Лекция 1. Наука как социальный институт.

Истоки научного познания мира коренятся в древних цивилизациях Египта, Вавилона, Китая. В Египте в V в. до н.э. вычисляли время по календарю; египетские пирамиды показывают, что уже в то время были значительно развиты математика и геометрия. К этому времени относятся и изобретение письменности, и первые астрономические представления.

Однако наука как особая сфера деятельности начала формироваться в Греции в V-IV вв. до н.э. Ее наиболее выдающиеся представители – Фалес, Евклид, Пифагор. Как отмечает Д. Бернал, греки, переняв знания, полученные в древних империях Египта и Вавилона, «превратили их в нечто и более простое, и более абстрактное, и более рациональное».

На протяжении всей эпохи античности наука рассматривалась как величайшая социальная ценность. Существует лишь одна правильная монета – разумение, как утверждал Сократ, - и лишь в обмен на нее должно все отдавать; лишь в этом случае будет неподдельно и мужество, и воздержанность, и справедливость, одним словом, подлинная доблесть сопряжена с разумом, все равно сопутствуют ли ей наслаждения, страхи и все иное тому подобнее или не сопутствуют[1].

Античную науку отличают две характерные черты, а именно, ее нацеленность, с одной стороны, на познание Космоса и, с другой - на познание внутреннего мира человека. Подобная ориентация науки была, в сущности, присуща и эпохе Средневековья. Что касается понимания Вселенной, то в эпоху Античности и Средневековья господствующее положение занимали идеи Платона и Аристотеля: земля – неподвижный шар в центре Вселенной.

Вместе с тем, уже на исходе Средневековья началась утверждаться тенденция опытного изучения природы.

Первым, кто обратился к эмпирическим исследованиям природы, был монах-францисканец Роджер Бэкон (1214 – 1292). За это его более десяти лет держали в тюрьме. Он выступал против умозрительной философии Аристотеля: «Отложите же, наконец, в сторону фолианты древних и займитесь изучениям великой книги природы, которая лежит раскрытой перед всеми нами. Что есть новое? Это познание доселе не известных вещей». Р. Бэкон подчеркивает: «Только экспериментальным методом можно достичь совершенного познания природы, ремесла и искусства, и только таким образом можно уразуметь всю бессмысленность магии и колдовства».

Еще тогда, в XIII в., Р. Бэкон отчетливо провидел великое будущее науки и техники: «Я хочу рассказать вам о некоторых чудесах, искусственных или естественных, где магия не играет никакой роли, но которые превзойдут все магические «находки», не идущие с ними ни в какое сравнение. Можно построить для кораблей двигатели, которые помчат их по морям с такой скоростью, на какую не способно сколь угодно большое число гребцов. Можно создать аппарат с огромными крыльями, в котором поместится человек и полетит так быстро, как летают птицы. Можно сделать тележку, которая будет быстро двигаться без лошадей или волов. Малое орудие окажется способным поднимать большие тяжести. Мы можем изготовить зеркала и зажечь ими от солнечных лучей самые отдаленные предметы. Мы можем с помощью селитры и других веществ развести искусственный огонь, который произвел бы грохот более страшный, чем гром небесный».

В эпоху Возрождения и, особенно, в Новое время тенденция опытного изучения природы резко усилилась. В решающей степени это было следствием развития ремесел, торговли, городов. Этому способствовали также ослабление позиций церкви, утверждающаяся мировоззренческая терпимость.

Коперник, Бруно, Галилей и др. ученые разрушили и античные, и средневековые представления о Космосе. Не Земля, а Солнце – центр Космоса, доказал Коперник. Бруно утверждал, что Вселенная бесконечна и однородна: состоит из одних и тех же элементов – земли, воды, воздуха, огня и эфира, и что все пласты, все миры в ней равноправны. Во Вселенной существуют «неисчислимые солнца, бесчисленные земли, которые кружатся вокруг своих солнц…»

Бог? «Бог есть бесконечное в бесконечном, он находится во всем и повсюду, не вне и не над, но в качестве наиприсутствующего…». Природа – это «не что иное, как бог в вещах».

Р. Бэкон и особенно Ф. Бэкон провозгласили опыт, эксперимент источником новых знаний. Каждое заключение, чтобы не оказаться софизмом, должно проверяться путем опыта и применения (Р. Бэкон). Индукция – средство, посредством которого из опыта извлекаются аксиомы. Но индукция не посредством простого накопления эмпирических знаний (метод муравья), а индукция, ведущая к теории, к интерпретации фактов (метод пчелы, которая собирает пыльцу с цветов и превращает ее в мед). Особенно Ф. Бэкон был нетерпим к умозрительному, схоластическому «творчеству» аксиом (метод паука, ткущего паутину из самого себя).

После открытий Коперника, Дж. Бруно и Галилея, после И. Ньютона, после Ф. Бэкона, требовавшего с помощью эксперимента постичь подлинные причины движения вещей и расширить человеческую «Вселенную» до ее максимально возможных пределов, идея социально-практической ценности науки стала общепризнанной. В целом именно в Новое время сформировались отличительные черты науки, характеризующие ее и сегодня. Это, прежде всего, признание:

· определяющей роли опыта, собирания и систематизации эмпирических фактов;

· рационально-логических построений и методов количественного описания;

· различий в организации и свойствах материи на микро- и макро- уровнях; живой и неживой природы, в содержании и методах наук о природе и обществе и т.д. и т.п.

А главное, новые знания об окружающем мире, приобретенные в Новое время, могли уже претендовать на статус достаточно полной, строгой и четкой системы законов, объясняющих Вселенную, что составляет подлинную задачу и цель науки.

Кроме того, важно учитывать, что если до XVI века наука и техника развивались как две относительно самостоятельных сферы человеческой деятельности, то теперь их взаимодействие становится неразрывным. Три великих открытия, обусловленные насущными нуждами мануфактур, торговли и мореплавания, - компас, порох и книгопечатание положили начало органическому единству научного и технического прогресса. Определяющей составляющей этого единства были потребности практической жизни. Как справедливо писал Ф. Энгельс в письме В. Боргиусу: «Если, как Вы утверждаете, техника в значительной степени зависит от состояния науки, то в гораздо большей мере наука зависит от состояния потребностей техники. Если у общества появляется техническая потребность, то это продвигает науку вперед больше, чем десяток университетов»[2].

Вместе с тем, понятно, что, например, географические открытия XV-ХVI вв. были бы невозможны без календаря, компаса, без математики и геометрии, без знаний о пассатах и муссонах.