Глава 7. Конструктивизм: заявленные программы и нерешенные
проблемы............................... 119
О понятии.............................. 119
Кант: математика как конструктивная наука.............. 120
Логический конструктивизм...................... 122
Методический и радикальный конструктивизм............. 124
Конструктивистская теория символа.................. 126
Конструктивистская философия интерпретации............ 127
Социальный конструктивизм..................... 128
Конструктивизм vs реализм? Отвага глупости.............. 130
Глава 8. Пространство и время: бытийственная основа знания.......142
Этапы и формы концептуализации пространственных параметров. ... 142 Теория познания и гуманитарные науки: новое методологическое взаимоотношение...........................145
Глава 9. Повседневное сознание в техногенном обществе.......... 155
О понятии.............................. 157
Синкретизм повседневности - вызов социальной эпистемологии .... 161
Специально-научные подходы к анализу повседневности........ 162
Приключения в мире техники..................... 167
«Цивилизация юзеров»........................ 168
Ориентация покупателя как форма социализации............ 173
РАЗДЕЛ П. ИСТОРИЯ ПОЗНАНИЯ: ПРИНЦИПЫ И ПРИМЕРЫ . . . 181
Глава 10. Эпистемология и идея истории..................182
Актуальность истории......................... 182
Три интерпретации историзма в эпистемологии............ 186
На пути к синтезу........................... 190
Историзм, относительность, репрезентативность............ 192
Метод ситуационных исследований и феноменология.......... 196
Две стороны культурной универсалии................. 197
Глава 11. Исторические типы знания. Миф, магия, религия........202
Магическое мировоззрение...................... 202
Миф................................. 213
Повседневность и миф........................ 222
Притча о «человеке дождя»...................... 224
Религия................................ 227
Глава 12. Смиренный разум и непокорная вера. Случай Иова........ 235
Договор и свобода........................... 235
Геологическая катастрофа духа..................... 238
Обман слуха и отказ от речи...................... 240
Главное открытие Иова ........................ 243
Глава 13. Дэвид Юм. Парадоксы познания................ 248
Актуальность Юма.......................... 248
Знание vs реальность......................... 249
Каузальность vs феноменализм.................... 252
Оглавление
> Привычка vs следование правилу.................... 256
Индукция vs гильотина........................ 263
Интенциональностьуз рефлексивность................. 269
Натурализм vs скептицизм....................... 274
Глава 14. Язык и сознание как элементы социокода. Истоки современного
дискурс-анализа........................... 280
Идея гуманитарной науки....................... 280
{ Культура как знак........................... 293
< За пределами письма......................... 301
i Современное значение понятия «дискурс»............... 309
Формы и типы дискурса........................ 311
РАЗДЕЛ III. ПРИКЛАДНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ............321
Глава 15. Социальные институты и рациональная коммуникация......322
К понятию коммуникативной рациональности.............322
Рациональность социальных институтов................324
К типологии социальных институтов..................332
Глава 16. Междисциплинарное исследование: к понятию
и типологии............................. 337
Терминологические замечания..................... 337
i Самодостаточность дисциплины?................... 339
Дисциплинарный империализм или дисциплинарная демократия? . . . 343
Типы междисциплинарности: критика, заимствование, синтез..... 344
М-исследования как тип познавательного процесса?.......... 355
Глава 17. Социально-технологическое конструирование знания
и междисциплинарные исследования.................357
К терминологии и причинам ее туманности............... 358
К.типологии и определению СТ.................... 358
К российским предпосылкам проблемы: критика и апология СТ..... 360
Социальные ракурсы междисциплинарное™.............. 360
Междисциплинарность: наука и общество............... 363
Междисциплинарность и инновация.................. 364
Процесс оценки м-исследований.................... 365
, Междисциплинарность в информационном обществе.......... 366
Эпистемологические проблемы м-исследований............ 367
Глава 18. Теория социальных технологий: возможности и границы.....369
Вводные замечания.......................... 369
Концептуальный каркас case study СТ: ситуация, риск, конфликт .... 373
Ситуация............................... 373
Типология ситуаций.......................... 377
, Риск................................. 380
К дефиниции............................. 382
Конфликт.............................. 383
Подходы к понятию «риск» в теории управления и системных
исследованиях............................ 385
К понятию риска в экономике..................... 390
8 Оглавление
Аспекты психологического понятия риска.............. . 393
Взаимосвязь эмпирических и теоретических методов при анализе
и оценке рисков............................ 398
Типы рисков............................. 400
Проблема приемлемости риска.................... 402
Глава 19. Субъекты инновационного процесса: коммуникационный
разрыв в условиях общества знания.................. 410
Коммуникационные риски...................... 410
Субъекты инновационной деятельности................ 412
Тип дискурса и проблема понимания.................. 413
Субъекты как функции социальной группы, как тип дискурса...... 414
Роли субъектов на этапах развития инвестиционной идеи........ 416
Приключения холодной плазмы: ситуационное исследование...... 422
Глава 20. Табу, мораль и эпистемология запрета..............429
К вопросу о генезисе.........................429
Миф, магия и мораль.........................431
Архэ и нуминозное..........................432
Миф и табу: инцест и убийство кровного родственника.........433
Обмен, договор, закон: от общества к личности.............436
Преступление и кулинария......................441
Глава 21. Философия и литература....................446
Абсолют и иносказание........................ 447
Мечта - это прогноз без оснований.................. 450
Чудо - это закон невозможного.................... 451
Легенда-это память о небывшем................... 451
Вопрос — символ философии..................... 452
Глава 22. Кнехт и Дезиньори. Социокультурные роли человека
интеллектуального труда.......................455
Исторические замечания.......................455
Амбивалентность интеллектуала....................457
От знания-силы к знанию-власти...................458
К. онтологии познающего Я: понятие индивидуальной культурной
лаборатории.............................462
Публичный интеллектуал.......................466
РАЗДЕЛ ГУ. ПОЛЕМИКА........................469
Глава 23. Всегда иной и прежний. Об А. Никифорове............470
Что есть знание?...........................470
К вопросу о смысле..........................474
Знание и жизнь............................479
В поисках истины...........................484
Нет, скорее все-таки иной.........................488
Глава 24. Об одном ли предмете мы спорим? Спор с Е.А. Мамчур......491
Дуализм социального и когнитивного.................491
Дисциплинарный статус: болезненный вопрос?.............496
Оглавление )
Глава 25. Человек или тело? К вопросу о природе носителя сознания .... 499
Инкарнированное познание...................... 499
Различие классики и неклассики.................... 502
Глава 26. Знание и социальность. О концепции М. Розова......... 505
Тщета аксиоматики.......................... 505
О социальности и рефлексии..................... 507
Каков же способ бытия социальной эстафеты?............. 509
Глава 27. Субъект интерпретирующий: синтез когнитивных практик.
О концепции Л.А. Микешиной.................... 511
Кризис эпистемологии?........................ 511
Познание и жизненный мир...................... 514
Вера или сомнение?.......................... 516
Идея философии познания...................... 519
Глава 28. Сознание у границ измеримости. О концепции
В.Ф. Петренко............................ 521
Вперед к Юму?............................ 521
Коллизии современной психологии.................. 522
Психосемантика как исследовательская программа........... 525
Заключение.............................. 531
Глава 29. Где кончается онтология и пора обратиться к разуму....... 533
Онтологический натурализм: в поисках последовательности....... 533
Вне разума и культуры......................... 535
Заключение............................... 537
Именной указатель............................ 542
Пуа Kasavin. Social Epistemology. Basic and Applied Problems........ 546
Выражение признательности
Многие люди и организации оказались причастны к тому, чтобы настоящая книга увидела свет. В первую очередь хочу назвать своих учителей, коллег и соавторов, чьи идеи дали мне импульс для размышления, с кем обсуждались проблемы, задавшие конфигурацию соответствующих глав. Количество ссылок на труды не отражает степени их влияния. Порой слово, брошенное в разговоре, воздействует сильнее целой книги. Это А.Ю. Антоновский, Л.Р. Бейкер, И.А. Бескова, Д. Блур, Е.В. Вострикова, В.В. Васильев, П.П. Гайденко, И.А. Герасимова, А.Ф. Грязнов, А.А. Гусейнов, Г.Б. Гутнер, Н.А. Касавина, Е.Н. Князева, В.А. Колпаков, П.С. Куслий, В.А. Лекторский, Е.А. Мамчур, Л.А. Маркова, Л.А. Микешина, Н.В. Мотрошилова, А.Л. Никифоров, А.П. Огурцов, Т.И. Ойзерман, В.Ф. Петренко, В.Н. Порус, В.Л. Рабинович, М.В. Рац, В.М. Розин, М.А. Розов, Г.И. Рузавин, Е.Т. Соколова, B.C. Степин, О.Е. Столярова, Б. Страуд, В.П. Филатов, Г. Фол-лмер, С. Фуллер, Р. Харре, К. Хюбнер, С.П. Щавелев, B.C. Швы-рев, Б.Г. Юдин, Н.С. Юлина. Иных уже нет с нами...
Свободная и творческая атмосфера Института философии РАН всемерно способствовала исследованиям, результаты которых нашли отражение в этой книге. Замечания и предложения, любезно высказанные сотрудниками сектора социальной эпистемологии и членами редколлегии журнала «Эпистемология и философия науки», позволили мне внести важные коррективы.
Я выражаю особую признательность Российскому гуманитарному научному фонду, Российскому фонду фундаментальных исследований, Министерству образования и науки Российской Федерации, Президиуму РАН, а также Внешпромбанку (в лице Л.И. Маркус) и Группе ИНПАРК (в лице И.Ю. Шпурова) за моральную и финансовую поддержку исследовательских проектов, результаты которых использованы в книге.
Списокличностей и организаций, которым я хотел бы выразить признательность, вероятно, неполон, и я сожалею, если не упомянул кого-то. Я также прошу отнестись снисходительно к тем опечаткам, неточностям и ошибкам, которые могли вкрасться в текст.
Введение
Данная книга возникла как обобщение исследований последних лет в русле социальной эпистемологии. Поэтому тексты ряда глав включают материалы, в том или ином виде опубликованные ранее; без них невозможна хотя бы относительная целостность предлагаемой концепции. Четыре раздела представляют соответственно категориальные сдвиги, знаменующие собой отход от некоторых положений классической эпистемологии; связь социальной и исторической эпистемологии; прикладные возможности данной концепции; наконец, полемику, отражающую фрагменты ее современного интеллектуального контекста. Таким образом, предлагаемая книга в значительной мере отличается от предыдущих тем, что в ней теоретическая, фундаментальная проблематика социальной эпистемологии совмещается с прикладной, которой мне случилось заниматься в течение нескольких последних лет. Вообще-то образ знания, отнесенного к культуре и социуму, всегда в той или иной мере побуждает ставить вопрос о применении результатов и методов социально-гуманитарных наук в окружающем мире. Иное дело, что философы часто избегают этого вопроса, и тому есть много причин. Сказывается «синдром теоретика», пребывающего в мире абстракций и сделавшего именно это делом своей жизни; до сих пор весьма влиятельна традиция умозрительно-спекулятивной философии, к которой примыкают многие отечественные мыслители. Конечно же, теоретики в силу своего жизненного опыта и даже антропологических характеристик с большим трудом существуют в практическом мире, и потому их концептуальные построения противятся «объективациям». Дает себя знать и законное неприятие определенных общественных реалий и нежелание иметь с ними дело. Наконец, англо-американская социальная эпистемология, будучи частью широко понимаемой аналитической философии, вызывает у ряда отечественных авторов такое же неприятие, как и последняя. Все эти обстоятельства тормозят распространение социальной эпистемологии в России, так что ее судьба объясняется и прогнозируется ее собственными методами, согласно принципу рефлексивности, провозглашенному Д. Блуром в своей «сильной программе социологии знания».
Введение
Что отличает социальную эпистемологию от классической теории познания? Во-первых, это (при всей относительности различия онтологии и эпистемологии) онтологический вопрос об особенностях социокультурной ситуации в отношении производства, функционирования и применения знания. Во-вторых, это эпистемологический вопрос о таких способах исследования познавательных процессов и категориальном аппарате, которые учитывают реал и и культуры и социума. Наконец, в-третьих, здесь и прикладная задача использования социально-гуманитарного знания для разработки способов решения социальных задач. В совокупности это и есть предмет социальной эпистемологии - фи-лософско-междисциплинарного учения о познании, направленного на исследование познания в социокультурном контексте. Почему же она вызывает столь живую полемику? Вероятно, будет полезно хотя бы бегло коснуться сути этих дискуссий.
Среди современных исследований по эпистемологии, философии и социологии науки в последние годы появилось такое, которое берет на вооружение лозунг «Назад к вещам», как известно, принадлежащий Э. Гуссерлю. Сегодня, как и тогда, имеется в виду необходимость и важность онтологии как таковой: ее первая функция - спасти некоторых философов, а заодно и всю культуру, от напасти релятивизма. Б. Латур, совсем недавний защитник одной из версий релятивизма, и есть самый известный сторонник «нового онтологизма», в котором между социальностью и техникой, человеком и животным, знанием, субъектом и объектом не проводится никаких границ: все это объявляется элементами единой «сети» (здесь налицо следование методологии Ж. Деррида, у которого роль «сети» выполняет понятие «письменности», о чем будет сказано ниже). В том, что вчерашний социальный конструктивист и последователь «сильной программы» в социологии науки решил поменять свои убеждения, нет ничего необычного. Среди нас тоже есть такие, кто вчера, к примеру, преклонялся перед когнитивными науками и аналитической философией сознания, а сегодня и в грош их не ставит, уповая на очередную завлекательную «утку» типа НБИ К. И втом и в другом случае, как ни странно, не предлагается особых теоретических новаций. Латур, перепутывая все и вся в стремлении произвести впечатление, на деле по-своему говорит о том, что между субъектом и объектом познания существует огромное количество «предметов-посредников» (В.А. Лекторский), включая предмет научной дисциплины, систему идеальных объек-
тов теории, экспериментальное оборудование, используемые материалы, природные организмы, социальные институты и другие условия познания. И его «оригинальная» терминология в итоге оборачивается вполне традиционным словарем когнитивной социологии науки. Как показывает Д. Блур, «монады и энтелехии отходят на задний план, и мы остаемся с тем, что напоминает социальные связи, социальные практики, исторически ситуативную деятельность и даже привычно звучащие культурные категории вроде "эксперимента"»1. Так что новизна «акторно-сетевого реализма» бросается в глаза только тем, кто плохо информирован о сути деятельностного подхода к познанию, в котором значительно более корректно реконструируется континуум между субъектом и объектом. А потому и тезис о том, что сегодня онтология такого или иного рода призвана «дополнить», а то и заменить эпистемологию, также недорого стоит. Ведь любая онтология есть всего лишь акцент на объектной стороне познавательного процесса, результат познания некоторой реальности, а грамотное изложение этого результата включает описание его исходных предпосылок, условий и методов получения, связи с другими результатами. Что же это, как не эпистемологический анализ научного знания?
Но у Латура, целиком погруженного в перипетии исследовательской лаборатории и ее связи с социальным окружением, нет времени и желания заниматься философией и понятийным анализом, тем более что он убежден в грядущем отмирании социально-гуманитарных наук. А нетребовательная публика глотает его сомнительные конструкции на тему «воскрешения вещей» точно так же, как еще недавно была захвачена деконструкциями и похоронами Бога, субъекта, науки и философии вообще.
Каков же культурный смысл того, что делает Латур? Это - своеобразная скрытая реклама безграничных возможностей прикладной науки («Дайте мне лабораторию, и я переверну мир», - гласит название одной из его статей), в которой — парадоксальным образом - личности ученого и его творческому мышлению практически не остается места2. Образу науки без субъекта и объекта — некой всепроникающей протоплазме - предстоит убедить налогопла-
1 BloorD. Anti-Latour// Stud. Hist. Phil. Sci. 1999. Vol. 30, № 1. P. 98.
2 О критике подобной установки см.: Пружинин Б.И. Ratio serviens? Контуры
культурно-исторической эпистемологии. М., 2009.
Введение
телыциков во всевластии научных экспертов и неизбежности платить за все новые, в том числе ненужные и опасные изобретения.
Упоминание о Латуре не имело бы большого смысла само по себе, если бы он не был одним из наиболее известных критиков Эдинбургской школы (Д. Блур, Б. Варне и др.) в социологии научного знания. Непонимание и непринятие сути этой и аналогичных программ1, а также вытекающая из этого критика имеют распространение и в российской философии, в основном среди старшего поколения. Меня очень радует, что интерес к социальной эпистемологии постепенно захватывает все более широкие круги, в том числе и молодых ученых; это свидетельствует об остроте поставленных проблем и нетривиальности предлагаемых подходов. И все же нужно более внимательно читать труды зарубежных философов, даже если они содержат что-то не всегда понятное. Для тех, кто еще не считает свои взгляды истиной в последней инстанции, порекомендую упомянутую статью Блура, изучение которой может помочь в освоении нового материала. Критикам же социальной эпистемологии в ее российском варианте, чтобы избежать упрека в неосведомленности, стоит ознакомиться, по возможности, внимательно, с трудами одноименного сектора Института философии РАН (только поданной тематике свыше 20 индивидуальных и коллективных монографий за последние 6 лет), хотя первые шаги в этом направлении были сделаны уже свыше четверти века тому назад2.
Мои коллеги по сектору социальной эпистемологии и я сам не давали клятвы верности Дэвиду Блуру, хотя это приятный и интеллигентный человек, с которым у меня дружеские отношения.
1 Ее именуют «социальной теорией познания» (Д. Блур), «социальной эпистемологией» (С. Фуллер), «социальной эпистемикой» (Э. Голдман), не считая иных названий. Мы будем использовать термин «социальная эпистемология», поскольку он в наибольшей степени институционализирован как в России, так и за рубежом.
2 В статье, заказанной мне журналом «Social Epistemology» (тогда - главный редактор С. Фуллер), я указываю на истоки разных версий российской социальной эпистемологии в трудах Е.А. Мамчур.Л.А. Марковой, Л.А. Микешиной, В.А. Лекторского, В.Н. Поруса, B.C. Степина, В.П. Филатова и др. См.: Kasavin I. In the Former Soviet Union. Studies in Social Epistemology//Social Epistemology. 1993. №2. По прошествии 20 лет у меня была возможность более полно сформулировать свое понимание социальной эпистемологии, что стало также предметом живой дискуссии (см.: Kasavin I. To What Extent Could Social Epistemology Accept the Naturalistic Motto? // Social Epistemology: A Journal of Knowledge, Culture and Policy. 2012. Vol. 26, Issue 3-4. Special Issue: The 25th Anniversary of Social Epistemology; Rockmore T. Kasavin on Social Epistemology and Naturalism: A Critical Reply//Social Epistemology Review and Reply Collective. 2013. № 2. P. 8-11; Kasavin I. Reply to Rockmore // Social Epistemology Review and Reply Collective. 2013. №2. P. 26-29.
Введение
Я пытаюсь разрабатывать собственные подходы к социальной эпистемологии, поскольку это название не запатентовано и никто не имеет на него монополии. По крайней мере его автор и также мой хороший знакомый, Стив Фуллер, никогда не предъявлял мне иска на этот счет. При этом целый ряд их положений и подходов представляются мне вполне приемлемыми. Это относится, например, к тезису о том, что и истинные, и ложные убеждения (теории, концепции) следует анализировать одинаковым образом, объяснять их исходя из тех же причин. Не нужно рассматривать истину только как результат совпадения с объектом, а заблуждение — только как продукт социальной иллюзии и ангажированности. Истина не бессубъектна, а заблуждение не безобъектно. Знания обоих родов - и истинные, и ошибочные — в равной степени обусловлены комплексом социально-культурных условий и обстоятельств. Использование понятия истины в объяснении того, как формируется знание, подставляет телеологию на место реальных социокультурных факторов. Очевидно, что все это не имеет ничего общего с отказом разграничивать истину и ложь вообще, что любят приписывать Блуру некоторые из его оппонентов.
Отсюда становится ясным отношение между объективностью научного знания и релятивизмом. Если выбор научной теории -дело вкуса; если эксперимент можно подтасовать, чтобы он подтверждал теорию; если в реконструкции истории науки главную роль играют корыстные или политические убеждения ученых, а не исследование своего предмета, то все это не релятивистская, а просто недобросовестная стратегия поведения и анализа, хоть в науке, хоть в философии. Но если ученый, выдвигая или обосновывая идею, придумывая схему эксперимента, выступает не как гносеологическая абстракция субъекта, но апеллирует ко всему многообразию культурных ресурсов и в том числе — к кодексу научной честности, то у него есть шансы получить объективное знание. Эпистемологический релятивизм, в понимании Блура, это максимальный учет всего многообразия условий познавательного процесса, включая, естественно, и предмет исследования. Это — наиболее объективный взгляд на познание, коль скоро его структура и динамика не появляются ниоткуда и из ничего, а являются результатами сложной цепи детерминаций. Не признают это только самые неинформированные из критиков, которые позволяют себе в духе старых времен, т.е. голословно, без цитат и ссы-
Введение
Введение
лок на первичные тексты, без тщательного анализа «опровергать» созданное ими самими чучело социальной эпистемологии.
Можно считать признанным понимание методологического и эпистемологического релятивизма как отказа от абсолютности философских категорий, научных законов, эмпирических данных, от кумулятивного развития знания1. Его сторонники подчеркивают нагруженность опыта теоретическими интерпретациями, зависимость значения теоретических терминов от включенности в теоретические схемы, обусловленность теорий мировоззренческими системами и социальными конвенциями, функциональную и содержательную зависимость знания и сознания от деятельности и общения, прерывность и неравномерность познавательного процесса. В качестве выражения эпистемологического релятивизма нередко рассматривают принцип «лингвистической относительности» Э. Сепира—Б. Уорфа, тезис «онтологической относительности» У. Куайна, понятие «несоизмеримости» (Т. Кун, П. Фейерабенд) и др.
Я напоминаю эти общеизвестные факты, чтобы в очередной раз оправдать2 релятивизм, который даже для Ф. Энгельса был выражением естественного развития знания через «ряд относительных заблуждений». Блур также защищает методологический релятивизм, противопоставляя его позиции Латура, которую я бы вообще-то назвал «релятивизмом в дурном смысле». Ведь он не проводит различия между тем, как влияют на процесс и результат познания самые разные факторы — от понятий, математических моделей и приборов до наблюдателя, сообщества и природных объектов. Кстати, Блур в отличие от Латура не отвергает субъект-объектную схему познания и даже, указывая на многообразие ее интерпретаций, настаивает на ее плодотворности.
Соотношение индивидуального и коллективного познания — основание для разграничения классической и неклассической (социальной) эпистемологии (по С. Фуллеру, их символизируют соответственно фигуры К. Поппера и Т. Куна), а также различия между позициями Э. Голдмана3 и Блура. Последнего интересует
' См.: Касавин И. Т. Релятивизм // Новая философская энциклопедия ; под ред B.C. Степина, Г.Ю. Семигина. М., 2000. Т. 3. С. 442.
2 Более обстоятельно этосделано в кн.: МикешинаЛ.А. Релятивизм//Социальная эпистемология. Идеи, методы, программы. М., 2010.
3 См.: Goldman A. Knowledge in a Social World. Oxford, N.Y., 2003.
познающий индивид только как представитель социального типа (сообщества), а знание - только в интерсубъективной языковой или практической форме. Психология познания важна, но не может заменить эпистемологического подхода, основанного на внешнем, объективном, социологическом исследовании знания «вне черепной коробки». Здесь Блур следует и Л. Витгенштейну, и Л .С. Выготскому в отрицании «приватного языка» и в понимании знания как продукта коллективной деятельности и общения. Голдман противопоставляет этому свою концепцию, в которой главную роль играет отдельный индивид и нормативное построение его социальных практик на основе своеобразного понятия корреспондентной истины. Невнятность последнего показана многими авторами1, как и недостатки абстракции гносеологического субъекта, которой привержен Голдман. Поэтому его «социальная эпистемика» только cum grano salis может претендовать на статус социальной эпистемологии.
Принципиальное различие Блура и Латура состоит в их оценке социально-гуманитарных и естественных наук. Блур отстаивает объективный статус и особую значимость социального знания, поскольку его предметом является фундамент всякой науки — научное сообщество. Латур предрекает конец «недонаукам» социально-гуманитарного цикла, когда современная технонаука окончательно ляжет в основу всех общественных реалий. Апологеты НБИК (нано-, био-, инфо- и когнитивные технологии) сегодня могут взять идеи Латура на вооружение, но философам следует отнестись к ним критически.
Отдельная тема — функции эпистемологии по отношению к науке. Философия как часть культуры оказывает влияние на науку, формируя ее философские предпосылки, стиль мышления, научный этос, картину мира. Однако социальная эпистемология не диктует науке методологические регулятивы и не призывает ученых падать ниц перед философскими абстракциями истины и рациональности. Такой диктат и призывы уже давно оставляют ученых в лучшем случае равнодушными. Социальный эпистемолог реализует иную задачу — более глубокого понимания научного знания с точки зрения многообразия его контекстов (стихийного
1 См., например: Маркина Ю.С. «Веритистское» направление в социальной эпистемологии (Э. Голдман)//Эпистемология и философия науки. 2008. № 1.
Введение
сознания ученого, его деятельности, общения, культуры и социальной ситуации). Понятое и реконструированное таким образом научное знание открывает перед работающим ученым панораму, ставит перед ним острые вопросы, учит научной честности, предостерегает от догматизма и узколобости и тем самым ненавязчиво меняет его мировоззрение. В явной форме социальная эпистемология не претендует на нормативный статус, но практикуемый ею скромный дескриптивизм наделе эффективнее иных менторских методологий, учащих ученых уму-разуму.
Жанр введения вынуждает ограничиться сказанным, чего все же достаточно для формулировки моего главного тезиса: российская версия социальной эпистемологии принадлежит традиции культурно-исторической теории познания и одновременно обогащает ее некоторыми идеями западных авторов. Мне не известен на сегодняшний день более адекватный подход к пониманию связи познания, культуры и общества.
РАЗДЕЛ
КАТЕГОРИАЛЬНЫЕ СДВИГИ
Социальная эпистемология, если она не отказывается от философского статуса, включает переосмысление основных эпистемологических категорий. Репрезентативный, пусть и незавершенный набор такого рода категорий представлен в данном разделе.