Он жил, как гениальный бомж.

Как описать неожиданный удар по темечку? От неожиданности смерти этого человека – теряешь слова. Хотя, признаюсь, одновременно я все время его предупреждал: «Лезешь на рожон. Даже ты не можешь представить себе, как они, которых ты не боишься, бояться тебя. Какие планы они вынашивают». Отхохатывался и по-прежнему пер на этот самый рожон. Как там, как это все случилось, мы сейчас не знаем, и, может быть, не узнаем никогда.

Самое лучезарное – это, когда он приезжал – нежданно-негаданно. Но всегда ожидаемо. Обычно – к Юрию Давыдову. Мы сидели втроем… Какие тут «конфликты» «отцов и детей»? Мы, «старики», любовались им, завидовали его «перпетууммобильности», а он никогда не забывал на своих, памятных для всех, дачных праздниках, - помянуть добром шестидесятников. Неожиданно и радостно он и для нас, сделался учителем и образцом.

Только сейчас понимаешь: буквально сжигал себя, сгорал с двух концов.

…Сидим втроем у Юрия Давыдова – три «Ю». Он вдруг вскакивает: «Ой, братцы, совсем забыл. Опаздываю. У меня сейчас международный разговор…» Выскакивает на дорогу. Ползет трактор. Оттуда: «Юр, Щекоч, куда тебе?». Довез.

Его даже не с кем сравнивать. Разве только с Алесем Адамовичем, - по незамедлительно- мгновенной, безоглядно-бесстрашной и рабоче-деловой реакции на любую ложь и подлость. Всегда бросался сразу, очертя голову, в самую гущу.

Сколько он искал, отыскивал, отыскал и вывел в свет еще более молодых, чем он сам! Сколько влюбленных в него учеников, преданных, зараженных его бескорыстной энергией! Хотя, зачем лукавить? Были, как всегда и положено, неблагодарности и предательство. И у не Христов бывают иудушки. Люди эти сами про себя все знают и, надеюсь, никогда не забудут того, что знают. Не позавидуешь такой памяти.

…Абсолютная неподкупность. Никогда никаких задних мыслей (урвать, прихватить). Только одно: докопаться до истины, отыскать кровопийц - клещей, выколупать, выцарапать их и показать всем на ладошке – как корчатся они на свету, как представляются «божьими коровками» и мечтают снова забраться нам всем под кожу и снова укусить – отравить своим ядом.

Как его на все хватало, на книги, на сотни статей, на депутатские запросы во все инстанции, на бесконечные поездки в «горячие точки»… От той информации, которой он был перенасыщен, можно было, наверное, сойти с ума. А он никогда не терял присутствия духа и снова и снова ввязывался в борьбу со всеми этими «клещами».

Радостно было смотреть и слушать, когда говорили эти два человека, говорили, заикаясь, неуклюже, не по демосфеновски, но которым все честные и совестливые верили, а все клещеобразные корчились и вопили. Я имею в виду – Юру Щекочихина и А.Д.Сахарова.

Я в свое время навидался – по горло – депутатов, у которых вся энергия, кстати, очень даже и очень немалая, уходила на то, чтобы что-нибудь да прихватить. Этот жил как гениальный бомж, но на самом верху духа. Бытовая неустроенность, неухоженность, а думал, чувствовал только главное. Всегда в его доме жили неустроенные люди. А его праздники – это легенда – сколько у него было друзей, которых он спас и которые ему помогали.

Он воплотил снятие проблемы отцов и детей: и те, и другие любили его одинаково.

…Самое печальное, несправедливое, негожее: старым хоронить молодых.

АЛЕКСАНДР ЯКОВЛЕВ

Из дневника

19 июля 1998

Хочу, наконец, собрать в точку все свои мысли и чувства на счет А.Н.Яковлева.

Суть (до сих пор для меня неразрешимая): не знаю никого еще из людей перебывавших на самых вершинах власти, испытавших все, что даже мне не снится, - и вдруг “переродившегося”. Говорю только о своем личном опыте восприятия: исторические примеры - наизучался... от Апостолов до блаженного Августина и т.п.

Факт (абсолютно моего личностного восприятия): никто из “НИХ” (членов ПБ, ЦК КПСС ), никто не отважился на такой пересмотр самого себя. Знаю по себе: чтобы в преклонном возрасте пересмотреть себя, да еще честно, беспощадно и совестливо, да еще с такого “верха”, - не припомню.

Вот тут-то и начинается противуречие. Дальше буду говорить точками, пунктиром. Надеюсь, линия потом выстроится.

Полусмутно помню его знаменитую статью в “Литературке” против “русофильства”. А конкретно - против глазуновской сволочи.

Потом А.Н.Яковлев - посол в Канаде. Потом – член ЦК. Потом директор ИМЭМО и т.п. Луч надежды.

Не помню точно, в каком году ( в 1987 или 1988) провожал Элема Климова к нему, к Яковлеву как на войну, как на подвиг – говорить о том, что хотим снять фильм «Бесы»... Элем (а кем и каким был тогда Элем!) вернулся, достал тихо бутылку водки, еще на Перекопской. Налил, выпили ...

- Ничего на выйдет! Знаешь, что он мне сказал: «Нельзя к Сталину относится односторонне, у него были свои минусы, но зато и свои плюсы». Понял? Мы - горим.

Ну, аминь. А все-таки не верилось. И - оправдалось.

Потом я уже спросил у самого Александра Николаевича о том визите к нему Элема Климова, рассказав об этом случае искренне.

- “А я знаю, почему вы так переменились. Потому что пропахали лично - всю эту кровавую почву заново, вчувствовались... А еще вдруг один человек мне сказал про Вас: долго запрягает...

И вдруг вспомнил тот эпизод военный, когда на островке Вы остались чуть ли не один... А я уже, в свою очередь, вспомнил выпады мерзавца Макашева”.

Потом началось наше сближение (думаю, что даже и до сих пор), сближение хитреца-мудреца с идиотом- “мудрецом”. Но была, есть и остается какая-то идеалистическая точка. Пересечение наших судеб. Бывают удивительные точки пересечения наших двух истинностей и опять иногда сохраняется недоверие.

Одна из главных “точек”, это март, дай Бог памяти, 20- числа, 1990 года, когда в Москве впервые появились танки. Мы примчались к нему с Алесем Адамовичем в ЦКБ (он тогда приболел). И как я упрашивал его дать мне трубку - поговорить с М.С.Горбачевым.

- Вот трубка. Что вы ему скажете?

Я замешкался.

- Я, я ему скажу то же самое, что Сахаров сказал ему из Горького...

- Вы - идеалист, Юрий Федорович.

- Да ведь и Вы тоже, иначе меня здесь бы не было.

- Я с ним с утра об этом говорил. Слушать не хочет. И Бакатина не хочет слушать, Бакатина, который всю вину хотел взять на себя.

Чувствовались однако заинтересованность и предрасположенность. И снисходительность (дурачки- идеалисты). Повторялось это несколько раз.

В чем сомневаюсь? Все-таки, по-видимому, возраст. Мозги менять в 40-50-70 лет не одно и то же. Все труднее и труднее. Отчего зависит. От вкорененности в землю и от вкоренности в науку, в искусство. У него - все от земли и от войны. И тут я ему не указчик.

Генерал Лебедь был негодяйски не прав, когда на последней партконференции заявил: сколько у Вас Яковлев лиц, и какое сейчас? А сам-то, а сам-то... Да, о Лебеде - особ статья. Что, не был что ли в КПСС? Не вышел, что ли из КПСС? Так, какое моральное право имеешь попрекать А.Н.Яковлева насчет перемены лиц? Тот, по крайней мере, объяснил свою перемену, а ты? Нечестно, не по-мужски.

Однако: а все-таки: гены, ДНК, скелет духовный и психологический даже, “рентген” не только у Б.Н.Ельцина остался прежний, не говоря о М.С.Горбачеве, но и у А.Н.Яковлева, да и у меня, а если уж говорить до конца. Это на нас клеймо общее.

6 августа 2 003

В связи с 80-летием Александра Николаевича Яковлева С.А. Филатов просил написать для сборника небольшую статью. Начал думать – что главное.

…Всегда на Яковлева была надежда интеллигенции – и в деле с Ниной Андреевой (ответ в «Правде»), и в деле с Лигачевым. Кажется, его выступление о церкви в Оптине Пустынь в 1985-86 гг. стало началом реабилитации православной церкви. Он же был председателем комиссии по рассекречиванию документов о сговоре Сталина с Гитлером.

Настоящий слом, настоящая перемена его убеждений началась тогда, когда он стал работать в комиссии по делам репрессированных. Потом я его спрашивал. Подтвердил. Перелом главный произошел или ускорился от этого.

Критерии перемены убеждений у него: напор фактов, безусловная и беспощадная самокритика, ничего не замалчивать.

Невероятная работоспособность. Яковлев (в отличие от Зюганова и Жирика) сам пишет.

Невероятная их ненависть к нему, патологическая. Поносят за предательство, а сами?

Но есть более общий вопрос. Как новая идея овладевает отдельной личностью и массой? Сколько времени – фактор и критерий важнейший.

Книг у Яковлева много – и чисто политических, и философских. Деятельность его слишком известна – и почитателям его, и многочисленным недоброжелателям, и врагам.

Меня же интересует этот удивительный человек, прежде всего, потому, что он, как никто другой (из самой высшей «шеренги»), непрерывно «возбуждает» в себе вопрос: «Верны ли мои убеждения?». Не боится признаться, как и когда их менял, а главное – всегда и при всех обстоятельствах остается человеком с крепким нравственным стержнем, который определял и убеждения (они не могут не меняться), и поступки (они были разные, но никогда не было подлости и страха).

А.Н.Яковлев может сделать то, что никому еще не удавалось. Убедила меня в этом его недавняя книга, его подкупающе наивная и неожиданная, сердечная, пусть запоздалая, влюбленность в буддизм. Это знак. Я вначале не понял и даже немного иронизировал. Я - неправ.

Открытость. Он вдруг нашел в себе открытость. Господи, дай ему побольше дней!