События за пределами плеромы

Вначале Христос, заботившийся о бесформенном остат­ке, все еще занимался своей собственной задачей восстанов­ления места Плеромы, видя, что при печальных обстоятель­ствах появления «уродца» и вследствие отчаяния его мате­ри это место может не сохраниться. Простое уничтожение того, что было сделано, невозможно: даже ошибку мысль Эона превратила в реальность и живет под ее воздействием. Теперь Намерение, или Желание, Софии, гипостатизированное отдельно от нее, является новым личностным бытием: низшей Софией, или Ахамот. Мы слышали прежде, что это Намерение вместе со Страстью «выпало в пространства Тени и Пустоты» и что оно теперь находится за пределами Света и Полноты, бесформенный и нескладный уродец. Хри­стос, распятый на Кресте, придал ему своей властью пер­вую форму, видоизменил субстанцию, но еще не «сообщил» о знании, после чего он оградил Плерому Пределом, оста­вив его с пробудившимся осознанием его отделения от Пле­ромы и возникшим желанием попасть обратно. Это начина­ет задачу искупления, завершение которой требует долгого пути страдания и успешных божественных вмешательств. Так как Христос в действительности не покинул Плерому, его основная задача оставалась там, и так как, с другой сто­роны, несовершенная женственная ипостась могла стать со­вершенной только через постоянное духовное сочетание в парах, ее первое формирование за Крестом было всем, что Христос мог сделать для нее.

СТРАДАНИЯ НИЗШЕЙ СОФИИ

Обретя сознание через упорядочение, произведенное Христом, покинутая София стремительно стала искать ис­чезнувший свет, но не могла достичь его из-за Предела, ог­раничившего ее продвижение. Она не могла преодолеть его из-за своего соприкосновения с изначальной Страстью и насильно была оставлена во внешней тьме, где стала жерт­вой всяческих страданий. В них она повторяет на своем уровне последовательность эмоций, пережитых ее матерью в Плероме, с той лишь разницей, что эти страсти теперь обрели форму определенных положений бытия, и как та­ковые они смогли стать субстанцией мира. Затем эта суб­станция, как физическая, так и материальная, явилась ничем иным, как самоотчужденной и затемненной формой Духа, бездеятельной в привычных условиях и превратив­шейся из внутреннего процесса во внешний факт. Насколь­ко важен этот пункт спекуляции для валентиниан, пока­зывает просто число вариантов, в которых ряд эмоций пред­ставлялся и обозначался через систему соответствующих двойников с точки зрения «субстанции». Действитель­но, взаимосвязь эмоций и элементов не зафиксирована в деталях, она варьируется в значительной степени от авто­ра к автору, а порой даже в рамках мысли одного и того же автора, показывая, как субъект снова и снова обдумывает этот вопрос. Отчет, который мы главным образом использу­ем, предлагает следующий ряд эмоций Софии: печаль от того, что она не может получить власть над светом; страх от того, что после света ее может покинуть и жизнь; смущение, выте­кающее из них; и все они соединяются в основном качестве — неведении (которое принимается за «привязанность»). При­сутствовало и еще одно состояние: поворот (обращение) в сто­рону Подателя Жизни. «Затем это стало структурой и суб­станцией Материи, из которой состоит этот мир; от пово­рота назад берут начало вся Душа мира и Демиург; из страха и печали начинается остальное». В цифровой символике, ко­торая постоянна лишь в этой части спекуляции, мы находим всего пять привязанностей: четыре негативных и совершен­но темных («страсти» в узком смысле), одну позитивную или наполовину светлую. Последняя, называемая здесь «поворот назад», а повсюду (у Ипполита) также «просьба» и «молит­ва», является источником всего психического в мире, кото­рый располагается между материей и духом. Четыре слепые страсти являются, разумеется, первоисточниками традици­онных четырех элементов материи. Как определяется специ­фическая позиция «неведения» в качестве общего знамена­теля трех других в этой взаимосвязи, мы увидим позже. Что касается этих трех других, «печаль» и «страх» наиболее по­стоянно отмечаются в перечислениях, «смущение» (aporia) иногда заменяется «ужасом» или «потрясением» (explexis), иногда триада становится тетрадой при добавлении «смеха», чьим физическим коррелятом является светящаяся субстан­ция во вселенной (напр., от солнца и звезд, которая воспри­нимается отличной от огня): «Теперь она плакала и печали­лась, потому что она была оставлена одна во Тьме и Пустоте; и вот, вспоминая о Свете, который покинул ее, она стала ве­селиться и смеяться; вот она снова впала в печаль, и снова смутилась и изумилась» (Iren. 1.4. 2).

ПОРОЖДЕНИЕ МАТЕРИИ

После того, как Мать прошла через все страсти и, едва по­явившись, обратилась с просьбой к исчезнувшему свету Хри­ста, Зоны пожалели ее, и так как сам Христос не мог снова покинуть Плерому, они послали «общий плод» Плеромы, Иисуса, быть супругом внешней Софии (он — единственный из Эонов, произведенный без супруги) и исцелить ее от стра­стей, от которых она страдала в поисках Христа. Его сопровождали ангелы, которые были отправлены с ним как его провожатые. Выйдя из Плеромы, он нашел Софию в четы­рех первых страстях: страхе, печали, смущении и мольбе, и он исцелил ее от них, передав ей «весть» о знании (ее пре­дыдущее «формирование» Христом включало только одну субстанцию). Он отделил от нее эти страсти, но он не предос­тавил их самим себе, как было сделано с высшей Софией; с другой стороны, он не мог просто уничтожить их, так как они уже стали « привычным и действительным положением» в их вечном становлении, особенно для Софии. Следователь­но, он только отделил их от Софии, то есть воплотил в неза­висимые субстанции и закрепил их за ними. Так, благодаря появлению Спасителя, София, с одной стороны, освободилась от своих страстей, а с другой стороны, они были закреплены снаружи; и таким образом Спаситель в результате «потен­циально» вызвал (сделал возможным) демиургическое тво­рение. Из невещественной привязанности и элементов он об­ратил страсти в материю, которая все еще не была веществен­ной; но затем он придал им объем и естественное стремление войти в состав и форму тел, так что произошли два типа суб­станции: дурная — из страстей, испытанных до поворота на­зад, и Ахамот, свободная от своих привязанностей, радостно «обретающая» видение света вокруг Спасителя, т. е. от ок­ружающих его ангелов, и из этого представления родился пневматический плод по их образу. Таково происхождение пневматического элемента в нижнем мире. (Составлено по Иринею, Фрагментам Феодота и Ипполиту.)