Повествование Руми о Моавийе и Иблисе

Иблис будит Моавийю[122] на утреннюю молитву

Рассказывают, что Моавийя спал в укромном уголке своего дворца.

Двери были заперты изнутри, ибо он уже устал от посетителей.

Внезапно некий человек разбудил его, а когда он открыл глаза, человек исчез.

Он сказал: "Никто не имеет дозволения входить во дворец. Кто же это мог быть? Кто выказал такую дерзость и самоуверенность?"

Он стал осматриваться, отыскивая следы скрывшегося незнакомца.

За дверью он обнаружил его – тот прятался за занавесью.

"Эй, – вскричал он, – кто ты? Как твое имя?"

"Попросту говоря, – отвечал тот, – меня зовут Иблис, жестокосердный".

Моавийя спросил: "Зачем тебе понадобилось будить меня? Отвечай правду, не увиливай.

Ловкий вор, разбойничающий на Пути, с чего это ты так добр ко мне?"

"Подходит время молитвы, – сказал Иблис, – тебе пора поспешить в мечеть.

Как мудро сказал Пророк: "Поспеши со своими молитвами, пока время не минуло".

"Нет-нет, – сказал Моавийя, – не твоя забота направлять меня к благому.

Если вор забирается в мой дом и говорит мне: "Я стою на страже", как я могу поверить ему? Что знает вор о достоинстве добрых дел?"

Иблис отвечает Моавийе

"Изначально я был ангелом, – сказал Иблис. – Я всей душой отдавался Пути послушания.

Я был доверенным у странников Пути, близким товарищем обитающих у Трона.

Отчего же оскудевают изначальные склонности сердца? И как уходит из сердца первая любовь?

Если, странствуя, ты повидал Анатолию и Хотан, покинет ли твое сердце любовь к отчему дому?

Я ведь тоже находился среди упоённых этим вином[123],

Они перерезали мою пуповину любви к Нему; они поместили любовь к Нему в мою душу.

В свое время судьба улыбалась мне, весеннею порой я пил воду милости.

Не Его ли щедрая рука сотворила меня? Не Он ли поднял меня из ничего?

Множество раз я был обласкан Им и гулял в розовом саду Его довольства.

Он возлагал руку милости на мою голову и позволял фонтанам милости бить из моего сердца.

Кто в моем детстве находил молоко для меня? Кто качал мою колыбель? Это был Он.

Пил ли я другое молоко, кроме Его молока? Что питало меня, кроме Его мудрости?

Как же можно предать забвению то, что всосано с молоком?

Хотя Единый, чья щедрость подобна океану, может разгневаться, как могут двери Его щедрот закрыться?

Материал, из которого чеканят Его монету, – справедливость, милость и великодушие; гнев – лишь налет примеси на ее поверхности.

Из милости Он сотворил мир; Его солнце ласкало песчинки.

Если отделенность исполнена Его гнева, тогда единение с Ним повышается в цене.

Отделенность – укор душе с тем, чтобы душа могла оценить по достоинству мгновения близости.

Пророк возвестил, что Бог сказал: "Моей целью в творении было благодеяние.

Я творил, чтобы они могли получить выгоду от Меня, чтобы они могли вкусить Моей сладости.

Я не творил, чтобы получить выгоду от них, или чтобы сорвать одежду с нагих".

С тех пор, как Он лишил меня Своего присутствия, я не отвожу глаз от Его прекрасного чела.

Как удивительно, когда такое чело пышет гневом! Причина этого – в каждом из нас.

Я не выискиваю причин, ибо они преходящи, а преходящее вызывается преходящим.

Я взираю на предшествующую милость; всё, что преходяще, я разрываю надвое.

Я допускаю, что моя неудача с поклонением случилась из-за зависти, но это та зависть, которая возникает из-за любви, а не от отречения.

Зависть, которая вспыхивает из-за любви, усиливается, когда другой становится близок с Возлюбленной.

То, что любовная ревность – это следствие любви, так же верно, как и то, что "Будь здоров" – следствие чиханья.

Поскольку лишь так можно было ходить на Его доске, что еще я мог поделать, когда Он сказал "Играй!"

Я сделал ход и проиграл ту единственную игру, которая у меня была, – и обрел несчастье.

Даже среди бедствий я смакую Его удовольствия, я, кому поставил мат Он. Он! Он!

Как же можно бежать от этого поражения на доске мира, о рассудительный?

Как может часть мира отъединить себя от целого мира, особенно когда Единственный делает это невозможным?

Всякий, кто обнаруживает, что он окружен миром, – находится в огне; только творец мира может освободить его.

Не веруя или веруя в Него, – ты создан Господом и принадлежишь Ему".