Та вещь, которую нужно забыть

Мне хотелось бы сказать слово тем, кто приближается к смерти. Мне хотелось бы просить их забыть как можно скорее о своих физических телах после той перемены, которую они зовут смертью.

О, это ужасное любопытство, заставляющее смотреть на ту вещь , которую мы принимали когда-то за себя! Оно возвращается время от времени с такой силой, что заставляет нас действовать как бы против воли и притягивает нас к ней, к этой вещи. Некоторыми оно завладевает, подобно страшной одержимости, и они не могут избавиться от неё, пока остаётся хоть малейший остаток плоти на тех костях, которые служили для них когда-то опорой.

Скажите им, чтобы они выбросили из головы малейшую мысль о своём теле и переходили бы в новую жизнь свободными. Оглядываться назад на прошлое бывает иногда очень полезно, но только не на эти разлагающиеся остатки прошлого.

Видеть в гробу возможно потому, что тело, которое мы носим теперь, светится в темноте и в состоянии проникать сквозь плотную материю. Я сам это делал, но решил никогда не возвращаться и не смотреть на это .

Я не хочу потрясти или огорчить вас — я хочу предостеречь вас. Это очень гнетущее зрелище, и возможно, что от многих душ, только что перешедших сюда, оттого и веет такой печалью. Они снова и снова возвращаются к тому месту, которого не должны были бы посещать.

Нужно вам знать, что когда мы усиленно думаем о каком-нибудь месте, то немедленно переносимся туда. Наше здешнее тело так легко, что способно следовать за мыслью почти без всякого усилия. Скажите людям, чтобы они не делали этого.

Однажды, проходя по аллее, ибо у нас тоже есть деревья, я встретил высокую женщину в длинной чёрной одежде. Она плакала — у здешних обитателей тоже есть слёзы. Я спросил её, о чём она плачет, и она посмотрела на меня с невыразимой печалью.

— Я сейчас смотрела на это , — сказала она.

Моё сердце болело за неё — я знал, что она чувствует. Потрясение, которое испытываешь при первом посещении, повторяется снова и снова, ибо эта вещь становится всё менее похожа на то, с чем мы отождествляем себя при жизни.

Мне часто хотелось, из чисто научного интереса, спросить Лайонела, не возвращался ли он к своему телу, но я так и не спросил — из боязни внушить ему эту идею. Он полон такой беспокойной любознательности. Очень возможно, что у тех, кто переходит сюда в детском возрасте, меньше этого вредного влечения, чем у нас.

Нам следовало бы помнить во время земной жизни, что эта наша внешняя форма вовсе не является нами, и тогда бы мы не придавали ей такого преувеличенного значения.

Как правило, очень долго пробывшие здесь совсем не кажутся старыми. Я узнал от моего Учителя, что после некоторого времени старый человек забывает, что он стар; в нас заложена наклонность в мыслях оставаться молодыми, и это отражается на внешнем виде, так как здесь наши тела принимают именно ту форму, которая соответствует нашим мыслям. Закон ритма действует здесь, как и везде; дети вырастают и могут даже достигнуть старости, если их сознание ожидает такую перемену; по большей части, здесь встречаются люди во цвете лет, ибо существует наклонность или достигать расцвета, или возвращаться к нему, а затем пребывать в этом состоянии, пока непреодолимое влечение к Земле не возникнет снова.

Большинство здешних обитателей не знают, что они много раз жили во плоти. Они вспоминают свою последнюю жизнь более или менее ясно, но всё, что было раньше, кажется им подобным сну. Следует всегда сохранять память о прошлом как можно яснее — это помогает строить будущее.

Люди, которые представляют себе своих ушедших друзей мудрыми и всезнающими, были бы очень разочарованы, узнай они, что в действительности потусторонняя жизнь есть лишь продолжение жизни на Земле! Если земные мысли и желания направлялись к одним лишь материальным радостям, они, по всей видимости, и здесь остаются такими же. Мне встречались настоящие святые с тех пор, как я тут; но они и в земной своей жизни устремлялись к высоким идеалам, здесь же они могут неограниченно жить этими идеалами. Жизнь за пределами смерти может быть так свободна! Здесь нет той механической жизни, которая делает людей такими рабами на Земле. В нашем мире человека задерживают только его мысли. Если они свободны — свободен и он. Но здесь немного людей моего философского склада. Здесь больше святых, чем мыслителей, так как высочайший идеал большинства людей склоняется, скорее, к религиозной, чем к философской жизни.

Мне думается, что самые счастливые люди из всех, кого я здесь встречал, — это живописцы. Субстанция здешнего мира так легка и пластична, что она необыкновенно легко складывается в формы, творимые воображением. Здесь есть прекрасные картины. Некоторые из здешних художников стараются передать свои картины внутреннему зрению земных художников, и иногда это им удаётся; и тогда истинный творец радуется, что его товарищ на Земле воспринял его идею и выявил её на полотне.

Не каждый способен ясно видеть, насколько вдохновлённый им художник выразил его идею, ибо требуется специальный дар или специальная подготовка, чтобы видеть явления другого вида материи; но дух вдохновителя улавливает мысль в сознании вдохновленного им художника и таким путём узнаёт, насколько его идея осуществилась на Земле.

С поэтами то же самое. Здесь создаются прекрасные поэмы, и они запечатлеваются в мыслях земных поэтов. Один из здешних поэтов сказал мне, что этого легче достичь с короткими поэмами, чем с эпосом и драмами, для которых требуется продолжительное усилие. Приблизительно то же самое можно сказать и о музыкантах. Когда вы бываете на концертах, где исполняется прекрасная музыка, там вокруг вас наверняка толпятся духи, любящие музыку и упивающиеся музыкальными гармониями. Земная музыка доставляет здесь много радости. Мы можем слышать её. Но ни один из здешних любителей музыки не появится в месте, где барабанят и фальшивят. Мы предпочитаем струнные инструменты. Из всех земных влияний музыкальные звуки легче всего достигают этой области жизни. Скажите это музыкантам.

Если бы они могли слышать нашу музыку! Я не понимал музыки на Земле, но теперь мой слух преобразился. И мне кажется, что вы должны слышать нашу музыку так же, как мы слышим вашу.

Вам, может быть, интересно знать, где я бываю. Я очень люблю одно прелестное место в деревне, на склоне горы, недалеко от моего собственного города. Там вьётся тропинка вокруг холма, и над самой дорогой стоит хижина. Иногда я остаюсь там подолгу и слушаю журчанье ручья, сбегающего с горы; высокие стройные деревья стали как братья для меня. Вначале я неясно различаю физические деревья; тогда я вхожу в маленькую хижину и ложусь на деревянную скамью, прислонённую к стене. Я закрываю глаза и особым усилием, или, вернее, устремлением обретаю способность видеть моё любимое место. Но нужно прибавить, что это происходит в ночное время, когда моё тело излучает свет. При ярком солнечном освещении мы совсем не можем видеть, наш свет угашается ярким солнечным светом.

Однажды я взял Лайонела с собой и оставил его в хижине, а сам удалился на некоторое расстояние. Взглянув на хижину, я увидел, что вся она светится необыкновенно красивым сиянием — сиянием самого Лайонела. Маленькое строение с остроконечной крышей имело вид жемчужины, освещенной изнутри. Это было очень красиво.

После этого я пошёл к Лайонелу и сказал ему, чтобы он, в свою очередь, отошёл в сторону, в то время как я занял его место в хижине. Меня интересовало, увидит ли он то же самое. Когда он вернулся ко мне и я спросил его, что он видел, Лайонел воскликнул:

— Какой вы удивительный человек, отец! Как это вы сделали, что вся хижина светилась?

Тогда я убедился, что и он видел то же самое, что видел я.

Но сейчас я устал и пожелаю вам доброй ночи и приятных сновидений.

Письмо 17

Вторая жена

Ко мне часто обращаются за разрешением различных затруднений. Многие меня называют просто «судья», но обыкновенно каждый сохраняет то имя, которое он носил на Земле.

Мужчины и женщины приходят ко мне, чтобы я разрешил некоторые их недоумения, касающиеся этических и других вопросов; приходят даже по случаю ссор. Вы, вероятно, думали, что здесь не ссорятся? Не только ссорятся, но, бывает, и продолжительно враждуют.

Придерживающиеся различных религиозных взглядов нередко вступают в горячие столкновения. Приходя сюда с теми же верованиями, какие они исповедовали на Земле, и получив возможность лицезреть свои идеалы и реально переживать свои чаяния, люди различных верований становятся здесь ещё нетерпимее. Каждый убеждён, что именно он прав, а другой заблуждается. Особенно часто это встречается у новичков этого мира. Через некоторое время они становятся гораздо терпимее, сосредотачиваясь внутри своей собственной жизни и наслаждаясь теми доказательствами и осуществлениями, которые каждая душа строит для себя.

Мне хочется привести вам пример того, в каких вопросах приходится мне быть здесь «судьёй».

Здесь есть две женщины, которые при их жизни на Земле были замужем за одним и тем же человеком. Первая женщина умерла, затем её муж женился на другой, и вскоре — через год или два — оба, муж и вторая жена, перешли сюда. Первая женщина считает себя единственной женой своего мужа и следует за ним повсюду. Она утверждает, что он обещал встретиться с ней на небесах. Он же чувствует больше склонности ко второй жене, хотя и к первой питает добрые чувства. Но ему надоедает то, что он называет безрассудством. Он сказал мне однажды, что желал бы отделаться от обеих для того, чтобы спокойно отдаться интересующим его изысканиям. Он часто искал моего общества, и обе женщины, не желавшие расстаться с ним, тоже приходили ко мне. Однажды, когда они в очередной раз обратились ко мне втроём, первая жена задала мне такой вопрос:

— Этот человек — мой муж. Не должна ли эта женщина удалиться и оставить его безраздельно мне?

Я спросил мнение второй жены на этот счёт. Она ответила, что без мужа ей будет здесь очень одиноко, и, поскольку она обладала им последней, он и принадлежит ей более, чем другой жене.

Мгновенно вспыхнула в моей памяти сцена между саддукеями и Христом, когда они задали Ему подобный вопрос, и я повторил Его ответ, насколько смог его припомнить: «Восставшие из мёртвых не женятся и не выходят замуж, а пребывают подобно ангелам на небесах».

Мой ответ, по-видимому, поразил их, и они отошли в глубокой задумчивости.

Мои собственные наблюдения по этому поводу приводят к тому, что различие полов здесь так же реально, как и на Земле, хотя выражается оно иначе.

Через некоторое время все трое пришли ко мне опять и сказали, что они по-новому взглянули на своё затруднение; возможно, что эта новая точка зрения была ангельская, так как первая жена решила «предоставить возможность своему мужу проводить часть времени с его второй женой, если это ему необходимо».

Но дело в том, что мужчина питал нежную любовь к одной молодой особе ещё до встречи с обеими жёнами. Эта девушка тоже умерла, и теперь он испытывал сильнейшее желание разыскать её здесь. Удастся ли ему это, я не могу сказать. Но положение его не из лёгких, и я думаю, что оно не составляет исключения. Хотя есть способ, посредством которого он мог бы избавиться от навязчивого общества своих жён и обеспечить себе уединение; но он этого ещё не знает. Знающий может уединиться здесь так же, как и на Земле — выстроив вокруг себя стену, через которую его может увидеть только Посвященный. Я не открыл этой тайны моему приятелю, но со временем, может быть, и открою, если для его развития потребуется одиночество. Теперь же, мне кажется, для него полезнее приспособиться к этому двойному праву на него и отыскать истину, лежащую в основе его затруднений. Может быть, он узнает, что в действительности он не «принадлежит» ни одной из этих женщин. Пребывающие здесь души начинают через некоторое время в такой степени любить независимость, что и сами готовы отказаться от своих прав и претензий на чужую свободу.

Здесь можно расти и духовно, если у человека есть такая потребность, хотя мало кто пользуется этой счастливой возможностью. Большинство довольствуется тем, что усваивает земной опыт и земные переживания; и тут люди теряют благоприятные возможности так же, как они делали это во время своей земной жизни. Здесь есть Учителя, всегда готовые помочь тому, кто желает их помощи для проникновения в тайны жизни — здешней, потусторонней и теряющейся в далёком, далёком прошлом.

Если человек понял, что его недавнее пребывание на Земле было лишь последним в длинной череде жизней, и если он сосредоточит свои мысли на восстановлении в памяти далёкого прошлого, он может вспомнить эти жизни. Многие могут думать, что достаточно одного освобождения от материальной завесы, чтобы освободить душу от всякого помрачения; но как на Земле, так и здесь всё происходит так или иначе не оттого, что оно должно быть таковым, а потому, что таковым является.

Мы притягиваем к себе переживания, для которых созрели и в которых нуждаемся; но запросы большинства душ здесь слишком ничтожны, так же как и на Земле. Скажите людям, чтобы они стремились к большему и жажда их будет удовлетворена.

Письмо 18

Индивидуальные виды ада

Ранее я говорил вам о своём намерении посетить ад; но когда я начал свои исследования в этом направлении, оказалось, что здесь существует множество разновидностей того, что мы называем адом.

Каждый человек строит для себя свой собственный ад.

Да, я убеждён, что люди сами себя помещают в ад, что не Бог их туда посылает. Я начал искать ад из огня и серы и не нашёл такового. По всей вероятности, Данте видел то же, что и я. Но существуют другие, индивидуальные виды ада.

(Писание по непонятной для меня причине внезапно прекратилось и более в этот вечер не возобновлялось).

Письмо 19

Приют любви в небесах

После нашего с вами последнего письма я встретился с очень интересным человеком. Это — любящее сердце, которое ожидало здесь свою возлюбленную в течение 10 лет.

На Земле её уверяли, что он умер и убедили полюбить другого, но она не могла забыть его, так как каждую ночь он встречал её душу во время сна, каждую ночь она являлась к нему сюда и иногда, пробуждаясь, могла припомнить всё, что он говорил ей во время свидания.

Она сказала ему, что недолго ещё пробудет в освещаемом солнцем мире и придёт к нему сюда, в самосветящийся мир.

Некоторое время тому назад она, наконец, перешла сюда. Он давно ждал её и построил из материи этого мира небольшой дом, какой мечтал устроить для неё на Земле.

Он рассказал мне, как однажды ночью, явившись к нему во сне, она заявила, что соединится с ним завтра. Он был поражён и почти готов остановить её, так как его смерть была внезапной и очень мучительной, а он не хотел страданий для неё. Он постоянно оберегал её, стараясь предупредить о каждой опасности; но на этот раз, когда первое потрясение прошло, он почувствовал, что она действительно перейдёт к нему. Он был очень счастлив.

Здесь он не искал новой любви, ибо, когда покидаешь Землю с одной большой любовью и когда земная возлюбленная не забывает ушедшего, связь может сохраняться долгое время, не ослабевая. Хотя часто бывает, что более всего продвигаются в духовном плане как раз те, которых забывают Вы, оставшиеся на Земле, забыли всё пережитое здесь и потому не знаете, какое счастье доставляют нам ваши воспоминания, не понимаете, как нам тяжело ваше забвение. на Земле любимые люди; но тем не менее, быть забытым — грустно.

Вы пробуждаете в нас силу, предоставляя нас самим себе; но эта сила даётся тяжело, и далеко не все души готовы воспользоваться вынужденным одиночеством, чтобы быстрее подниматься по лестнице духовного совершенствования.

Но вернёмся к интересующей нас паре. Весь тот день он оставался около неё. Он не мог видеть её тела, ибо лучи солнца были слишком ярки для него, но после долгого ожидания он почувствовал её руку в своей руке и, хотя она была невидима для него, он знал, что она здесь. И он заговорил с ней, употребляя земные слова. Но она, казалось, не понимала его. Он заговорил с ней снова, но она всё не отвечала, хотя по пожатию её руки он знал, что она сознаёт его присутствие. И так стояли они, рука в руке, в темноте солнечного света: он — способный говорить, благодаря своему долгому опыту в мире тонких звуков, она — безмолвная и растерянная, но продолжающая держаться за его руку.

Когда лучи солнца погасли, он начал различать её лицо и глаза, широко раскрытые и испуганные. Они продолжали оставаться в комнате, где лежало её безжизненное тело. Было лето, и окна были раскрыты. Он старался увлечь её в простор душистой ночи, которая для них представляла день, но она удерживала его за руку и не хотела уходить. В конце концов ему удалось увлечь её на некоторое расстояние; теперь она услышала его и ответила.

— Любимый мой, — сказала она, — которая же из двух я? Я вижу себя — я чувствую себя — и там тоже я. Я словно в двух местах. Которая же из двух — настоящая я ?

Он утешал её словами любви. Он боялся приласкать её, ибо прикосновение душ чрезвычайно сильно, и он боялся, чтобы она не возвратилась к той покинутой форме и не наступила бы новая разлука.

И хотя она часто приходила к нему во сне, теперь это было иначе, гораздо жизненнее, и он почувствовал, что она действительно переступила через порог великой перемены.

Она продолжала держаться за его руку и в то же время не хотела удаляться от той вещи . Он оставался с ней всю ночь и весь следующий день, пока не засияло солнце и он снова не перестал её видеть.

В течение этого дня друзья его возлюбленной нарушали покой её тела, проделывая с ним то, что нужно для живых и только тревожит мёртвых. Он оставался с ней вторую ночь и второй день. Он слышал рыдания её убитых горем родителей, хотя они не могли видеть ни его, ни свою дочь; но во вторую ночь маленькая собачка его возлюбленной забежала в комнату, где лежало её тело, увидела их и начала жалобно визжать. Они оба слышали этот визг. Теперь она уже яснее слышала, когда он заговаривал с ней.

— Куда увезут они это ? — спросила она.

И тогда он вспомнил минуты, когда сам стоял как зачарованный возле своей безжизненной оболочки, над которой его невеста проливала горькие слёзы. И он начал уговаривать её удалиться совсем; но ей казалось, что это превыше её сил. На третий день, когда укладывали в гроб её тело, она разволновалась. В то же время он почувствовал — видеть он не мог — целую толпу, собравшуюся в комнате, и услышал похоронную музыку. Музыку гораздо легче слышать, чем человеческие голоса; для того чтобы расслышать последние, нужна хорошая подготовка.

В это время его возлюбленная была в тяжёлом волнении, которое передалось и ему; они начали медленно, невыносимо медленно подвигаться, и он сказал ей: «Не огорчайся, они хотят похоронить это; но ты в безопасности со мной».

Не беспричинно чувствуется над домом смерти какая-то странная, невыразимая тишина, которая не может быть объяснена одной печалью оставшихся. Они чувствуют присутствие души, ушедшей из мира, хотя и не могут видеть её. Их собственные души невольно оберегают эти первые минуты её смятения. Перемена не была бы так мучительна, если бы переходящий в иной мир помнил, что это случалось с ним и прежде, но мы так легко все забываем. Иногда мы называем Землю «Долиной забвения».

В течение последующих дней и недель этот человек оставался рядом со своей возлюбленной, всё время стараясь отвлечь от земли и от этого, привлекавшего её так же, как и многих, мучительной тягой.

Я узнал здесь, что души, прожившие долгое время на Земле, отрываются гораздо легче, но этой женщине было не более 30 лет, и потому она освобождалась с таким трудом даже с помощью своего возлюбленного. Но в один прекрасный день, или ночь — по-вашему, он ввёл её в тот дом, который приготовил для неё на небесах, и они стали жить там. Иногда он оставляет её на короткое время, а иногда она его, ибо радость совместного пребывания усиливается здесь, как и на Земле, благодаря временной разлуке. В течение первых дней она время от времени испытывала голод, и он старался утолить его, предлагая различные вещества здешнего мира. Постепенно она отвыкла от Земли и от земных привычек и только изредка, во сне, возвращалась к своим родителям.

Никогда не оставляйте без внимания снов, касающихся умерших людей. Такие сны всегда имеют какой-нибудь смысл. Они передают не всегда верно, ибо дверь между обоими мирами чрезвычайно узка, и мысли часто искажаются, переходя из одного мира в другой. Но не забывайте, что мы всё же можем общаться с вами этим путём. Я являлся к вам во сне, стоя за решёткой окружённого стеной сада, в котором вы прогуливались. Я улыбался и делал знак, чтобы вы подошли ко мне, но я вовсе не хотел, чтобы вы оставались здесь со мной. Я хотел, чтобы вы пришли сюда в духе; хотя для меня легче, чем для вас, переходить в наш мир.

Доброй ночи.

Письмо 20

Человек, нашедший Бога

Мне кажется, нет лучшего способа приобщить вас к здешней жизни, такой необыкновенной для вас, чем передать вам свои впечатления и беседы с мужчинами и женщинами, которых я встречаю здесь.

Я как-то говорил вам, что встречаю здесь больше святых, чем философов, и мне хочется рассказать вам о человеке, который производит на меня впечатление истинно святого. Да, здесь есть просто святые и великие святые, так же, как есть обыкновенные и великие грешники.

Однажды я шёл по вершине горы. Я говорю «шёл», хотя передвижение здесь не требует никаких усилий, но это почти то же самое.

На вершине горы я увидел человека, стоявшего в одиночестве. Он сосредоточенно вглядывался вдаль, но что он рассматривал, я не знаю. Он был совершенно погружён в себя или же в общение с кем-то, кого я не мог видеть.

Я остановился в ожидании. Наконец, глубоко вздохнув, ибо мы дышим здесь, он повернулся ко мне и сказал с доброй улыбкой:

— Не могу ли я тебе услужить, брат?

Я был смущён, чувствуя, что, может быть, помешал какому-то невидимому для меня общению.

— Если это не слишком смело с моей стороны, — сказал я, — я хотел бы спросить, о чём вы думали, стоя здесь и глядя в пространство?

Я чувствовал, что этого не следовало делать, но моё серьёзное желание научиться всему, доступному для меня, заслуживало прощения, и меня прощали.

У этого человека было прекрасное лицо без бороды и юношеский огонь в глазах. Одежда его говорила, что он очень мало думает о своей внешности.

Он посмотрел на меня молча и затем сказал:

— Я стремился приблизиться к Богу.

— А что есть Бог? — спросил я. — И где Бог?

Он улыбнулся. Я никогда не видел такой улыбки.

— Бог всюду, — ответил он. — Бог есть .

— Что же он такое? — настаивал я. И снова он повторил, но уже с другим ударением:

— Бог есть.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил я.

— Бог есть, Бог есть, — повторил он.

Не знаю, каким путём передалось мне значение его слов, может быть, путём симпатии, но в моём сознании внезапно вспыхнуло, что когда он говорил: «Бог есть », он хотел выразить полнейшее осуществление Бога, какое только возможно для духа; а когда он говорил: «Бог есть», он хотел этим выразить, что ничего и не существует, кроме Бога.

По всей вероятности, то, что я чувствовал, отразилось на моём лице, судя по следующим словам святого:

— Разве ты сам не знаешь, что Он есть и что всё, что существует, есть Он ?

— Я начинаю чувствовать, что вы подразумеваете, — ответил я, — хотя сам я могу чувствовать лишь очень слабо.

Он улыбнулся и ничего не ответил, но во мне роились вопросы.

— Когда вы были на Земле, часто ли думали о Боге? — спросил я.

— Всегда. Я очень мало думал о чём-нибудь ином. Я искал Его всюду, но только по временам вспыхивало во мне осознание Его истинной сути. Иногда, когда я молился, а молился я много, во мне возникал внезапный вопрос: кому ты молишься? И тогда вырывался громкий ответ: «Богу! Я молюсь Богу!» Но хотя я молился Ему ежедневно в течение многих лет, только временами вспыхивало во мне истинное сознание Бога. Но настал час (я был тогда совсем один, в лесу), когда пришло великое откровение. Оно пришло не в виде определённых слов, но, скорее, как безмолвное и безобразное чудо, слишком великое для ограниченной мысли. Я упал на землю и, вероятно, потерял сознание, так как через некоторое время — как долго, я не знаю — я пробудился и, поднявшись с земли, стал смотреть вокруг. И тогда я постепенно вспомнил пережитое; оно оказалось слишком величественным, превыше моих сил, когда я его испытывал.

Выразить это великое, слишком великое для моей смертной природы, я сумел только в таких словах: «Всё сущее, — есть Бог». Это оказалось так просто, а между тем эта простота должна включать и меня самого, и всех существ — людей и животных; и даже деревья, и птицы, и реки должны быть частью Бога, если Бог есть всё .

С этой минуты жизнь обрела для меня новое значение. Я не мог видеть человеческого лица, чтобы не вспомнить откровения — не вспомнить, что это человеческое существо есть часть Бога. Когда моя собака смотрела на меня, я говорил ей: «Ты тоже часть Бога». Когда я стоял на берегу реки и слушал шум воды, я говорил себе: «Я слушаю голос Бога». Когда кто-нибудь из моих ближних сердился на меня, я спрашивал себя: «Чем мог я оскорбить Бога?» Когда кто-нибудь обращался ко мне с любовью, я говорил: «Теперь Бог любит меня». И от этого сознания у меня захватывало дух. Жизнь становилась невообразимо прекрасной.

Я был так погружён в Бога и так стремился найти Его, что мало думал о своих ближних и пренебрегал даже теми, которые были ближе всего ко мне; но с этого дня я начал сближаться с моими братьями. И я убедился, что чем больше я искал Бога в них, тем чаще Бог отвечал мне через них. И жизнь становилась всё более чудесной и прекрасной.

Иногда я пытался передать другим то, что чувствовал сам, но они не всегда понимали меня. И тогда я начал постигать, что Бог намеренно, по причине, известной Ему одному, скрывал Себя за покровами. Может быть, для того, чтобы радоваться, разрывая их? Если так, я решил помочь Ему, насколько хватит моих сил, и я стремился помочь другим людям познать Бога так, как я сам познал Его. В течение многих лет я учил людей. Вначале мне хотелось учить всех. Но вскоре я убедился, что это невозможно, и тогда избрал немногих, которые называли себя моими учениками. Я просил их не говорить, что они мои ученики, но убеждал их передавать другим то знание, которое я давал им. И таким образом, не я один, а многие постепенно приобщались к тому чуду, которое было мне открыто в тот день, когда я стоял в одиночестве, в лесу, и пробудился к сознанию, что Бог есть, Бог есть.

Сказав это, святой повернулся и оставил меня со всеми моими вопросами. Я хотел спросить его, когда и как он покинул Землю и какое дело делает здесь, но он ушёл.

Может быть, я увижу его снова когда-нибудь. Но увижу я его или не увижу, он дал мне нечто, что я, в свою очередь, отдаю вам, как он сам хотел отдавать своё знание миру.

Письмо 21

Досуг и души

Одна из радостей здешнего бытия состоит в досуге, в возможности мечтать и знакомиться со своей собственной сутью.

Конечно, и здесь много дела; но хотя я и намереваюсь вернуться в земной мир через некоторое время, я чувствую, что здесь у меня будет время для знакомства с собой. Я стремился к этому по мере сил и на Земле; но здесь меня меньше отвлекают и нет необходимости в процессе одевания-раздевания, в необходимости зарабатывать на жизнь для себя или для других.

Ввиду здешнего досуга я собираюсь в течение нескольких лет не только приобрести общие познания — ознакомиться с условиями этого четырёхмерного мира, но и пройти в обратном порядке все мои прежние жизни и усвоить всё, чему я научился в них. Я хочу синтезировать весь опыт моего Эго , вплоть до настоящего срока, чтобы вывести из этого синтеза, что я смогу делать в будущем с наименьшими трудностями. Я думаю (хотя ещё не вполне уверен), что я могу принести с собой многое из этих знаний, когда снова вернусь на Землю.

Я постараюсь известить вас в своё время, когда и где можно будет найти меня. Отчего же вы испугались? Это будет ещё не скоро. Я мог бы, вероятно, ускорить своё возвращение, но это было бы не мудро, потому что я не смог бы вернуться с таким потенциалом сил, какого хочу. Так как действие и противодействие противоположны и равны, а Эго человека способно развить только определённое количество энергии в данное время, для меня лучше оставаться в условиях этой лёгкой материи, пока я не соберу достаточно энергии для того, чтобы вернуться назад очень сильным. Но я не поступлю так, как делает большинство душ: они остаются здесь, пока не устанут от этого мира так же, как раньше они уставали от земной жизни, после чего устремляются обратно почти бессознательно — непреодолимой силой ритмического прилива и отлива. Я же хочу управлять этим ритмом.

За то время, что я здесь, один из тех, кого я знаю, вернулся на Землю. Он был уже совсем готов к этому, когда я впервые нашёл его. Самое удивительное заключалось в том, что сам он не понимал своего состояния. Он жаловался на усталость и на потребность частого отдыха... Это был, по всей вероятности, естественный инстинкт, чтобы подготовиться к высшему усилию ещё раз раскрыть двери материи. Легче войти сюда, чем перейти из этого мира в ваш.

Я знаю, где теперь находится эта душа: мне сказал Учитель. Меня это удивило, так как человек, о котором идёт речь, не должен был бы, по моему мнению, интересовать Учителя. Но кто знает? Возможно, в ближайшей своей жизни он соприкоснётся с Их учением.

Но я хотел поговорить о здешнем досуге. Мне хотелось бы, чтобы и у вас было больше досуга. Я говорю не о лени, но о пассивном состоянии ума, которое имеет такое же значение, как и активное состояние. Только когда вы пассивны, мы можем достигать вас. Если ваше тело и ум постоянно заняты, нам трудно повлиять на вас отсюда. Найдите немного времени, чтобы ежедневно совсем ничего не делать; в таком случае подсознательные части вашего ума начнут работать. Они напомнят вам, что существует внутренняя жизнь, ибо та внутренняя жизнь, которая доступна вам на Земле, есть настоящая точка соприкосновения с миром, в котором живём мы.

Я уже говорил вам, что оба мира соприкасаются, и соприкасаются они через внутренний мир. Вы входите внутрь, чтобы выйти наружу. Это парадокс, но парадоксы заключают большие истины. Противоречия — не истины, но парадокс не есть противоречие.

Существует большая разница во времени, которое люди проводят здесь. Вы говорите о тоске по родине, — здесь есть души, которые испытывают такую тоску по Земле. Они иногда возвращаются почти немедленно, но это большая ошибка. За исключением очень молодых душ, не использовавших энергии, сохранившейся от последней жизни, слишком быстрое возвращение назад лишает душу силы сопротивления.

Как ни странно, здесь можно встретить таких, кто тоскует по Земле, подобно тому как некоторые земные поэты и мечтатели тоскуют по внутренней жизни.

Это употребление терминов «внешний» и «внутренний» может показаться неясным, но следует помнить, что вам нужно войти внутрь себя, чтобы достигнуть нас, а нам нужно выйти из себя , чтобы достигнуть вас. В нормальном состоянии мы переживаем здесь то, что можно назвать субъективной жизнью. Мы становимся всё более и более объективными, по мере того как приближаемся к вашему миру, вы же становитесь всё более субъективными, по мере того как приближаетесь к нашему миру. Если бы вы это ясно сознавали, то могли бы почти во всякое время навещать нас на несколько мгновений — при условии достаточно глубокого проникновения в самих себя.

Спешить не следует — это нужно твёрдо запомнить. То, что вам не удастся сделать в этом году, вы можете сделать в следующем. Но если вы будете торопиться и постоянно бросаться в разные стороны, вы немногого достигнете в этой работе. Вечность достаточно продолжительна для полного развития человеческого Эго — она как будто специально предназначена для этой цели. Изречение «Цель жизни есть жизнь» кажется мне очень верным с тех пор, как я имел возможность исследовать понятие вечности с новой точки зрения. Эта точка зрения даёт новый взгляд на время и вечность. Я теперь вижу то, чего ранее не видел: что я, в сущности, никогда не тратил времени даром. Даже все мои ошибки были ценной частью моего опыта. Мы теряем, чтобы приобретать снова. Мы входим и выходим из круга силы примерно так же, как входим и выходим из жизни, чтобы научиться тому, что в ней и что вне её. И в этом, как и во всём остальном, целью жизни является сама жизнь.

Не спешите. Человек может дорасти постепенно до силы и знания или же может взять их усилием. Воля свободна. Но постепенный рост не имеет такого мощного воздействия, как свободное усилие.

Письмо 22

Змей вечности

Я хочу сегодня говорить с вами о вечности. Пока я не перешёл сюда, я никогда не мог уловить этой идеи. Я мыслил в границах месяцев, годов и столетий. Теперь же я вижу полное протяжение круга. Вхождение в материю и исхождение из неё есть не более чем сокращение и расширение сердца Эго; с точки зрения вечности, они так же относительно коротки. Вам земная жизнь кажется долгим периодом. Такой же казалась она мне, но теперь она мне не кажется такой.

Часто говорят: «Если бы я мог снова прожить свою жизнь, я поступал бы так-то и так-то». В действительности, нельзя вновь переживать ту же жизнь, как нельзя сердцу вернуться вспять и повторить прежний толчок, но можно приготовиться для ближайшей жизни. Предположим, что вы испортили ваше существование. Большинство людей повинны в этом, если смотреть с точки зрения их высшего идеала, но каждый человек, умеющий думать, должен усвоить определённый опыт, который он только и может унести с собой. Он может, вернувшись в солнечный свет другой земной жизни, не помнить подробностей своего прежнего опыта, хотя некоторые люди в состоянии помнить их благодаря достаточной подготовке и сосредоточенной воле; но наклонности каждой данной жизни, её побуждения и желания почти во всех случаях переносятся в следующую жизнь.

Вы должны отвыкнуть от привычки смотреть на настоящую жизнь как на единственную, отвыкнуть от мысли, что жизнь «за гробом» будет бесконечным существованием в одном состоянии. Вы не смогли бы вынести бесконечного существования в тонкой материи внутреннего мира, так же как не могли бы вечно жить в той плотной материи, в которой вы заключены сейчас. Вы почувствовали бы утомление. Вы не выдержали бы этого.

Овладейте вполне идеей ритма. Все существа подчинены Закону ритма, даже боги, хотя в более грандиозной форме, чем мы — с более значительными периодами прилива и отлива.

Мне не хотелось оставлять Землю. Я боролся до конца, но теперь я вижу, что мой уход был неизбежным. Если бы я начал свою борьбу раньше, я подготовил бы своё судно для более продолжительного плавания; но когда весь уголь и вся вода вышли, необходимо было войти в гавань.

Возможно оснастить даже маленькую жизненную ладью для более продолжительного жизненного странствования, чем назначенные шестьдесят — семьдесят лет; но в таком случае нужно быть экономным с углём и не расточать воды. Найдутся люди, которые поймут, что вода есть влага жизни.

Многим не нравится мысль, что жизнь после смерти не есть вечно длящееся движение вперёд в духовных мирах, хотя очень мало кто из протестующих имеет понятие, о чём они говорят, когда толкуют о духовных мирах.

Вечно длящаяся жизнь возможна для всех душ — это так; но невозможно двигаться в одном направлении. Эволюция идёт по кривой. Вечность есть круг, змей, заглатывающий свой собственный хвост. Пока вы не согласитесь входить и выходить из плотной материи, вы никогда не научитесь преодолевать материю. Есть люди, которые могут оставаться в ней и выходить из неё по своей воле и прито<