Под угрозой – генофонд нации 1 страница

Ф.Г. Углов

ЛОМЕХУЗЫ

Над пропастью.. 2

Борьба за трезвость и... „ломехузы”. 12

Оглянемся назад. 20

Первые победы.. 31

Атака на трезвость. 41

Почему люди пьют. 56

Правда и ложь о «сухом законе». 64

Под угрозой – генофонд нации. 75

Экономика алкоголизма и судьба перестройки. 90

Как предупредить катастрофу. 95

Боль земли родной. 100

Адреса надежды.. 110

Над пропастью

После выхода в свет моей книги „В плену иллюзий", посвященной борьбе с потреблением алкоголя, прошло немногим более пяти лет. Что же заставляет меня снова взяться за перо?

Сейчас уже все видят, что, пережив период некоторого отрезвления и просветления, наше общество вновь погружается во мрак алкогольного дурмана. Правительство и центральное руководство партии, оставив всякую борьбу за трезвый образ жизни, утвердили небывалый в нашей истории „пьяный" бюджет на 1991 г. Страна поставлена на грань катастрофы в экономическом, экологическом, а главное — в нравствен­ном отношении. И все попытки хоть в какой-то мере поправить по­ложение в стране, при сохранении того же уровня потребления алко­голя, не только не дают никаких результатов, но еще ухудшают положение. Алкоголь оказывается сильнее всех и вся...

Долгое время, занимаясь алкогольной проблемой, все больше убеж­даюсь: охватившее наш народ пьянство не пришло к нам само по себе — оно насаждалось искусственно. И сегодня наше общество напо­минает мне муравейник, в который проникли жучки-ломехузы. Вот что о них пишет Г. Шовен в своей книге „От пчелы до гориллы": „Ломехузы, проникая в муравейник, откладывают свои яйца в пакеты му­равьиного расплода так, что ничего не подозревающие муравьи вскар­мливают чужое потомство. Между тем личинка обладает незаурядным аппетитом и определенно объедает своих хозяев. При случае она по­жирает и муравьиные личинки. Но хозяева их терпят, так как ломехуза всегда готова поднять задние лапки и подставить трихомы — влажные волоски, которые муравей с жадностью облизывает. Он пьет напиток смерти, так как на волосках — наркотическая жидкость. Привыкая к выделениям трихом, рабочие муравьи обрекают на гибель себя и свой муравейник. Они забывают о превосходно налаженном механизме, о своем крошечном мирке, о тысяче дел, над которыми нужно корпеть до самого конца; для них теперь не существует ничего, кроме про­клятых трихом, заставляющих забыть о долге и несущих им смерть. Вскоре они уже не в состоянии передвигаться по своим земным галереям: из их плохо вскормленных личинок выходят муравьи-уроды. Пройдет немного времени — гнездо ослабеет и исчезнет, а жучки-ломехузы отправятся в соседний муравейник за новыми жертвами" В человеческом обществе у „жучков" имеет место разделение труда: одни подставляют наркотическую жидкость, а другие идеологически обрабатывают трудяг-муравьев, используя находящиеся в их распоря­жении печать, телевидение и другие средства массовой информации. Чтобы добиться цели, „ломехузы" очень интенсивно атакуют органы печати. Не избегла этой участи и „Медицинская газета". В ней, на­пример, была помещена небольшая заметка под интригующим назва­нием „Мальчик или девочка". В ней сказано, что диета родителей оказывает большое влияние на пол будущего ребенка: если родители хотят иметь девочку, то они должны больше есть конфет и других сладостей. Те же, кто предпочитают мальчика, должны больше пить водку и пиво, есть колбасу и селедку.

С точки зрения науки, более безграмотной заметки не придумаешь, но зато „ломехузы" благодаря такой публикации надеются собрать бо­гатый урожай, ибо могут не только добиться пьянства родителей, но и получить высокий процент дефективных и умственно отсталых детей.

Они призывают людей пить „умеренно" и „культурно", отлично со­знавая, что никаких „умеренных" доз для алкоголя не существует и что все их слова направлены на обман доверчивых людей и на их уничтожение с помощью наркотического яда.

Эти „жучки" разрушая общество, в котором живут и „работают" подобно ломехузам в муравейнике, имеют от своего грязного дела большие барыши, как плату за безнравственность. Не исключена воз­можность, что среди этих „жучков" есть и идейные экземпляры, ко­торые работают на уничтожение и нравственное разложение живущих в этом человеческом муравейнике, где они, может быть, даже родились и всю жизнь пользовались благами, создаваемыми трудолюбивыми «му­равьями». И не случайно научно установленные наркотические веще­ства — алкоголь и табак — официально, в государственном масштабе, не были признаны у нас таковыми, хотя все мыслящие ученые и все научные учреждения, в том числе и Всемирная организация здравоох­ранения, без оговорок относят их к наркотикам первой величины.

„Ломехузы"активизировали свою работу в нашем обществе в конце пятидесятых. Но заставить людей пить в то время было не так просто. Насильно в рот вино не вольешь. В русском народе все еще крепко жила традиция, которая выражалась словами: „выпить глоток вина и стыд и грех". Надо было это как-то разрушить. И вот здесь «ломехузы» использовали свою идеологию, которая утверждала: „Да, вино, конечно, вредно, и пить его грешно, но это — если пить много, допьяна. А если умеренно, культурно, то какой от него вред? В малых дозах оно никакого вреда не принесет, да и греха никакого нет, ведь причаща­ются же в церкви вином. Весь вопрос в том, чтобы знать меру..."

Эта иезуитская пропаганда сделала свое дело. Слабые люди „клюнули" на эту приманку и начали пить. Кривая душевого потребления круто пошла вверх. Если в 194О г. и 1950-х гг. душевое потребление в нашей стране было ниже среднемирового, то уже в 1960 г. мы его превзошли, а еще через двадцать лет — перешагнули двойной мировой уровень. Это означает, что душевое потребление алкоголя перевалило за 10 л.

При этом надо иметь в виду, что в статистике учитывают только напитки, которые продавались в государственных магазинах, совсем не принимая во внимание „кустарный", или „неофициальный" алко­голь, куда входят: самогон, чача, плодово-овощные и виноградные вина, изготовляемые в домашних и даже в колхозных условиях, а также технический спирт. Выдача технического спирта на предпри­ятиях — один из самых коварных методов спаивания рабочего класса. Вот как об этом рассказывается в книге Т. Б. Дурасовой „Слышу, как стучится беда" (Лениздат, 1989 г.): «В одном из объединений Ленинграда главный механик — назовем его М. — бесконтрольно рас­полагал 21 литром спирта в месяц. Спирт выдавался для промывки сложных механизмов. Однако механизмы спиртом не промывались. Зачистку контактов делали наждачной бумагой. А с помощью спирта решались любые проблемы: снабженческие, организационные, только не технические. Спирт был формой оплаты скрытых сверхурочных работ. Спиртом поощрялся трудовой энтузиазм: „Вы, ребятки, хорошо поработайте, а мы вам поставим"— лейтмотив в общении руководи­телей с рабочими. Чистая случайность, что при таком стимулировании труда ни один рабочий не попал в беду. Впрочем, регулярное пьянствование — это ведь тоже беда.

В узком кругу в служебном кабинете М. спиртом отмечали трудовые достижения коллектива. Все дозволено, все может быть прикрыто. Если пьют на производстве одни, то почему бы не пить и другим? И пили. Руководители спаивали своих подчиненных: от этого вывода никуда не денешься.

Спирт являлся эквивалентом различных запасных частей: „Вы нам деталь — мы вам спирт". „Купили" таким образом даже на другом предприятии листовое железо, редуктор, траки и многое другое. Радуясь,— выручили родное предприятие — никто не заду­мывается, что зараза распространяется вокруг, проникая на соседние производства. Понадобились рессоры для электропогрузчика, М. от­правился к коллегам на соседний завод. Но коллеги отклонили вариант обмена. Презрев все этические нормы, М. пошел прямо к рабочим кузницы этого завода и непосредственно им сделал свое соблазнительное предложение: „Вы мне рессоры — я вам спирт". И получил рессоры.

Контроль за расходованием спирта велся исключительно по жур­налу. А в журнале все было в идеальном порядке. Липовые расходы документов всегда сходились с приходными. Развращение людей — вот что происходило в широких масштабах. На территории объединения постоянно толклись какие-то подозрительные люди, предлагая то одно, то другое. Естественно, в обмен на спирт...

Со временем порядка не стало совсем. Все валялось на улице, ржавело. На складах ничего не найдешь. На суде у М. спросили, отчего непременно надо было выменивать запасные части. „Пока ищешь на складе, дня два-три пройдет,— ответил он.— Оборудование проста­ивает. Тут и прогрессивки лишишься".

Где причины, где следствие? Не было порядка в собственном хозяйстве и легче казалось обойтись натуральным обменом, чем поисками у себя. Но если спирт льется рекой, где тут быть порядку?

Запасные части, приобретаемые столь сомнительным путем, — ворованные. Ворованные детали обменивались на ворованный спирт. А так как посторонним пройти на территорию ничего не стоило, то выменивали на спирт детали, похищенные здесь же.

Самое интересное, что руководители объединения были убеждены в том, что они, как и все, вели у себя борьбу с пьянством.

В конце концов дело кончилось убийством одного из рабочих в пьяной драке».

Технический спирт, как правило, 'при душевом потреблении не учитывается. Если и его принять во внимание, то оказывается, что „кустарный" хмель, по расчетам как зарубежных, так и наших экономистов и социологов, в целом составляет около 100 % к „официальному". Таким образом, фактически душевое потребление у нас составляло 18—20 л, то есть в 4 раза превзошло средний мировой уровень.

Об этом ни социологические учреждения, которые обязаны были сигнализировать правительству, ни средства массовой информации не упоминали. Всюду можно было услышать, что с алкогольной проблемой у нас все благополучно.

Одновременно из года в год нарастало количество официальных банкетов, протекавших, как правило, с безудержным потреблением алкоголя, доходившим до безобразия. В этом отношении ни государственные, ни партийные, ни научные учреждения не являлись исключениями. Руководители всех отраслей, ведомств всех уровней отношение к себе и делу оценивали по тому, как подчиненные сумели их угостить. Все ревизии, все обследования превращались в попойки. По уверению тех, кому часто приходилось ездить с ревизией, они буквально были завалены угощениями. При этом часто считалось не чем-то особенным, а нормальным, когда ревизора угостят до невменяемого состояния и уложат в чемодан добрую порцию дорогих сортов вин.

О разгуле пьянства особенно красноречиво свидетельствуют письма, которые я получал после каждой своей статьи в прессе. Мне известно, что подобные письма доходили и до тех, кто управлял страной, от кого зависела эта пьяная вакханалия. Но они никак не реагировали на это всенародное горе: ни словом, ни делом, даже письма оставались, как правило, без ответа. Между тем послания были такие, которые могли бы «растравить» любые, самые очерствелые души, если бы в них сохранилась хоть капля любви к людям. Приведу одно из них.

«Уважаемый товарищ Углов!

Хотела это письмо отправить прямо в ЦК, но я уже писала в „Правду", однако мне даже не ответили. Что же можно ответить, если все, что я писала, правда. Только не знаю, почему никто не хочет сбросить пелену с глаз. Иной раз мне кажется, что это какое-то вредительство. Ведь никому нет ни до чего дела. А вот недавно мне дали прочесть Ваш доклад на конференции 1981 г. Я очень удивилась, что есть, оказывается, люди, которые борются с этим злом. Поэтому свое письмо, адресованное в ЦК, я пересылаю Вам. Вы академик, Вам поверят, с Вами считаются. Покажите это письмо ЦК или расскажите о нем. Ведь что-то надо предпринять! Ведь то, что творится в стране,— ужасно: и то, что воруют, и то, что не дают план, что делают аварии, что дохнет в совхозах скотина, и все безобразие — от пьянки. И от пьянки разврат, разгул, преступления и даже предательство Родины.

Не пишу свою фамилию, боюсь, что выступление против пьянства считается уже преступлением. А зовут меня Клава, хотя уже, слава богу, 54 года».

«Добрый день, дорогие товарищи из ЦК.

Пишу вам все потому, что скоро съезд партии, потому, что, может быть, среди вас найдутся все же благоразумные люди и остановят горе, беду, нависшую над нашим русским народом, потому что вы стоите у руля правления и от вас зависит многое.

Оглянитесь же, ужаснитесь, помогите, опомнитесь!!!

Я хочу вам написать свою историю. Я вышла замуж за человека, которого любила, но не учла одного, что отец у него пьет. Муж стал тоже пить. У нас три сына. Наверно, не надо было их рожать. Муж стал пить до скотства. Да и все его друзья так пили или пьют. Мы разошлись. Муж пьяный попал в аварию. Получил травму и умер. Старшие сыновья, Николай и Алешка, спились. Третьего сына, может быть, я спасу. Он немножко больной. И вот не было войны, а у меня нет мужа и, можно сказать, нет двух сыновей. Лучше было бы, если бы они погибли в армии, с почетом, и была бы вечная слава, а не позор. А кто виноват?

Я не могла их спасти. Сколько ни внушай, ни воспитывай, а толку мало, если вино теперь продают везде, кроме „Детского мира" Во времена Андропова еще вино не продавалось по субботам, а теперь и по субботам продают. Пей, залейся, умойся этой дрянью — лишь бы ты заплатил. Эти деньги ведь так нужны государству! Какому? Ведь мы социалистическая страна! Опомнитесь! Что говорил Ленин об алкоголизме?— „социализм и алкоголь не совместимы!" А вы считаете себя последователями его!

Посмотрите, что творится кругом. Для статистики опишу свою улицу. Живем мы в небольшом рабочем поселке, где почти все пьют, в том числе и бабы. Число их растет быстро, и пьют не меньше мужиков

По левой стороне улицы:

1. Семеновы. Муж пьет до омерзения, матерится, мучает жену. У него растут двое детей, дочь и сын Какие будут?

2. Петровы. Муж погиб на фронте. Петрова вырастила двух дочерей. Обе несчастны. У обеих мужья пьют. Одна дочь разошлась — двое детей. Другая еще живет с пьяницей, сама стала пить. Один ребенок.

3. Андреевы. Старики 60—65 лет. Детей нет. Умерли в детстве. Старик попивает, бабка — нет.

4. Лушникова. Муж погиб на фронте. Двое дочерей. Обе замужем. У обеих мужья-пьяницы. У обеих дочерей дети, уже взрослые, тоже пьют!

5. Дом моего бывшего свекра. Воевал. Умер от ран. Пил безбожно, бил свою жену, мою свекровь. 2 детей (сыновья). Старший умер в 52 года — типичный алкоголик. Умер от пьянки. Работал в последнее время сторожем в Павлодарской области. Жена его уже неизлечимая алкоголичка. У них два сына. Один типичный алкоголик, второй нормальный, женат, хорошо работает. Про свою семью я уже писала.

По правой стороне:

1. Чудиновы. Муж пьет до омерзения. Ходит без штанов по улице, бабы плевались. Стрелял в жену, бил стекла и т. д. Все сходило с рук. Почему не сойдет, когда рядом пьют. Жена не могла рожать. Была часто бита, были выкидыши. Чудинов умер в 54 года. Слава Господу — жена отдохнет.

2. Петровы (это другие). Пьют оба хорошо. Дети уже взрослые, разъехались кто куда и пьют в других регионах страны. А хозяин по пьянке укусил за ухо соседа — Суханова. Оба валялись после Ленинского субботника под столом.

3. Живут татары: вера исламская, но пьют по-русски. Один сын уехал в Казахстан. Пьет ли — не знаю.

4. Сухановы. Пьет сам. Сидел в тюрьме. За поножовщину. Пришел, снова пьет и терроризирует семью. Когда у них скандалы, вся улица смотрит как спектакль.

5. Верка. Ей уже 53 года, но для всех она — Верка. Когда пьет — не надо ходить в оперетту. Бесплатно. Ложится посреди улицы и поет матерщинные песни. Муж от нее ушел, дети разъехались.

Вот такая у нас "веселая" улица, да и поселок в целом. В поселке 3тысячи душ, 30 магазинов. Водку продают во всех, даже в промтоварном. На душу населения, включая стариков, женщин, младенцев, приходится 375 бутылок в год! План гоним будь здоров. Мужикам, кроме пьянки, в основном делать нечего.

И еще напишу про сестру моей свекрови — Машу. Месяц назад отдала Богу душу. Отмаялась. Муж-алкоголик. Было у них 6 детей. Старший Мишка — пьяница, детей у него нет. Петька умер в 45 лет, оставил после себя двоих ребят, один — дебил. У Степки пять детей, двое умерли. Кольку пьяного убили в драке, Зойка — мать-героиня, сама и муж пьют беспробудно. У них 12 детей, двое из них сидят в тюрьме, двое — дебилы. У Нюрки — четверо, двое из них пьют. У Зойки уже шесть внуков.

Вот теперь сами считайте, сколько Маша и Борька дали стране чистокровных алкоголиков и дебилов...»

Письмо Клавы описывает картину, которая представляет собой как бы в миниатюре всю нашу многострадальную страну.

Конечно, опубликовать такое письмо раньше не решилось бы ни одно издание. В прессе, в крайнем случае, сообщалось о каком-нибудь факте пьянства. Вот почему не только народ во всей своей массе не знает об алкогольной проблеме в стране. Об этом в большинстве случаев не знала и наша интеллигенция, в том числе ученые и писатели, на которых лежала ответственность и обязанность сигнализировать о наступившей опасности.

В ежегодных статистических справочниках душевое потребление алкоголя уже много лет не публиковалось. Приводились лишь данные в таком духе: если в 1940 г. производство алкоголя принять за единицу, то в последующие годы его показатели были 3, 4, 5, 6 и т. д. Но так как не было разъяснено, что скрывается за этими цифрами, то на них не обращали внимания. Тот же, кто пытался расшифровать их, тут же оказывался причисленным к экстремистам. Картина выглядела настолько устрашающе, что истинным данным никто не верил, и в печать их не допускали.

Именно строжайшей цензурой и можно объяснить полнейшую алкогольную неграмотность населения. Это давало возможность лжеученым представлять любые данные о потреблении данного наркотика и интерпретировать их по своему усмотрению. Так поддерживалось наше невежество и создавались условия для эйфории, для которой на самом деле не было никаких оснований.

Однако это не значило, что никто не знал истинного положения вещей с алкогольной бедой. Многие патриоты видели, как катастрофически быстро нарастала эта опасность. Однако их письма в инстанции оставались без внимания. Не реагировали ведомства и правительство, словно дав обет молчания, и на редкие публикации в печати.

Между тем все сложнее стало пробиваться со статьями, посвященными теме алкоголизации. Газеты и журналы куда охотнее предоставляли свои страницы тем, кто призывал пить „умеренно" и „культурно". Создавалось впечатление, что вся эта проблема находится в руках какой-то могущественной мафии, которая не только печать, но и сами „верхи" держит в своих руках.

А задуматься было над чем.

Согласно данным Большой медицинской энциклопедии, которая ссылается на объективные исследования Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), каждый третий в нашей стране погибает от причин, связанных с алкоголем. Это значит, • что зелье уносит из жизни ежегодно от 900 тыс. до 1 млн. человек — более 2.5 тыс. ежедневно! Если считать с 1960 г., с того времени, когда уровень среднедушевого потребления в нашей стране превзошел среднемировой, то получится, что зеленый змий погубил более 25 млн. человек. Иными словами, столько людей умерло у нас от опоя, погибло в катастрофах и драках „по пьянке", скончалось от цирроза печени.

За последние 20—30 лет — еще одно следствие алкоголизации — резко начала снижаться рождаемость. По данным статистики с 1960 г в нашей стране по этой причине не появилось на свет 30—35 млн. человек. Если добавить сюда 40—45 млн. пьяниц и алкоголиков, которые все равно что „живые трупы", то окажется: одурманивание народа обошлось нам более чем в 100 млн. жизней. За четверть века алкогольным оружием в стране было уничтожено больше людей, чем в Великую Отечественную и гражданскую войны, при коллективизации и культе личности в концентрационных лагерях.

Беды, порожденные пьянством, этим не исчерпываются.

Согласно данным новосибирских ученых В. Детиненко и Г. Гражданникова, свыше 90 % дефективных и умственно отсталых детей рождаются на свет от пьющих родителей, а каждый литр среднедушевого потребления алкоголя приносит в год 10—12 тыс. изуродованных младенцев. Если учесть, что в последний период каждый из нас в среднем за год, с учетом кустарного хмеля (по расчетам инженера И. Красноносова и доктора экономических наук Б. Искакова), выпивал 15—18 л абсолютного алкоголя — спирта,— то получится: от любителей выпивок ежегодно рождается 200—220 тыс. неполноценных людей.

Там, где до 50-х гг. в области был один, а то и не одного детского дома, ныне их по 40—50. Несчастные дети обречены на жалкое существование тоже по вине пьющих родителей. Это подтверждает и состав воспитанников детских домов Новосибирской области. В некоторых из них побывали борцы за трезвость. Познакомившись с житием мальчишек и девчонок, потрясенные детским горем, они написали мне письма. В конверт вложили стихи старшего научного сотрудника В. Лебедева с таким вот предисловием:

«Новошмаковский детский дом: из 96 детей только двое не имеют родителей.

Масляковский: из 100 — 7 сирот.

Барышевский: из 115 — 3 без родителей.

У остальных детей отцы и матери лишены родительских прав по причине пьянства.

...Двадцатый век. Сороковые.

Подставив раненую грудь,

Непокоренная Россия

Фашисту заступает путь.

И, утеряв рассудок здравый,

Предчувствует конец палач.

А под его пятой кровавой

Расстрелы, пытки, детский плач.

...На трупах — трупы, в небо глядя,

И вдруг у ямы на краю:

„Не убивайте меня, дядя,

А я вам песенку спою".

Дрожа и заикаясь, прямо

Из груды неостывших тел,

Ребенок над сестрой и мамой

Зверью про зайчика запел.

...Восьмидесятые. Народы

Страну прославили трудом,

Но все полнее с каждым годом

Недетским горем детский дом.

За что мальцу в четыре года

Дают за совесть, не за страх

Беду великого народа

Нести на тоненьких плечах?

Проснувшись, плачет он ночами,

И — рвется пониманья нить:

„Не отдавайте меня маме,

Мне страшно, мама будет бить..."

Очнитесь, люди, плачут дети...

...Скажи, великий мой народ —

За тех сирот фашист в ответе,

А кто—за нынешних сирот?»

На 28-й сессии Генеральной ассамблеи ВОЗ в 1974 г. было вынесено решение: считать алкоголь наркотиком, подрывающим здоровье.

Как наркотический яд, зелье в первую очередь и сильнее всего действует на мозг и центральную нервную систему. Особенно на самые высшие центры мозга, отчего притупляются и слабеют наиболее совершенные его функции, на которых базируется нравственность, воля, благородство, патриотизм. Вместе с тем очень резко меняется в худшую сторону характер человека. Если же запил народ — характер всего народа. Но отнимите у русских, например, нравственность, патриотизм, благородство — и исчезнет то, что веками выделяло нас и выражалось в понятиях „русский характер", „русская душа", „русский солдат". Мы сейчас очень близки к этому. Несмотря на то, что характер нации очень устойчив и сохраняется веками вопреки лихолетьям. Достаточно вспомнить татарское иго, которое продолжалось на Руси более двухсот лет, но характера русского народа не изменило. Алкогольное нашествие — совсем иное дело. Оно, по мнению ученых, „перерождает" народ всего за два, максимум за три поколения, то есть за 50—75 лет.

От уровня потребления алкоголя стоят в прямой зависимости и экономические потери. По подсчетам специальной комиссии Совета Министров СССР и заведующего кафедрой статистики Московского института народного хозяйства им. Г, В. Плеханова, профессора, доктора экономических наук Б. Искакова, наши ежегодные экономические потери, обусловленные потреблением всевозможных видов водок, вина и пива, составляют до 300 млрд. руб. и в 3—6 раз превышают доходы от продажи зелья. Стоит ли после этого удивляться, что на семьдесят втором году революции у нас все проблемы, в том числе и продовольственные, стоят почти так же остро, как после опустошительной Великой Отечественной войны?

Чего у нас не отнять, так это безудержного роста производства сивухи. Согласно данным, опубликованным в справочниках Статистического управления „СССР в цифрах", население страны с 1965 по 1981 г. увеличилась с 232,2 до 266,6 млн. человек, то есть на 13 %. Производство же спиртного за это время возросло на 500 %, то есть в 37 раз опережало рост населения! Такое же неблагополучие выявится, если сравнивать производство хлеба и муки с производством алкоголя. С 1940 по 1980 г. хлеба и муки у нас стали выпускать больше на 200 %, а алкоголя — на 690 %. И ведь все выпивается!

К сожалению, Статистическое управление не комментирует публикуемые данные, а то народ давно бы узнал, к какой пропасти мы идем, куда нас толкает алкогольная мафия. Но то, что не делает Статистическое управление, иногда удается патриотам-трезвенникам. Они вывели („Знание — сила", 1989, № 2) очень важный социологический закон: если среднее душевое потребление составит более 17 л абсолютного алкоголя в год, то рождение дефективных и умственно отсталых детей превысит рождение нормальных детей. А это значит, что начнется самоуничтожение нации.

К 1983 г. среднедушевое потребление абсолютного алкоголя поднялось в нашей стране до 11,3 л. Иначе — на каждого жителя СССР, включая грудных младенцев и старушек, приходилось более семи трехлитровых баллонов водки. Сколько же купили и выпили ее тогда люди самого продуктивного возраста, люди из наиболее злоупотребляющих спиртным национальностей!

В то время, когда мы пили особенно рьяно, кое-кто над стаканами не дремал, усыпляя бдительность разговорами и уговорами пить с друзьями и близкими, в „приличной обстановке", а разрушал, опустошал, опошлял и опоганивал все, что для нас дорого и свято. Что не было уничтожено в первые десятилетия после революции, поспешно стиралось с лица земли под звон фужеров в последние 20—30 лет, в так называемый период застоя и упадка. Рушились храмы, национальные памятники, традиции, перелицовывались школьные учебники, искажалась русская литература, музыка, театр. Телевидение почти целиком стало русофобским. Национальные шедевры, которыми восхищался мир, заменялись пошлыми космополитическими поделками, в которых такие понятия, как любовь к Родине, Отечеству, исчезли напрочь...

Как известно, больше всею от алкоголя страдают женщины. Еще нарком здравоохранения Н. А. Семашко писал: „Можно сказать, что сколько водки выпили мужья, столько их жены и дети пролили слез!" Я получаю множество писем от женщин, которые льют слезы и просят спасти погибающих от водки отцов, мужей, сыновей, внуков.

Одно такое письмо из города Первоуральска произвело на меня особенно сильное впечатление. Копию его прислала мне работница одного из уральских заводов В. Стольникова. Ее сын буквально погибал от водки, женщина металась, обращалась во все инстанции, умоляла спасти его. Общаясь с людьми, Виктория Степановна увидела, что несчастье, постигшее ее, охватило весь город, всю страну. Она встречалась с сотнями женщин, которые оказались в таком же положении. Они написали письмо, в котором было излито буквально все народное горе, и разослали его почти во все центральные органы власти.

«Мы, женщины Первоуральска, обращаемся в высшие государственные инстанции с просьбой ответить на вопросы, волнующие нас более всего. Общество развитого социализма на грани развитого алкоголизма. Винно-водочная продукция, выпускаемая у нас, в больших количествах завозимая из-за границы,— мощное и грозное оружие, от которого остаются кладбища людей и идей. Мозг человека — вот его главная мишень. В государстве рабочий класс просто-напросто спивается.

А беспробудное пьянство деревни?! Эта стихия почти неуправляемая! И ревут сутками недоенные коровы, а механизаторы наутро не могут вспомнить, где оставили трактор.

При таком поголовном пьянстве деревни выполнение Продовольственной программы нереально.

Знают ли депутаты Верховного Совета, треть из которых женщины, за какой бюджет они так дружно голосуют? Кем конкретно в нашей стране планируется, утверждается все увеличивающийся чудовищный выпуск спирто-водочных изделий? По каким показателям мы далеко обогнали дореволюционную Россию? Кто конкретно в нашей стране заваривает эту алкогольную кашу, от которой мы умрем гораздо скорее, чем от ядерной бомбы?

Спросите пьющего, отчего он пьет, и он ответит вопросом: „А кто нынче не пьет?" Уже и армия, и флот, и вузы, и университеты, и учреждения всех рангов перестали быть оплотом трезвости.

Как прикажете понимать такую политику, когда государство одной рукой подписывает решения об усилении идеологической работы, а другой рукой наливает стакан, увеличивает продажу алкоголя?

Человек, подписывающий документ об увеличении винно-водочных изделий, должен знать, что он предписывает гибель миллионам людей и миллионам семей, расписывается в совершении тяжких преступлений.