Influence of results of experimental psychology on development of philosophy in Russia at the end of the XIX century.
Interest in psychology and physiology at the end of the XIX century was caused by that by means of these new sciences scientists wanted to resolve from philosophical issues. For example, it was necessary to explain an origin of aprioristic knowledge. The evolutionary psychology, psychophysiology promptly developed and it was required to define a circle of her questions. Ivan Mikhaylovich Sechenov is the founder of experimental psychology in Russia. I. M. Sechenov's book "About brain reflexes" enjoyed popularity in philosophical society as solved a philosophical problem. It seemed, it is possible to find the answer to a question now, whether there is a soul, immortality, or not. It is also possible to find out, what relation exists between apriority and innateness using communication between psychology, physiology and logic. Are solution of this question will prompt, whether there are aprioristic forms of knowledge. We can learn things because forms of space and time are inherent in our mind, but the modern physiology proved, as other qualities of things, for example: the sound, color are a product of activity of our organism. The psychology sets as the purpose to describe how the mental phenomena are made and also to track their origin and development. The theory of knowledge of I. Kant operates with judgments which lead to scientific knowledge, but he is interested, mainly, in a question of conditions of its existence. In psychology the question is raised of an origin of any concept as it was formed, and in the theory of knowledge a question of an origin the minor. On the epistemology we don't ask as the concept was formed, and we take it ready, such as it exists and we are interested in, whether it has objective value and why. The essence of a psychological problem is as follows. At perception of the world we perceive various qualities of things: color, hardness, a surface, but, in too time, we perceive also space. Whether it is possible to consider space the same simple and indecomposable element, how color or a sound? The congenital theory of the functions of the senses (Nativism) considers that space is simple and indecomposable quality as feeling. The theory of acquired functions of the senses (Genetics), on the contrary, considers that the space is divided into components which have no spatial qualities. In their opinion, it isn't enough one excitement of an optic nerve for emergence of feeling of space, various merge of diverse feelings is necessary (muscular, color). Other question is raised so: whether makes space something initial or it is derivative experience. The point of view of nativist is as follows: when for the first time starts seeing the living being, perceives space with all its properties, so the space is congenital. The theory of acquired functions of senses (genetics) considers that the perception of space occurs by means of experience. When I. M. Sechenov develops psychological problems set as a task to explain reasonable activity of the person. New idea of mentality and psychology as to science was result of these works. In work "Brain reflexes" the Russian psychologist sets a task to prove possibility of application of knowledge of physiology to the phenomena of mental life. The solution of this task developed into the theory of reflexes. It reduces all reasonable activity of the person to two main forms: it is mind and feeling. It doesn't allocate will though recognizes that the person as a being spiritual costs beyond laws of a material world. Ability to perceive external influences in the form of representations in experience is under construction as reflexes. The reflex always begins sensual excitement, it is proceeds are certain mental act and comes to an end with the muscular movement. This "the mental act" includes thinking and feeling. Thus, Sechenov includes four components in each mental act: sensual excitement, thought, feeling, movement. Mental process arises and comes to the end in the course of interaction of the individual with the surrounding outside world.
Please read the text of Sechenov and translate it into English:
Критика идеализма
…Главным определителем умственной жизни является… у идеалистов – прирожденная человеку духовная организация… Научная несостоятельность… в настоящее время очевидна… Первый их грех заключался в том, что, […] они старались вывести всю психическую жизнь человека из деятельности одного только фактора – духовной организации человека, оставляя другой, т. е. воздействия извне, совсем в стороне […] кто же решится теперь утверждать, что внешний мир не имеет существования помимо сознания человека и что неисчерпаемое богатство присущих ему деятельностей не служило, не служит и не будет служить материалом для той бесконечной цепи мыслительных актов, из которых создалась наука о внешнем мире? Другой грех идеалистов состоит в том, что они обособляют субъективные факторы, участвующие в психическом развитии, в особую категорию деятелей, отличных от всего земного.
Природа нервно-психической деятельности и мышления.
Вам, конечно, случалось, любезный читатель, присутствовать при спорах о сущности души и ее зависимости от тела. Войдем же, любезный читатель, в тот мир явлений, который родится из деятельности головного мозга. […] Для нас, как для физиологов, достаточно и того, что мозг есть орган души, т.е. такой механизм, который, будучи приведен каким ни на есть причинами в движение, дает в окончательном результате тот ряд внешних явлений, которыми характеризуется психическая деятельность.
Способностью органов чувство воспринимать внешние влияния в форме ощущений, анализировать последние во времени и пространстве, и сочетать их цельно или частями в разнообразные группы, исчерпывается запас средств, которые управляют психическим развитием человека.
Все без исключения психические акты… развиваются путем рефлекса. Стало быть и все сознательные движения, вытекающие из этих актов, движения, называемые обычно произвольными, суть в строгом смысле отраженные.
Что такое, в самом деле, акт размышления? Это есть ряд связанных между собой представлений, понятий, существующий в данное время в сознании и не выражающий никаких вытекающими из этих психологических актов внешними действиями. Психический акт… не может явиться в сознании без внешнего чувственного возбуждения. Стало быть мысль подчиняется этому закону. А потому в мысли есть начало рефлекса, продолжение его, и только нет, по-видимому, конца – движения. Мысль есть первые две трети психического рефлекса.
Познаваемость мира.
Всем элементам предметной мысли, насколько она касается чувствуемых нами предметных связей и отношений в пространстве и времени, соответствует действительность. Предметный мир существовал и будет существовать, по отношению к каждому человеку, раньше его мысли; следовательно, первичным фактором в развитии последней всегда был и будет для нас внешний мир с его предметными связями и отношениями. Но это не значит, что мысль, заимствуя свои элементы из действительности, только отражает их, как зеркало; зеркальность есть лишь одно из драгоценных свойство памяти, уживающееся рядом с ее столь же, если не более, драгоценной способностью разлагать переменные чувствования на части и сочетать воедино факты, разделенные временем и пространством.
Когда говорят, следовательно, что мысль есть воспроизведение действительности, то есть действительно бывших впечатлений, то это справедливо не только с точки зрения развития мысли с детства, но и для всякой мысли, повторяющейся в этой форме хоть миллион первый раз…
Психика и нравственность.
Сливая себя с любимым образом, ребенок начинает любить все его свойства; а потом путем анализа любит, как говорится, только последние. Здесь вся моральная сторона человека… В основе нашего страстного поклонения добродетелям и отвращения от порока лежит не что иное, как чрезвычайно многочисленный ряд психических рефлексов, где страстность с яркой краски какой-нибудь вещи переходила на яркую мантию рыцаря на картине, отсюда переносилась на себя в рыцарском костюме, переходила потом с конкретного впечатления, то к конкретному образу в новых формах и, покинувши, наконец, рыцарскую оболочку, перешла на подобные же свойства то в мужике, то в солдате, то в чиновнике, то в генерале. После этого читателю уже понятно, что рыцарем можно остаться и в зрелые годы. Страстности, конечно, много поубавится, но на место ее явится то, что называют обыкновенно глубоким убеждением. Эти-то люди, при благоприятной обстановке, и развиваются в… благородные высокие типы… В своих действиях они руководятся только высокими нравственными мотивами, правдой, любовью к человеку, снисходительностью к его слабостям, и остаются верными своим убеждениям, наперекор требованиям всех естественных инстинктов, потому что голос этот бледен при яркости тех наслаждений, которые даются рыцарю правдой и любовью к человеку. Люди эти, раз сделавшись такими не могут, конечно, перемениться: их деятельность – роковое последствие их развития. И в этой мысли страшно много утешительного, потому что без нее вера в порочность добродетели невозможна.
Хрестоматия по истории философии. Русская философия. М., 1997. С. 575-577.
V. M. Bekhterev in work "The theory of formation of our ideas of space" (1884) carries I. Kant and Müller to the representatives of the congenital theory of the functions of the senses (Nativism), and Helmholtz to representatives of the genetic or empirical theory, but any of these systems doesn't satisfy it. Bekhterev brings out of Kant definition of space that was a nativism. There is it because Bekhterev identifies the concept "aprioristic" and "congenital". The empirical theory of Helmholtz is closer to Bekhterev as in it, besides visual feelings ("the theory of local signs"), when determining situation in space are used also "the feelings giving the correct position of the head and body". Bekhterev also develops this part of the theory of the German physiologist in the theory of formation of ideas of space as reflex activity of organs of equilibrium. "Local signs" represent conditions for placement of material in ready space, but to create idea of space as that, they can't. This is principal organ which the responsible for idea of space is a brain, more precisely, a cerebellum. That is first of all the subject determines space by an own body, and then already, organs of equilibrium and sense organs. It transfers this feeling to external subjects. Organs of touch give us the idea about space existing at present. The abstract concept about space consists of the feelings received from an organ of equilibrium and from muscular and tactile feelings.
Please read the text of V.M. Bekhterev and translate it into English:
Бессмертие человеческой личности как научная проблема.
В те моменты истории, как переживаемое нами время, когда почти каждый день приносит известие о гибели многих сотен и тысяч людей на полях сражений, особенно настойчиво выступают вопросы о "вечной" жизни и о бессмертии человеческой личности. Да и в обыденной жизни мы сталкиваемся на каждом шагу с потерей близких нам лиц - родных, друзей, знакомых – от естественной или от насильственной смерти.
"Произошел выстрел, и человека не стало". "Болезнь отняла от нас друга, который отошел в другой мир". - Так говорят обыкновенно над свежей могилой. Но так ли это на самом деле? Ведь если бы наша умственная или духовная жизнь кончалась вместе с тем, как велением рока обрывается биение сердца, если бы мы превращались вместе со смертью в ничто, в безжизненную материю, подлежащую разложению и дальнейшим превращениям, то спрашивается, чего стоила бы сама жизнь? Ибо, если жизнь кончается ничем в смысле духовном, кто может ценить эту жизнь со всеми ее волнениями и тревогами? Пусть даже жизнь скрашивается стремлениями в лице лучших умов к вечным идеалам истины, добра и красоты, но для самого человека, живущего и действующего, чем можно было бы оправдать преимущества этих идеалов по сравнению с теми или иными своекорыстными стремлениями? Ведь если нет бессмертия, то в жизни нет и морали, и тогда выступает роковое: "все дозволено!".
В самом деле, к чему мне заботиться о других, когда все - и я, и они
перейдут в "ничто" и когда вместе с этим "ничто" устраняется вполне
естественно и всякая моральная ответственность. Смерть человека без вечного духа, которую признают все религии и в которую веруют все народы, разве не устраняет почву из-под всякой вообще этики и даже из-под всех стремлений к лучшему будущему?
Если вместе со смертью навсегда прекращается существование человека, то спрашивается, к чему наши заботы о будущем? К чему, наконец, понятие долга, если существование человеческой личности прекращается вместе с последним предсмертным вздохом?
Не правильнее ли тогда ничего не искать от жизни и только наслаждаться теми утехами, которые она дает, ибо с прекращением жизни все равно ничего не останется. Между тем иначе сама жизнь, как дар природы, протечет без тех земных удовольствий и наслаждений, которые она способна дать человеку, скрашивая его временное существование.
Что же касается заботы относительно других, то стоит ли вообще об этом думать, когда все - и "я", и "другие" завтра, послезавтра или когда-нибудь превратятся в "ничто". Но ведь это уже прямое отрицание человеческих обязанностей, долга и вместе с тем отрицание всякой общественности, неизбежно связанной с известными обязанностями.
Вот почему человеческий ум не мирится с мыслью о полной смерти человека за пределами его земной жизни, и религиозные верования всех стран создают образы бесплотной души, существующей за гробом человека в форме живого бестелесного существа, а мировоззрение Востока создало идею о переселении душ из одного существа в другие.
Таким образом народный эпос и религиозное умозрение как бы
предуказывают то, что должно быть предметом внимания науки и что до позднейшего времени оставалось вне ее поля зрения. Правда, философии не чужда идея бессмертия, ибо она уже давно ставила проблему бессмертия человеческой души как таковую, которая требует своего разрешения, и, как известно, еще Спиноза, а затем и Кант, не говоря о некоторых других философах, признавали бессмертие духа.
Наш великий моралист Л. Толстой высказывается по этому поводу следующим образом: "Если признают жизнь не в теле, а в духе, то нет смерти, есть только освобождение от тела. Мы признаем в душе нечто такое, что не подлежит смерти. Объяви только в своей мысли то, что нетелесно, и ты поймешь то, что в ней не умирает".
Из новейших авторов, как известно, американский философ Джемс, недавно скончавшийся, "был столь убежден в существовании загробного мира, что обещал после своей смерти найти способ духовного общения со своими друзьями". На это наш ученый Мечников не без иронии заметил, что он "до сих пор не выполнил своего обещания".
Некоторые из философских умов в этом вопросе даже примыкали к доктринам христианства. Как известно, христианское учение говорит о всеобщем воскресении мертвых, и наш известный философ Соловьев опирается именно на эту сторону христианского учения в своих диалектических возражениях по адресу морального аморфизма.
… Таким образом, наш маститый философ принимал христианскую доктрину так, как она передается нам в священной книге, в прямом смысле слова, и рассматривал перспективу общего воскресения как обеспеченное обещание, как непреложный факт будущего, забывая при этом, что в известных случаях слова вообще должны быть понимаемы не по внешней их форме, а по их сокровенному смыслу. Не будем умалять значения христианского учения для цивилизованного мира. Возвышение "духа" над телом, любовь к ближнему, непротивление злу насилием и самопожертвование ради торжества истины и ради общего блага – вот те нравственные принципы, которые выдвинуло христианство. Эти принципы, опрокинувшие некогда древний языческий мир, поборовшие его великим страданием самого Учителя и последующими страданиями его учеников, привели к обновлению мира, создав новую эру для современного человечества. Но, даже приняв во внимание заявление В. Соловьева относительно обеспеченного обещания в христианском учении, следовательно, факта в будущем, люди науки скажут: в общее воскресение надо верить, ибо общее воскресение есть высшее чудо, научная же мысль давно отрешилась от всего чудесного и не может опираться на веру. Вот почему, даже столь сильные умы как наш Мечников, стоят на точке зрения полного отрицания загробной жизни.
Но прежде чем разрешать этот вопрос, мы сойдем с плоскости религии и примыкающей к ней в этом вопросе философии и обратимся к научному анализу вопроса о бессмертии человеческой личности, т. е. к тому знанию, которое признается точным, и посмотрим, как будет решаться вопрос о бессмертии человеческой личности с научной точки зрения.
Не очень давно научное воззрение держалось на трех китах - на признании физической энергии, материи и духа, несводимых будто бы путем научного анализа к более общим формам мировых явлений и в то же время не имеющих между собой ничего общего. Еще покойный Менделеев не считал возможным отрешиться от этих, так недавно считавшихся общепризнанными, взглядов. Но за истекшее столетие в лице Майера и Гельмгольца наука обогатилась одним незыблемым законом - законом постоянства энергии. Этот закон гласит, что энергия может подвергаться превращению из одного ряда в другой, но она не тратится и не убывает. Ранее того был установлен, как известно, принцип постоянства материи. Предполагалось, что материя при всех возможных превращениях остается в смысле своего веса одной и той же, иначе говоря, количество материи, несмотря на всевозможные превращения, остается постоянным.
Однако позднейшие научные открытия, особенно же открытие радиоактивных веществ, а также открытие рентгеновских лучей и другие приобретения науки пошатнули это положение, ибо стал очевидным переход, хотя и медленный и постепенный, материи в энергию. С другой стороны, наукой установлено, что и материальные атомы, разлагающиеся на электроны, представляют собой не что иное, как центры энергии, а следовательно, в физическом мире мы можем говорить лишь об энергии как сущности, которая вмещает в своем понятии и физическую энергию, и видимую и осязаемую нами материю.
Иначе говоря, можно признать, что энергия при известных условиях
скрытого потенциального состояния дает начало веществу - материи или массе, последняя же в конце концов при тех или других условиях может быть разложена на ряд физических энергий. В этом отношении еще Декарт подходил к решению задачи, говоря, что материя есть "движение" или "сила". Г. Лебон, задаваясь вопросом: "Материя не есть ли энергия?" - замечает: "Всякому, следившему за моими работами, известно, что мне удалось доказать, что свойства солей радия суть не более как свойства каждого тела природы, только в радии они более ярко выражены. Всякое тело обладает истечением частиц в более слабой степени, чем радий. Это показывает, что материя имеет свойства медленно рассеиваться. Радиоактивность и рассеивание (диссоциация, распад) материи, ее дематериализация - это синонимы. Электричество и солнечное тепло - не что иное, как разъединенная материя. Можно доказать, что элементы, извергаемые полюсами, одинаковы с элементами, отделяющимися от радия".
Но за всем тем остается мир духовный, или так называемая психическая,
точнее - нервно-психическая деятельность, которая непосредственно познается нами как мир явлений, открываемых путем самонаблюдения и самоанализа. Этот мир тем самым противополагается миру объективному, ибо последний не подлежит самонаблюдению, но в то же время познается нами лишь не иначе, как при посредстве наших внутренних переживаний, т. е. путем того же субъективного мира, открываемого при посредстве самонаблюдения и самоанализа.
Но это противоположение остается лишь до тех пор, пока мы о
нервно-психической деятельности судим по своим переживаниям, т.е. признаем ее деятельностью исключительно субъективной, не имея в то же время возможности проникнуть во внутреннюю природу явлений внешнего мира. Но та научная дисциплина, которую я стремлюсь установить под наименованием "Объективной психологии" или - точнее - "Рефлексологии", рассматривает нервно-психическую деятельность со строго объективной точки зрения, как совокупность высших или сочетательных рефлексов, имеющих свои внешние причины или внешние воздействия, предоставляя в то же время субъективной психологии изучать проявление субъективного характера этих рефлексов путем самонаблюдения.
Со строго объективной точки зрения разнообразные действия Человека могут и должны быть сопоставлены по аналогии с движениями псевдоподий таких простейших животных, как амеба, и то, что мы понимаем под высшими или сочетательными рефлексами, в конце концов представляет собой производное сократительности живого вещества в случае ответа его на сопутствующие раздражения. Отсюда ясно, что связываемый с высшими рефлексами психизм в живой природе вообще, где бы он ни проявлялся и в каких бы формах ни обнаруживался, должен быть сведен также на особый вид энергии, разнообразные проявления которой мы имеем в телах окружающей нас живой природы.
При этом мы знаем, что в основе соотносительной деятельности высших организмов лежит нервный ток, являющийся сам по себе производным сократительности протоплазмы, ибо нет ни одного соотносительного (нервно-психического) процесса, который бы не происходил в мозгу, основой же деятельности мозга, как мы знаем, является нервный ток, переходящий путем сокращения мышц и смещения членов в механическую энергию. Как известно, импульсами для возбуждения нервного тока служат внешние заряды, которые действуют на воспринимающие органы внешней и внутренней поверхности тела, играющие, как я указал еще в 1896 г., роль особых трансформаторов внешних энергий обеспечением же правильного проведения тока по нервным волокнам является непрерывный приток крови к мозгу.
Другие факты не оставляют сомнения в том, что при условиях нормального мозгового кровообращения усиление субъективных resp. сознательных процессов сопутствуют замедлением и даже задержкой движения, т. е. ослаблением механической работы, и наоборот - ускорение и усиление производимой механической работы сопровождается ослаблением ее сознательности. Отсюда вытекает противоположение между субъективными проявлениями сознания и объективными двигательными процессами, а это говорит за то, что при активной психической деятельности происходит задержка энергии в центрах, точнее говоря, в клетках нервной ткани.
Всем известно, что активная умственная работа идет медленнее
автоматической. Достаточно сделать усиленное напряжение мысли при ходьбе, стремясь внимательно производить каждый шаг, и тотчас же ходьба замедляется и даже наступает ее приостановка, и наоборот - при ослаблении внимания или в состоянии так называемой рассеянности процесс ходьбы становится более планомерным и свободным.
В основанном мною совместно с В. Т. Зиминым Педагогическом институте в Петрограде непосредственными опытами над новорожденными было доказано, что всякое внешнее впечатление, привлекающее внимание ребенка, действует успокаивающим образом на его движения и в особенности на его дыхание, которое всегда при этом выравнивается.
Таким образом, необходимо признать, что сознательное или, выражаясь
философским языком, духовное связано с задержкой нервного тока, сам же нервный ток, как мы видели, является трансформированной физической энергией того или иного рода. Отсюда ясно, что духовная сторона человеческой личности, если понимать под этим все вообще происходящие в ней субъективные процессы и тесно связанные с ними внешние проявления, в конце концов оказывается производной внешних энергий и является результатом задержки и, следовательно, наивысшего напряжения энергии в центрах.
Бехтерев В. М. Психика и жизнь. Избранные труды по психологии личности. СПб, Алетейя, 1999. С. 5-9.
So, we can see that academic philosophy was diversified in period of the 19th – early 20th centuries. A feature of academic philosophy of that period was that any scientific direction, any scientific theory (natural, physical, cosmological theories) has gained its generalizations in the form of corresponding philosophical system. Scientists from Lomonosov to Bekhterev and Sechenov weren’t just scientists, they formed not only science by their scientific achievements, but also they developed philosophical knowledge. Later, in the 20th – early 21st century, research areas develops more pragmatic and straightforward, without the pursuit of philosophical generalization. During the Soviet period in Russian philosophy historiographical research have been variously developed. Almost all philosophical works of all times and peoples have been translated into Russian language and published in the book series of philosophical heritage.
[1] Введенский А. И. Логика как часть теории познания. СПб., 1909. С. 315.
[2] Там же, с. 328.
[3] Введенский А. И. Логика как часть теории познания. СПб., 1909. С. 61.
[4] Введенский А. И. Психология без всякой метафизики. Петроград, 1914. С. 56.
[5] Лапшин И. И. Законы мышления и формы познания. Санкт-Петербург, 1906, С. 3.
[6] Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 2. Философия природы. Изд-во «Мысль», 1975. С. 257.
LIST OF RECOMMENDED LITERATURE:
1. Бакунин М.А. Философия. Социология. Политика. М.: Правда, 1989.
2. Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества. М.: Правда, 1989.
3. Биллингтон Дж. Х. Икона и топор. Опыт истолкования истории русской культуры. М.: Рудомино, 2001.
4. Введенский А.И. Статьи по философии. СПб: Издательство Санкт-Петербургского университета, 1996.
5. Гумилёв Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. СПб: Издательство Ленинградского университета, 1989.
6. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. СПб: Издательство Санкт-Петербургского университета, 1995.
7. Иванов В.И. Родное и Вселенское. М.: Республика, 1994.
8. Из истории русской гуманистической мысли. Хрестоматия для учащихся старших классов. М.: Просвещение, 1993.
9. Ильин И.А. Сочинения в двух томах. М.: Медиум, 1993.
10. Кавелин К.Д. Наш умственный строй. М.: Правда, 1989.
11. Корнилов С.В. Русские философы. Справочник. СПб: Лань, 2001.
12. Лосский Н.О. Избранное. М.: Правда, 1991.
13. Новгородцев П.И. Об общественном идеале. М.: Пресса, 1991.
14. О великом инквизиторе. Достоевский и последующие. М.: «Молодая гвардия», 1991.
15. Очерки истории русской философии. Введенский А.И., Лосев А.Ф., Радлов Э.Л., Шпет Г.Г. Свердловск: Издательство Уральского университета, 1991.
16. Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. М.: Наука, 1993.
17. Повесть временных лет. СПб: Наука, 1999.
18. Радищев А.Н. Путешествие из Петербурга в Москву. Вольность. СПб: Наука, 1992.
19. Россия глазами русского. Чаадаев. Леонтьев. Соловьёв. СПб: Наука, 1991.
20. Русская политология. Обзор основных направлений. СПб: Издательство Санкт-Петербургского университета, 1994.
21. Русская философия второй половины XVIII века. Хрестоматия. Свердловск: Издательство Уральского университета, 1990.
22. Русская философия. Конец XIX – начало XX века. СПб: Издательство Санкт-Петербургского университета, 1993.
23. Русская философия: русско-английский и англо-русский словарь. М.: Издательство Российского университета дружбы народов, 2005.
24. Русская философия. Словарь. М.: Республика, 1999.
25. Русские философы. Антология. Конец XIX – начало XX века. М.: Книжная палата, 1993.
26. Русские философы. Антология. Конец XIX – начало XX века. М.: Книжная палата, 1994.
27. Русское зарубежье. Власть и право. Бердяев. Франк. Л.: Лениздат, 1991.
28. Соловьёв В.С. Сочинения в двух томах. М.: Правда, 1989.
29. Соловьёв В.С. Сочинения в двух томах. М.: Мысль, 1990.
30. Хомяков А.С. Сочинения в двух томах. М.: Медиум, 1994.
31. Хрестоматия по истории философии. Русская философия. М., 1997.
32. Чаадаев П.Я. Сочинения. М.: Правда, 1989.
33. Чаадаев П.Я. Полное собрание сочинений и избранные письма. М.: Наука, 1991.
34. Чернышевский Н.Г. Сочинения в двух томах. М.: Мысль, 1987.
35. Философы России XIX – XX столетий. Биографии, идеи, труды. Составитель П.В. Алексеев. М.: Академический проект, 1999.