Концептуальный вызов со стороны современных исследований сознания
Переживания, имеющие место в холотропных состояниях сознания, бросают серьезный вызов столь узкому пониманию потенциала человеческой психики и пределов нашего восприятия. Переживаемое нами в этих состояниях отнюдь не ограничивается воспоминаниями о нашей нынешней жизни и фрейдовским индивидуальным бессознательным, как нам внушали ученые-материалисты. Холотропные переживания выходят далеко за пределы того, что англоамериканский писатель и философ Алан Уоттс в шутку назвал "эго, заключенным в кожу". Они способны вывести нас на широкие просторы психики, которые пока не исследованы западными психологами и психиатрами. В попытках описать и классифицировать совокупность явлений, возможных в этих состояниях, я набросал новую карту человеческих переживаний, расширяющую традиционное понимание психики. Здесь я обрисую эту картографию лишь в общих чертах, более подробное ее описание вы найдете в моих предыдущих книгах (Grof 1975, 1988).
Чтобы учесть все переживания, которые могут возникать в холотропных состояниях, мне пришлось радикально расширить сложившееся на Западе понимание психики, добавив к нему две большие области. Первая из них - это хранилище сильных физических и эмоциональных ощущений, связанных с травмой рождения, таких, как невероятные физические боли в разных частях тела, ощущения удушья, переживание сильной тревоги, безнадежности и ярости. Кроме того, данная сфера содержит богатый спектр соответствующих символических образов, сосредоточенных вокруг рождения, смерти, секса и насилия. Я называю этот уровень психики перинатальным, поскольку он связан с биологическим рождением (греч. peri - "вокруг, около" и лат. natalis - "имеющий отношение к
рождению ребенка"). Я вернусь к этому позднее, в главе, посвященной исследованию духовных измерений рождения, секса и смерти.
Вторую новую область, включенную в мою картографию, можно назвать трансперсональной, поскольку основная ее характеристика - переживание выхода за пределы обычных для человека границ тела и эго. Трансперсональные переживания необычайно расширяют ощущение персонального тождества, включая в него элементы внешнего мира и других измерений реальности. Например, одна из важных категорий трансперсональных переживаний включает в себя достоверные эмпирические отождествления с другими людьми, животными, растениями, а также со множеством иных аспектов природы и космоса.
Большую группу трансперсональных феноменов можно описать на языке того, что швейцарский психиатр К. Г. Юнг (1959) называл коллективным бессознательным. Этот огромный кладезь родовых, расовых и коллективных воспоминаний содержит все историческое и культурное наследие человечества, а также те изначальные организующие принципы, которые Юнг назвал "архетипами". Согласно Юнгу, архетипы управляют как процессами в нашей психике, так и событиями, происходящими в мире вообще. Они - это творческая сила, стоящая за присущим нашей психике бесконечно богатым миром воображения с его пантеонами мифологических сфер и существ. В холотропных состояниях содержание коллективного бессознательного становится доступно для осознанного переживания.
Тщательное изучение перинатальных и трансперсональных переживаний показывает, что в конечном счете границы между индивидуальной человеческой психикой и всем остальным космосом произвольны и возможен выход за их пределы. Данная работа неоспоримо доказывает, что в конечном итоге каждый из нас соизмерим с полнотой всего бытия. Практически это означает, что все воспринимаемое нами в обычном состоянии сознания как объект в холотропном состоянии сознания может переживаться как соответствующий субъективный опыт. Помимо переживания элементов материального мы также можем переживать и множество аспектов других измерений реальности, например встречи с архетипическими существами и мифологическими сферами коллективного бессознательного.
В холотропных состояниях мы имеем возможность переживать в ярких подробностях все стадии своего биологического рождения, воспоминания пренатальной жизни и даже информацию о зачатии, записанную на клеточном уровне. Трансперсональные переживания могут вывести нас к эпизодам из жизни близких и далеких предков, в сферу расового и коллективного бессознательного, а также обеспечить доступ к эпизодам, которые относятся к воспоминаниям о прошлых воплощениях или даже к следам из жизни наших животных предков. Мы можем испытать полное сознательное отождествление с другими людьми, группами людей, животными, растениями и даже с неорганическими объектами и процессами. В ходе таких переживаний возможно получить совершенно новую точную информацию о различных аспектах Вселенной, включая данные, доступ к которым для нас в настоящей жизни по обычным каналам невозможен.
Когда мы достаточно глубоко проникли в эти измерения, скрытые от обычного восприятия, в нашем понимании жизни и природы реальности, как правило, происходят глубочайшие перемены. И самое главное из всех метафизических прозрений, которые нам открываются, есть осознание того факта, что Вселенная не автономная система, развившаяся в результате механического взаимодействия материальных частиц. Теперь мы уже не можем принимать всерьез предположение западной материалистической науки, что история Вселенной есть не что иное, как история эволюции материи, ведь нам довелось непосредственно и глубоко пережить божественные, священные, или нуминозные, измерения бытия.
ОДУШЕВЛЕННАЯ ВСЕЛЕННАЯ
Мощные трансперсональные переживания, как правило, расширяют наше мировоззрение, включая в него элементы космологии различных первобытных народов и древних культур. Это развитие совершенно не зависит ни от нашего интеллекта, ни от образования или профессии. Достоверные и убедительные переживания сознательного отождествления с животными, растениями и даже с неорганическими материалами и процессами позволяет легко понять верования анимистических культур, рассматривавших всю Вселенную как существо, наделенное душой. С позиции этих культур не только животные и растения, но и Солнце, луна, звезды, горы, реки являются живыми существами.
Следующее переживание показывает, что в необычных состояниях сознания неорганические объекты могут восприниматься как божественные сущности. Так произошло с Джоном, умным и образованным американцем, когда он жил со своими друзьями в палаточном лагере в высокогорье Сьерра-Невады. Джон испытал утрату своей обычной идентичности и отождествился с гранитной скалой.
Я отдыхал на большой плоской гранитной плите, погрузив ноги в прозрачный горный ручей. Я грелся на Солнце, всем своим существом впитывая его лучи, и чем больше расслаблялся, тем более глубокая умиротворенность охватывала меня - ничего подобного я прежде не испытывал. Время текло все медленнее и наконец совсем остановилось. Меня коснулось дыхание вечности.
Мало-помалу я утратил ощущение границ и слился с гранитной скалой. Вся внутренняя суета и болтовня угомонились и уступили место абсолютной тишине и неподвижности. И я почувствовал себя "дома". Я находился в состоянии абсолютного покоя, где все мои желания и нужды были удовлетворены и на все вопросы были получены ответы. Внезапно я осознал, что этот глубокий, непостижимый покой каким-то образом связан с природой гранита. И пусть это покажется невероятным, но я ощутил, что стал сознанием гранита.
Я вдруг понял, почему египтяне делали статуи божеств из гранита и почему индусы воспринимали Гималаи как полулежащую фигуру Шивы. Ведь они поклонялись невозмутимому состоянию сознания. Прежде чем хотя бы поверхность гранита разрушится под влиянием стихий, проходят десятки миллионов лет. За это время живой органический мир подвергается бесчисленным изменениям: возникают, существуют и вымирают виды; династии создаются, правят и сменяются другими, и тысячи поколений играют свои жалкие драмы. А гранитная скала все стоит и стоит как величественный свидетель, как божество, непоколебимая, безучастная к происходящему.
МИР БОЖЕСТВ И ДЕМОНОВ
Холотропные состояния сознания позволяют нам глубоко заглянуть в мир, каким его видят культуры, верящие в то, что космос населен мифологическими существами и что им правят мирные и гневные божества. В этих состояниях мы можем обрести непосредственный эмпирический доступ в мир богов, демонов, легендарных героев, сверхчеловеческих существ и духов-проводников, можем посетить мифологические реальности, фантастические ландшафты и обители Запредельного. Образы таких переживаний черпаются из коллективного бессознательного и обладают чертами мифологических персонажей и тем из любой культуры, когда-либо существовавшей в истории человечества. Глубокие личные переживания этой сферы помогают нам осознать, что представления о космосе, обнаруженные в доиндустриальных культурах, основаны не на суевериях или "примитивном магическом мышлении", но на непосредственных переживаниях иных реальностей.
Особенно убедительно о подлинности таких переживаний свидетельствует тот факт, что, подобно другим трансперсональным феноменам, они могут снабдить нас новой и точной информацией о различных архетипических существах и сферах. Природа, масштабы и качество этой информации зачастую намного превосходят наше прежнее интеллектуальное знание той или иной мифологии.
Наблюдения такого рода привели К. Г. Юнга к предположению, что помимо фрейдовского индивидуального бессознательного существует также коллективное бессознательное, которое соединяет нас с историческим и культурным наследием всего человечества.
В качестве иллюстрации я приведу здесь одно из интереснейших переживаний из тех, которые я наблюдал за все годы работы с необычными состояниями сознания. Оно касается Отто - одного из моих пражских пациентов, которого я лечил от депрессии и патологического страха смерти (танатофобии).
На одном из психоделических сеансов Отто пережил чрезвычайно впечатляющие события психодуховной смерти и возрождения. В кульминационный момент переживания перед Отто открылось видение зловещего входа в преисподнюю, охраняемого ужасной свиноподобной богиней. И тут он вдруг ощутил настоятельную необходимость начертить особый геометрический узор. Несмотря на мою просьбу оставаться во время сеанса в полулежачем положении с закрытыми глазами и сохранять переживания внутри себя, Отто открыл глаза, сел и попросил меня принести несколько листов бумаги и карандаши. Он начертил целый ряд сложных абстрактных узоров, причем, заканчивая очередной рисунок, с огромным недовольством и отчаянием рвал его и тут же принимался за новый. Он все больше и больше огорчался, поскольку никак не мог выразить то, что хотел. Когда я спросил его, что он делает, он ничего не смог объяснить, только сказал, что почувствовал непреодолимое желание рисовать эти геометрические узоры, и был убежден, что вычерчивание правильного узора как бы является необходимым условием для успешного завершения сеанса.
Было очевидно, что данная тема служила для Отто сильным эмоциональным стимулом, и поэтому я счел необходимым в ней разобраться. В ту пору я еще находился под сильным влиянием теории Фрейда и потому изо всех сил старался определить бессознательные мотивы странного поведения Отто по методу свободных ассоциаций. Мы работали над этой задачей очень долго, но, увы, безуспешно. В совокупности все это казалось бессмыслицей. В конце концов процесс лечения сместился в другие сферы, и я перестал думать на эту тему. Весь эпизод долгие годы оставался для меня совершенно загадочным.
И вот, когда я уже переехал в США, как-то в Балтиморе один из моих друзей предположил, что выводы касательно мифологии, к которым я пришел в результате своих исследований, возможно, заинтересуют Джозефа Кэмпбелла, и предложил устроить встречу с ним. Очень скоро мы с Кэмпбеллом стали добрыми друзьями, и он сыграл важную роль в моей личной и профессиональной жизни. Многие считали Джозефа величайшим мифологом XX века, а возможно, и всех времен. Человек блестящего интеллекта, он обладал поистине энциклопедическими познаниями в мировой мифологии. Он проявлял живой интерес к исследованиям необычных состояний сознания, которые, как он считал, весьма актуальны при изучении мифологии (СаmрЬеll 1972). На протяжении многих лет у нас состоялось множество удивительных бесед, во время которых я делился с ним различными наблюдениями не вполне понятных для меня архетипических переживаний, с которыми я встречался в работе, и в большинстве случаев Джозеф без труда определял культурные источники тех или иных символов.
Во время одной из таких бесед я вспомнил приведенный выше эпизод и пересказал его Джозефу. "Вот это да! - сказал он ничуть не колеблясь. - Это же Космическая Мать - Ночь Смерти, Пожирающая Богиня-Мать малекулан, народности из Новой Гвинеи". Далее он рассказал, что малекуланы верят, что им предстоит встретиться с этим божеством в "путешествии умерших". Эта богиня представляла собой устрашающее женское существо с характерными чертами свиньи. Согласно малекуланской традиции, она сидела у входа в "нижний мир" и стерегла сложный рисунок священного лабиринта.
У малекулан существовала детально разработанная система обрядов, включавшая разведение и жертвоприношение свиней. Эта сложная обрядовая деятельность была направлена на преодоление зависимости от человеческих матерей, а в конечном итоге и от Пожирающей Матери-Богини. Малекуланы тратили огромное количество времени, практикуясь в вычерчивании лабиринтов, ибо данное мастерство считалось необходимым для успешного путешествия к Запредельному. Джозеф, обладая энциклопедическими познаниями, сумел разгадать важную часть загадки, с которой я столкнулся в своих исследованиях. Лишь на один вопрос он ответить не смог: почему мой пациент во время лечебного сеанса встретился именно с божеством малекулан? Но так или иначе, подготовка к послесмертному путешествию для человека, страдающего танатофобией, определенно имеет смысл.