Научное и философское познание: сравнительный анализ.

В современной философии науки существуют множество различных подходов к истолкованию познания вообще и научного в особенности. В целом все они могут быть разделены на две основные группы. К первой из них относятся интерпретации, которые признают, что познание представляет собой процесс открытия объективных законов реального мира или отдельных его аспектов. Ко второй относятся те, которые считают, что наше познание описывает лишь результаты наших чувственных восприятий и ничего не говорит о реальном мире. Объективно реалистическая интерпретация научного познания Эпистемология современного опытного познания начинается, как известно, с галилеевской интерпретации науки, согласно кото­рой научное познание дает нам истинное знание об объективных законах предметов, явлений и процессов окружающей нас природы. Истинность этого знания о природе может быть проверена с помощью систематических наблюдений и экспериментов. Поэтому наши научные знания выражают не результаты непосредственных чувственных ощущений и восприятий, а дают объективную информацию о реальных свойствах изучаемых вещей и явлений природы. Таким образом, реалистическая интерпретация познания предполагает существование за наблюдаемым миром повседневного опыта, о кото­ром мы судим по своим восприятиям, мира непосредственно не наблюдаемого, но тем не менее реального. Уже простейшие абстрактные понятия и идеальные объекты механики, как материальная точка, инерция, мгновенная скорость и т.п. не могут быть восприняты эмпирически посредством чувственного познания. Поэтому они относятся к ненаблюдаемому миру, но этот мир не менее реален, чем мир нашего повседневного опыта. Действительно, именно благодаря ненаблюдаемому миру абстрактных и идеальных объектов мы получаем возможность объяснить свойства наблюдаемых вещей и явлений, а также и законы, которыми они управляются. Такие законы выражают регулярные, устойчивые и существенные связи между явлениями. Поэтому они характеризуют сущность явлений, которая скрыта от наблюдения, но тем не менее она реально существует. Задача научного исследования как раз и состоит в том, что­бы раскрыть эту сущность и с ее помощью объяснить наблюдаемые явления и предсказать явления ненаблюдаемые.

На каждом этапе теоретического познания раскрываются все более глубокие уровни сущности явлений, так что за сущностью первого порядка следует сущность второго порядка и т.д. Такое диалектическое развитие познания от явления к сущности и от сущности менее глубокой к сущности более глубокой дает возможность раскрыть потенциальные возможности науки в познании и освоении реального мира. Однако на первых этапах становления современной науки в реалистической интерпретации науки преоб­ладала тенденция рассматривать успехи в научном познании как достижения в окончательном обосновании истинности законов и теорий науки. Такую тенденцию можно выявить у основоположни­ков классического естествознания – Галилея и Ньютона. К. Поппер в своих работах характеризует стремление к окончательному объяс­нению явлений посредством сущностей как эссенциализм (от лат. essence – сущность). Он справедливо указывает, что стремление объяснить известное неизвестным в значительной мере расширило границы нашего познания, но, с другой стороны, ограничение познания раскрытием окончательной сущности явлений может задержать научный прогресс.

Попытку подобной интерпретации научного познания с помощью окончательной сущности изучаемых явлений предпринял, на­пример, один из комментаторов теории гравитации Ньютона, который доказывал, что тяготение, как и инерция являются сущностными свойствами, внутренне присущими самой материи. Поэтому теория гравитации дает единое и исчерпывающее объяснение и падению яблока с дерева, и движению Луны вокруг Земли, и приливам, и отливам, и множеству других явлений, но сама она не нуждается ни в каком дальнейшем объяснении. Сам Ньютон, по-видимому, не был удовлетворен таким объяснением и поэтому пытался найти окончательное объяснение своей теории другим путем. Тем не менее подход к его гравитационной теории как к окончательному объясне­нию явлений и абсолютной истине просуществовал вплоть до создания общей теории относительности А. Эйнштейном.

Рассмотренный пример показывает, что интерпретация научных теорий посредством окончательных сущностей задержал процесс познания гравитации. Вместо того чтобы считать теорию Ньютона окончательной истиной, необходимо было задать вопрос: не может ли она быть выведена из другой, более общей теории? Однако ее объявили абсолютной истиной, не подлежащей не только пересмотру, но и какому либо уточнению. Так происходит с любой теорией, когда она начинает рассматриваться как догма или непреложная истина, раскрывающая окончательную сущность исследуемой области явлений, как своего рода истина в окончательной инстанции.

С эпистемологической точки зрения ошибочность подобного подхода к интерпретации научного познания заключается в том, что он не учитывает диалектического характера процесса познания. Развитие познания совершается не только от явления к сущности какого-либо порядка, но также и от сущности первого порядка к сущности второго порядка и т.д. Поэтому законы и теории науки не являются истинами окончательными и абсолютными, а лишь истинами относительными, все глубже, полнее и точнее раскрывающих сущность исследуемых явлений. Инструменталистская интерпретация научного познания Сторонники инструментализма считают, что никакой сущности за наблюдаемыми явлениями не скрывается. Поэтому наука должна заниматься только изучением явлений, их описанием, классификацией и систематизацией. Еще позитивисты в середине XIX века заявили, что наука не должна задавать вопрос почему, а ограничиться вопросом как. Это означало, что она должна только заниматься описанием того, как происходят явления, но не объяснять, почему они происходят. Объяснения предполагают раскрытие сущности явлений, законов, которыми они управляются, но позитивисты отвергают существование какого-либо скрытого мира за явлениями, т.е. сущностей, которые обуславливают эти явления.

Они признают реальным только мир наблюдаемых объектов, их свойств и отношений между ними, а все остальное объявляют метафизикой, которая должна быть исключена из науки. Основываясь на таких представлениях, известный австрийский физик и философ Эрнст Мах призывал, например, отказаться от атомно-молекулярной теории вещества и ограничиться простым описанием физических явлений и процессов. Отвергая существование ненаблюдаемых объектов научных теорий, инструменталисты не могут объяснить наблюдаемые явления, а тем более предсказать существование неизвестных, ранее не на­блюдавшихся явлений. Для них научные теории есть не истинное отображение объективного мира, а лишь инструменты для упорядочения и обобщения фактов, определения численных зависимостей между ними. Поэтому они отрицают существования скрытого мира неведомых сущностей за миром наблюдаемых явлений. Этого, по их мнению, достаточно для нахождения количественных связей между явлениями и других расчетов, а тем самым для использования науки в практических целях. Однако такая аргументация не может считаться убедительной, во-первых, потому, что использование науки только в качестве инструмента для вычислений ведет к ликвидации чистой, теоретической науки, которая дает объективно верное описание действительности; во-вторых, только такая наука определяет границы адекватного применения прикладных методов и средств исследования, в том числе и вычислительных; в-третьих, без теории невозможно объяснить ни эмпирические законы, ни уточнить пределы их применимости в конкретных областях изучаемого мира.

Взгляд на науку, как инструмент познания, встречается среди разных представителей философской мысли, начиная от наивного реализма и эмпиризма и кончая логическим позитивизмом и прагматизмом. В основе такой интерпретации научного познания лежит представление о том, что наука не дает нам истинного знания об объективных законах реального мира. Поэтому наивный реализм и эмпиризм рассматривает наблюдаемый нами мир как единственно реальный мир, за которым не скрываются какие-либо сущности. Позитивисты XIX века О. Конт, Г. Спенсер, Д.С. Милль, Э. Мах и другие также отвергали существование особых скрытых свойств, качеств и сил за миром наблюдаемых явлений и поэтому считали, что наука должна заниматься только описанием, упорядочением, систематизацией и классификацией конкретных эмпирических фактов.

Стремление к изгнанию из возрождающейся науки XVII века разного рода скрытых качеств, сил, нематериальных субстанций и т.п., с помощью которых прежняя натурфилософия пыталась объяснить наблюдаемые свойства явлений реального мира, было прогрессивным по своему замыслу, так как способствовало прогрессу подлинного научного знания. С другой стороны, попытка ограни­чить реальный мир только наблюдаемыми явлениями, отрицание скрытого от непосредственного наблюдения сущностей, в которых отображаются более глубокие свойства, структуры и механизмы, управляющие явлениями, означала отход от подлинно рациональ­ного и диалектического подхода к науке. Подобная попытка объективно могла стать препятствием для научного прогресса, но ученые, полные решимости раскрыть тайны мироздания, продолжали от­крывать все новые и новые законы, с помощью которых человечество получило в свое распоряжение новые технологии производства и мощные источники энергии.

Все это явилось убедительным доказательством того, что объективный реальный мир, все более глубокие и существенные законы которого открывает наука, не ограничивается только миром наблюдаемых вещей и явлений. За этим наблюдаемым миром находится непосредственно ненаблюдаемый, но такой же реальный мир с сущностями различного порядка. Но в отличие от натурфилософских скрытых качеств, сил и субстанций эти сущности находят свое выражение в наблюдаемом мире конкретных явлений. Другими словами, сущность является, она не отгорожена от явлений и только поэтому становится познаваемой. Таким образом, различие между реалистическим и инструмен-талистским походом к науке конкретно выражается в том, что, если реалисты рассматривают научные теории как относительно истинные отображения закономерностей объективного мира, а эссенциалисты даже как окончательные истины, то инструменталисты считают их удобным средством описания данных опыта, инструментом, с помо­щью которого можно делать предсказания о будущих опытах. Соответственно различному подходу к теориям они по-разному истолковывают теоретические термины, такие, как атом, протон, ген и другие.

Для реалистов они представляют объективно существующие реальные, хотя и ненаблюдаемые объекты. Но различие между нена­блюдаемыми и наблюдаемыми объектами имеет относительный характер. Например, амеба непосредственно не наблюдаема, но может быть наблюдаема через микроскоп, а вирус нельзя наблюдать даже через обычный микроскоп, но его можно рассмотреть через электронный микроскоп. Атомы также нельзя увидеть не только непосредственно, но даже через имеющиеся сейчас приборы, но их расположение в кристаллической решетке можно сфотографировать. О существовании протона, как составной части ядра атома, можно су­дить по тем трекам, которые образуются при движении в пузырьковой камере. Все это, по мнению реалистов, дает основание говорить о существовании ненаблюдаемых объектов теории в принципе в том же смысле, как и о существовании наблюдаемых объектов, хотя для этого приходится прибегать к помощи все более совершенных при­боров и широкому использованию математических методов для вычисления наблюдаемых эффектов теоретических объектов, например, электронов, протонов и других элементарных частиц.

В противоположность этому инструменталисты отказываются признавать объективное существование ненаблюдаемых объектов теории, хотя и говорят о подтверждении теории наблюдаемыми явлениями. Чтобы быть последовательными, они должны были бы признать существование ненаблюдаемого реального мира, который вызывает наблюдаемые явления и эффекты. Однако для инструменталистов теория с ее ненаблюдаемыми объектами и абстрактными терминами всего лишь инструмент для упорядочения наблюдаемых явлений.