Иначе говоря, господство мужчины — закономерно, господство женщины — исключено.
Общество, где правит бал собственность, единобрачием связывает только женщину. Находящимся у власти мужчинам это необходимо для того, чтобы, обеспечив подлинность своего отцовства, после смерти передать имущество, дело и имя исключительно “законному” наследнику.
Для мужчин единобрачие существует более на словах, чем на деле. Их потребности удовлетворяют рабыни, гетеры, крепостные наложницы, проститутки, женщины, ставшие жертвами сексуальных домогательств, покинутые другими мужьями или соблазнённые ими жёны.
Общественное мнение и закон, осуждая и наказывая за прелюбодеяние женщину, с “пониманием” относятся к аналогичным действиям мужчины.
Мужская мораль поощряет “победы” на сексуальном поприще. Правда, за одним исключением. Мужчина становится негативистом в этом вопросе, как только его собрат по полу одерживает “победу” не над чужой, а над его собственной супругой.
Собственническое мировоззрение во всех отношениях эгоцентрично. В мире, делимом собственником на “моё” и “враждебное моему”, не может быть сферы, свободной от двойной морали.
Господство мужчины над женщиной представляет собой содержательную, сущностную сторону брака на всём протяжении эксплуататорской эпохи, у всех народов.
Как известно, одно и то же содержание может быть — в определённых пределах — по-разному оформлено. Поэтому нет ничего удивительного в том, что моногамия в зависимости от обстоятельств реализуется в различных количественных формах. Мы сконцентрировали внимание на одной из них — обусловленном экстремальными природными условиями исламском варианте многожёнства. Думается, мы объяснили его происхождение. Параллельно и, как нам представляется, не без пользы, мы проанализировали и славянскую (европейскую) форму моногамии. Нами была раскрыта природа приданого и калыма.
Все другие формы моногамии — от брачных связей библейских персонажей до традиционного цыганского брака — также поддаются объяснению. Если вы возьмётесь за эту работу, читатель, имейте в виду, залогом вашего успеха является материалистическое понимание истории.
Впрочем, это касается всей обществоведческой проблематики.
***********************************
Глава XIII
СОВРЕМЕННАЯ РЕВОЛЮЦИЯ ВО ВЗАИМООТНОШЕНИЯХ
ПОЛОВ
В двух последних главах мы сосредоточили внимание на групповом браке и моногамии. Обе эти формы стали достоянием истории.
От группового брака спустя тысячелетия после смены первобытного строя эксплуататорским остались разве что народные — коллективные — танцы, игрища, гуляния да рудименты древних систем родства и термины для обозначения лиц, ныне не относящихся к числу родственников (кстати, вы не задумывались, почему совершенно незнакомых людей принято называть “дядями”, “тётями”, “дочками”, “дедами” и т. д.?). Понятно, что рудименты первобытности более весомы у отставших в развитии народов (аборигены Австралии, коренные жители Америки и Сибири, племена Экваториальной и Южной Африки) и менее значительны у народов, находящихся в авангарде общественного прогресса.
Строго говоря, нет уже и моногамии. Её всевластию на планете положен конец. На наших глазах моногамия претерпевает революционную трансформацию. Человечество переходит к следующей исторической форме взаимодействия полов. Вместе с эксплуататорскими отношениями в обществе, сопротивляясь, уходят и собственнические отношения в его элементарной ячейке.
Этот подготовленный всем развитием капитализма, и отнюдь не прямолинейный, процесс берёт старт на рубеже XIX и XX веков, когда конкуренция (а она является атрибутом собственнических, эксплуататорских общественных отношений) начинает решительно вытесняться своей противоположностью и прообразом будущего — монополистическим началом. Развивающиеся производительные силы и зарождающиеся монополистические (в перспективе — мировые) формы их организации вступают в противоречие со старым — частным — типом общественных отношений, “наступает эпоха социальной революции”. Первая волна всечеловеческой коллективистской революции (1917 и последующие годы) выносит в будущее российское общество. Октябрьская революция раскрепощает женщину, делает доступными для неё образование, культуру, “мужские профессии” (врач, преподаватель, учёный, инженер и т. д.), вовлекает её в общественную деятельность. Под влиянием революции в России в той или иной степени решается женский вопрос на Западе и на Востоке...
Но проходят десятилетия, и революционная волна, инициированная Октябрём и пробудившая человечество, спадает, откатывается. Теперь капитализм торжествует победу, и, вряд ли это стóит доказывать, женщина, как в странах бывшего Союза, так и в мире в целом, ощутимо утрачивает свои завоевания.
Да, так “организован” исторический процесс. На более высокую ступень своего развития общество переходит посредством ряда подвижек, в результате нескольких волнообразных, циклических движений. Причём революционная волна, рано или поздно останавливаемая и отбрасываемая контрреволюцией, никогда не откатывается до точки своего старта. Итогом революционного цикла (прилив-отлив) всегда является то или иное прогрессивное приращение. Такие всемирно-исторические события, как переход общественной системы в новое, более высокое качество и кардинальная трансформация семейно-брачных отношений, не происходят одним махом. На приблизительно двухвековом пути революционного преобразования человечества были и ещё будут приливы и отливы, политические революции и периоды реакции, победы и поражения нового. Человеческое общество прогрессирует именно таким и только таким порядком. Между прочим, одну из центральных ролей на оставшемся отрезке мировой коллективистской революции по-прежнему будет играть Россия...
Вы видите, уважаемый читатель, что половая тема, разрабатываемая в историческом контексте, имеет своим фундаментом философию истории. Мы, со своей стороны, прекрасно понимая, что историко-философскую проблематику при всём желании не раскроешь в нескольких абзацах, отсылаем вас к работе, в которой развит полностью разделяемый нами взгляд на волнообразный характер развития современной — коллективистской — революции [Риксни С. Цивилизация Земли в период первой волны глобального перелома. — СПб., 1995.]. Если вы не найдёте книгу, ставшую уже библиографической редкостью, загляните на наш сайт в Интернете Iskrin.narod.ru.
С надеждой, что наши рекомендации будут приняты, мы приступаем к рассмотрению переходной от моногамии формы взаимодействия полов. Это — следующий пункт плана исторического блока работы.
В первой главе, солидаризуясь с Геодакяном, мы пришли к заключению, что мужчины больше отличаются друг от друга, чем женщины, и что мужской пол, по сравнению с женским, более растянут, разбросан, спектрирован. Если женщины тяготеют к своему центру, то у мужчин, напротив, весьма значительные фланги. Мужской “рассыпной строй” и женскую “коробку” мы сопоставили в виде диаграммы. Сопоставили и... оставили. С тех пор мужской и женский расклады нами никак не использовались. Вы уже дочитываете книгу, а повешенное в самом начале нашего знакомства ружьё всё висит и висит. Не пора ли диаграмме “выстрелить”?
Затем, абстрагируясь от социально-исторического фактора, мы выяснили, что женщины, будучи борцами за качество потомства, объективно стремятся выбрать из предлагающего себя множества мужчин наиболее прогрессивного, а субъективно, как это им представляется и ими объясняется, — лучшего. Так осуществляется половой отбор, являющийся, наряду с естественным, одной из основ существования и прогресса вида. Однако тогда, рассуждая о выборе женщинами мужчин, мы сказали не всё, что могли бы сказать. Один немудрёный вывод был нами оставлен про запас. Думаем, сейчас он вполне уместен. Впрочем, вы и без нас понимаете, что прогрессу максимально способствует такой женский выбор, при котором в каждом конкретном случае выбранный мужчина по своему качеству превосходит выбравшую его женщину.
Вот только вопрос, возможно ли это? Найдутся ли для всех женщин превосходящие их по качеству мужчины? Что ж, посмотрим на нашу диаграмму...
Попытайтесь, уважаемый читатель, соединить всех мужчин и всех женщин брачными узами в соответствии с только что сформулированным “правилом максимального прогресса”. Воспользуйтесь карандашом. Заштрихуйте те участки мужского и женского полей, где правило работает. Можете идти или слева направо или справа налево... Получается? Нет. Положительный ответ на поставленные нами вопросы в прямом смысле этого слова не вырисовывается. Незаштрихованными у вас остались полоски слева наверху и справа внизу. Это, соответственно, — низкокачественные мужчины и высококачественные женщины. Вывод очевиден: всех женщин обеспечить относительно прогрессивными мужчинами невозможно. Даже после прохождения точки равновесия полов. Ведь после 30-летнего рубежа мы наблюдаем всего лишь превосходство по качеству среднестатистического мужчины над среднестатистической женщиной. А нас интересуют живые люди, причём все. Ни при какой разбивке на пары мы не добьёмся превосходства мужчины в каждом конкретном случае. При самой благоприятной разбивке случаев мужской недоброкачественности будет великое множество: для нашей страны — миллионы, для мира — сотни миллионов. И после тридцати мужской пол отличается от женского наличием солидных флангов. Нам “мешает” регрессивный. Ничего не поделаешь, разброс есть атрибутивная черта мужского пола. К тому же после точки равновесия количество мужчин всё уменьшается и уменьшается.
Читателю, наверное, известны женские беды, связанные с нехваткой “надёжных и порядочных” мужчин. Мы нисколько не претендуем на открытие этого общественного явления. Просто мы теоретически пришли к тому, что жизнь нам демонстрирует на каждом шагу. Роберт Грейвз как-то сказал: “Будь я женщиной, я был бы в отчаянии: количество хороших женщин намного превосходит количество мужчин, которые были бы их достойны”.
Удовлетворены ли современные женщины таким положением? Без всякого сомнения, нет.
Мы уже писали, что женщины гораздо чаще, чем мужчины, выступают инициаторами разводов. Тогда, в первой главе, речь шла о женской способности выбирать (брачного партнёра). Однако на этот факт (инициативу развода) можно посмотреть и с другой стороны. Как известно, от добра добра не ищут. Женщины, а как мы знаем, их природа требует стабильности, идут на развод — на подрыв необходимой в деле продолжения рода стабильности, потому что в браке они не нашли понимания и поддержки со стороны супруга, потому что их брачный опыт разошёлся с предшествующими идеальными построениями, потому что вместо надёжности они получили пьянство со всеми его принадлежностями, а вместо порядочности — эгоизм, хамство и рукоприкладство. Именно на эти причины в первую очередь указывают женщины, предпочитающие такой — некачественной — стабильности отсутствие брачной стабильности вообще и перспективу провести в одиночестве и неопределённости долгие годы или даже всю оставшуюся жизнь [См.: Звидриньш П. П. Стабильность браков и рождаемость // Рождаемость: известное и неизвестное. М., 1983. С. 64.]. Многим женщинам такая перспектива представляется вполне реальной. Но они всё равно идут на развод.
Женщины, инициирующие развод, в подавляющем большинстве стремятся к новому браку или хотя бы думают о нём. Однако вступить в новый брак не так-то просто. Харчев и Мацковский, имея в виду не только разведённых, но и ещё никогда не бывших замужем женщин, пишут: “Многие из этих женщин не выходят замуж не потому, что являются принципиальными противницами брака, и не потому, что имеют те или иные изъяны, препятствующие замужеству и супружескому счастью; причина безбрачия, как правило, иная: отсутствие круга знакомых неженатых мужчин, обеспечивающего необходимую оптимальность брачного выбора” [Харчев А. Г., Мацковский М. С. Современная семья и её проблемы. — М., 1978. С. 102.].
Уважаемые авторы, без всякого сомнения, правы: мужской ассортимент служит препятствием для реализации женского выбора. Только дело не в узости круга знакомых мужчин. Недостаток “оптимальных” мужчин далеко выходит за пределы ближайшего окружения женщины. Дефицит относительно качественных мужчин представляет собой всеобщее явление. Мы вынуждены повториться: всех женщин, если угодно, во всемирном масштабе, обеспечить прогрессивными мужчинами в принципе невозможно.
Но женщины тем не менее идут на развод. Они надеются и ищут. Что же из этого получается? Во-первых, в повторный брак вступают далеко не все женщины, во-вторых, женщины создают новую семью значительно реже, чем их бывшие супруги, в-третьих, из числа женщин с детьми повторно выходит замуж не более четверти претенденток. А повторные браки (разумеется, речь идёт об определённой их части) также распадаются, и распадаются по тем же причинам, что и первичные. Замкнутый круг.
В условиях дефицита “оптимальных” мужчин женщины вынуждены остро конкурировать друг с другом. В конкурентной борьбе всегда есть победители и побеждённые. И это нормально. Но вряд ли можно признать нормальным положение, при котором нормальные во всех отношениях женщины оказываются невостребованными и обойдёнными. Таких женщин в стране несколько миллионов.
Возьмём, к примеру, 1970 год. В самом его начале проводилась очередная перепись населения. Как и другие переписи, она зафиксировала значительное число незамужних женщин. Распределим их по возрастам [См.: Итоги Всесоюзной переписи населения 1970 года. Т. II. М., 1972. С. 12–13; Харчев А. Г., Мацковский М. С. Современная семья и её проблемы. — М., 1978. С. 101–102.] (табл. 9).
Таблица 9
| Возраст | Количество незамужних женщин | |
| млн. чел. | %% | |
| 20–24 | 3,74 | 44,1 |
| 25–29 | 1,13 | 16,3 |
| 30–34 | 1,58 | 14,7 |
| 35–39 | 1,36 | 16,1 |
| 40–44 | 2,15 | 21,0 |
| 45–49 | 2,11 | 28,1 |
| 50–54 | 2,24 | 39,7 |
Оценивая масштабы невостребованности женщин, мы можем не принимать в расчёт первую строку (это возраст вступления в брак) и, пожалуй, три последние (в данных возрастных группах, во-первых, уже заметна естественная убыль мужчин, и, во-вторых, ещё чувствуется влияние войны). Что же нам дают три возрастные группы, охватывающие женщин в самом расцвете их физических и творческих сил? Картина, надо сказать, удручающая. Вне брака находятся порядка шестнадцати процентов женщин 25—39 лет. Их общая численность составляет более четырёх миллионов человек. Что это такое? Представьте себе Москву и Ленинград, в которых практически все женщины репродуктивного возраста отлучены от стабильных брачных связей. Таковы масштабы женской нереализованности.
В рассматриваемом нами отношении жизнь не жалует женщин, но более или менее благосклонно относится к мужчинам. Как мы знаем, мужские половые потребности и возможности их удовлетворения существенно отличаются от женских. Мужчины менее ответственны в деле продолжения рода. Всё, что находится за пределами полового физического взаимодействия, в том числе и брак, их волнует и интересует несравненно меньше, чем женщин. Мужские сексуальные запросы проще и легче удовлетворяются. Неудивительно, что и мужской подход к обсуждаемой нами проблеме кардинально отличается от женского. Думаем, мы не ошибёмся, если скажем, что мужчин вполне устраивает ныне существующий “половой порядок”. Какой-то их части даже кажется, что, проявляя повышенную половую активность, они чуть ли не спасают женщин. Помните, в третьей главе мы цитировали Солженицына: “...Мужчина довольно равнодушен к качеству женщин, но необъяснимо стремится к количеству. Благодаря этому мало остаётся совсем обойдённых женщин”. В смысле эпизодических сексуальных контактов или эфемерных брачных связей обойдённых мужчинами женщин, может быть, и в самом деле остаётся не очень много. Но ведь женщине требуется нечто намного более существенное. Продолжающей род женщине нужна перспектива. С точки зрения женщины и объективного исследователя, “обойдённых женщин” великое множество. Словами своего героя писатель выразил мужскую — “внеисторическую” — точку зрения на проблему женской нереализованности. Как видим, и в этом вопросе полы выказывают свою противоположность.
За неимением полноценной супружеской жизни женщина вынуждена довольствоваться её суррогатами. Интересно, какой брачный статус присваивает себе женщина, если её — суррогатный — брак сводится к приходящему “мужу”, штампу в паспорте или ребёнку на руках (без мужа и без штампа)? Оказывается, в такой ситуации немалая часть фактически незамужних женщин явно склоняется к тому, чтобы выдать желаемое за действительное. Вот только в большей степени кому: себе или окружающим? Мы не берёмся ответить на этот вопрос.
Перепись 1989 года выявила в СССР 68 млн 37 тыс. женатых мужчин. Как вы думаете, читатель, сколько в нашей стране, на тот же день переписи, было замужних женщин? Вы скажете: странный вопрос, ясно, что столько же, сколько и женатых мужчин, ведь у нас не практикуется многожёнство. Да, настоящего многожёнства, как и многомужества, у нас нет. Но есть неполноценное многожёнство, при котором возникший на какое-то время мужчина оставляет в жизни женщины след в виде воспоминаний, надежд, обещаний или ребёнка. Такой брак многие женщины склонны представлять и преподносить окружающим как полновесный. Короче говоря, в 1989 году в Советском Союзе было зафиксировано 68 млн 341 тыс. замужних женщин — на 304 тыс. или на 0,45% больше, чем женатых мужчин [См.: Возраст и состояние в браке населения СССР. По данным Всесоюзной переписи населения 1989 г. М., 1990. С. 59.]. Как это получилось?
Дело в том, что переписные листы заполняются у нас без документов, со слов опрашиваемого. Мать-одиночка считает или хочет считать себя состоящей в браке, её находящийся за тридевять земель неразведённый “супруг” (или же мужчина-холостяк, являющийся отцом её ребёнка) совершенно искренно и, надо сказать, правильно полагает, что он свободен. Женщине приходится быть формалисткой, мужчине больше импонирует реализм и отсутствие брачных обязательств. Между прочим, ещё один момент, характеризующий противоположность полов.
Любая перепись населения фиксирует неучтённое ни в каких других документах неполноценное многожёнство. Например, по данным переписи 1970 года в СССР было на 1 млн. 371 тыс. (на 2,59%) больше замужних женщин, чем женатых мужчин. В 1959 году считающие себя состоящими в браке женщины превосходили числом женатых мужчин на 750 тыс. (на 1,75%) [Рассчитано по: Итоги Всесоюзной переписи населения 1970 года. Т. II. М., 1972. С. 12–13, 263.]. А перепись населения 1897 года (в европейской части России) выявила превосходство замужних над женатыми в количестве 342 тыс. человек (1,88%) [См.: Киселёва Г. П., Кваша А. Я. О чём рассказывают переписи населения. — М., 1983. С. 47.].
Вы видите, что разность между считающими себя состоящими в браке женщинами и мужчинами не является постоянной величиной. Это объясняется прежде всего тем, что переписи по-разному ставят вопрос о семейном положении. Если вопрос и подсказы к нему допускают бóльшую свободу творчества, больше оказывается и замужних женщин. Известная часть женщин, пользуясь этой свободой, взамен несостоявшегося реального полноценного брака создаёт его тень на бумаге. Чем, видимо, отчасти и удовлетворяется.
Разумеется, птичка на переписном листе, самовнушение и надежда не могут служить средствами решения вставшей сегодня во весь рост женской проблемы. Стержнем этой проблемы является необеспеченность приобретающих экономическую независимость (и возвращающих себе свою исконную способность выбирать) женщин относительно качественными мужчинами.
Женщина эксплуататорской эпохи, экономически несамостоятельная, забитая и бесправная, не могла и помышлять о выборе брачного партнёра. Её уделом было тупое послушание и почитание мужа, независимо от его качественных характеристик. Оценка женщиной мужчины полностью исключалась как образом жизни, так и моралью. Женщина уходящей эпохи попросту не знала и не могла знать обозначенной нами проблемы. Проблемы не было, была безысходность.
Другое дело современная женщина. Завоёвывая экономическую и политическую (правовую) самостоятельность, она получает возможность выбирать брачного партнёра. Она наблюдает, оценивает, сравнивает, переходя от “теории” к практике, ведёт борьбу за качество, пытается реализовать свой шанс быть женщиной... И сталкивается с мужским предложением, намного отстающим от женского спроса. Мы привели цифры на этот счёт.
Но что толку от цифр, если мы с вами, читатель, пришли к выводу, что обеспечить всех женщин превосходящими их по качеству мужчинами в принципе невозможно. Значит, тупик?
Нет, задача не имеет решения только при данных условиях. Их можно изменить двояким образом. Какой вариант рассмотрим сначала: формально-абсурдный или лежащий в русле современного общественного прогресса? Давайте начнём с первого.
Теоретически мыслимо полностью перекроить, сдвинув внутренние границы, структуру полов (см. схему 1 из главы I): уменьшить или вообще ликвидировать мужской регрессивный фланг и увеличить прогрессивный, а также увеличить женский регрессивный фланг и уменьшить или ликвидировать прогрессивный. Плюс к этому — продлить продолжительность жизни мужчин и сократить срок жизни женщин. Тогда мы сможем добиться и обеспеченности всех женщин относительно качественными мужчинами, и количественного соответствия полов на протяжении всей жизни поколения. Вы шокированы? Мы же предупредили вас о формально-абсурдном характере этого варианта. С формальностью понятно. Перечисленные операции абсолютно лишены нравственного содержания. А абсурдность? В чём состоит она? Абсурдность этого варианта заключается в том, что, если бы у нас даже и нашлись технические (биологические, медицинские) и морально-этические средства его осуществления, в результате было бы уничтожено всё то, что составляет сущность полов (создание запаса мужского расходуемого материала, экспериментальный слепой поиск оптимума, отбор и т. д.), и полы как таковые по логике вещей должны были бы прекратить своё существование. Женщины, таким образом, были бы удовлетворены (ведь мы говорим о решении женской проблемы) ценой... ликвидации полов. Абсурд да и только!
Зачем мы рассматриваем такой несусветный вариант? Что нас заставляет это делать? Педантизм? Увлечение теоретической эквилибристикой? Гиперабстрактный перекос психики? Нет, за автором вроде бы не замечено ни первого, ни второго, ни третьего. Заниматься этим вариантом нас заставляет содержащееся в нём рациональное зерно.
Полы, когда-то появившись, рано или поздно должны уступить своё место более совершенной системе настройки на изменяющуюся внешнюю среду. Иначе говоря, они сойдут с исторической сцены. Их отмирание будет связано с кардинальными изменениями материального носителя. Главным элементом материального носителя социальной формы движения материи являются люди. Они, замещаясь в ходе вселенского прогресса более совершенными существами, неизбежно станут объектом радикальной, затрагивающей и полы, биологической трансформации. Какой? На её основные направления мы укажем в последней главе книги. Пока же нас интересует переход не к логической форме организации материи, а к коллективистскому строю. На этом этапе вопрос об упразднении полов не стоит.
Нередко представляющееся и являющееся сегодня абсурдным завтра, когда встанут иные задачи, превращается в историческую потребность. Человек неминуемо будет изменён и перестанет существовать как человек. Стороной этой трансформации явится ликвидация полов. Это и есть рациональное зерно рассматриваемого нами умозрительного проекта. Мы говорим об использовании в будущем исключительно рационального зерна, содержащегося в нашем логическом упражнении. Об адекватном переводе нарисованной нами формальной возможности в практическую плоскость, разумеется, не может быть и речи.
Второй вариант решения женской проблемы лежит в русле современного общественного прогресса. Он состоит в исключении из процесса воспроизводства жизни (в широком смысле этого слова) низкосортных, некачественных мужчин, тех, которые не укладываются в рамки женского идеала. При осуществлении этого варианта в полноценные, всеохватывающие и результативные (имеющие своим продолжением рождение и воспитание детей) брачные связи в масштабах общества вступают численно отличающиеся один от другого контингенты мужчин и женщин. Количественно мужской контингент уступает женскому, качественно — превосходит его.
Поскольку женщина в условиях коллективистского строя полностью независима (коллективизм не знает классов, власти, эксплуатации, унижения), её способность выбирать брачного партнёра освобождается от всех и всяческих ограничений. Только общественно-выверенный идеал мужчины “властвует” над женщиной. Соответственно, и мужчина не ориентируется теперь на приобретение вещи и удовлетворение похоти, а руководствуется своими, в основе также общественными, представлениями о женщине. Мы знаем отличие мужского идеала от женского. Отношения полов перестают быть имущественными отношениями. Только свободный от вещной стороны бытия выбор определяет партнёра.
Выбор невозможен без сравнения, оценки и испытания. Свободный выбор не может быть окончательным: не исключены ошибки и разочарования, возможны коррекция наклонностей и изменение пристрастий, наконец, в пределах огромного круга общения коллективистского общества достаточно высока вероятность появления новой фигуры, в большей степени отвечающей требованиям “выборщика”. Всё это означает, что связь полов, основанная на свободе выбора, в принципе не является и не может быть перманентным единобрачием, как для мужчин, так и для женщин. Более того, свободный брак совершенно не исключает наличия у женщины одновременно нескольких партнёров. Для мужчин “многожёнство” подразумевается (неполноценное многожёнство, как нам известно, имеет место и сейчас). Разумеется, речь идёт не о так называемом групповом сексе. Мы говорим об отношениях принадлежащих к разным полам людей.
Таков конспективно брак будущего. В следующей главе мы продолжим его характеристику. Только такой тип брака в состоянии обеспечить всех женщин достойными их мужчинами и решить женскую проблему.
Вы подумали о морали, читатель? Пусть вас это не беспокоит. Мораль сумеет подстроиться под бытие. Между прочим, сегодня общественное мнение уже не осуждает женщину за то, что ещё совсем недавно считалось чуть ли не развратом (выход замуж вопреки воле родителей, гражданский брак, рождение ребёнка вне брака и т. д.).
К современному положению дел на “брачном фронте”, после небольшого экскурса в будущее, мы и переходим.
Любая буферная форма, будь то взаимоотношения общества и природы, общественные, производственные или семейно-брачные отношения, имеет двойственную сущность. В бурное революционное время нарождающееся перемежается с уходящим, старое мешает новому, новое посредством ряда подвижек вытесняет и в конечном счёте берёт верх над старым.
Нынешние, принадлежащие коллективистской социальной революции, взаимоотношения полов, без всякого сомнения, характеризуются как элементами моногамии (зависимого и приниженного положения женщины), так и элементами только что очерченной нами формы будущего. Если, исследуя современный брак, мы обнаружим, что новое, отрицающее моногамию начало устойчиво развивается и побеждает, мы докажем, что будущее — за брачной формой, всецело основанной на свободе выбора. Тогда теоретические построения будут поставлены на твёрдую жизненную почву. Сделать это не составляет никакого труда. Нам лишь придётся из огромной массы практических свидетельств в пользу развивающейся ныне революции в семейно-брачных отношениях выбрать наиболее показательные.
Будущее, как известно, вырастает из прошлого и настоящего. Оно никогда не возникает сразу, в готовом виде, а постепенно формируется из имеющегося в наличии материала. Его цельная, законченная конструкция всегда разительно отличается от своих примитивных, разрозненных и в чём-то даже уродливых заготовок. Так и должно быть — ведь становление нового осуществляется в процессе развития. Новое всегда появляется на допотопном фундаменте. Неудивительно, что и коллективистский тип брака зарождается на базисе, подготовленном для него капитализмом.
Какие заготовки будущей конструкции являются наиболее показательными и значимыми? Из каких основных компонентов складывается брак коллективистского строя? Мы укажем на три направления становления грядущей брачной формы. Имейте в виду, читатель, что за скупыми и немногочисленными выкладками и иллюстрациями, которые будут предложены вашему вниманию, скрывается колоссальный объём вполне доступной для вас информации. Следовательно, у вас есть неплохая возможность самостоятельно расширить и развить нашу аргументацию.
Первое направление формирования нового типа отношений полов — практика разводов и повторных браков.
Мы знаем, что в большинстве случаев расторжение брака инициируется женщиной. Это свидетельствует не только о её неудовлетворённости супругом, но и, что нам сейчас важнее, — о раскрепощении женщины. Чем более развита женщина, чем она более независима в экономическом плане, тем решительнее она борется за свободу выбора. Да, именно за свободу выбора, ибо, расторгая брак, женщина (впрочем, это относится и к мужчине) отнюдь не собирается сидеть сложа руки или принимать обет безбрачия. Причиной расторжения брака или его (расторжения) целью почти всегда является уже осуществлённый или ещё только планируемый новый выбор. Нам известно о трудностях, встающих на этом пути. Однако, думается, женщины, реализуя свою природу, используют выпавший им шанс по максимуму. В повторные браки, как юридически оформленные, так и незарегистрированные, вступает в нашей стране, по-видимому, несколько более половины разведённых женщин.
Какова динамика, если можно так выразиться, разводно-брачного процесса? Представление о ней даёт следующая таблица [См.: Эволюция семьи и семейная политика в СССР. М., 1992. С. 10–11.]. Посмотрите, как отличаются её нижние строки от верхних (табл. 10).
Таблица 10
| Годы | Число разводов на 1000 брачных пар |
| 0,06 | |
| 0,15 | |
| 1938–1939 | 4,8 |
| 1958–1959 | 5,3 |
| 1969–1970 | 11,5 |
| 1978–1979 | 15,2 |
| 1984–1985 | 14,1 |
| 1988–1989 | 14,1 |
Мы, наверное, не ошибёмся, если скажем, что имеем здесь дело с весьма значительным общественным явлением. Ведь примерно полтора десятка разводов за год на 1000 брачных пар оборачиваются расторжением каждого третьего брака за весь период супружеской жизни [См.: Синельников А. Б. Сколько детей нужно иметь, чтобы население не стало уменьшаться? // Рождаемость: известное и неизвестное. М., 1983. С. 52.]. Количество распавшихся браков, может быть, дотянет и до 40%, если мы приплюсуем к ним прекратившие своё существование незарегистрированные брачные союзы.
Как видим, разводы и повторные браки представляют собой не редкие исключительные случаи, а действительно широкую общественную практику. Она становится нормой для большинства стран мира. Развод уже не оскорбляет общественную нравственность. Напротив, замена неудавшегося брака счастливым вызывает одобрение окружающих.
Другим важным симптомом нового и вторым направлением становления свободного брака являются имеющие известное распространение внебрачные отношения полов. Такие отношения часто стимулируют развод и приводят к заключению повторного брака.
Внебрачные отношения распространяются по мере завоевания женщиной профессиональных ниш, ещё совсем недавно считавшихся исключительно мужскими. Полем поиска и выбора более приемлемого брачного партнёра становятся конструкторское бюро, редакция газеты, научная лаборатория, курсы переподготовки, университетская кафедра, армейская рота...
Более тесному соприкосновению полов способствуют массовые миграции, связанные с работой разъезды, спорт, туризм, активный отдых. Обобществление всех сторон жизни приближает человечество к новой брачной форме.
Третьим направлением мы считаем добрачные отношения полов. В принципе, это — тот же брак, но только, если угодно, предварительный, пробный, незрелый. Со временем он зачастую переливается в незарегистрированный брак старших возрастных категорий.
Социальной базой добрачных половых отношений служит ликвидация замкнутости и самодостаточности семьи как хозяйственной ячейки общества, приобретение детьми определённой экономической независимости и происходящее в этой связи их высвобождение из-под безраздельной власти родителей (моногамная семья характеризуется ведь не только властью мужчины над женщиной, но и господством родителей, прежде всего отца, над детьми). Совместное обучение и исключающая половое межевание работа создают широчайшее поле поиска и выбора (до)брачного партнёра.
Добрачные половые отношения всё более распространяются по миру. Удивительно, как быстро они охватили Россию, и что практически без сопротивления перед ними капитулировало старое общественное мнение. По данным Голода, в 1965 году в добрачные половые связи было вовлечено 80% мужчин и 38% женщин, в 1972 году — соответственно 78% и 45%, в конце 70-х — начале 80-х годов — уже 84% и 61%, а к середине 90-х женское участие практически сравнялось с мужским и составило 80% [См.: Голод С. И. ХХ век и тенденции сексуальных отношений в России. – СПб., 1996. С.80.].
И здесь налицо эмансипация женщины. За тем, что обывателю кажется развратом, мы усматриваем контуры брака будущего. И в такой форме женщина возвращает себе определённую ей природой функцию.
Человечество переживает вторую в своей истории грандиозную революцию в области отношений полов. Мы указали на основные направления становления брака нового типа. Вместе с тем нами кратко охарактеризован и современный — переходный к свободному — брак. Но охарактеризован лишь отчасти, если можно так сказать, наполовину. Как мы уже отметили, любая революционная форма двойственна. Новое в ней соседствует со старым. Наряду с позитивной “половинкой” в ней содержится и негативная. Набросанный нами эскиз не был бы полным, если бы мы проигнорировали исторический негатив. Короче говоря, мы должны включить в наш набросок и пока ещё довольно значительный шлейф моногамии. Мы обратим ваше внимание на три, как нам представляется, наиболее существенных аспекта нынешней женской несвободы.
Первый её аспект — дискриминация женщин в оплате труда и при приёме на работу.
Так, в 60-е годы (не сочтите приводимые нами данные устаревшими — наш анализ охватывает эпоху, начавшуюся на рубеже XIX—XX веков и пока ещё далёкую от своего завершения) за одинаковый с мужчинами труд женщины во Франции получали меньше на 9,5%, в Италии — на 15%, в Бельгии — на 30%, в ФРГ — на 34%, в Нидерландах — на 35% [См.: Наука и жизнь. 1967. № 4. С. 116.]. Примерно в то же время в США труд белых женщин оплачивался хуже, чем даже работа чернокожих мужчин с менее солидным образованием и более низкой квалификацией. Половая дискриминация в США, как видим, обогнала даже расовую [См.: Сюллеро Э. История и социология женского труда. М., 1973. С. 188.].
Сохраняясь на Западе, половая дискриминация в оплате труда добралась и до нас. Думаем, не стоит и доказывать, что в частном секторе, а иногда и в государственном, российские женщины получают за свой труд намного меньше, чем мужчины, нередко имея при этом более продолжительный рабочий день. Также общеизвестно, как трудно устроиться женщине, особенно имеющей детей, на более или менее приличную высокооплачиваемую работу.
Всё это бь<