Проблематика социальной философии

Еще при жизни К. Маркса начинается критика его подхода к истории: в философии активно разрабатывается проблематика социально-гуманитарного познания и теории личности (неокантианство, философия жизни, феноменология), представлявшаяся несовместимой с «экономическим детерминизмом» Маркса. Эта критика приобретает новые черты во второй половине XX в., когда все более утверждаются плюралистические интерпретации истории, в первую очередь ― теория «локальных цивилизаций». Недостатки формационной теории усматривались в ряде ошибочных ее положений.

1. Формационная теория безосновательно экстраполирует особенности развития народов Европы на все человечество, тогда как особенности неевропейских цивилизаций не укладываются в схему пяти общественно-экономических формаций, о чем писал и сам К. Маркс, упоминая «азиатский способ производства».

2. В формационной теории отдается предпочтение макросоциологическому подходу в ущерб микросоциологическому, направленному на анализ активности человека и функционировании духовных ценностей как детерминант его деятельности.

3. Формационная теория устанавливает единую последовательность этапов исторического развития для всех стран и народов, которая заканчивается оптимистическим финалом ― победой коммунизма. Это делает формационную теорию похожей на христианскую эсхатологию (учение о конце света), но с противоположным знаком.

4. Формационная теория чрезмерно обедняет духовную культуру, лишая ее собственной, самостоятельной истории и придавая ей служебную роль, мешая анализировать собственно культурные механизмы наследования социальности и культурных традиций, их силу и устойчивость.

Не все названные аргументы можно признать вполне корректными, но их существование свидетельствует о расширяющемся проблемном поле макроисторических исследований. Следует заметить также, что критика социальной теории К. Маркса представляется далеко не всегда достаточно обоснованной с методологической точки зрения: в наследии К. Маркса есть и такие идеи, которые вполне соответствуют уровню современных исследовательских поисков. Так, сегодня только начинается осмысление этапов общественно-исторического развития в зависимости от взаимообусловленного бытия людей ― от непосредственной зависимости между людьми к опосредованно-вещным зависимостям, а также к связям, детерминированным личностным развитием индивидов. Эта идея может стать инструментом исследования исторических типов личности, которое опирается именно на типологические особенности взаимоотношений человека с предметным миром, созданным и «обработанным» в процессе общественного производства.

Нельзя не видеть, что и монистический, и плюралистический подходы формулируют комплекс реальных проблем социальной философии: о субстанции общественной жизни, закономерностях ее развития, существовании общественного прогресса и его критериев. Эти вопросы образуют первый круг социально-философской проблематики. Они настолько важны, что оформились ранее всех в сравнительно самостоятельную философскую дисциплину ― философию истории (что делает ее первой формой социальной философии и не отменяет принадлежности к ней в настоящее время).

Второй круг проблем социальной философии также имеет длительную историю в предшествующем развитии знаний об обществе и человеке. Он начинается с постановки вопроса о роли человека в истории. У историографов традиционного толка эта тема трактовалась таким образом, что действия королей, полководцев, выдающихся религиозных деятелей и т. п. совершаются исключительно в соответствии с их характерами, и сами исторические события описывались как результат их решений и волевых усилий по воплощению этих решений.

Такое описание давало возможность поставить историческое действие в зависимость от случайностей личной биографии упомянутых в летописях и исторических трудах людей, занимающих то или иное положение в обществе («будь нос Клеопатры несколько короче, история пошла бы другим путем»). Да, история не избавлена от случайностей: место и время появления великого человека более или менее случайны. Но если представить, что этого человека не будет, то появляется потребность в его замене, и историческая замена находится. Поэтому «личности благодаря данным особенностям своего характера могут влиять на судьбу общества. Иногда их влияние бывает даже очень значительно, но как самая возможность подобного влияния, так и размеры его определяются организацией общества, соотношением его сил. Характер личности является «фактором» общественного развития лишь там, лишь тогда и лишь постольку, где, когда и поскольку ей позволяют это общественные отношения» (Г. В. Плеханов).

К. Маркс пишет, что «люди сами делают свою историю, но они делают ее не так, как им вздумается, при обстоятельствах которые не сами они выбрали, а которые непосредственно имеются налицо, даны им и перешли от прошлого». Но выдающимися личностями являются не только те, кто сидит на троне, руководит армиями или возглавляет религиозные движения. Их точнее назвать «историческими личностями», как это сделал Г. В. Плеханов. Выдающуюся личность он характеризует как человека, который видит дальше других и хочет больше других.

В то же время, участие больших масс людей в исторических событиях, в поддержании жизни, в культуре вообще не принималось во внимание; их голоса в историческом исследовании были не слышны (исключение составляет И. Гердер и, отчасти, Д. Вико). Уже упоминавшийся исследователь Средневековья А. Я. Гуревич назвал этот феномен «культурой безмолвствующего большинства», о которой становится известно отнюдь не из официальных источников. Поколение исследователей, впервые всерьез занимавшихся решением подобных вопросов ― это французские историки времен Реставрации (О. Тьерри, Ф. Гизо, Ф. Минье, А. Тьер). Они впервые создали концептуальные основания учения о классах, классовой борьбе, роли народных масс в истории.

Таким образом, вопрос о роли личности в истории расширяет границы понятия «история», а сама проблема личности конкретизируется в следующих направлениях: свобода и необходимость в истории; выдающаяся и историческая личность; совпадение/несовпадение результатов исторического действия и сознательной деятельности людей (роль субъективного фактора в истории).

Этот последний вопрос создатель глобальной философской системы Г. Гегель образно сформулировал как «хитрость мирового разума». Его сущность выражена в нескольких взаимосвязанных суждениях. Их суть заключается в следующем. В обществе действуют люди, и кроме людей, никаких сверхобщественных участников в социальном действии нет. Каждый человек действует не как автомат или неодушевленное тело, а как сознательный субъект, одаренный сознанием и волей; каждый человек стремится достичь своих собственных целей, добиться желательных для себя результатов. Но результат исторического действия в целом не совпадает с направлением деятельности ни одного из участников этого действия.

Г. Гегель пишет, что то, чего люди хотят и то, чего они добиваются ― совершенно разные вещи; «во всемирной истории благодаря действиям людей вообще получаются еще и несколько иные результаты, чем те, к которым они стремятся и которых они достигают, чем те результаты, о которых они непосредственно знают и которых они желают». Н. Г. Чернышевский, «русский гегельянец», говорил, что история ― не тротуар Невского проспекта, она продвигается как бы по диагонали соотносительно с направлением деятельности всех людей, участвующих в совершении исторического события.

Вышеупомянутое несовпадение может быть проиллюстрировано литературным примером. В трагедии А. С. Пушкина «Борис Годунов» герой произносит длинный монолог «Достиг я высшей власти…». Борис Годунов стремился к добру для подданных ― но молва обвиняет его во всех несчастьях; стремился к счастью для близких ― но смерть пресекает его намерения. Главное же, с чем Борис бороться не в силах и что он не мог предвидеть ― угрызения совести: «Как молотком стучит в ушах упрек, / И все тошнит, и голова кружится, / И мальчики кровавые в глазах…».

Как паутина, которая начинает вибрировать от малейшего толчка, историческое событие вбирает в себя огромное количество поступков людей, обстоятельств, сопутствующих им и взаимосвязанных с другими. Непредсказуемость результатов собственных действий человека предопределяется системностью общественной жизни. Согласно принципу системности, свойства целого оказываются заведомо богаче, сложнее, чем свойства суммы единиц, составляющих это целое, а системное качество зависит не только и не столько от количества людей, входящих в систему, сколько от того, какие связи между ними существуют и как они развиваются.

К. Маркс пишет, что «общество не состоит из индивидов, а выражает сумму тех связей и отношений, в которых эти индивиды находятся друг к другу». Таким образом, не инструменты вроде микроскопа помогут проникнуть в сущность социального развития, но только сила абстракции. Эта абстрагирующая деятельность ― сознательная деятельность человека, которая характеризует его как родовое существо и без которой было бы невозможно его бытие: «Паук совершает операции, напоминающие операции ткача, и пчела постройкой своих восковых ячеек посрамляет некоторых людей – архитекторов. Но и самый плохой архитектор от наилучшей пчелы с самого начала отличается тем, что, прежде чем строить ячейку из воска, он уже построил ее в своей голове» (Маркс).

Если рассматривать эти идеи в гносеологическом аспекте, то обнаружится весьма важное обстоятельство: построение такой философско-теоретической концепции общественной жизни, которая бы абсолютно точно отражала реальные процессы в нем, невозможно по следующим причинам.

Во-первых, сам человек является частью той реальности, которую хочет познать, поэтому ее сущность ускользает от понимания: всякий раз он имеет дело не со всей общественной жизнью, а только с ее фрагментом. Соотношение его с другими фрагментами из-за заинтересованности исследователя или по иной причине с высокой степенью вероятности будет конструктивно субъективным. Исследователю может показаться, что он объективен, а на самом деле его глаза закрыты повязкой предрассудков и предвзятых суждений: «Этикетка системы взглядов отличается от этикетки других товаров, между прочим, и тем, что она обманывает не только покупателя, но и продавца» (Маркс). Кроме того, история как реальный процесс деятельности людей начинается задолго до того, как человек рождается, и будет продолжаться после него. Конечно, это верно для любой формы познания. Но естественный мир предстает перед человеком как объективный, существующий до него, без него и независимо от него. Социальный же мир непосредственно связан с человеком.

Во-вторых, в социальное включены мысли, чувства, идеалы, мотивы, образующие мир духовной культуры, основу человеческой деятельности.

В обществе, в-третьих, человек изучает не просто факты, а результаты как своей деятельности, так и деятельности других людей. В самом широком смысле познание социальной жизни есть самопознание человека, познание общественной жизни как результата его собственной деятельности, овеществленной в предметах, нормах жизни, отношениях и переживаниях. Еще Сократ знал, что самопознание ― это самое трудное.

В-четвертых, самопознание выступает как преобразование жизни, перестройка ее духовных основ, без которых социальная реальность просто не существует.

В-пятых, ни познание, ни преобразование невозможно без личностного отношения человека к реальности и к самому себе. Иными словами, существование человека в социальной реальности предполагает разработанное мировоззрение, систему концептуальных суждений, норм, целей, определяющих место человека в социальном мире. Это место определяется не пространственными координатами, а характером деятельности человека и его отношением к результатам этой деятельности, мерой ответственности за совершённое (или несовершённое). Ответственность заключается в понимании, что а) действие совершил я сам, то есть человек предстает как его субъект; б) что я совершил его сознательно; в) что я совершил его преднамеренно и готов отвечать за намерение; г) что я совершил его добровольно.

Что же касается позднего формирования социальной философии (в XVIII в.), то оно сущностным образом связано со спецификой того предметного поля, над которым она рефлектирует. Трудности в его изучении, кроме уже отмеченных, заключаются в следующем.

1. Социальное – межтелесное, межчеловеческое, совместное друг с другом существование; оно неподвластно восприятию физическими органами.

2. Социальное символично, это сфера смыслов, значений, норм и идеалов, которые рождены в совместном бытии и представляют результат и процесс диалога.

3. В социальное включено сознание как его органичный, атрибутивный элемент. Сознание выступает в качестве побуждения к действию, аккумуляции и передачи социально-необходимого опыта, замыслов, ожиданий и т. п.

4. Социальная реальность – не просто поток фактов, но результат творческой деятельности человека, создание нового, которого в истории еще не было. Если же познавательная деятельность выступает аспектом социальной деятельности как таковой, то познание общественной жизни есть одновременно и ее изменение. В таком случае попытка прогнозировать наступление каких-то событий очень часто приводит к ускоренному наступлению именно того результата, которого люди пытались избежать (для чего, собственно, они и старались сконструировать прогноз).

Итак, творческая деятельность человека приводит к парадоксальным социальным результатам. Следовательно, и социальная философия как наиболее обобщенная теория социального не может быть простым отпечатком и фиксацией фактов. Она есть творческое воспроизведение действительности социальным теоретиком, построенная на основе его субъективных мировоззренческих установок.

Литература

1. Вико Д. Основания новой науки об общей природе наций. – М., 2007.

2. Ивин А. А. Социальная философия: учебное пособие. – М., 2012.

3. Квасова И. И. Методология социального познания. – М., 2008.

4. Кравченко А. И. Общество: статика и динамика. – М., 2006.

5. Новые идеи в социальной философии / Ред. В. Г. Федотова. – М., 2006.