Карл Густав Якоби (1804-1851) — крупный немецкий математик.

Этим я хочу подчеркнуть, что я пытался в первую очередь обозначить факты, доступные эмпирическому постиже­нию, и не предавался сомнительным экскурсам в область метафизики. Пребывая на почве метафизики, я непремен­но «вторгся» бы в сферу всевозможных религиозных убеж­дений. На Западе мне пришлось бы вместо «Самость» го­ворить «Христос», на Ближнем Востоке — «Хадир», на Дальнем Востоке — «Атман», «Дао» или «Будда», на Даль­нем Западе — «заяц» или «Мондамин» (бог маиса), нако­нец, в мире Каббалы — «Тиферет».

Наш мир сжимается подобно шагреневой коже. Посте­пенно рождается и развивается понимание того, что суще­ствует единое человечество с единой душой. Смирение — не последняя из добродетелей, и оно должно побудить хотя бы христиан, из любви к милосердию (то есть к наиболь­шей из добродетелей), подать хороший пример и признать, что существует только одна истина, выраженная на многих языках; лишь наша недостаточная способность к понима­нию мешает нам проникнуться этой убежденностью. В ми­ре нет никого, кто по праву богоподобного существа мог бы считать себя единственным носителем Истинного слова. Мы всматриваемся в тусклое зеркало, в котором, смут­но указывая на невидимую истину, обретает форму некий темный миф. Духовное око различает в этом зеркале не­кий образ, который мы называем Самостью. Я полно­стью сознаю, что речь идет об антропоморфном образе; называя его данным термином, я тем не менее не объяс­няю его сути. Конечно, термин «Самость» призван обоз­начить психическую целостность; но мы не знаем, како­вы те реальности, которые лежат в основе этого поня­тия — ведь психическое содержимое невозможно наблю­дать, пока оно пребывает в сфере бессознательного, и душа не может познать самое себя. Бессознательное по­знаваемо лишь в той мере, в какой оно становится частью сознания. Что касается модификаций, происходящих с со­держимым бессознательного в процессе его интеграции в сознательную сферу, то о них мы имеем лишь смутные предчувствия, но не достоверные знания. К тому же поня­тие психической целостности, по необходимости, включает в себя элемент трансцендентности, обусловленный нали­чием в этом понятии бессознательных составляющих.

Используя слово «трансцендентность», я должен напом­нить, что я не вкладываю в него метафизического смысла, а наделяю его статусом всего лишь «пограничного», или «демаркационного» понятия (пользуясь языком Канта)¹.

Можно лишь очень приблизительно догадываться о том, что лежит за порогом, обозначенным теорией познания; но архетипы, а еще более явно — числа указывают, что за этим порогом, в темных глубинах человеческого существа, что-то есть. По эту сторону порога числа — это счет; по ту сторону они представляют собой автономные психиче­ские сущности, выражающие не только количественный, но и качественный аспект вещей и находящие свое прояв­ление в форме соотношений, которые предшествуют лю­бым суждениям. Эти соотношения включают не только психические феномены, поддающиеся объяснению в тер­минах причинности — символы, с которыми мы встреча­емся в сновидениях и т. п., — но и особые формы реляти­визации времени и пространства, не обусловленные ника­кими причинными связями. Речь здесь идет о тех парапсихологических проявлениях, которые я объединил в понятие «синхронность» и которые Райн подверг статисти­ческому исследованию. Положительные результаты опы­тов Райна заставляют нас отныне рассматривать парапси­хические феномены как неопровержимые факты.

Таким образом, мы слегка приблизились к пониманию столь загадочного параллелизма между психическим и фи­зическим: ведь мы теперь знаем о существовании некоего фактора, благодаря которому преодолевается кажущаяся несоизмеримость телесной и психической субстанций, ма­терии сообщается определенная «психическая» способ­ность, а психической субстанции — определенная «мате­риальность», что позволяет им воздействовать друг на дру­га. Говорить о влиянии тела на душу — это значит быть тривиальным; ведь всем известно, что любой физический

1) В кантовской терминологии понятие «граница» указывает на возмож­ности употребления чистого разума; находящееся по ту сторону «гра­ницы» не является умопостигаемым и принадлежит сфере метафизи­ки. Вспоминая данный кантовский термин, Юнг, по-видимому, имеет в виду, что трансцендентная составляющая проблемы бессознательного в рамках психологической науки может быть угадана и описана, но не познана и не разрешена.

недуг или болезнь находят отзвук в психике. Но гипотеза о таком влиянии чего-то стоит лишь в том случае, если психической субстанции приписывается существование в себе и для себя, а это противоречит обычной материали­стической концепции; впрочем, последняя, так или иначе, совершенно не в состоянии объяснить, каким образом хи­мические реакции могут породить психическую субстан­цию.

Обе противоположные концепции — материалистиче­ская и спиритуалистская — не более, чем метафизические предрассудки. Опытным данным лучше соответствует ги­потеза, согласно которой любая живая материя обладает психическим, а психическая субстанция — физическим ас­пектом. Если же мы обратим должное внимание на пара-психологические данные, то окажемся вынуждены распро­странить гипотезу о психическом аспекте за пределы био­химических процессов в живой природе и охватить ею всю, в том числе и неживую, материю. С точки зрения этой ги­потезы бытие основывается на некоем до сих пор не раз­гаданном субстрате, обладающем как материальными, так и психическими качествами. Имея в виду образ мыслей со­временных физиков, мы можем утверждать, что такое предположение сегодня будет воспринято с большей готов­ностью, нежели в прошлые времена. В результате сомни­тельная гипотеза психофизического параллелизма уступит место возможности построения новой модели, приближаю­щейся к идее единого мира — Unus Mundus. «Внепричин­ные» (акаузальные) соответствия взаимно независимых психических и физических процессов, то есть синхронные феномены и, в особенности, психокинез, займут свое место в сфере доступного пониманию, поскольку любое событие материального мира по самой своей природе будет вклю­чать психический компонент и наоборот. Подобные рас­суждения ни в коем случае не следует оценивать как пус­тые спекуляции; они неизбежно приходят на ум в резуль­тате углубленного изучения феномена НЛО, что явственно вытекает из содержимого следующей главы.

₆

Феномен НЛО

С непсихологической

Точки зрения

Как уже было сказано в начале настоящей работы, наша задача состояла прежде всего в трактовке явления НЛО с точки зрения психологической феноменологии. Для подо­бного подхода у нас было достаточно оснований; стоит хотя бы вспомнить распространяемые молвой противоречивые и «невозможные» утверждения вокруг данной проблемы. Эти утверждения, естественно, вполне заслуживают критики, скептицизма и даже явного неприятия. Мы с пониманием и даже симпатией относимся к тем, кто отказывается ви­деть в слухах о НЛО что-либо, кроме всеобщего помутне­ния рассудка и полагает, что единственная польза от этих слухов может заключаться в той реакции противодействия со стороны разума, которую они неизбежно породят. Конечно, читатель вправе удовлетвориться предложенным нами психологическим способом объяснения и принять как должное, что сознательное или бессознательное воображе­ние, при поддержке прямых выдумок и лжи, играет реша­ющую роль в формировании соответствующих слухов. Казалось бы, после этого проблему вполне можно считать закрытой.

Тем не менее нам представляется, что, поступая таким образом, мы рискуем недооценить ситуацию, складываю­щуюся в наши дни. К сожалению, в силу множества при­чин мы не имеем права позволить себе отделаться от про­блемы столь простым способом. Неопровержимая, основан­ная на многочисленных наблюдениях информация свиде­тельствует, что НЛО можно не только видеть, но и регистрировать на экране радара, и даже (хотя и изредка) фотографировать. Я основываюсь на сводных сообщениях Раппелта и Кэйхоу, которыми вовсе не следует пренебре­гать, а также на том факте, что профессор астрофизики Мендель, несмотря на все свои усилия, не смог дать раци­онального объяснения ни одному из должным образом за­свидетельствованных сообщений. Таким образом, речь здесь может идти лишь о разрешении следующей дилеммы: вызвано ли эхо радара проекциями, зародившимися в че­ловеческой психике, или наоборот, появление реальных тел порождает проекции мифологического порядка.

Заметим, что даже если НЛО физически реальны, соответ­ствующие психические проекции не создаются ими в пря­мом смысле этого слова, а лишь возбуждаются и провоци­руются: ведь утверждения мифического порядка, часто свя­зываемые с НЛО, были известны во все эпохи. Единственное различие состоит в том, что до эпохи наблюдений за НЛО никому не приходило в голову сближать мифический аспект явления с аспектом, касающимся каких-то загадочных не­бесных тел.

Все, что связано с мифотворчеством, с проявлениями ми­фологического, основывается прежде всего на уникальных в своем роде структурах глубинного слоя человеческой психи­ки, то есть на коллективном бессознательном; последнее всегда, во все времена порождало проекции. Проекции бы­вают разные; далеко не все они выглядят как округлые не­бесные тела. Но проекции округлостей, сопровождаемые об­щепсихологическим контекстом в виде занимающих нас здесь слухов, являются одним из наиболее специфичных, ха­рактерных проявлений нашей эпохи. В свое время представ­ление о медиаторе (посреднике), о Боге, ставшем человеком, приобрело доминирующее значение и вытеснило на задний план общепринятое прежде многобожие; но ныне и это пред­ставление постепенно улетучивается из сознания людей. Многие миллионы так называемых христиан утратили веру в реального, живого медиатора, а истинно верующие христи­ане пытаются придать своей вере правдоподобие и привлека­тельность в глазах первобытных народов — тогда как обра­щение усилий на пользу белому человеку было бы несрав­ненно более плодотворным, важным и необходимым. Но ведь говорить и действовать «сверху вниз» — это такое необременительное и в то же время трогательное занятие; говорить и действовать в противоположном направлении куда слож­нее. Слово Святого Павла было обращено к народам Афин и Рима. Что же делает Альберт Швейцер в Ламбарене¹? Такие люди, как он, значительно нужнее в Европе.

Христианин не станет подвергать сомнению важность веры в медиатора-Спасителя. Христианин также не станет отри­цать серьезность последствий, связанных с потерей этой ве­ры. Могущественное представление о божественном медиа­торе соответствует глубокой потребности человеческой души, и эта потребность отнюдь не исчезает после того, как ее вы­ражение утратило былую силу. Куда девается энергия, до сих пор питавшая это представление, поддерживавшая в нем жизнь, обеспечившая ему возможность укреплять души? Со­знание нашей эпохи расколото в результате политического, социального, философского и религиозного антагонизма, ко­торый ныне достиг небывалых масштабов. Перед лицом та­кого беспрецедентного противостояния непременно должна появиться потребность в спасителе. Но безнадежные призы­вы к медиатору не пользуются популярностью, ибо они ир­рациональны и противоречат научному мышлению. В эпоху статистики мало кто верит в подобные вещи. Вот почему про­истекающая из глубочайшей тревоги потребность в медиато­ре может быть выражена в лучшем случае лишь вполголоса. Кроме того, в отличие от первых христиан, ныне едва ли кто-либо добровольно признается в собственном пессимизме, ибо героический идеал современного американизированного ми-hа заключается в энергичности, оптимизме и неизменной улыбке (keep smiling). Даже небольшой дозы пессимизма за­частую оказывается достаточно, чтобы заподозрить ее носи­теля в разрушительных, пагубных намерениях; тем не менее, как нам представляется, лишь определенная мера разумного пессимизма способна заставить человека задуматься о собст­венном существе. Даже при самом поверхностном, торопли­вом, жизнерадостном и шумном образе жизни в глубине че­ловеческой души неизбежно развивается и укрепляется по­требность в медиаторе.

1) А. Швейцер (1875-1965) — знаменитый немецкий философ, теолог, врач и музыкант; Ламбарене — местечко в Габоне (Западная Африка), где А. Швейцер с 1913 года занимался врачебной и миссионерской деятельностью.

Многочисленные наблюдения показывают, что в человече­ской душе, так же, как и в природе, в результате напряжен­ности, возникающей между контрастными полюсами, обра­зуется скрытый потенциал, который в любой момент может проявить себя в виде освобожденной энергии. Падение камня или водопада соединяет верхнюю и нижнюю плоскости; меж­ду теплом и холодом возникает бурный, вихревой обмен. Аналогичным образом и между противопоставленными друг другу полюсами психики вызревает и формируется «объеди­няющий символ», вначале — бессознательный. Именно этот процесс идет в настоящее время в сфере бессознательного со­временного человека. Между контрастными полюсами спон­танно складывается символ единства и целостности, вне за­висимости от того, осознается он человеком или нет. Как только в окружающем мире появляется что-либо экстраор­динарное, особо впечатляющее — будь то человек, вещь или идея, — реакция со стороны содержимого сферы бессозна­тельного может выразиться в виде соответствующей проек­ции. Объект проекции, наделенный отныне мифической си­лой, источником которой служит субъект проекции, приоб­ретает для последнего нуминозный смысл. Вследствие этого он оказывает огромное суггестивное воздействие и вырастает в миф о спасителе, в основных своих чертах повторяющейся постоянно, начиная с незапамятных времен.

НЛО явились поводом, благодаря которому смогло про­явиться скрытое содержимое сферы бессознательного.

О НЛО мы можем с уверенностью сказать лишь то, что они обладают поверхностью, которую можно видеть и ко­торая отражает волны радара. Все остальное выглядит пока слишком неопределенно; поэтому до получения достовер­ных экспериментальных данных лучше воздержаться от любых не поддающихся проверке предположений и домыс­лов. Неизвестно, идет ли речь о машинах с экипажами, или о своеобразных живых существах, прибывших неведо­мо откуда и проникших в нашу атмосферу. Предположе­ние о неизвестных науке метеорах не кажется вероятным, ибо поведение этих объектов никоим образом не напоми­нает поведения неодушевленных физических тел. Их дви­жения свидетельствуют о волевом, психическом вмеша­тельстве; в них можно усмотреть стремление скрыться, из­бежать встречи, а иногда даже агрессивную или защитную реакцию. Перемещения объектов в пространстве осущест­вляются по непрямым линиям, с изменчивой скоростью (что также не свойственно метеорам); их причудливые пе­ремещения напоминают полет насекомых, а скорость варь­ирует от нуля до нескольких тысяч километров в час. Ни одно живое существо, известное на Земле, не смогло бы выдержать огромного ускорения и резких изменений на­правления движения, присущих НЛО; столь же неперено­симо для земных форм жизни и тепло, которое неизбежно должно выделяться в больших количествах вследствие пре­одоления сопротивления воздуха.

Совпадающие результаты визуальных наблюдений и на­блюдений с помощью радаров сами по себе могли бы слу­жить доказательством реальности НЛО. К сожалению, од­нако, известны случаи, когда экран радара не реагирует на то, что видит глаз, и наоборот, объекты, со всей несомнен­ностью зарегистрированные радаром, не обнаруживаются визуально. Я не решаюсь говорить здесь о некоторых дру­гих, еще более поразительных свидетельствах, ибо они подвергают нашу доверчивость и рассудительность слиш­ком сильным испытаниям.

Если занимающие нас здесь объекты хоть сколько-ни­будь реальны¹ — а сомневаться в этом уже не приходится, — нам остается выбирать между двумя гипотезами: либо они не подчиняются закону тяготения, либо они являются порождением психики. Окончательного решения этой ди­леммы у меня нет. В порядке опыта мне показалось полез­ным рассмотреть психологический аспект феномена НЛО и тем самым попытаться внести некоторую ясность в про­блему. Я ограничился несколькими максимально нагляд­ными примерами. К сожалению, несмотря на десять лет целенаправленных усилий, мне не удалось собрать доста­точного количества свидетельств, чтобы на их основании можно было делать окончательные выводы. Мне пришлось скромно ограничиться указанием на отдельные направле-

1) Не следует упускать из виду, что Юнг, как первооткрыватель эмпи­рического бессознательного, наделяет статусом реальных объектов лю­бые порождения последнего; поэтому с точки зрения признания ре­альности существования НЛО для него не столь уж важно: являются ли они физически осязаемыми «вещами», или они целиком обязаны своим происхождением психической субстанции человека.

ния, по которым могут пойти дальнейшие исследования. Что же касается объяснения феномена с физической точки зрения, здесь дело практически не сдвинулось с мертвой точки.

Значимость психического аспекта такова, что пренебре­гать им не следует. Его обсуждение, насколько мне удалось показать, подводит нас к психологическим проблемам, за которыми открываются такие же фантастические возмож­ности (и невозможности), как и за соображениями, каса­ющимися физической природы феномена. Если даже обо­ронные ведомства специально занимаются сверкой и ана­лизом соответствующих наблюдений, психология тем бо­лее не просто должна, но и обязана внести свой вклад в разъяснение этих таинственных сообщений.

Вопрос антигравитации, возникающий в связи с НЛО, я вынужден оставить на долю физиков: лишь они смогут оценить шансы подобной гипотезы на успех. Мнение, буд­то в данном случае речь идет об объектах психической при­роды, наделенных какими-то физическими качествами, кажется еще более далеким от действительности: совер­шенно непонятно, откуда такие объекты могли бы взяться. Можно сказать, что идея о материализовавшемся психиче­ском факторе выглядит еще более беспочвенной, чем ги­потеза об отсутствии силы тяжести. Правда, парапсихоло­гии известны факты материализации, но все они связаны с непосредственным присутствием одного или нескольких медиумов, которые в подобной ситуации должны как бы «снять» и «связать» весомую субстанцию. Известно, что психическая субстанция способна передвигать материаль­ные тела — но только будучи заключена внутри живой структуры. Нашему пониманию недоступна сама возмож­ность существования феномена, психического по своей природе, обладающего материальными свойствами, наде­ленного огромным энергетическим зарядом и доступного наблюдению с очень больших расстояний, да еще в отсут­ствие людей-медиумов. Наши познания бессильны помочь нам в данном вопросе, и поэтому нет смысла предаваться бесплодным спекуляциям.

Мне представляется, что с некоторой долей осмотритель­ности следует признать существование еще одной, третьей по счету возможности: НЛО — это материальные объекты неизвестной природы, ведущие свое происхождение, ско­рее всего, из космических пространств, и уже давно види­мые для жителей Земли, но не имеющие никаких иных распознаваемых связей с Землей и ее обитателями. В по­следнее время, когда люди направляют свои взгляды к небу — отчасти в связи с открывшейся возможностью реализо­вать давние мечты о межпланетных полетах, отчасти же в связи с величайшей угрозой самому их земному существо­ванию, — содержимое сферы бессознательного проециру­ется на необъяснимые небесные явления, придавая им зна­чение, которого они, вообще говоря, не заслуживают. По­скольку после Второй мировой войны НЛО стали появлять­ся чаще, чем когда-либо, мы, возможно, имеем здесь дело с феноменом синхронии, или «осмысленных совпадений». Психологическая ситуация современного человечества и феномен НЛО как физическая реальность не обнаружива­ют между собой никаких причинных связей, но их сосуще­ствование во времени имеет глубочайший смысл. Осмыс­ленная взаимосвязь, с одной стороны, обусловлена проек­цией; с другой же стороны она ведет свое происхождение от округлых и цилиндрических форм, которые соответст­вуют проецируемому смыслу и, как это было всегда в ис­тории рода человеческого, символизируют соединение про­тивоположностей.

Еще одно, столь же «случайное» на вид совпадение по­добного рода можно усмотреть в выборе эмблемы для са­молетов в СССР и в США: советские самолеты украшены красной пятиконечной звездой, тогда как американские — такой же звездой, но белого цвета: ведь в течение тысяче­летий красный выступал в качестве «мужского», а белый — в качестве «женского» цвета. Алхимики говорили о «красном рабе» (servus rubeus) и «белой женщине» (femina Candida), совокупление которых имело целью достичь выс­шего соединения противоположных полюсов. Говоря о Рос­сии, сейчас же вспоминаешь «батюшку» царя или другого «батюшку» — Сталина; говоря же об Америке, редко об­ходятся без выпадов в адрес свойственного этой стране «матриархата», вспоминая, в частности, что большая часть американского капитала находится в руках женщин (не следует забывать и шутку Кайзерлинга о «тетушках нации»¹). Конечно, вряд ли можно сомневаться в том, что подобные сопоставления не имеют ничего общего с выбо­ром символов — по крайней мере в плане осознанной при­чинной связи. Но продолжая в том же духе, можно прийти и к другим комическим констатациям; например, то обсто­ятельство, что красный и белый являются брачными цве­тами, позволяет представить Россию в забавной роли не­достаточно страстного или, напротив, нежеланного любов­ника «белой женщины» в Белом доме — даже если не го­ворит ни о чем более глубоком.

_Эпилог

1) Граф Герман фон Кайзерлинг (1880-1946) — немецкий философ и писатель, основатель «Школы Мудрости» в Дармштадте, автор книги «Психоанализ Америки» (1931); проповедовал идею достижения единства человечества путем синтеза материализма западной и духов­ности восточной цивилизаций. Юнг имеет в виду то место из книги Кайзерлинга «Америка: становление нового мира» (1930), где он срав­нивает типичную американку — члена женского клуба — с тетушкой, которая изо всех сил старается отучить своего гадкого маленького пле­мянника от спиртного, поскольку оно вредит его здоровью. Напомним, что 1930 год — время действия «сухого закона» в США.

Уже после того, как настоящая работа была готова в руко­писи, мне удалось ознакомиться с книгой, о которой здесь следовало бы специально упомянуть. Речь идет о книге Ор­фео М. Анджелуччи «Секрет тарелок»¹. Автор — самоучка, сам себя характеризующий как «физически слабого» и «не­врастеника». Сменив множество разнообразных занятий, он в 1952 г. поступил рабочим на предприятие авиастрои­тельной фирмы Локхид (Бербанк, Калифорния). По всей видимости, он лишен гуманитарной культуры, но в обла­сти естественных наук его познания выходят за пределы уровня, которого в данном случае можно было бы ожидать. Анджелуччи — американизированный итальянец, человек необразованный, но — если внешность нас не обманывает, — серьезный и обладающий определенными идеалами. В настоящее время он добывает средства на жизнь, пропо­ведуя собственное «евангелие», внушенное ему летающи­ми тарелками; вот почему я обращаю внимание на его книжку.

Его карьера пророка началась после 4 августа 1946 г.: в этот день ему довелось наблюдать НЛО. По его собствен­ным словам, данная проблема прежде его никогда не зани­мала. В свободное от работы время он трудился над книгой «О природе бесконечных сущностей»², которую впоследст-

1) Orfeo М. Angelucci. The Secret of the Saucers. — Amhurst Press, 1955 (прим. автора).

2) Автор утверждает, что в этой книге говорится об «эволюции атомов», «остановках в развитии», «инволюции», «происхождении космических лучей» и т. п. (прим. автора).

вии издал за свой счет. 23 мая 1952 года случилось собы­тие, определившее его дальнейшее призвание. Около один­надцати часов вечера он почувствовал недомогание; в верхней части туловища ощущался зуд, как перед грозой. В тот вечер он находился на работе; возвращаясь на авто­мобиле домой, примерно в половине первого ночи, он уви­дел парящий низко над горизонтом светящийся красный предмет овальной формы, который, судя по всему, так и остался незамеченным другими людьми. Выехав затем на тихий участок дороги, расположенный на некотором воз­вышении, он вблизи от себя увидел красный округлый предмет, как бы подвешенный над дорогой и непрерывно «пульсировавший». Вдруг этот предмет взмыл в небо под углом 30-40 градусов и, набрав высокую скорость, умчался в западном направлении. Перед тем, как он исчез за гори­зонтом, от него отделились два огненных шара зеленого цвета; из этих шаров донесся «мужской» голос, говорив­ший на «чистом английском» языке. Автор запомнил слова: «Не бойся, Орфео, мы — друзья!». Голос предложил Орфео выйти из машины, что тот и сделал; затем, опершись об автомобиль, Орфео стал следить за двумя округлыми пред­метами, «пульсировавшими» на «небольшом расстоянии» от него. Голос сообщил, что светящиеся тела — это «при­боры для приема и передачи» (то есть нечто вроде органов чувств), и что он находится в прямом контакте с «друзьями из другого мира». Все это напомнило автору 4 августа 1946 года. Внезапно он почувствовал сильную жажду. Голос сказал ему: «Выпей из хрустального бокала, который ты видишь на крыле автомобиля». Выпитая жидкость оказа­лась «напитком, вкуснее которого я никогда ничего не про­бовал». Напиток этот взбодрил и укрепил автора. Рассто­яние между двумя светящимися телами составляло около трех футов. Вдруг свет их потускнел, и между ними воз­никло «трехмерное» сияние. В этом сиянии появились мужчина и женщина, «совершенные в высочайшей степе­ни» (being the ultimate of perfection); были видны лишь их головы и плечи. У них были огромные блестящие глаза; несмотря на свое сверхъестественное совершенство, они показались автору удивительно знакомыми и близкими.

Они рассматривали его и окружающий пейзаж. Автору по­казалось, что между ним и этими существами установи­лась телепатическая связь. Затем видение исчезло так же неожиданно, как и появилось, и огненные шары обрели прежнюю яркость. Он услышал слова: «Путь откроется, Орфео», а затем голос продолжил: «Мы видим каждого жи­теля Земли таким, каким он является на самом деле, а не таким, как его воспринимают ограниченные в своих возможностях чувства людей. Мы наблюдали за обита­телями твоей планеты уже в течение нескольких веков; последняя серия наблюдений была предпринята лишь не­давно. Нами отмечалось любое продвижение вперед в ва­шем обществе. Мы знаем вас лучше, чем вы знаете самих себя. Основные сведения о каждом из вас — мужчине, жен­щине, ребенке, — мы записываем на кристаллических ди­сках. Мы придаем каждому из вас бесконечно большее зна­чение, чем вы, жители Земли, придаете сами себе, ибо вы не осознаете истинной тайны своего существования... С жителями Земли нас объединяет чувство братства, обусловленное давним родством между нашей и вашей планетами. Благодаря вам мы можем заглядывать очень далеко в прошлое и восстанавливать некоторые черты нашей древности. Видя ваш путь, ваши болезни роста, мы понимаем вас и преисполнены глубочайшего состра­дания. Мы просим, чтобы ты воспринимал нас просто как своих старших братьев».

Автору было рассказано и многое другое. Например, он узнал, что летающие тарелки управляются на расстоянии с главного корабля — «матки»; что путешественники на летающих тарелках, будучи «эфирными» существами, на самом деле не нуждаются в этих кораблях и пользуются ими только для того, чтобы явиться людям в материальном облике; что скорость летающих тарелок почти равна ско­рости света; что «скорость света равна скорости истины» (то есть скорости мысли); что небесные посетители не при­носят вреда и преисполнены добрых намерений; что «кос­мический закон» запрещает показное, рассчитанное на эф­фект приземление; что Земле в настоящее время угрожают опасности, в истинных размерах которых жители планеты не отдают себе отчета.

После этого сообщения дух А. укрепился и усилился. Он утверждает: «Я будто в мгновение ока возвысился над уровнем обычных смертных и почувствовал свое родство с этими высшими существами». Когда светящиеся тела ис­чезли, ему показалось, что окружающий мир утратил ре­альность и превратился в обиталище теней.

23 июля 1952 года, то есть через два месяца, он почув­ствовал себя нездоровым и не пошел на работу. Вечером он отправился на прогулку; на обратном пути, проходя по тихому, безлюдному месту, он ощутил нечто, напомнив­шее о 23 мая того же года. Одновременно он отметил «при­тупление сознания» (the dulling of consciousness), уже ис­пытанное им 23 мая; это состояние служит обязательным предварительным условием для спонтанного возникнове­ния психических феноменов. На поверхности земли перед собой он неожиданно увидел туманное, слабо освещенное образование, похожее на огромный «мыльный пузырь». Этот предмет постепенно приобрел более определенную форму, и вскоре взгляду удалось различить нечто вроде от­верстия, сквозь которое можно было видеть ярко освещен­ный интерьер. Он вошел внутрь и оказался в сводчатом помещении диаметром около 6 метров. Стены были сдела­ны из «эфирного материала, напоминающего перламутр». Перед ним находилось удобное откидное кресло из того же «эфирного» материала. Кроме кресла, в помещении ничего не было. Стояла тишина. Он сел в кресло; ему показалось, что он сидит в воздухе. Сиденье словно специально появи­лось для того, чтобы принять в себя его тело — настолько идеально подогнанной была его форма. Дверь закрылась, как будто ее никогда и не существовало. Он услышал звук, похожий на ритмичное гудение, вызванное вибрацией; этот звук привел его в состояние как бы полусна. Свет в помещении погас; со стороны стен стала доноситься музы­ка. Затем свет загорелся вновь. На полу он обнаружил ку­сочек блестящего металла, похожий на монету. Когда он взял его в руки, ему показалось, что тот уменьшился в раз­мерах. Он почувствовал, что «тарелка» забрала его с собой. Вдруг открылось нечто похожее на круглое окно диамет­ром около 9 футов. В это окно он увидел планету; это был вид на Землю с расстояния свыше 1000 миль, о чем ему поведал уже знакомый голос. Он заплакал от избытка чувств, и голос произнес: «Плачь, Орфео... Мы плачем вместе с тобой о Земле и о ее детях. Несмотря на свою несомненную красоту, Земля среди разумных планет — нечто вроде чистилища. Ненависть, эгоизм и жесто­кость, подобно мрачному туману, исходят из многих мест на ней». Затем они удалились в глубины Вселенной. Здесь они встретили НЛО длиной примерно в 1000 и диа­метром в 90 футов, сделанный из прозрачного кристалли­ческого вещества. Из него лилась музыка, уносившая дух к видениям планет и галактик, одушевленных гармониче­ским вращательным движением. Голос сообщил, что на его планете (планете, далекой от Земли) все живые существа бессмертны; но смертные тени этих существ пытались из­бавить Землю от мрака. Все эти существа служат либо до­бру, либо злу. «Мы знаем, Орфео, на чьей ты стороне». Благодаря своей физической слабости он был наделен ду­ховными дарами; вот почему они — небесные существа — смогли войти с ним в контакт. Ему было дано понять, что как музыка, так и голос доносились с этого большого меж­планетного корабля. Последний начал медленно удалять­ся, и А. смог увидеть по обеим его сторонам два пламене­ющих вихря, приводивших «корабль-матку» в движение, подобно пропеллерам; но кроме того, они служили средст­вом «телепатического видения и слышания» (!).

На обратном пути они встретили две «летающие тарел­ки» обычного вида, направлявшиеся к Земле. Голос давал дополнительные объяснения об отношении высших су­ществ к людям. Последние ни в моральном, ни в психоло­гическом плане не смогли угнаться за собственным стре­мительным техническим прогрессом; поэтому обитатели других планет пытаются помочь жителям Земли лучше по­нять свое нынешнее критическое состояние, а также при­нести им пользу — особенно в области медицины. Они хо­тят также просветить людей насчет Иисуса Христа. Алле­горически его называют «Сыном Божьим»; на самом же де­ле, как сказал голос, он является «Повелителем огня» (Lord of the flame), «беспредельной солнечной, неземной сущностью». Как солнечный дух, пожертвовавший собой ради «детей скорби» (то есть людей), он стал «частью все­общей человеческой души и мировым духом». Этим он от­личается от других пророков этого мира.

Каждый человек на Земле обладает духовной, непознан­ной «Самостью», возвышающейся над материальным ми­ром и сознанием, и наделенной вечным, вневременным, духовно совершенным существованием в рамках высшей, единой души... Человеческая жизнь на Земле имеет целью воссоединение с «бессмертным сознанием». Под испытую­щим взглядом этого «великого и милосердного сознания» он почувствовал себя «жалким червячком — грязным, по­рочным и грешным». Под звуки музыки он вновь заплакал. Голос произнес: «Дорогой земной друг, мы крестим тебя в истинном свете вечных миров». Блеснула белая молния; перед его глазами явственно открылась вся его жизнь, и воспоминания обо всех прежних существованиях верну­лись к нему. Он понял «тайну жизни»(!). Ему показалось, что он умер, ибо он понял, что в это мгновение он был пе­ренесен в «вечность», во «вневременное море блаженства».

После этого светлого, торжественного переживания он пришел в себя; под звуки все той же «эфирной» музыки он был возвращен на Землю. Как только он покинул летаю­щую тарелку, последняя внезапно исчезла, не оставив сле­дов. Позднее, ложась спать, он почувствовал жжение в ле­вой части груди. В этом месте обнаружился стигмат вели­чиной с монету в 25 центов, в виде воспаленного круга с точкой в центре. Он истолковал этот стигмат как «символ атома водорода» (!).

Это событие побудило его выступить в качестве прори­цателя — в стиле, с которым мы только что ознакомились. Он стал свидетелем не только Слова, но и НЛО; в резуль­тате ему пришлось испытать неприятие и издевательства, всегда выпадавшие на долю мучеников. В ночь на 2 августа того же года он, вместе с восемью другими свидетелями, увидел в небе летающую тарелку обычного типа, которая вскоре исчезла. Он отправился в уже знакомое тихое, уединенное место; тарелки он там не обнаружил, но ему явилось видение, воскликнувшее: «Я приветствую тебя, Орфео!». Этот же образ являлся ему и раньше; тогда он требовал называть себя «Нептуном». Это был высокий, удивительно красивый мужчина с огромными выразитель­ными глазами. Очертания его фигуры находились в посто­янном колеблющемся движении — подобно воде, волнуе­мой ветром. Нептун рассказал ему много нового о Земле, о причинах ее плачевного состояния и о будущем избавле­нии. Потом он вновь исчез.

В начале сентября 1953 года А. впал в состояние сомнам­булизма, продлившееся примерно неделю. Придя в себя, он вспомнил все происшедшее с ним в течение всего пери­ода «отсутствия». Он находился на маленьком «планетои­де», на котором жили Нептун и его спутница, Лира. Воз­можно, впрочем, что Орфео Анджелуччи попал на небо — такое, каким он представлял себе его наяву: полное цветов, благоуханное, многоцветное, изобилующее нектаром и ам­брозией, населенное благородными эфирными созданиями, с почти беспрестанно звучащей музыкой. Он узнал, что его небесного друга на самом деле зовут не Нептун, а Орион; «Нептуном» же должен был зваться сам Орфео, пока он еще пребывал в небесном мире. Лира относилась к нему с особым вниманием; Орфео, ставший Нептуном, отвечал ей в соответствии со своей земной природой, то есть в форме любовного влечения, что вызвало ужас у небесного сооб­щества. Ему понадобилось немало усилий, чтобы освобо­диться от этой челов