Историческое место феодальной хозяйственной системы

Феодальный способ производства составилсущностно-необходимый формационный этап в развитии мировой цивилизации. Ошибочность имевших хождение в эпохи Возрож­дения и Просвещения представлений о средневековье как "тем­ных веках", "провале" между античностью и Новым временем, как периоде, потерянном для прогресса из-за "неестественного зигзага истории", доказана достаточно аргументированно; выяв­лены и причины появления подобных концепций, ставших одной из форм идеологической защиты развивавшегося тогда капита­лизма. Однако и в наши дни можно встретиться с односторон­не-негативной оценкой феодализма как "мрачного средневеко­вья". Мрачных черт у него, действительно, немало, но, во всяком случае, меньше, чем у рабовладельческого строя, когда рабы офи­циально не считались людьми, средний срок жизни, например, раба, направляемого в каменоломни, не превышал от момента покупки четырех лет, гладиаторы убивали друг друга на потеху толпе, а рабовладельцы строили специальные бассейны, где раз­водили хищных рыб, на растерзание которым бросали рабов, и это считалось вполне нормальной формой развлечения. Эксцессы феодализма, тем более, не идут ни в какое сравнение с ужасами XX века, заслуженно получившего титул "века-волкодава", на­бросившегося на людей.

Цивилизационное значение феодализма весьма точно охарак­теризовал А. Сен-Симон, неоднократно критиковавший сторонни­ков концепции "темных веков": "...Системы лакедемонян, афи­нян и римлян являются для них предметом восхищения, а систе­ма общественного устройства, сложившаяся в средние века и объ­единившая все огромное население Европы, кажется им жалкой, не заслуживающей ни малейшего внимания...Духовенство предприняло распашки, которые были произведены в Галлии, Германии и на всём севере Европы, именно оно направляло и лично выполняло работы этого рода…Это оно начало облегчать сношения, побуждая к постройке мостов и дорог, отпуская грехи тем, кто посвящал себя такого рода деятельности…Прогресс был неиз­мерим: он поднял человеческий ум на такую высоту, которой он не достигал даже в самую блестящую эпоху истории греко-рим­ского общества... Духовенство сделало европейцев способными к интеллектуальному прогрессу, заботливо поддерживая в течение всех средних веков во всех частях Европы школы... Достойные люди, каково бы ни было их положение по рождению, имели у средневековых европейцев гораздо больше возможности подняться на высшую ступень, чем у греков и римлян" (Сен-Симон А. Избр. соч. Т.2. – М.-Л.: АН СССР, 1948. С. 275, 282, 283, 284).

Однако теоретические и идеологические разногласия по по­воду характеристики феодализма появляются вновь и приобрета­ют новые черты. В настоящее время получили распространение подходы, в соответствии с которыми отрицается самостоятельное социально-экономическое качество феодализма, феодальный спо­соб производства "растворяется" в аграрно-общинном, доиндустриальном периоде истории, либо включается в единую систему докапиталистического рентного способа производства и сословно-классовой формации, в связи с чем отрицаются качественные различия между рабовладением и феодализмом. Существуют и иные теоретические модели макроисторической стадиальности, по раз­ным критериям объединяющие в рамках одной системно-целост­ной исторической эпохи либо все докапиталистические, либо все эксплуататорские формации.

Однако следует учитывать, что развитию классово-антагонистических форм отношения между непосредственными производителями и собственниками прису­щаобъективная логика. Качественно необходимые исторические уровни этого отношения отражают соответствующие качествен­ные уровни развития производительных сил. В этой связи, в уточ­нении нуждается проблема сравнительной характеристики рабо­владельческого и феодального типа отношений между работника­ми и собственниками. Уровень производительных сил, особенно рассматриваемый через призму их современного состояния, был в условиях указанных двух способов производства достаточно близким (тем более, если сопоставлять их не в целом, а по отдель­ным периодам и регионам). Этим объясняется наличие элемен­тов сходства в производственных отношениях: личностная зави­симость, физическое насилие в качестве стимула к труду, наличие на ранних этапах обоих способов производства (а в странах Вос­тока - и на поздних этапах) форм коллективно-корпоративной экономической организации класса собственников.

Вместе с тем, феодализм характеризовался рядом принципи­ально новых особенностей. При переходе к феодальному строю про­исходитдиаметральный поворот "вектора" взаимозависимости личностных отношений и земельно-рентных форм; изменение соподчиненности сторон в рамках данной взаимосвязи на противо­положную означает, что поиск единой сущности некоторого ка­чественно целостного способа производства в плоскости земель­но-рентных отношений вряд ли может быть продуктивным. Существенной новизной и усложнением характеризовалась при феодализме структура отношений собственности. Для феодального строя характерны особенности и вмеханиз­ме перехода от коллективной эксплуататорской собственности к частной: последняя выступала как результат внутреннего разви­тия предыдущей, в одних и тех же регионах и хозяйственных ком­плексах. Рабовладельческий же вариант частного хозяйства тяго­тел к иным географическим центрам в сравнении с его коллек­тивным (ирригационным) вариантом, ликвидация или ослабле­ние которого были зачастую лишь результатом внешнего надстро­ечного воздействия (эллинизм, римские завоевания). Феодальное условное владение постепенно, под влиянием внутренних зако­номерностей развития, перерастает в частнофеодальную собст­венность. Качественные особенности, и прежде всего атрибутив­но необходимые изменения в сущностном производственном от­ношении между непосредственными производителями и собст­венниками, предопределяют специфику феодализма как способа производства, несмотря на имеющиеся черты его сходства с рабо­владельческой системой. Основное производственное отно­шение (основное противоречие системы производственных отно­шений) приобретает при феодализме новую качественно специ­фическую историческую форму,

Таким образом, вряд ли можно согласиться с представлениями об от­сутствии принципиальных различий между рабовладельческим и феодальным способами производства, о включенности их в еди­ную целостную докапиталистическую формацию. Только на основе признания качественной специфики феодального способа производства и анализа его противоречий возможно объяснение причин перехода к капиталистическому хозяйству, которое возникло в результа­те именноразложения феодализма, но не могло появиться в лю­бое из предшествующих тысячелетий существования якобы це­лостного "рентного способа производства"

Раздел II. Индустриальная экономика

24. Первоначальное накопление капитала

Буржуазный уклад возникал в рамках феодальной хозяйствен­ной системы разными путями. Это и превращение крестьян в арен­даторов, с выделением среди них более богатых, начинающих при­менять наемный труд, и распространение надомного производствa (как в городах, так и в сельской местности) по заказам пред­принимателей, и трансформация феодальных цехов с превраще­нием прежних мастеров - в капиталистов, а подмастерьев и учеников - в пролетариев, и внецеховое развитие мануфактур, и возникновение торгово-банкирских домов и т.д.

Общей чертой всех этих вариантов формирования буржуазного уклада в XVI-XVII вв. была их привязанность, в той или иной степени, тем или иным образом, к продолжающему еще господствовать феодаль­ному хозяйству, сохранение внешней феодальной оболочки, "паразитирование" на феодальных механизмах производства благ; нередки были в XIV-XVII вв. и случаи рефеодализации буржуазного по происхожде­нию богатства.

Сущностной чертой ка­питализма, проявившейся уже при его возникновении, является диалектика внутри- и внешнеэкономических факторов развития, и, в частности, накопления капитала. Исходным источником круп­ных денежных средств, капитализируемых затем внутри той или иной страны, была первоначально посредническая прибыль от внешней торговли либо от обслуживающих ее кредитных опера­ций. В то же время, внутристрановое развитие буржуазного укла­да, как правило, оказывалось прямо или через посредствующие звенья ориентировано на внешний рынок. К первому варианту буржуазной эволюции тяготели Венеция, Генуя, Антверпен и Амс­тердам, ко второму - Флоренция, южные районы Германии и Анг­лия. Вместе с тем, обе отмеченные тенденции постоянно пере­плетались и взаимодействовали, и одна стимулировала другую. Внутренние факторы формирования буржуазного укалада имели более глубинный характер, внешние - более очевидный, "бросаю­щийся в глаза" и, что самое главное, - связанный на ранних эта­пах капитализма с более высокой прибылью, чем и объясняется внимание меркантилистов к проблемам внешней торговли как источника обогащения государств и частных лиц.

Организация капиталистических предприятий требовала на­личия достаточного количества людей, которые могли бы быть использованы на этих предприятиях в качестве наемных работни­ков. С одной стороны, к XV-XVI вв. во многих странах Западной Европы крепостная зависимость крестьян фактически была лик­видирована; но, с другой, большинство крестьян имело в унасле­дованном от феодальной эпохи владении участки земли, средства производства, жилища и т.д.; сохранялось совместное пользова­ние общинными землями. Между тем, зарождающийся капитал нуждался в работниках, лишенных всяких собственных средств производст­ва. Интересы городской буржуазии при этом совпали с интереса­ми крупных землевладельцев, ориентирующихся на производство товаров, дальнейшее движение которых было связано с экспортными операциями.

Наиболее рельефно данные процессы протекали в Англии, где с конца XV до начала XIX в. имели место явления так называ­емого "огораживания" земель, которые присваивались лендлор­дами и с которых последние насильственно удаляли, сгоняли крес­тьян, уничтожая их жилища и хозяйственные строения в целях "очистки" имений для превращения их в пастбища ("овцы поели людей"). В данном случае, как и во многих, проявило себя пере­плетение внешних и внутренних факторов развития капитализма. Первые обусловлены тем, что непосредственной причиной названных явлений стало развитие шерстяных мануфактур во Фландрии и свя­занное с ним повышение цен на шерсть; вторые проявились в действиях государства, которое, в интересах буржуазии, издавало "кровавое законодательство" против бродяг и нищих, вынуждая вчерашних крестьян за мизерную плату наниматься на капита­листические предприятия.

Таким образом, первоначальное накопление капитала - это отнюдь не идиллический процесс просто "собирания денег", тем более понимаемый как результат бережливости, хозяйственной и личной экономии, "воздержания от потребления" и т.п.; - это сложная система внутри- и внешнеэкономических процессов кон­центрации товарно-денежных ресурсов в руках субъектов буржу­азной собственности посредством экономических и внеэкономи­ческих методов, как правило, с применением насилия в отноше­нии непосредственных производителей, результатом чего явилось отделение последних от средств производства и формирование рынка труда. "...Так называемое первоначальное накопление есть не что иное, как исторический процесс отделения производителя от средств производства... Экспроприация и изгнание из деревни части сельского населения не только высвобождает для промыш­ленного капитала рабочих, их жизненные средства, материал их труда, но и создает внутренний рынок... Методы отчасти покоят­ся на грубейшем насилии, как например колониальная система ... Если деньги... рождаются на свет с кровавым пятном на одной щеке..., то новорожденный капитал источает кровь и грязь из всех своих пор, с головы до пят" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 727, 757, 761, 770).

Возникающая в результате рассмотренных процесов социаль-ноэкономическая система имеет два "полюса": на одном из них концентрируются средства производства и другие формы богатств, персонифицирующиеся в лице капиталиста; другой представлен не­посредственными производителями - людьми лично свободными, но "свободными" также и от средств производства, что порождает отношения экономической зависимости и необходимость, для под­держания существования этих людей, их превращения в наемных работников. Необратимым отделение непосредственных производителей от средств производства становится, в рамках буржуазной формы хозяйства, после машинного переворота в орудиях труда, в XVIII-XIX вв.