Соответствие этого ГК более сложный вопрос.

С одной стороны, известно правило о том, что ничтожная сделка недействительна независимо от признания ее таковой судом, что она не порождает тех правовых последствий, на которые рассчитывали стороны (ст. 166, 167 ГК РФ). В свете этих положений ГК РФ норма Федерального закона о регистрации, позволяющая регистрирующему органу самостоятельно квалифицировать сделку как недействительную и отказать в регистрации, вполне ему (ГК РФ) соответствует.

С другой стороны, следует помнить и еще об одном положении ст. 166 ГК РФ: оно не допускает возможности применения административным органом последствий недействительности ничтожной сделки; из абз. 2 п. 2 ст. 166 ГК РФ вытекает, что они применяются только судом. А что есть отказ в государственной регистрации права со ссылкой на ничтожность сделки, как не применение административным органом последствий ничтожности сделки?

Долгое время практика Президиума ВАС РФисходила из того, что регистрирующий орган вправе отказать в совершении регистрационного действия, в случае если он установит, что сделка, на основании которой было подано заявление, является ничтожной.

Однако некоторое время назад эта практика была отчасти скорректирована: дело, в котором Президиум ВАС РФ ограничил право регистрирующего органа проверять наличие у арендатора, выкупающего недвижимое имущество в порядке так называемой малой приватизации, права на выкуп. Особый интерес это дело имеет и потому, что сделки, совершенные государственным (муниципальным) органом с лицом, не имеющим права на выкуп, самим же ВАС РФ квалифицируются как ничтожны. Обосновывая свою позицию, высшая судебная инстанция сослалась на то, что определение наличия или отсутствия оснований для заключения договора купли-продажи с арендатором является прерогативой органа по управлению государственным (муниципальным) имуществом, но не регистрирующего органа.

Таким образом, правовая позиция Президиума ВАС РФ по этому делу оставляет органу по регистрации по сути право контролировать лишь соответствие закону условий, помещенных в текст договора, но не законность сделки в целом.

Ø Если сделка оспорима;

Правомерность отказа в госрегистрации в данном случае вызывает еще большие сомнения.

Это связано с положением ст. 166 ГК РФ, в соответствии с п. 1 которой оспоримая сделка является недействительной с момента признания ее таковой судом. Следовательно, если судебного решения о признании оспоримой сделки недействительной не состоялось, то такая сделка не является недействительной ни для сторон самой сделки, ни для третьих лиц. Таким образом, регистрирующий орган не вправе, ссылаясь на недействительность такой сделки (например, на то, что сделка крупная или с заинтересованностью), отказать в регистрации перехода права. Данное положение подтверждается многочисленными примерами из судебной практики.

!!! Однако в судебной практике встречаются исключения из общего правила.

Например, Президиум ВАС РФ (2011 г.), рассматривая дело об оспаривании отказа регистрирующего органа в регистрации перехода права на имущество, обремененное ипотекой в отсутствие согласия залогодержателя, признал отказ законным. По всей видимости, в данном деле Суд исходил из того, что критерий, по которому может быть оспорена сделка по распоряжению предметом ипотеки, совершенная без согласия залогодержателя, настолько явный и потому очевиден для регистрирующего органа (ведь орган по регистрации знает о наличии ипотеки и устанавливает отсутствие согласия залогодержателя в документах, поданных на регистрацию), что последовательно проводить идею о возможности регистрации наосновании оспоримой сделки просто нецелесообразно с точки зрения издержек, которые залогодержатель впоследствии должен будет понести для защиты своих интересов.

Ø Или основанием возникновения права на недвижимое имущество является ненормативный акт государственного (муниципального) органа, но он, по мнению органа по регистрации, не соответствует закону (хотя он и не оспорен в судебном порядке).

Еще более сложная ситуация:

1) т.к.в доктрине отсутствует хоть сколько-нибудь разработанная концепция делениянедействительных ненормативных правовых актов государственных органов на те, которые не имеют юридической силы сами по себе, без решения суда (например, вынесены с очевидным нарушением компетенции), и те, которые утрачивают юридическое значение, только если в отношении их состоялось судебное решение о признании ненормативного акта недействительным.

2) Еще больше запутывают суды положения ГК РФ, который, с одной стороны, устанавливает такой способ защиты гражданских прав, как "неприменение судом акта государственного органа, противоречащего закону" (ст. 12), а с другой - в ст. 13 устанавливает, что "ненормативный акт государственного органа или органа местного самоуправления, а в случаях, предусмотренных законом, также нормативный акт, не соответствующие закону или иным правовым актам и нарушающие гражданские права и охраняемые законом интересы гражданина или юридического лица, могут быть признаны судом недействительными.

ü Некоторые суды, полагая, что перечень оснований для отказа в регистрации носит закрытый характер, считают, что регистрирующий орган ни при каких обстоятельствах не вправе вдаваться в оценку законности актов административных органов - это исключительная прерогатива суда.

!!! Однако практика свидетельствует о том, что подобный подход не проводится жестко. В частности, имеются дела, в которых отказ регистрирующего органа в совершении регистрационного действия поддерживался судами, если в ходе разбирательства было установлено, что акт государственного (муниципального) органа действительно противоречит закону.

ВЫВОД: проблема выявления органом по регистрации наличия либо отсутствия юридической силы у актов (в широком смысле этого термина - у сделок, актов государственных органов) до настоящего времени не решена ни в доктрине, ни в судебной практике. По всей видимости, он должен быть одинаковым для всех видов актов и основываться на идее об их ничтожности (оспоримости). При этом также должна учитываться возможность регистрационного органа в некоторых случаях непосредственно (т.е. исходя из данных ЕГРП) устанавливать нарушение закона при совершении акта и отказывать в совершении регистрационного действия.

· Открытость реестра

Принцип открытости реестровых данных не представляет, как правило, каких-либо сложностей для правоприменения.

Направленность этого принципа регистрационного режима на интересы неограниченного круга третьих лиц вполне очевидна и не требует специальных доказательств. Именно наличие свободного доступа публики к данным реестра подчеркивает, что регистрация прав на недвижимость организуется не ради собственников недвижимости, не ради государства и его фискальных интересов, не ради сторон сделок с недвижимостью, а именно ради неограниченного круга третьих лиц.

· Проблема публичной достоверности реестра

ü Все прочие принципы (внесения, открытости и легалитета) являются подготовительными, направленными на усвоение регистрационным режимом начала публичной достоверности.

Понятие принципа:

Ø Принцип публичной достоверности реестра можно сформулировать следующим образом: для третьих лиц право на вещь, внесенное в реестр, равно как и отсутствие обременений в отношении недвижимой вещи, признается истинным. Обычно это свойство реестра именуют позитивной и негативной достоверностью.

ü Публичная достоверность складывается из двух свойств реестра:

1) публичность;

2) презумпция его достоверности.

ü Принципу публичной достоверности реестровых данных посвящено наибольшее количество публикаций (по сравнению с литературой, изучающей иные аспекты регистрационного режима) в современной российской цивилистической литературе. Их общим выводом является констатация отсутствия этого начала в современном российском регистрационном режиме.

Ø В наиболее общем виде эту идею сформулировал Е.Ю. Самойлов (автор, пожалуй, самого основательного исследования принципа публичной достоверности в современной российской литературе), который считает, что "в настоящее время нет и практической потребности в закреплении публичной достоверности", так как "действующее правовое регулирование в целом отвечает потребностям оборота", ведь "существование законной презумпции достоверности зарегистрированного права, которое может быть оспорено только в судебном порядке, обеспечивает оптимальный баланс интересов собственника и добросовестного приобретателя.

По мнению Е.Ю. Самойлова, констатации наличия в российском праве принципа публичной достоверности препятствуют три обстоятельства (автор их оспаривает):

1)возможность существования "внереестрового" права (т.е. раздвоение на "формальное" - внесенное в реестр - право и "истинное" право, которое существует вне реестра);

Но!Существование "внереестровых" прав само по себе не может опровергнуть принцип публичной достоверности, так как достоверность реестра является не объективной (собственник - только тот, кто записан в реестре), а субъективной (для лица, добросовестно положившегося на запись в реестре, она предполагается истинной).

2)отсутствие в законе упоминания о том, что отклонение судом виндикационного иска является самостоятельным основанием возникновения права собственности;

Но!Странный аргумент - ведь этому посвящен абз. 2 п. 2 ст. 223 ГК РФ, введенный в текст Кодекса в конце 2004 г. В нем идет речь именно о праве собственности приобретателя!

3)отсутствие принципа разъединения, позволяющего сохранить силу обязательственной сделки, предметом которой была продажа чужого недвижимого имущества.

Третье возражение Е.Ю. Самойлова против констатации публичной достоверности ЕГРП - отсутствие принципа разъединения и возможность совершения сделки по поводу чужой недвижимости только "вне реестра", например в виде предварительных договоров. При этом Е.Ю. Самойлов почему-то настаивает на том, что в российском праве "принцип обязательного внесения связывает с моментом государственной регистрации как заключение договора купли-продажи недвижимого имущества, так и возникновение права собственности у покупателя"

Однако в этом замечании имеется неточность: государственная регистрация как условие заключения договора требуется лишь для отдельных видов сделок с жилыми помещениями (продажа, дарение, рента и т.п.). По общему же правилу договоры о недвижимости регистрации не подлежат.

Кроме того, не вполне ясно, как влияет вопрос об отделении обязательственной сделки от перехода права собственности на проблему публичной достоверности, т.е. приобретение права собственности от неуправомоченного отчуждателя, ведь сам же Е.Ю. Самойлов буквально несколькими страницами ранее пишет, что отсутствие в отечественном правопорядке принципов разъединения и абстракции вовсе не исключает публичную достоверность реестра. Кроме того, возможность совершения обязательственной сделки, направленной на отчуждение недвижимого имущества, лицом, которое не является в момент заключения сделки собственником отчуждаемого имущества, признана судебной практикой на основе толкования положения п. 2 ст. 455 ГК РФ. В случае истребования недвижимости, проданной неуправомоченнымотчуждателем, ее действительным собственником продавец по такому договору несет ответственность перед своим контрагентом за убытки, причиненные неисполнением договора, т.е. и в этой ситуации суды констатируют действительность обязательственной сделки, совершенной неуправомоченнымотчуждателем. Абстрактность и разъединение отлично работают, в случае если отчуждатель был управомоченным (т.е. был собственником), но обязательственная сделка, совершенная им, оказалась недействительной. Но это не имеет отношения к публичной достоверности реестра, которая рассчитана на тех, кто не знал и не мог знать о пороках в праве отчуждателя.

Таким образом, ни одно из трех замечаний Е.Ю. Самойлова не служит действительным опровержением возможности констатации публичной достоверности реестра по действующему российскому праву.

· В действующем российском праве публичная достоверность реестра обеспечивается за счет действия двух норм:

1) ФЗ «о государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» содержит правило о том, что государственная регистрация является единственным доказательством существования зарегистрированного права, а зарегистрированное право может быть оспорено в судебном порядке;

2) ст. 223 ГК -сформулировано правило о том, что недвижимое имущество признается принадлежащим добросовестному приобретателю (п. 1 ст. 302 ГК РФ) на праве собственности с момента такой регистрации, за исключением предусмотренных ст. 302 Кодекса случаев, когда собственник вправе истребовать такое имущество от добросовестного приобретателя.

Критерии, при которых публичная достоверность реестра защищает приобретателя, указаны в абз. 2 п. 2 ст. 223 и п. 1 и 2 ст. 302 ГК РФ:

1) наличие приобретательной сделки, которая действительна во всем, кроме управомоченности отчуждателя;

2) приобретатель записан в Реестр в качестве собственника;

3) приобретатель является добросовестным;

4) приобретение недвижимости было осуществлено возмездно;

5) недвижимое имущество выбыло от его собственника не против его воли.

В российском гражданском праве публичная достоверность реестра традиционно обсуждается лишь применительно к приобретению лицом, добросовестно положившимся на данные реестра, права собственности от того, кто был ошибочно внесен в реестр. Любые попытки защитить публичной достоверностью того, кто, доверившись реестру, устанавливал в свою пользу иное право на недвижимую вещь (в первую очередь - ипотеку), не встречали поддержки у судов, которые, оставаясь на позиции крайнего нормативизма, указывали на то, что такого основания для приобретения, как добросовестное поведение, для приобретения иных прав, чем собственность, законом не установлено.

Между тем серьезный перелом в судебной практике по этому вопросу произошел во второй половине 2011 г. Президиум ВАС РФ разрешил два дела, постановления по которым, по сути, сформировали в современном российском праве концепцию защиты добросовестного залогодержателя.

1) Первое из них - дело, в котором обсуждаются последствия недействительности сделки, совершенной с нарушением корпоративных процедур, применительно к ипотеке, установленной в пользу банка лицом, являвшимся покупателем по оспариваемому договору. Суды нижестоящих инстанций согласились с тем, что купля-продажа, покупатель по которой впоследствии передал приобретенное имущество в ипотеку банку, была недействительна, так как она совершена с нарушением правил о корпоративном одобрении сделок. Следовательно, по мнению судов, залог был установлен несобственником, и потому он ничтожен. Однако Президиум ВАС РФ решил дело иначе, указав, что банк, действуя добросовестно, положился на данные ЕГРП о том, что собственником недвижимого имущества является залогодатель, и потому он должен быть защищен при применении реституции <1>. Иными словами, действительный собственник получил свое имущество обратно, обремененное залогом в пользу банка, который, в свою очередь, обеспечивал возврат кредита другой стороной недействительной сделки.

2) Другое дело, которое также затрагивает эту проблему и в котором был показан иной ее аспект, - это дело о купле-продаже закладных, в котором имел место следующий спор.

Некто по подложным документам зарегистрировал себя в качестве собственника квартиры, действительный собственник которой умер, не оставив наследников. Впоследствии его сообщник получил в банке кредит на покупку квартиры под ее залог, выдав банку соответствующую закладную. Закладная была продана другому банку, но в этот момент выяснилось, что продавец приобрел право собственности на проданную квартиру путем подлога. Оба мошенника были осуждены, а суд общей юрисдикции признал право собственности муниципального образования, приобретенное им в порядке наследования выморочного имущества. Банк, являвшийся новым держателем закладной, обратился с требованием к другому банку - продавцу закладной, суть которого сводилась к возмещению убытков, причиненных неисполнением договора купли-продажи закладных. Суды отказали в иске со ссылкой на то, что банку - держателю закладной по-прежнему принадлежит право требовать исполнения кредитного договора от своего контрагента (который к тому времени отбывал наказание за совершенное преступление); кроме того, суды также указали, что до решения судом общей юрисдикции спора о признании права собственности на квартиру на нее было обращено взыскание по требованию банка. Однако Президиум ВАС РФ отменил судебные акты, указав, что залог в описываемой ситуации прекратился, так как он был зарегистрирован органом по государственной регистрации прав на недвижимое имущество на основании подложных документов, т.е. в отсутствие волевых действий собственника.