Возникновение и развитие представлений о душе

Уже в глубокой древности люди задумывались над природой таких распространенных, но в то же время и таинственных явлений, как сон, тяжелая болезнь, смерть. И эти размышления обычно при­водили их к выводу о том, что жизненная активность человека зависит не столько от его тела, остающегося во всех этих случаях без видимых существенных изменений, сколько от какого-то особо­го жизненного начала — души. Ее «порча», полагали они, порожда­ет болезнь, а выход из тела лишает его всякой активности: на время — в момент сна, или навсегда — при наступлении смерти. Легко понять, что это было самым простым и, пожалуй, единственно возможным для того периода объяснением. Ведь о строении, а тем более функционировании организма первобытные люди ничего не знали.

С возникновением философии традиционные представления о душе стали постепенно дополняться, а иногда и вытесняться фило­софскими, которые, однако, особенно на первых порах, были не ме­нее фантастичными. Согласно Демокриту, чтобы душа могла при­водить в движение тело, она должна состоять из атомов, ибо то, что не движется, не может приводить в движение другое. А поскольку наибольшей активностью, по его мнению, обладали атомы огня, имею­щие форму шара, то и человеческая душа представлялась ему в виде совокупности самодвижущихся сферических атомов, которые «в со­стоянии проникать повсюду и, сами будучи приведенными в движе­ние, двигать остальное». Таким образом, она как бы рассредоточена по телу и не имеет в организме какого-то особого места. Смерть же наступает вследствие давления на тело окружающего воздуха, кото­рый постепенно вытесняет из него атомы души, чтобы рассеять их в окружающем пространстве. Единственной защитой от этого служит дыхание: вдыхаемый воздух уравновешивает внешнее давление, пре­дохраняя тем самым атомы души от вытеснения. Вот почему с отсутствием дыхания Демокрит связывал и окончательное прекра­щение жизни.

В отличие от него древнегреческий философ Платон учил, что душа человека по природе совершенно бестелесна, а значит, незрима и невесома. Не имея никаких физических характеристик, она тем не менее «правит всем... с помощью своих собственных движений, на­звания которых следующие: желание, усмотрение, забота, совет, пра­вильное и ложное мнение, радость и страдание, отвага и страх, лю­бовь и ненависть».

Все души, по Платону, бессмертны и созданы божественным умом (демиургом) в количестве, равном множеству неподвижных звезд, так что каждая из них соотносится с одной и только одной звездой. Первоначально все они обитали в мире идей, и лишь потом боже­ственные существа, подражая демиургу, сотворили для них тела. Впрочем, для самих душ это не стало каким-то благодеянием; скорее наоборот, теперь душа, обремененная телом, уже не могла, как преж­де, оставаться в мире идей. Она отяжелела и опустилась на землю, фактически став пленницей тела, которое Платон со свойственной ему образностью так и называет - «темницей для души». И хотя ее пребывание в каком-то теле не может продолжаться бесконечно, поскольку последнее, будучи материальным, подвержено разруше­нию, это отнюдь не означает, что со смертью тела она снова возвра­щается в мир идей. Как правило, этого не происходит и вместо обретения свободы душа оказывается в новой темнице, переселяясь в новое тело, причем не обязательно в человеческое: все зависит от ее поведения в предшествующей жизни. «Кто предавался чревоуго­дию, беспутству и пьянству, вместо того чтобы их остерегаться, пе­рейдет, вероятно, в породу ослов или иных подобных животных. ...А те, кто отдавал предпочтение несправедливости, властолюбию и хищничеству, перейдут в волков, ястребов или коршунов. ...А самые счастливые среди них, уходящие в самое лучшее место, — это те, кто преуспел в гражданской, полезной для всего народа добродетели: имя ей рассудительность и справедливость. ...Они, вероятно, снова окажутся в общительной и смирной породе, среди пчел, или, может быть, ос, или муравьев, а не то и вернутся к человеческому роду, и из них произойдут воздержанные люди». И только для самых благо­родных и беспорочных людей, истинных философов, которые «го­нят от себя все желания тела, крепятся и ни за что им не уступают», Платон допускал возвращение их душ, минуя постоянный кругообо­рот земных рождений, обратно в мир идей, в «прекрасное обитали­ще», где им уготовано вечное блаженство.

Таким образом, первые философы, будь то материалист Демо­крит или идеалист Платон, рассуждая о природе и взаимосвязи души и тела, демонстрировали скорее силу воображения, нежели силу зна­ний. Ведь медицина, как и другие изучающие человека науки, в то время еще только зарождалась.

Положение изменилось лишь в новое время, когда благодаря успехам науки стало ясно, что в формировании ощущений и регули­ровании поведения людей главную роль играет мозг. Не считаться с этим было уже нельзя. Но взгляды философов разделились. Одни, подобно Декарту, стремясь сохранить веру в бестелесную душу, утверждали, что мозг — только посредник между ней и телом. Дру­гие, например Ж. Ламетри, считали, что предположение о существо­вании нематериальной души фактически ничего не объясняет, а сле­довательно, представляет собой ненужное и затемняющее суть дела метафизическое допущение. «Если все может быть объяснено тем, что нам открывают в мозговой ткани анатомия и физиология, писал Ж. Ламетри, — то к чему мне еще строить какое-то идеальное существо?»

И все же окончательный перелом в пользу науки произошел лишь тогда, когда эксперимент стал применяться не только в физио­логии, но и для исследования непосредственно самих явлении созна­ния. Ведь природа последних не сводится к физиологической осно­ве: она требует специального изучения. Вот почему только с появ­лением экспериментальной психологии, взявшей на вооружение са­мый эффективный познавательный метод естествознания, потребность в сугубо умозрительных рассуждениях о природе души окончатель­но отпала. лишь тогда, когда эксперимент стал применяться не только в физио­логии, но и для исследования непосредственно самих явлении созна­ния. Ведь природа последних не сводится к физиологической осно­ве: она требует специального изучения. Вот почему только с появ­лением экспериментальной психологии, взявшей на вооружение са­мый эффективный познавательный метод естествознания, потребность в сугубо умозрительных рассуждениях о природе души окончатель­но отпала.