Этот мужской, мужской, мужской, мужской мир
Член палаты представителей Арнольд: Ты, должно быть, Лиза Симпсон.
Лиза: Здравствуйте, сэр.
Арнольд: Лиза, ты — человек дела. Как знать, может быть, однажды ты станешь конгрессменом или сенатором. Знаешь, у нас довольно много женщин-сенаторов.
Лиза: Только две. Я проверяла.
Арнольд (посмеиваясь): А тебя не проведешь (Mr. Lisa Goes to Washington [37]).
Одно из непременных визуальных достоинств почти каждого эпизода «Симпсонов» — это детальная проработка заднего плана, особенно лиц в толпе. Багз Банни мог играть в бейсбол перед стадионом расплывчатых овальных пятен; похожие пустые лица встречаются в мультфильмах «Дуг» (Doug ) или «Рен и Стимпи» (Ren and Stimру ) (мы наугад выбрали названия двух очень разных современных мультфильмов), однако в Спрингфилде живут настоящие и узнаваемые в любой толпе люди. Легко понять, почему на создание каждого эпизода уходит шесть месяцев, ведь вывески, городские и сельские пейзажи и десятки безошибочно узнаваемых жителей Спрингфилда прорисовываются очень тщательно.
Постоянные зрители не удивляются, когда видят Мо, Отто, мистера Бернса, Смитерса и Джаспера, скажем, на школьных мероприятиях, хотя (как мы полагаем) у них нет детей школьного возраста, которые бы учились в спрингфилдской начальной школе. Точно так же директор Скиннер, дворник Вилли и Эдна Крабаппл часто появляются среди людей, внимающих речам политиканов, посещающих цирк или протестующих перед мэрией. Постоянные зрители испытывают чувство, что город им знаком, и это отмечают многие критики. Действительно, Спрингфилд является важной составляющей успеха «Симпсонов»:
Благодаря созданию такого «блистательно перенаселенного мира» Гроенингу удается довольно долго обходиться без определенной сюжетной линии… Художественное оформление серий и общая композиция способствуют и являются непременными условиями создания исключительно широкого разнообразия сюжетных линий, открывая для жанра мультипликации бесконечную вселенную историй. Иными словами, как реалистическое, так и сюрреалистическое изображаются в такой художественной и драматической манере, которая присуща еще разве что литературе и редко встречается в современном кино[173].
В связи с этим вряд ли можно игнорировать тот факт, что с точки зрения распределения полов город Спрингфилд даже более консервативен, чем мир тех шоу, которые высмеиваются в «Симпсонах». Джулия Вуд так описывает телевизионную норму:
Белые мужчины составляют две трети населения. Женщин меньше, возможно, потому, что менее десяти процентов из них живут дольше 35 лет. Те из них, кому это удается, почти всегда являются белыми и гетеросексуальными, равно как мужчины или более молодые женщины. Большинство женщин не только молоды, но также красивы, очень стройны, пассивны и интересуются в первую очередь отношениями с другими людьми… Встречаются плохие, стервозные женщины, которые не столь красивы, зависимы и заботливы, как хорошие. Большинство плохих женщин работают, а не являются домохозяйками и, вероятно, именно поэтому ожесточены и не слишком желанны[174].
Насколько нам известно, перепись населения 2000 года не добралась до Спрингфилда, так что в своей оценке распределения полов мы будем полагаться на три источника. Первый — это интернет-сайт «Кто есть кто в Спрингфилде», якобы являющийся «исчерпывающим списком литературных, политических, исторических, телевизионных, военных, кинематографических, музыкальных, коммерческих и мультипликационных упоминаний второстепенных персонажей в „Симпсонах“»[175], в котором есть подраздел «Повторяющиеся персонажи», включающий, как утверждается, всех героев, появлявшихся в двух и более эпизодах — от Мерфи Кровавые Десны до Рейнера Вольфкастла[176]. Помимо пяти членов семьи Симпсон там перечислены 45 персонажей мужского пола (в том числе «радиоактивный человек» — любимый герой комиксов Барта) и одиннадцать персонажей женского пола, включая Малибу Стейси — куклу Лизы. Даже если Чесотку и Царапку считать бесполыми, соотношение составляет четыре к одному.
Другой источник информации — The Simpsons: A Complete Guide to Our Favourite Family ,[177]и Simpsons Forever: A Complete Guide to Our Favourite Family Continued [178]. В разделе «Кто озвучивает роли?» полного указателя перечислено 59 персонажей мужского пола, к которым мы добавим Лайонела Хатца, Троя Мак-Клюра, Сайдшоу[179]Боба и Сайдшоу Мела (итого получается 63), и 16 женских персонажей. В книге The Simpsons Forever указаны еще пять персонажей-мужчин (Датабейс, доктор Лорен Дж. Прайор, мистер Бувье, Гевин и Билли) и одна вроде бы женщина (голос Малибу Стейси), однако Жаклин Бувье и тетушка Глэдис из последнего списка выбыли (видимо, по причине смерти, но если так, то Мод Фландерс тоже следует вычеркнуть).
Наконец, мы и сами всех пересчитали. К списку «Кто есть кто» мы добавим Агнес Скиннер, (миссис) Хелен Лавджой, (миссис) Луан ван Хутен, Манулу (невесту/жену Апу) и Джейни Пауэлл, так что общее количество повторяющихся героинь достигает пятнадцати. Но все равно список не воодушевляет, ведь шесть из пятнадцати женщин появляются исключительно как жены или матери гораздо более тщательно проработанных мужских персонажей: миссис Бувье, Мод Фландерс, миссис Лавджой, миссис Ван Хутен, Агнес Скиннер и Манула. Пять из пятнадцати — это третьестепенные и редко говорящие персонажи: Шерри и Терри (двойняшки с фиолетовыми волосами), Джейни Пауэлл, школьная повариха Дорис и мисс Гувер (учительница Лизы). Таким образом, работающие женщины представлены Сельмой и Пэтти, а также Эдной Крабаппл (будучи заядлыми курильщицами, они, видимо, олицетворяют группу «ожесточенных и не слишком желанных», как называет их Вуд). Только Рут Пауэрс — разведенная соседка Симпсонов — является свободной и самостоятельно мыслящей взрослой женщиной (но говорит она только в двух эпизодах: New Kid on the Block [67] и Treehouse of Horror IV [86]).
Поэтому нас несколько шокировала позиция Джеймса Понивозика (мы выбрали одного из многих критиков, выражавших сходные мнения), чье эссе «Лучшее телевизионное шоу» было напечатано в журнале Time. Вот в чем он усматривает одну из сильных сторон «Симпсонов»:
Здесь лучший на телевидении состав действующих лиц. Ни один другой сериал не предлагает столь многочисленного и хорошо проработанного контингента второстепенных персонажей, каким является население Спрингфилда. Авторы «Симпсонов» открывают миры внутри миров, даря незначительным, казалось бы, героям полноценные жизни и свои истории. Любой персонаж, появившись на несколько секунд в одном эпизоде, может в последующих сериях сыграть главную роль. Таковы Апу, Смитерс и пьяница Барни. Достаточно взглянуть на одну из таких фигур второго плана — клоуна Красти, — чтобы понять причину безграничной плодовитости «Симпсонов». Сначала Красти появлялся лишь тогда, когда его смотрели по телевизору Барт и Лиза, но затем он получил историю об этнических корнях (урожденный Хершель Крастовски ослушался воли своего отца-раввина) и стал сатирическим образом всей индустрии развлечений[180].
Если «лучший на телевидении состав действующих лиц» по меньшей мере на две трети состоит из мужчин, то насколько же криво телевидение отражает реальность? Нельзя списать это на то, что «Симпсоны» играют роль зеркала в комнате смеха, ведь мужское большинство населения Спрингфилда — это не иронический комментарий насчет телевидения, а скорее слепое следование норме.
Тот факт, что население Спрингфилда преимущественно мужское, мог бы сам по себе считаться незначительным, но при рассмотрении содержания и центральных фигур эпизодов он приобретает дополнительный вес. Из 248 эпизодов, показанных в течение первых одиннадцати сезонов, в папке «Лиза»[181]оказались только 28 «эпизодов про Лизу», к которым мы добавим еще восемь названий[182]. Папка «Мардж»[183]содержит явно неполный список эпизодов с Мардж в главной роли; мы расширили его до 21 пункта, включив даже эпизоды, возвращающие нас к тем дням, когда Гомер ухаживал за Мардж. Мы решили войти в подробности, дабы подтвердить свое предположение о том, что соотношение полов по содержанию эпизодов примерно соответствует их соотношению в населении Спрингфилда (а именно, что эпизодов про Барта, Гомера или любого другого мужского персонажа в четыре-пять раз больше, чем эпизодов про Лизу, Мардж или любого другого женского персонажа[184]). Тем, кто обожает теории заговора, будет любопытно узнать, что в создании шоу, согласно статье о приглашенных звездах в «Симпсонах», участвовали сто шестьдесят мужчин (не считая многократных появлений Фила Хартмана, Альберта Брукса, Иона Ловица и т. д.) и сорок женщин[185]. В подавляющем большинстве случаев эти приглашенные звезды играли самих себя, так что неравное соотношение мужчин и женщин распространяется даже на список гостей.
Суть их характера
Мардж принадлежит к роду праведных и кротких телевизионных жен и матерей, главная драматическая функция которых — все понимать, любить и убирать за своим мужчиной. Разумеется, такое милое созданье появилось раньше телевидения. Вирджиния Вулф с таксономической точностью описала ее в своем эссе «Женские профессии», дав ей имя «Гений Домашнего Очага»:
Вы, принадлежащие к более молодому и более счастливому поколению, возможно, не слыхали о ней и не поймете, кто это — Гений Домашнего Очага. Я вам ее сейчас вкратце опишу. Она удивительно душевна. Немыслимо обаятельна. И невероятно самоотверженна. В совершенстве владеет трудным искусством семейной жизни. Каждый божий день приносит себя в жертву. Если к столу подают курицу, она берет себе ножку; если в комнате дует, садится на сквозняке. Словом, устроена она так, что вообще не имеет собственных мнений и желаний, а только сочувствует желаниям и мнениям других[186].
Возможно, у Мардж все-таки не столь ангельский характер, но можно с легкостью назвать имена ее прародительниц с голубого экрана: Элис Крамден терпела раздражительного Ральфа, Эдит Банкер мирилась с непредсказуемыми вспышками гнева Арчи, а Мэрион Каннингем уживалась с целой семьей идиотов, и все они проявляли тот же дух всепрощения, которым Мардж руководствуется в отношениях с Гомером. Патриция Мелленкемп, обсуждая типичную комедию положений пятидесятых годов «Папа знает лучше всех», отмечает, что домашняя комедия положений основана на изображении «комического замыкания женщин» в традиционных домашних ролях[187]. Попытка вырваться за рамки традиционной женской роли предстает очевидно смешной, и многие эпизоды про Мардж апеллируют как раз к такому юмору. Другой важный аспект «комического замыкания женщин» проявляется в попытках традиционной жены поддерживать этикетные, этические или правовые стандарты: это превращает ее в семейную «придиру», а значит, и в мишень мужского юмора. В этом Мардж также вполне соответствует шаблону.
На первый взгляд Мардж кажется мятежной телевизионной мамой. Синие, тщательно уложенные волосы и желтая кожа делают ее визуально впечатляющей. Но при ближайшем рассмотрении видно, что она верна традициям телевизионного материнства конца пятидесятых и начала шестидесятых годов XX века. Ее завивка похожа на прически многих матерей, от Харриет Нельсон до Джун Кливер. Ее жемчужное ожерелье напоминает о Маргарет Андерсон («Папа знает лучше всех»), Джун Кливер, Донне Стоун («Шоу Донны Рид») и даже Уильме Флинстон. Как дома, так и на людях Мардж одевается в наряды, популярные среди ее предшественниц. Платье телевизионной мамы было лишь ненадолго отвергнуто Мартишей Адамс и Лили Манстер в период с 1964 по 1966 годы. Как и в случае с другими представительницами этого рода, материнство сделало ее сравнительно асексуальной, но вместе с тем и традиционно женственной.
Вспомните, что первые «сексуально-атрибутированные» телемамы — Мартиша Адамс и Лили Манстер — были попросту ошибками природы (Лили и Герман были первой телевизионной парой, делившей ложе)[188]. Первая действительно сексуально очерченная телевизионная мама, Пег Банди, черпала свою сексуальность в каком-то злобном отказе от выполнения традиционно женских семейных ролей. Хотя она не работала, домашними делами она также не занималась и, конечно, не воспитывала детей. Первой телемамой, которая полностью отвергла все традиционные материнские роли, стала миссис Картман из сериала «Южный парк». Миссис Картман ставит под сомнение традиционные материнские роли настолько, что предстает перед нами в пагубной противоречивости. Она признает материнство как роль или даже как благопристойный фасад (сохранять который ей не очень удается) и при этом пьет, курит «крэк» и ведет беспорядочную половую жизнь. Если мы немного развлечемся и выстроим последовательность телевизионных матерей, скажем, от Харриет Нельсон до миссис Картман, то увидим, что Мардж является верной продолжательницей традиции телевизионного материнства пятидесятых и шестидесятых годов XX века.
Но есть еще один аспект, делающий Мардж глубоко традиционной телевизионной матерью. Она не только обладает характером «гения» по терминологии Вирджинии Вулф, но, подобно многим своим предшественницам, остается «хранительницей очага». Вспомните, что Харриет Нельсон никогда не покидала дом, так же как и Джун Кливер, Донна Стоун, Мартиша Адамс, Лили Манстер, Саманта Стивене и другие. Многие традиционные мамы, все же работавшие вне дома (такие, как Элиз Китон или Клер Хакстейбл), делали это вне поля зрения телекамеры, чтобы это не мешало выполнению материнских обязанностей. То же самое относится к Мардж Симпсон: замужние женщины в мире «Симпсонов» не ходят на работу, поэтому драма ее жизни обычно разворачивается в стенах дома или на фоне Вечнозеленого бульвара.
Дом на Вечнозеленом бульваре — это оплот гармонии и нравственного спокойствия. В Спрингфилде царит нравственный упадок, олицетворяемый хоть ненасытным капиталистом мистером Бернсом, хоть алкоголиками из бара Мо. Это не означает, что дому Симпсонов чужды испытания этического характера, но они выпадают на его долю тогда, когда общество грозит разрушением личной жизни его обитателей. Гроенинг и соавторы нередко позволяют злу проникать в дом через телевидение (это клоун Красти и особенно Чесотка и Царапка, а также менее заметные, но явно пристрастные новости Кента Брокмана и елейные информационные блоки Троя Мак-Клюра). Однако в конечном итоге дом не поддается нравственному распаду: семья остается нетронутой и морально функциональной.
Мардж часто оказывается единственной защитницей нравственных и эстетических ценностей и в таком качестве напоминает «Гения Домашнего Очага» с ее легендарной чистотой. Она выступает против насилия в мультфильмах (Itchy & Scratchy & Marge [22]) и расточительных общественных проектов (Marge vs. the Monorail [71]), отстаивает эстетическое достоинство «Давида» Микеланджело. Ей даже удается убедить Гомера бросить пить, по крайней мере на месяц (Duffless [75]). В ретроспективных сценах о молодых Гомере и Мардж рассказывается совершенно обычная история о том, как Гомер добивается встреч с Мардж, беря у нее уроки французского языка. Когда она узнала, что он вообще не собирается изучать французский, было уже слишком поздно — они полюбили друг друга, и Мардж суждено было связать жизнь с мужчиной, который будет испытывать ее ангельское терпение. Нас не удивляет длинный список вполне обоснованных жалоб, который она озвучивает во время первого визита к консультанту по вопросам брака:
Он такой эгоистичный. Он забывает про дни рождения, годовщины, праздники (религиозные и светские), жует с открытым ртом, играет на деньги, околачивается в убогом баре с бродягами и подонками. Он сморкается в полотенца и кладет их обратно в стопку. Он пьет прямо из пакета. Он никогда не меняет пеленки малышке. Когда он засыпает, то чавкает, а когда просыпается — хрюкает. Ах да, еще он скребет себя ключами. Кажется, это все (War of the Simpsons [33]).
Хотя иногда Мардж устраивается на работу (Marge Gets a Job [66], Marge In Chains [80], The Springfield Connection [126], Realty Bites [187], The Twisted World of Marge Simpson [164]) или даже сбегает от рутины и отправляется отдыхать на ранчо Relaxo (Homer Alone [50]), она всегда возвращается (или теряет работу) к концу эпизода. Гораздо чаще встречаются сценарии, в которых ей приходится выручать из беды Гомера или участвовать в одной из его диких авантюр, часто без веской на то причины, например, когда он упросил ее притвориться женой Апу, чтобы мать того поверила, будто Апу уже женат. Для этого приходится (помимо прочего) принимать мать Апу в их доме, а Гомер тем временем наслаждается полной безответственностью в спрингфилдском доме престарелых[189]. Это равносильно тому, чтобы попросить Мардж о двоемужестве, а ведь брак с Гомером и без того явился бы тяжелым бременем для любой женщины. Ее супружеская добродетель выше, а то и по ту сторону всякого чувства долга или даже того, что можно было ожидать от мам в комедиях положений пятидесятых и шестидесятых годов. Именно она делает Мардж абсолютной чемпионкой в этом жанре.
Душевный кризис Лизы, узнавшей, что, согласно результатам школьного теста на профпригодность (Career Aptitude Normalizing Test — CANT[190]), ее ждет будущее «домохозяйки», особенно хорошо проливает свет на роль Мардж (Separate Vocations [53]). Сначала мы видим Лизу за письменным столом. Она пишет: «Дорогой дневник, это моя последняя запись. Тебе я поверяла свои надежды и мечты, которых у меня больше нет». На следующее утро, когда она с ворчанием спускается в столовую к завтраку, Мардж пытается убедить ее в том, что домашнее хозяйство не исключает творчества, и с гордостью указывает на улыбающиеся рожицы, которые она изобразила на тарелках Барта и Гомера с помощью бекона, яиц и тостов.
Лиза: Что толку? Они все равно ничего не заметят.
Мардж: Ты будешь удивлена.
Конечно, Барт и Гомер садятся за стол и рассеянно заглатывают еду, не сказав Мардж ни словечка.
Будучи ангелом, Мардж позволяет себе только еле слышный вздох разочарования; а вот Лизу ужасает холодная правда о неблагодарности труда домохозяйки, хотя она в точности предсказала реакцию Барта и Гомера (точнее, ее отсутствие). Итак, в чем-то очень важном жизнь Мардж оказывается даже хуже, чем у ее предшественниц. Пусть их жертвенность могла остаться незамеченной и неоцененной, но им хотя бы оказывалось уважение в самых важных для телевидения вещах: количестве экранного времени, реплик и сюжетных ходов. Лиза презирает сам образ жизни Мардж, и это Мардж тоже безропотно принимает.
Следует признать, что Гомер сознает свою потребность в ней. Это доказывают его бессмертные реплики из эпизода Marge In Chains [80]. Когда Мардж забирают в тюрьму отбывать наказание за кражу в магазине Kwik-E-Mart , Гомер жалуется: «Мардж, мне будет так тебя не хватать. Дело не только в сексе, но еще и в твоей готовке». У Мардж есть одно огромное преимущество над женами из немультипликационных шоу: даже после многих лет супружества и рождения троих детей она получает удовольствие от половой жизни. Авторы разных телесериалов косвенно и открыто изображали брак как гибель секса (по крайней мере, супружеского): вспомните раздельные кровати Роба и Лоры Петри в «Шоу Дика ван Дайка» или постоянные язвительные замечания Пег и Теда Банди в адрес друг друга в сериале «Женаты, с детьми». Возможно, именно отход «Симпсонов» от телевизионной нормы в данном вопросе объясняет анахроничность личности Мардж: ей приходится быть в высшей степени любящей и кроткой женой, чтобы Гомер мог оставаться в глазах зрителей несравненным болваном, каковым он и является. Какие бы глупости он ни выкидывал (от вступления в секту переселенцев до восхождения на гору Спрингфилд), какой бы урон ни наносили его махинации семейной собственности, бюджету или самоуважению, мы знаем, что Мардж выручит его и примет назад.
Если Мардж — это в некотором смысле возвращение к образу любящей, уступчивой и скромной жены и матери «золотого века» телевидения, чем и обусловлена ограниченность ее роли, то сходное объяснение не годится для Лизы, которая уж точно опережает свое время. Когда Симпсоны только появились в коротких фрагментах «Шоу Трейси Ульман», Лиза была не более чем сообщницей Барта по проделкам, и даже в поздних сезонах есть эпизоды, в которых Барт и Лиза действуют заодно как слаженная команда, хотя теперь они преследуют, как правило, более благородные цели. Это видно на примерах разоблачения избирательных махинаций в Sideshow Bob Roberts [108] или примирения Красти с отвернувшимся от него отцом в Like Father, Like Clown [41].
Лиза стала сложной личностью, и можно похвалить авторов за то, что они позволяют проявляться разным сторонам ее характера, не забывая при этом, что слова вкладываются в уста восьмилетнего ребенка, пусть даже и очень умного. Лиза по уши влюбляется во временного учителя, умоляет отца купить ей пони, обижается на нелестную карикатуру, завидует другим (умным) девочкам и дерется с братом. Но вместе с тем она испытывает экзистенциальную тоску, играет на саксофоне как Марсалис[191], выигрывает конкурсы на лучшее эссе, демонстрирует редкие математические и научные способности и вступает в общество Менса. Так почему бы этому динамичному и умному персонажу не появляться в шоу почаще?
Возможно, дело в предполагаемой непопулярности ее взглядов. Некоторые критики считают Лизу не более чем рано развившейся феминисткой, поскольку она отвергает ограниченную жизнь Мардж и любит устраивать крестовые походы, подобные ее кампании за реформу кукольной промышленности в серии Lisa vs. Malibu Stacy [95], которая числится почти в каждом списке «лучших эпизодов». Лиза выступает против тех сексистских глупостей, которые запрограммирована произносить ее новая говорящая кукла, и со свойственной ей прямотой идет на встречу с ее создателем. Актриса Ярдли Смит, озвучивающая Лизу, призналась в интервью, что, как ей кажется, в эпизоде о Малибу Стейси авторы старались сохранить шаткое равновесие в освещении сложного вопроса: «Я всегда горжусь, когда Лиза держится своих принципов и поступает в соответствии с ними, но я немного беспокоюсь, когда она становится слишком принципиальной и ведет себя не как восьмилетний ребенок».
Иногда ее крестовые походы преследуют нравственную цель, как, например, в Homer vs. Lisa and the 8th Commandment [26], когда Лиза пытается убедить свою семью, и особенно Гомера, в том, что воровать услуги кабельного телевидения неправильно. Даже законопослушная Мардж колеблется, и Лизе требуется целая серия, чтобы взять верх. Вегетарианство — это еще один фронт нравственной борьбы Лизы, но в этом случае ей не удается убедить других Симпсонов следовать ее примеру. Впрочем, можно утверждать, что самый важный нравственный урок Лиза извлекает в конце эпизода Lisa the Vegetarian [133], когда учится у строгого вегетарианца Апу проявлению терпимости. Некоторые авторы в этой связи сопоставляют Мардж и Лизу, причем сравнение обычно оказывается в пользу последней:
Подобно своей матери, она обладает прочными этическими добродетелями. Но если Мардж мирится с мелкими грехами как с неизбежной составляющей общества, то Лиза требует нравственного поведения в любой ситуации… Искренне принципиальную Лизу разочаровывает развращенность общества, поэтому она нередко оказывается «самым грустным ребенком во втором классе»[192].
Именно интеллектуалка Лиза[193]— трудоголик, противопоставленный лентяю Барту — получает больше всего внимания (по крайней мере, со стороны критиков). Один из них сводит ее к следующему:
Поведение Лизы Симпсон, как и Гомера, обусловлено одной чертой. Она — оплот рациональности. Лиза олицетворяет голос разума и критически оценивает мотивы и поведение других персонажей. Однако ее интеллект лишь превращает ее в парию. Члены семьи обычно игнорируют ее советы, у нее мало друзей в школе. Зачастую она не в ладах со всем сообществом, что наводит на мысль о неприятии интеллекта американской культурой[194].
Ее божественные силы в части The Genesis Tub серии Treehouse of Horror VII [154], когда она создает целую расу крошечных людей, математические способности в Lisa the Greek [49], упрямая приверженность научному объяснению происхождения ископаемого в форме ангела, которое она нашла на стройке нового торгового пассажа в Lisa the Skeptic [186], — все это создает причудливый, но легко узнаваемый портрет «ботаника». А «умный ребенок», будь то мальчик или девочка, всегда был и остается сравнительно малозначащим персонажем, по крайней мере на телевидении.
Мы полагаем, что появление Лизы в качестве главной героини лишь в пятнадцати процентах эпизодов связано не только с ее феминизмом или интеллектуальными способностями. В самом деле, вариации на тему часто цитируемой идеи о том, что Лиза является противоположностью Барта, скорее запутывают, а не проясняют этот вопрос, ведь если бы они действительно являлись противоположностями, то мы были бы вправе ожидать приблизительно одинаково частого их появления на экране. Джеф Мак-Грегор в статье для The New York Times отстаивает одну из наиболее внятных версий данного взгляда:
Барт и Лиза — шалопай и трудоголик, непослушное инь и педантичное ян, подсознание и Сверх-Я всех американских детей — это персонажи намного более глубокие и зрелые, чем те однобокие маленькие всезнайки, что так часто унижают своих родителей в других семейных комедиях. Страхи и неврозы этой парочки не дают им превратиться в заурядные рупоры для озвучивания шуток, коими являются, например, сестры Олсен[195].
Возможно, Мак-Грегор решил, что, с точки зрения большинства людей (и, вероятно, американской культуры в целом), в подсознательном (Барт) заключено гораздо больше духовной энергии, чем в Сверх-Я (Лиза). Сериал «Симпсоны» нуждается в Лизе для психического уравновешивания, но, в сущности, необходимость в этом возникает не часто. Она — не ян для инь Барта, ибо данный образ предполагает дополнительность или даже равенство влияния, чего, как мы уже показали, не наблюдается.
Философские аспекты личности Лизы наиболее явственно проявляются в эпизоде They Saved Lisaʼs Brain [225], в котором Лизу тайно приглашают вступить в спрингфилдское отделение Менсы. Вскоре она проявляет себя как утопист и идеалист, превосходя в этом даже других членов общества. После того как мэр Куимби уходит в отставку, а члены братства становятся новой властью Спринфилда, Лиза изумляется тому, как быстро даже очень умные люди могут стать фанатичными спорщиками. Даже Стивен Хокинг не в состоянии убедить ее в том, что мечта об общем благе — это недостижимый мираж. Поскольку большинству обществ удавалось, превозмогая тягу к самосуду, терпеть одновременно не более одного идеалиста или реформатора, то семье Симпсонов, вероятно, следует выставить высокие оценки за успехи в этом направлении.