понимая их влияние, мы начинаем понимать силу и потенциал собственного ума. Это и есть истинная основа буддийской практики — понимание способности ума создавать собственный взгляд на реальность, в которой мы существуем и действуем».

Радостная мудрость

Ваше упорство будет вознаграждено, и вы найдёте радость в преодолении препятствий.

— Хелен Келлер

В нашей кажущейся слабости и несовершенстве лежит ключ к постижению нашей истинной силы. Глядя в лицо разрушительным эмоциям и проблемам, случающимся в нашей жизни, мы обнаруживаем благостное переживание, простирающееся и вовне и внутри. Не столкнись я со страхом и тревогой, мучившими меня в юные годы, я не оказался бы в том положении, в котором нахожусь теперь. Я бы никогда не набрался мужества или сил летать на самолёте, путешествовать по всему миру и сидеть перед незнакомой аудиторией, передавая ей мудрость, почерпнутую мной не только из собственного опыта, но и из опыта поистине великих мастеров — моих наставников и учителей.

Все мы будды. Просто пока мы этого не осознаём. Все мы прикованы множеством цепей к ограниченному воззрению на самих себя и окружающей мир: это и цепь обусловленности культурой, и семейное воспитание, и собственные впечатления, и исходная биологическая предрасположенность к тому, чтобы проводить различия и оценивать текущее переживание и связанные с будущим надежды и страхи, соотнося их с нейронным хранилищем памяти.

Посвятив себя развитию осознания присущей вам природы будды, вы неизбежно начнёте видеть перемены в своём повседневном опыте. То, что обычно вас тревожило, постепенно утратит власть над вами. Вы обогатите себя интуитивной мудростью, станете более расслабленными и открытыми. Вы начнёте узнавать в препятствиях благоприятные возможности для дальнейшего роста. А по мере того как ваше иллюзорное чувство ограниченности и уязвимости будет постепенно исчезать, вы обнаружите глубоко внутри себя истинное величие того, кем вы являетесь.

Отраднее же всего то, что, начав видеть собственный потенциал, вы также начинаете узнавать его в каждом, кто вас окружает. Природа будды — не особое качество, доступное лишь избранным. Истинный знак узнавания своей природы будды — это осознание, насколько она обычна, способность видеть, что ею наделено каждое живое существо, хотя не каждое существо ведает об этом. Так что, вместо того чтобы закрывать своё сердце перед людьми, которые на вас кричат или досаждают каким-то иным образом, вы становитесь более открытыми. Вы осознаёте, что они не докучливые ничтожества, а люди, которые, как и вы, хотят счастья и покоя. Они поступают недостойно, но лишь потому что не ведают своей истинной природы и ими правят чувства уязвимости и страха.

Ваша практика может начаться с простого стремления поступать лучше, относиться ко всем своим делам с большей осознанностью и проницательностью, а также шире раскрыть своё сердце ближним. Намерение — вот единственный и самый важный фактор, определяющий, обусловлено ваше переживание страданием или умиротворённостью. Мудрость и сострадание действительно идут рука об руку. Чем более внимательными вы становитесь и чем глубже вы смотрите на вещи, тем легче вам обрести сострадание. А чем более вы открываете своё сердце нуждам других, тем более мудрыми и внимательными вы становитесь во всех своих делах.

В любой момент времени вы можете предпочесть следовать череде мыслей, эмоций и ощущений, которая усиливает ваше восприятие самих себя как уязвимых и ограниченных существ, или вспомнить, что ваша природа чиста, ничем не обусловлена и ничто не может принести ей вред. Вы можете или оставаться во сне неведения, или вспомнить, что вы пробуждены и всегда были такими. Так или иначе, вы всё равно выражаете неограниченную природу своей истинной сути. Неведение, уязвимость, страх, гнев и желание — всё это выражения бесконечного потенциала вашей природы будды. В обеих альтернативах нет ничего безусловно благого или дурного. Плод буддийской практики заключается в простом осознании, что эти и другие «недуги» ума — не что иное как доступные нам альтернативы, поскольку наша истинная природа безгранично широка.

Мы выбираем неведение, потому что мы это можем . Мы выбираем осознанность, потому что можем. Сансара и нирвана — просто разные точки зрения, основанные на том выборе, который мы делаем, наблюдая и осмысляя своё переживание. Нет ничего волшебного в нирване, и нет ничего плохого или неправильного в сансаре. Если вы решили считать себя ограниченным, напуганным, уязвимым или травмированным пережитыми событиями, знайте только, что вы сами сделали этот выбор . Всегда есть возможность воспринимать самого себя иначе.

По сути, буддийский путь предлагает выбор между инертной привычностью и практикой. Безусловно, в сохранении знакомых шаблонов мышления и поведения есть определённый комфорт и стабильность. Если вы выходите за границы этой зоны комфорта и привычности, разумеется, предполагается, что вы попадаете в область незнакомых впечатлений, которые могут показаться весьма пугающими, — это лишённая привычных удобств промежуточная область, вроде той, что окружала меня в моём затворничестве. Вы не знаете, вернуться ли туда, где всё было знакомо, но внушало страх и отвращение, или двигаться вперёд, к тому, что может пугать, но лишь потому, что пока оно незнакомо.

В некотором смысле, та неопределённость, которая обыкновенно связана с принятием решения в пользу полной реализации своего внутреннего потенциала, напоминает ситуацию с разрывом болезненных, зашедших в тупик отношений. Об этом мне рассказывали несколько моих учеников: в подобной ситуации тоже присутствует некоторое нежелание расставаться с прошлым и восприятие неминуемого разрыва как некой личной неудачи.

Главная разница между разрывом зашедших в тупик отношений и вступлением на путь буддийской практики заключается в том, что, вступая на путь практики, вы разрываете такие отношения с самим собой . Посвятив себя реализации своего истинного потенциала, вы постепенно начинаете замечать, что реже принижаете себя, что ваше мнение о себе становится более позитивным и здоровым, а ваше чувство уверенности и чистой радости бытия усиливается. В то же время вы начинаете осознавать, что все окружающие обладают аналогичным потенциалом, знают они это или нет. Вместо того чтобы относиться к ним как к опасным противникам, вы становитесь способны понимать их страхи и горести и сочувствовать им. Вы спонтанно откликаетесь на их нужды, причём ставите во главу угла не проблемы, а их решения.

В конечном счёте радостная мудрость сводится к сознательному выбору между дискомфортом осознания своих умственных «недугов» и дискомфортом порабощённости ими. Не могу обещать, что просто пребывать в осознании своих мыслей, чувств и ощущений, а также узнавать в них взаимодействующие порождения собственного ума и тела всегда будет приятным времяпрепровождением. На самом деле я с гораздо большей уверенностью пообещаю вам, что такое наблюдение над собой будет временами чрезвычайно неприятным занятием.

Но то же самое можно сказать о любом начинании, касается ли оно походов в спортивный зал, новой работы или диеты. Первые несколько месяцев всегда трудны. Нелегко освоить все навыки, необходимые для приобретения мастерства в работе; нелегко принуждать себя тренироваться; нелегко каждый день ограничивать себя только здоровой пищей. Но через некоторое время трудности уменьшаются, у вас появляется чувство удовольствия или удовлетворения, и всё ваше самовосприятие начинает меняться.

Точно так же действует и медитация. В течение первых нескольких дней всё может казаться прекрасным, но спустя неделю или около того практика оборачивается тяжким испытанием. У вас не получается выкроить на неё время, вам неудобно сидеть, вы не можете сосредоточиться или просто устаёте. Вы упираетесь в стену, как говорят бегуны, когда пытаются добавить к своей тренировочной дистанции еще полмили. Тело говорит: «Не могу», а ум: «Я должен». Ни один из этих голосов не слишком приятен: оба они слишком требовательны.

Буддизм часто называют Срединным путём, потому что он предлагает третье решение. Если вы просто не можете на секунду дольше сосредоточиться на звуке или на пламени свечи, обязательно остановитесь. Иначе медитация превращается в нудную рутину. В конце концов вы начнёте думать: «Ох, сейчас 7:15. Мне нужно сесть и развивать осознанность». Так вы никуда не продвинетесь. С другой стороны, если вы считаете, что можете продолжить практику ещё минуту-другую, то продолжайте. Возможно, вы удивитесь своему открытию, обнаружив какую-то мысль или чувство, лежащие в основе вашего сопротивления практике, но вы не хотите их признавать. Или же вы можете просто выяснить, что действительно способны останавливать свой ум на более долгое время, чем полагали до этого. Одно лишь это открытие может дать вам больше уверенности в самих себе.

Но самый ценный дар практики состоит в том, что как бы долго вы ни медитировали и какой бы метод ни использовали, любая буддийская медитация в конечном счёте порождает в вас сострадание. Всякий раз, когда вы наблюдаете свой ум, вы не можете не осознать своё сходство со всеми, кто вас окружает. Если вы знаете, что хотите быть счастливыми, то не можете не понимать, что и другие хотят того же. И если вы ясно наблюдаете собственный страх, гнев или неприязнь, вы не можете не видеть, что те, кто вас окружает, испытывают те же самые эмоции.

Это и есть мудрость — не отвлечённое книжное знание, а пробуждение сердца, признание нашей связи с другими и путь к радости.

Слова благодарности

Каждая книга — плод поддержки, влияния и взаимодействия. В буддийской традиции мы опираемся на знания и опыт тех, кто получил и принял к сердцу уроки, преподанные Буддой две с половиной тысячи лет тому назад. Я чувствую, что в огромном долгу перед учителями, которые посвятили так много времени и усилий, передавая мне эти уроки. Среди самых выдающихся мастеров, внёсших свой вклад в моё образование, благодаря чему и появилась на свет эта книга, я хотел бы упомянуть Тай Ситу Ринпоче, Дилго Кьенце Ринпоче, Селдже Ринпоче, Ньошул Кхен Ринпоче, моего отца Тулку Ургьена Ринпоче, Кхенчена Трангу Ринпоче, Кхенчена Кунга Вангчуг Ринпоче, Кхенпо Лобсанга Тендзина, Кхенпо Цултрима Намдага, Кхенпо Таши Гьялцена, Друпона Ламу Цултрима и моего деда Таши Дордже.

Я хотел бы также поблагодарить д-ра Ричарда Дэвидсона и д-ра Антуана Луца, Дэниела Гоулмана, Тару Беннет-Гоулман и Алекса Кэмпбелла за их безотказную помощь в предоставлении информации и прояснении научных и психологических вопросов.

Эта рукопись не увидела бы свет, если бы не помощь моего агента Эммы Суини, моего издателя Шэя Архарта, моего редактора Джона Глусмана и его помощника Энн Берри, а также Киры Уэлтон, менеджера по маркетингу издательской группы «Harmony Books», и всех энтузиастов из этой издательской группы, которые, каждый по-своему, вложили в эту книгу собственную долю интуиции и мудрости.

Мои особые благодарности Тиму и Гленне Олмстед, Джошу Бэрэну, Ламе Йеше Гьямцо, Кортланду Далу и Ани Чодрон, даривших мне своё время, силы и поддержку. Мне хотелось бы поблагодарить Эрика Свонсона, моего верного соавтора, который трудился над рукописью с великим терпением, несмотря на постоянные её изменения. Без него эта книга не вышла бы в свет.

Однако важнее всего для меня поблагодарить людей, присутствовавших на публичных учениях и участвовавших в личных беседах со мной. Задавая самые трудные вопросы, они побудили меня рассмотреть полученные мной учения с новой и необычной точки зрения.

Перевод c английского Фариды Маликовой

Редакция А. Нариньяни

Магнитно-резонансная томография — метод получения изображений различных органов, в том числе, мозга, основанный на измерении резонансного поглощения электромагнитных волн в постоянном магнитном поле ядрами атомов — чаще всего, атомов водорода, входящих в состав молекул различных веществ (прим. ред.)

См. Lutz, A., Brefczynski-Lewis, J., Johnstone, T., Davidson, R.J. (2008).

Regulation of the Neural Circuitry of Emotion by Compassion Meditation:

Effects of Meditative Expertise.

См. H. A. Sleeger, et al, Mental Training Affects Distribution of Limited

Brain Resources, PLoS Biology , June 2007, vol. 5, no. 6, e138.

Бруно Беттельхайм, «Фрейд и человеческая душа» (Bruno Bettelheim, Freud and Man’s Soul . New York: Alfred A. Knopf, Inc., 1982)