Учение о душе, человеке и обществе.
Следуя парадигме Аристотеля, Фома Аквинский полагает, что в рамках католического учения возможна и необходима частичная реабилитация телесного начала в человеке.
Материя также создана Богом, как и душа, и, следовательно, также содержит в себе благо творения. Соединение тела и души естественно и гармонично. Тело и душа, сочлененные воедино, есть полная субстанция. В то время как посмертное существование души без тела есть неполная субстанция. И, в этом отношении, подобное существование лишено законченной гармоничности. Если бы это было не так, то тогда Бог не обещал бы людям телесного воскресения при конце мира.
Здесь мы видим, насколько радикально Фома Аквинский порывает не только с платонической традицией, но и с традицией Блаженного Августина. Вместе с тем, подобный разрыв закладывает основы для, пусть и относительной, реабилитации, в рамках католицизма, земной человеческой жизни. Подобная реабилитация, в итоге, благословляет усилия католической церкви по упорядочиванию и обустройству этой жизни. Ориентация на загробное существование остается первостепенной, но земная жизнь человека и общественные институты, как таковые, признаются также достойными самого пристального внимания.
Бестелесная душа творится Богом для индивидуального тела и всегда соразмерна ему. «Душой называют первичное начало жизни во всем живущем в нашем мире…». Разумное начало в душе более важно, чем волевое. В этом утверждении Фома Аквинский также отклоняется от традиции Блаженного Августина.
Но есть и более серьезное отклонение. Фома Аквинский отрицает возможность прямого Божественного озарения у человека. Такое озарение может быть у ангелов[94], но не у такого ограниченного и несовершенного существа как человек. Этот тезис означает также и радикальный разрыв с восточным богословием, нашедшим свою реализацию в православии.
В своей жизни человек имеет право на счастье. Бог не желает, чтобы человек незаслуженно страдал и был несчастен. Именно поэтому человеческая жизнь должна быть упорядоченной и счастливой. И человек вправе прилагать усилия для достижения этого, если, конечно, эти усилия не сопряжены с грехом и не ведут к забвению Творца. Но, как и Аристотель, Фома Аквинский полагал, что подлинное счастье и высшее благо человека – это познание Бога, а также спасение души.
Проблемам общества посвящено сочинение Фомы Аквинского под названием «О правлении владык». Фома Аквинский различает вечное право, основывающееся на Божественной справедливости и Божественном благе; право естественное, проистекающее из природы людей; и право человеческое, то есть то, которым руководствуются люди. Человеческое право далеко от совершенства, ибо зависит от греховной и слабой человеческой природы, от обстоятельств, а часто и от произвола владык и народов. В идеале, человеческое право должно стремиться к максимальному соответствию праву естественному, а лучше всего, праву вечному. Очевидно, что языческие, нехристианские, или сектантские государства не способны на такое соответствие. Лишь подлинно христианские государства могут приблизиться к согласованию человеческого права с правом вечным.
Государство, как целое, предшествует составляющим его индивидам. Следовательно, благо этого целого предпочтительнее блага его частей. В христианском государстве общественный порядок есть отражение порядка небесного. Во Вселенной и в сфере Божественного мы обнаруживаем многообразие ступеней совершенства. То же должно присутствовать и в обществе. Таким образом, социальное неравенство, согласно Фоме Аквинскому, естественно и служит гармонии.
Каждый человек должен помнить, что его социальное положение предопределено Богом и служит гармонии и счастью целого. Соответственно и деятельность каждого человека, кем бы он ни был, и какое бы место в обществе он не занимал, достойно уважения. Но очевидно, что ценность труда различных людей различна. Естественно, наиболее ценным является труд духовных пастырей, ибо он направлен на самое главное в человеческой жизни – на спасение души.
Наиболее естественной формой государства является монархия. Монархия есть отражение порядка небесного. Бог правит мирозданием, монарх - государством. Демократия и тирания являются худшими формами правления. Фома не видит различия между демократией и тиранией – при демократии сам народ оказывается тираном в своих преследованиях людей знатных, богатых, выдающихся. Идея демократического равенства покушается на божественный порядок, предполагающий многообразие ступеней совершенства.
Подданные имеют право свергнуть тирана. Тиран же тот, кто покусился на право и пренебрег им. Естественно, наихудшим тираном является тот, кто покушается на право естественное и право вечное.
Утверждая право подданных свергнуть тирана, Фома Аквинский выражает и поддерживает общий для средневековой Европы дух уважения к праву и обычаю. Слабость децентрализованного общественного порядка не позволяла реализовать этот дух во всех общественных делах и явлениях. Средневековье знает множество примеров произвола и насилия. Но общество никогда не соглашалось признать этот произвол законным. Если, конечно, речь не идет об установлениях обычного права, как то, право меча. Но и это право предполагало определенные ограничения. Например, открытое, «честное» завоевание признавалось, завоевание же посредством подлости или предательства осуждалось.
Кроме того, этот тезис Фомы Аквинского призван поддержать притязания церкви. XIII век – это век наивысшего политического могущества римского престола. Начиная с XI века, римские папы вели достаточно успешную борьбу против светских государей. Иной раз эти государи даже заявляли о своей вассальной зависимости от римского папы. В этой борьбе одним из наиболее эффективных орудий римской церкви являлось освобождение подданных неугодного церкви государя от вассальной клятвы. Напомню, что в то время любой договор, в том числе, и договор между государем и его подданными скреплялся клятвой, освященной церковью. Среди вассалов государя всегда было достаточно тех, кто хотел бы восстать и вырвать у того новые земли и новые права. Если церковь считала необходимым освободить вассалов короля или императора от клятвы верности ему, то этот король или император с весьма большой вероятностью получал почти повсеместное восстание подданных против своей власти. Именно таким способом римский папа несколько раз сокрушил императора Священной Римской (Германской) империи. Император мог завоевать Рим и принудить папу к подчинению, но при обнаружении подобных намерений ему часто было уже не до Рима, поскольку у себя в государстве он должен был подавлять всеобщее восстание.
Очевидно, что под тираном Фома Аквинский подразумевает, прежде всего, государя, которому церковь отказала в поддержке, ибо его действия оказались направленными во вред церкви. Церковь олицетворяет вечное право и стремится реализовать это право в устройстве государства. Государь, выступающий против церкви, покушается на право, исходящее от Бога. Такой государь достоин отлучения от церкви и, следовательно, все добрые христиане - его подданные – свободны от каких-либо обязательств по отношению к нему.
Весьма принципиальным моментом является утверждение Фомы Аквинского, что не только церковь, но и государство является Божественным установлением. Это, на первый взгляд, противоречит предыдущему тезису о праве на восстание. Действительно такая опасность существует. Но Фома Аквинский нейтрализует ее при помощи своей теории о первичных и вторичных причинах. Государство является божественным установлением, но оно относится к разряду вторичных инструментальных причин. Бог действует через государство, но государство, безусловно, вторично по отношению к церкви. Государство выражает действие естественной природы вещей, церковь же – Божественной.
Вслед за Блаженным Августином Фома Аквинский признает важнейшей функцией государства преследование еретиков. Еретики подобны фальшивомонетчикам. Они даже хуже их, ибо фальшивомонетчик портит материальную ценность – деньги. Еретик же – ценность божественную – вероучение, благодаря которому обретается спасение.
При жизни Фомы Аквинского и в ближайшие десятилетия после его смерти его философия воспринималась в церковных кругах весьма неоднозначно. Безусловно, Фома Аквинский имел мощную поддержку со стороны влиятельных иерархов католической церкви. Его поддерживал и доминиканский монашеский орден, к которому он принадлежал. Но в церкви были те, кто рассматривал взгляды Фомы, как еретические. Так, например, парижский епископ в своем осуждении латинских аверроистов, состоявшемся после смерти Фомы Аквинского, включил в это осуждение в качестве еретических тезисов и около двух десятков положений Фомы. Больше всего недовольных было среди францисканцев, известных своей приверженностью идеям Августина.
Но синтез Фомы Аквинского был столь удачен и настолько отвечал мировоззренческим потребностям католической церкви, что очень скоро церковь признала его заслуги. Вначале XIV века было снято осуждение парижским епископом ряда тезисов томизма, а в 1323 году Фома Аквинский был причислен к лику святых. Постепенно, томизм все больше завоевывал господствующие позиции в католическом вероучении. Ныне любой добрый католик, обучающийся в католическом учебном заведении, знает, что есть лишь одна истинная философия – томизм. Именно томизм является официальной философией католической церкви.
В оценке значимости философии Фомы Аквинского я полностью солидарен с мнением Бертрана Рассела, а он на этот счет полагал следующее:
«И все же заслуги эти едва ли могут быть признаны достаточными, чтобы оправдать огромную славу св. Фомы. Его апелляция к разуму должна быть признана в известном смысле неискренней, ибо вывод, к которому он должен был прийти, определен им заранее. Возьмем, например, вопрос о нерасторжимости брака. Нерасторжимость брака защищается св. Фомой на основании того, что отец необходим в воспитании детей: (а) потому что он разумнее матери, (б) потому что, обладая большей силой, он лучше справится с задачей физического наказания. На это современный педагог мог бы возразить, что (а) нет никаких оснований считать мужчин в целом более разумными, чем женщин, (б) что наказания, требующие большой физической силы, вообще нежелательны в воспитании. Современный педагог мог бы пойти еще дальше и указать, что в современном мире отцы вообще вряд ли принимают какое-нибудь участие в воспитании детей. Но ни один последователь св. Фомы не откажется на этом основании от веры в пожизненную моногамию, так как действительные основания этой веры совсем не те, на которые ссылаются в ее обоснование… В Аквинском мало истинного философского духа. Он не ставит своей целью, как платоник Сократ, следовать повсюду, куда его может завести аргумент. Аквинского не интересует исследование, результат которого заранее знать невозможно. Прежде чем Аквинский начинает философствовать, он уже знает истину: она возвещена в католическом вероучении. Если ему удается найти убедительные рациональные аргументы для тех или иных частей вероучения – тем лучше; не удается - Аквинскому нужно лишь вернуться к откровению. Но отыскание аргументов для вывода, данного заранее, – это не философия, а система предвзятой аргументации. Поэтому я никак не могу разделить мнения, что Аквинский заслуживает быть поставленным на одну доску с лучшими философами Греции или Нового времени». (19, с. 554 – 555)
ПРИЛОЖЕНИЕ.
БЫВШАЯ ПЕВРАЯ ГЛАВА.
О ПРЕДМЕТЕ ФИЛОСОФИИ.
Традиционно изложение какой-либо дисциплины начинают с обозначения ее предмета, то есть сообщают, чем, собственно, дисциплина занимается.[95] Но в случае с философией такое начало было бы опрометчивым. Дело в том, что философия существует уже две с половиной тысячи лет, и за это время она достаточно радикально меняла свое содержание и свой облик. Кроме того, существует достаточно много видов философии отличных друг от друга. Соответственно, прежде чем пытаться дать определение, что есть философия, необходимо выяснить, какой же тип, или вид философии мы определяем. Различие между разными историческими формами философии и между разными видами философии столь велики, что любое развернутое общее определение оказывается недостаточным и односторонним.